Мальчик, который...

      Мистер Тофти выглядел паршиво (разумеется, Гарри старался не обращать на это внимания): нездорово худой, со впавшими щеками и слишком глубоко посаженными глазами. Цвет кожи у него был желтовато-землистый, и в целом он производил впечатление человека, который не ел уже как минимум полвека. Однако глаза у него были живыми, водянисто-серыми и яркими, они будто смотрели тебе в душу, цепляли на крюк и затягивали в омут. Мистер Тофти был худым и слабым, однако несомненно внушительным человеком. Жуткое ощущение от его взгляда пропало, как только он выпил зелий: на столе в кухне был целый ряд склянок и стаканов с различными лекарствами, и по мере их приёма Норман становился всё менее потусторонним и болезненным.       Гарри листал книгу в гостиной, сидя в мягком, слегка скрипучем кресле. Это была книга по алхимии: талантливо и заботливо нарисованные иллюстрации самовольно шевелились, вновь и вновь смешивающиеся яркие жидкости бурлили, пузырились и пенились, но Гарри не понимал ни слова — написано было на латыни. Из более менее понятных слов было только имя автора, но и оно ему ни о чём не говорило. — Нравится? — мистер Тофти ходил бесшумно, и его неожиданное появление заставило Гарри вздрогнуть. Его взгляд всё ещё оставался пронзительным. — Да, сэр, однако я ни слова не понимаю, — мальчик положил книгу на свои колени: на красочном развороте глубоко-чёрная и сияюще-белая жидкости смешивались, образуя смесь, сначала заискрившуюся золотой пеной, потом приобрёвшую насыщенный аквамариновый цвет. Вокруг иллюстрации мерцали мелкие рисунки будто фрагментов пазла, весь разворот в целом именовался витиеватым, каллиграфически написанным словом "citrinitas". — Вы знаете, что это? — Это рецепт создания философского камня. Один из них, если быть точным, — мистер Тофти лишь мельком взглянул на картинку и, видя замешательство Гарри, неспешно пояснил. — Считается, что философский камень является величайшим из созданного человечеством веществом, дарующим вечную жизнь. Философский камень — венец алхимии, помогающий достичь просветления, то есть высшей точки человеческого сознания.       Гарри понял немного, но этого было достаточно, чтобы поспешно закрыть книгу и смущённо потупиться. — Простите, я не хотел брать, это звучит как что-то очень важное. — На самом деле это совсем не важно, — длинные узловатые пальцы мистера Тофти подцепили обложку и раскрыли книгу практически на самом конце: на картинке был изображён рубиново-красный кристалл, и, присмотревшись к его граням, Гарри заметил в них десятки кровавых образов в геральдическом стиле. — Если бы философский камень можно было создать по этому описанию, все наши жизни бы уже давно завершились. Ты можешь смотреть, если тебе нравится — книга лишь вольное описание со слов мага, который много лет назад был только на начальной стадии создания камня. Это его размышления и планы, которые к настоящему времени могли свершиться, а могли и рухнуть. — Значит, такого камня не существует, — в сердцевине кристалла горело золото, на странице перед этой люди в костюмах животных сжигали кого-то на костре. — Магглы тоже любят выдумывать всякие мелочи, которые обязательно сделают их бессмертным, если хорошенько заплатить. — Философский камень существует, — Норман усмехнулся на слова Гарри. — Единственный известный людям камень создал Николас Фламель в четырнадцатом веке, и он до сих пор жив. По крайней мере Альбус не говорил мне о нём ничего нового. В своё время они работали вместе с Николасом, и даже я бы гордился такой дружбой на его месте. Однако просветление у каждого своё, и невозможно создать камень по чужому рецепту. — А использовать чужой камень, чтобы стать бессмертным? — мальчик пролистал книгу ещё: камень на разных этапах был в разных руках, и всё эти руки связывал единый круговорот, в конце и в начале которого неизменно стояла смерть. — Невозможно стать бессмертным, мистер Поттер, но если ты достиг просветления, твоя душа освободится от оков жизни и смерти. С телом тут ничего не поделать, но камень действительно дарует тебе очень долгую жизнь. Такая кому угодно успеет наскучить. — И мистеру Фламелю? — Уверен, даже мистеру Фламелю.       