— Легенды гласили, что именно белки вернули людей в лес. Кто же знал, что эти беспокойные животные могут сделать столь мудрое и, одновременно, глупое действо, — Лозерин сидела на веточке, охраняя спокойный сон Дастина. Он был крохотным человечком, наверное, самым маленьким из тех, которых видела фея. Его невинность никогда не подвергалась сомнению, а ум, хоть и был слишком неопытен, но иногда выдавал такое, что Древо не горюй.
Неожиданно для феи, мальчик стал ворочаться во сне. То и дело жмуря глаза, после чего и лоб покрылся испариной, будто он что-то видел, но никак не мог разглядеть из-за своего недуга. Фея подлетела ближе к мальчику, а когда вовсе оказалась рядом чуть не упала, потому что он слишком неожиданно открыл глаза. Он принял сидячее положение и начал тяжело дышать. — Лозерин, мне приснился дурной сон. Будто мама прощается со мной, говоря, что уходит на рынок. Но, я знаю, что это вовсе не так. — Успокойся, мальчик мой, думаю, нам пора возвращаться в деревню, — Фея своей магией осветила одну из троп, и они выдвинулись в путь. Дорога заворачивала неожиданнее, чем Лозерин думала. Показывала пути, которые раннее её взору видны не были. Нервы начали отдаваться на крылья, лететь становилось всё тяжелее, поэтому она присела на макушку Дастина, и указывала путь, по которому им предстояло идти. Шли они очень долго, а вокруг пейзаж никак не изменился. Всё такие же деревья, за ними горы. Непонятный запах гари, как думала Лозерин, возникший из-за грозы. В душе, с каждым шагом, селилась неуверенность и страх. Силы начали иссякать, а Древо Жизни перестало давать подпитку. — Мы блуждаем тут уже битый час! — мальчишка был вне себя от злости. Сон с матерью испортил настроение. Все прекрасные звуки природы и рассказы Лозерин не могли поднять его дух. В глазах потемнело ещё сильнее, чем раньше. Свет солнца потускнел, накатила усталость. Сама же фея не могла поверить своим глазам: тропа, освещенная ее магией, блёкла, а лес вокруг перестал быть таким добрым, каким был ранее. Всё выходило из-под контроля. Голоса подданных в голове звенели неприятно, неразборчиво, но от одного из них она чётко услышала: «Прорвало». Долго думать фее не стоило, она собрала последние остатки магии, и попыталась создать портал, но этого явно не хватало. Шелест листьев слева заставил волноваться ещё сильнее. Оттуда выпрыгнул сын лешего — Гин.— Нам надо возвращаться. На деревню напали, убили практически всех. Феи и люди пострадали сильнее всего.
— О нет! — закричал мальчик. Всё вокруг окончательно исчезло. Недавно казавшийся благословением туман, стал мраком, чернее черного. Шелест листьев притих под звуки капающих слез. Ноги Дастина задрожали, и в конец обмякли. Земля показалась мягким одеялом, которое могло согреть и спрятать. Он чувствовал как падал, пока его не поймал Гин. Дастин неосознанно заглянул в его глаза, желая увидеть хоть что-то, и прикрыл веки. Гину было больно. Он вспомнил моменты исчезновения детей, свою ненависть к себе. И ему первый раз показалось, что у него может появиться друг.