***
Утро было совсем ранним, поэтому многие ученики ещё видели сладкие сны, проводя время в своих комнатах. Копошилась и не спала только Гермиона, которая нервно поглаживала персидского кота, сидящего на коленях. Ей и правда не давал спокойно спать тот факт, что новенькая однокурсница ушла после отбоя и всё ещё не вернулась обратно. Она уже хотела идти к Дамблдору, ведь прекрасно понимала, что Хогвартс хоть и школа, но полная безопасность учеников тут явно не на первом месте. Соседки по комнате сначала также не могли спокойно спать от этой мысли, но вскоре утренняя сонливость взяла верх, и девочки погрузились в последние минуты своих снов. Гермиона устало глянула на рыжего кота, что так сладко мурчал от её ласки. В ответ он одарил волшебницу кошачьим взглядом, и, что-то кротко мяукнув, спрыгнул с кровати. Рыжий пушок меха обогнул комнату и ринулся по деревянной лестнице в гостиную. Уставшая Гермиона, будто её облили холодной водой, тут же кинулась догонять своего любимца. Живоглот всегда был достаточно разумным животным и никогда не убегал из комнаты не по велению волшебницы, поэтому девушка была крайне озадачена таким непредсказуемым поведением кота. Гермиона уже была в гостиной и аккуратно пыталась подойти к рыжему коту, который сверлил её взглядом, стоя рядом с картиной. Девушка старалась не шуметь, чтобы однокурсники не хотели превратить её в жабу за недосып и усталость, так что, чуть коснувшись какой-то вазы, Гермиона очень быстро поспешила придержать её от падения на деревянный пол. —Живоглот! Немедленно иди обратно! Что с тобой вообще? -Шёпот девушки разносился по гостиной, но кот вовсе не собирался следовать указаниям хозяйки. Не в этот раз. Заметив, что хозяйка спешит достать палочку, Живоглот просачивается через картинный проход и удаляется в глубины замка. Глаза Гермионы будто не могли моргать, ведь всё это время она не отводила их от кота, которого уже и след простыл. В голове было только недопонимание, ведь Живоглот и правда ведёт себя слишком странно для себя. Девушка чуть приоткрыла картину и огляделась, пытаясь увидеть рыжую тушку, но тщетно. —Леди, вы собираетесь выходить или нет?! Мне, вообще-то не слишком приятно находиться в таком положении…–Завопила Дама на картине, от чего Гермиона скривилась и поспешила выйти из гостиной. Как бы она не старалась, но всё же весь Гриффиндорский факультет не сможет наслаждаться сладкими снами.***
Компания иностранцев уже вовсю тараторили в Большом Зале и даже не думали начинать разбираться в ситуации, пока рядом не было лишних ушей. Они и понятия не имели, зачем этот старый завхоз притащил их в Большой зал, где вовсю ещё работали эльфы. Гилберт даже пытался поймать одного, объясняя это тем, что такому Великому, как он, необходим подобный слуга, но чуть позже сам старался убежать от толпы разыгравшихся эльфов. Немец оставил свои попытки в погоне, показав фирменный жест домовикам, и присоединился слушать разглагольствующего Феликса. —Ну, короче, у меня там одни тотальные дауны какие-то, вообще и белобрысые, как этот пруссак… —Паскуда, что-то против белобрысых имеешь?! –Гилберт приблизил лицо к удивлённой мине поляка и ехидно бросил взгляд прямо в зеленые глаза Польши, словно пытавшись спровоцировать того. —Имбецил, я, типа, тоже белобрысый.–Отозвался Феликс. Потом опять всё проходило по-старому сценарию, как в гостях у Литвы. Они перекидывались оскорблениями, уже не содержащих в себе смысла, и просто продолжали ненавидеть и всячески задирать друг друга. Скорее в России пить перестанут, чем Пруссия подружится c Польшей.***
Сейчас Ториса прожигали эти фиалковые глаза, что каждый раз, как в первый вызывали дрожь по всему телу. Беззаботная улыбка наводила ужас и будто уничтожала литовца изнутри. Он знал уже давно об этой улыбке. Другие страны бы с уверенностью сказали, что Брагинский вечно улыбается одинаково. Ох, как же они ошибаются. Торис уже давно выучил все выражения настроения у Ивана, и поэтому именно это лицо было для него самым страшным кошмаром. На нём сияла далеко не милая улыбка и позитивный взгляд, а самое настоящее лицо ненависти. Аура распространялась вокруг Брагинского, внушая тот же страх. Казалось, будто перед Литвой сейчас стоял всадник апокалипсиса. Серьёзно, Литва с уверенностью записал бы пятого: Война, голод, болезнь, смерть и Россия. Из раздумий Ториса вывел лёгкий удар в плечо. Иван всё также недоуменно глядел на Литву, удивляясь от странного поведения и беспорядка в доме прирождённого чистюли. —Я просто всё Беларусь не могу найти.–Улыбка стала чуть нервной. Это было странно, ведь Россия старательно избегал сестру, а тут она вдруг стала нужна ему, что говорило о его братских чувствах и хоть каком-то тепле в сердце Брагинского.—Она же вроде у тебя, не так ли? Литва мысленно перекрестился.