Гарри вспомнил Жнеца и, поразмыслив, решил, что на его месте ему бы стало обидно, если бы философский камень существовал. Это бы здорово мешало работать, наверное — вещь, которая освобождает от смерти. — Наверняка если бы Смерть из сказки о трёх братьях встретился с мистером Фламелем, они бы очень серьёзно поругались.       Мистер Тофти представил это и хрипло рассмеялся. — А в этом что-то есть!       Во время второго завтрака Гарри и Норман пили чай в кухне: старичок курил длинную трубку, выдыхая дым в открытое окно и читал письма, оставленные директором Дамблдором. Сам директор спешно отлучился по каким-то делам сразу же после прочтения этих бумаг. — Слушание по твоему делу назначили на послезавтра, — мужчина хорошенько затянулся и выпустил в сторону облако грязно-синего цвета. — И что они будут слушать? — игрок с аппетитом жевал галету с яйцом и беконом, запивая сладким и вкусным чаем. — Дела семей, которые хотят тебя забрать. Малфой, Пиритс, Эйвери, Уизли, Лонгботтом, — для человека, который всего сутки как не имеет дома, Гарри был очень популярен. — Шеклболт, Вэнс и Дамблдор. — Директор Дамблдор тоже? — Гарри не знал других фамилий, кроме Дамблдоров и Лонгботтомов. Кажется, он где-то слышал фамилию "Вэнс", но остальные для него вообще не имели никакого смысла. Если бы его спрашивали, он бы предпочёл Августу. — Альбус состоит в комиссии, и его интерес представит его брат Аберфорт, — мистер Тофти без всякого интереса отложил письма в сторону. — Остальных, буду честен, я не знаю. Я совсем недавно в Британии, но интуиция говорит мне, что раз на тебя открыта такая охота, значит, все они очень многое от этого получат. — Не знаю, — мальчик буркнул, уставившись в свою тарелку. — Всё, что у меня есть — две пары джинс, четыре футболки, две книжки и голоса в голове. И если им нужно что-то из этого — пусть забирают. — Сказано неплохо. Но я бы всё равно посоветовал бы тебе быть осторожным. Многие фамилии на слуху, так что им будет проще заполучить тебя.       Гарри хотел бы быть как можно более осторожным. Но все эти люди — что им толку от одного маленького мальчика? Он вызвал окно Системы: знакомые характеристики вспыхнули перед глазами, активный эффект «Сосуд», навык "Парселтанг" — только этого было достаточно для одного него, и всё остальное явно было лишним. — Альбус очень расстроится, — мистер Тофти, казалось, был чем-то очень доволен. Гарри вскинулся, ожидая увидеть в его руках ещё какую-то бумажку, но старик, зажав в зубах трубку, смотрел прямо на него, не мигая. — Почему он расстроится, сэр? — окошко полупрозрачной преградой застыло между ними, и Тофти, пыхнув дымом, смахнул его рукой, будто бы случайно.       Гарри вздрогнул. Окошко, повинуясь его желанию, зависло вновь, Тофти снова убрал его. Это не случайность. — В твоём возрасте вредно столько о себе знать.       Мистер Тофти тоже был игроком. И он, при желании, даже мог управлять его окошками: мог убрать и вызвать то, о чём знал из собственного опыта. Вызывалось не всё — видимо система Гарри реально была какая-то глючная и даже у Нормана была лучше. — Форменная чушь, — заключил он, когда вытащил из Гарри всё, что он знал и мог, и проверил на практике. Гарри уже был вымотан. Окошки с его характеристиками — преступно низкими, — и окно с тем самым заданием, окончившимся встречей со Жнецом — совсем за гранью, — он изучил особенно тщательно. И явно сделал свои выводы. — Что плохого для своего возраста я узнал? — буркнул он, особенно внимательно рассматривая свои пальцы. — Ну, например, то, что ты владеешь парселтангом. И то, почему ты владеешь парселтангом, — старичок выглядел озадаченным даже больше, чем воодушевлённым.. — Впрочем, я не знаю, как говорить с детьми о таких вещах, так что давай озадачим этим Альбуса.       Альбуса озадачить не получилось: за Гарри пришла Августа раньше, чем директор вернулся. Мистер Тофти заявил, что озадачит его сам, и Гарри обязательно посвятят в курс дела. Гарри не поверил — навык повысил уровень, и его бесполезная система снова подала голос. А послезавтра мальчик встретил мистера Дамблдора в суде. "Внимание! Вы входите на территорию магически скрытой локации «Министерство Магии». Вы находитесь в Атриуме Министерства Магии."       Если собрать разом всех жителей Литтл Уингинга, не наберётся и четверти той толпы, что сновала в этот день по Атриуму. Магов бы набралось на весь центр Лондона — Гарри в жизни стольких не видел, и если бы не миссис Лонгботтом, вцепившаяся в его плечо, маленького Поттера бы точно куда-нибудь унесло бы. Мальчика подташнивало: накормили его досыта, как бы он ни отнекивался, что слишком волнуется, чтобы есть — Августа видимо переживала, что его могут отдать туда, где не кормят. "Английский завтрак" тихо булькал в его животе в смеси с затаённым страхом, но глазами Гарри всё равно бойко поглядывал по сторонам, выцепляя магов в мантиях, высоких шляпах, чудной и яркой одежде, огромные колонны и вспыхивающие пламенем камины, разноцветные бумажные самолётики, беспорядочно роящиеся и выстраивающиеся в ровные клинья. В центре зала сиял огромный золоченый фонтан, но Гарри не успел разглядеть его полностью (пусть и почти вывернул шею и едва не запнулся о чей-то чемодан, пока пытался). Леди Августа заверила свою палочку и получила пропуск, Гарри старичок-работник вручил пропуск без проверки, ведь палочки у него не было.       В лифте тоже было тесновато, пусть он и явно был больше внутри, чем снаружи — вот же чудеса, — кабинка колесила, кажется, по всему министерству, пока, наконец, не выпустил их на десятом этаже вскоре после того, как остановился на девятом (Гарри недоумевающе нахмурился, видя десятки системных окошек, сплошь заполненными вопросительными знаками). Здесь никто не вышел и никто не зашёл, что было ещё страннее, но Гарри не спросил, так как мадам будто бы не обратила на это внимание. На этаже они вышли в компании троих великовозрастных магов в форменных мантиях со знаком "В", и им, видимо, было по пути.       Зал, в который они вошли, напоминал маленький отделанный полированным мрамором амфитеатр с одиночной слегка возвышенной кафедрой в центре, обращённой, по видимому, к судье и присяжным. Во главе суда уже сидел мистер Дамблдор в сдержанной неяркой мантии. Гарри едва узнал его на работе: видимо, его яркость и звенящие бубенцы привлекали слишком много внимания и намертво въедались в облик, но без них Альбус Дамблдор был слишком... Обычным. Полукругом от директора в центре восседали присяжные, в количестве пяти мужчин и одной хмурой седовласой женщины. Что-то вспыхнуло справа, и Гарри резко повернулся в сторону вспышки, и его ослепило снова. Комната наполнилась тяжелым дымом магниевой вспышки, и игрок едва не закашлялся. Репортёры оживились и сделали ещё несколько фото.       Это был самый скучный и страшный час в его жизни. Однако он подозревал, что когда знакомый тебе человек самый важный судья в твоём деле, всё не может пойти слишком плохо. И в целом так и было: его опекуном назначили Аберфорта Дамблдора.