Моё любимое время

      Время близилось к обеду, а в коридорах школы все ещё раздавались голоса студентов. Из-за недавних событий, учеников все больше и больше поглощала ярость к профессорам и учебе. Пуффендуйцы уже не улыбались каждому встречному, когтевранцы перестали устраивать бурные обсуждения по последней прочитанной книге, гриффиндорцы же больше практически не появлялись во дворе с мётлами, а слизеринцы… А что они? Как раз таки змеиный факультет жил лучше некуда, их лишь забавляла депрессивная атмосфера. Белобрысый слизеринец, вечно ухмылявшийся в противной манере, засучил рукав, откуда последовал атрибут всех волшебников. Он направлял палочку четко на Гилберта, теребя рукоять большим пальцем. Желтая птичка то и дело ставила новые царапины на руках его шестёрок, но те, под злым взглядом Малфоя даже не осмелились отпустить её. — Дуэль, припоминаешь? —Драко, как бы невзначай глянул на часы, но резкая боль в виске заставила его перевести взгляд на немца. — Ты все-таки плохо понял, аристократишка, ксе.— Альбинос вплотную подошёл к слизеринцу, что тот мог услышать и почувствовать его дыхание. Шестерки застыли от испуга и удивления. Они, по сути, были всего лишь устрашающими, но ни капли не опасными. Драко задержал дыхание, из-за роста его взгляд упал на крест, висящий на шее Гилберта. Слишком близко. Настолько, что Драко может почувствовать запах хмеля. Свежего, обычно дороговатого для парня без родителей. Драко видит в нем что-то другое, это притягивает его. Все, что необычно, притягивает этого слизеринца. Гилберт поднимает его над полом, больно удерживая за воротник фирменной рубашки. Он что-то говорит, агрессивно, вот-вот ударит по милому смазливому лицу. Драко даже не жмурится, не вырывается, а лишь рассматривает лицо Байльшмидта. Эти грубые черты, белоснежная кожа, как у аристократа, обкусанные в кровь губы, и глаза. Алые, будто сделаны из рубинов лучшим мастером. Выкованы на заказ. В них так много… Жизни, мудрости, событий? Драко никогда не видел ничего подобного. Хочется упаковать и забрать себе. Удар в скулу вывел слизеринца из раздумий. Он отлетел на приличное расстояние, обрызгивая алой жидкостью из носа пол. Желтая птичка пулей оказалась в руках альбиноса, который, души в ней не чая, принялся что-то вроде: «Этот расфуфыренный блондин больше никогда тебя не тронет.» Птичка радостно чирикала, будто разговаривая с Гилбертом на своём языке. Винсент, опасливо озираясь на Гилберта, поднял аристократа на руки, а Грегори, в свою очередь, постучал пальцем по виску, намекая на недалекость Байльшмидта. Немец проводил слизеринцев гордым взглядом, отмечая про себя, что поляк был совсем не прав, и ни в какую такую авантюру он их не завёл. В душе проснулось чувство настоящего победителя, будто Гилберт сейчас не мальчика ударил, а захватил страну своими лучшими войсками. По старой привычке Байльшмидт закинул руки за голову, как сразу послышался скрип двери и шаги. — Ты что натворил?! — Пронзительный писклявый голос, что словно бьёт по ушам. Это чёрное каре, так гармонично сочетающееся с белым лицом, глаза на котором так и намеревались просверлить дыру в голове альбиноса. — Он просил передать тебе, что его отец узнает об этом! — Паркинсон также быстро покинула Гилберта, как появилась в этом коридоре. Он ещё несколько секунд слышал звонкий топот каблучков, довольно хмыкая. Байльшмидт мог ещё долго наслаждаться ситуацией, если бы не вспомнил про воду. Он подобрал железные вёдра, направляясь в школьный туалет. Тот был совсем пуст, ещё бы, ведь выглядел уж слишком жутко. Даже просто находиться в одном из туалетов этой школы был невыносимо страшно, однако не для Гилберта. Парень включил воду, направляя струю в ведро и немного призадумавшись. Как же сюда могла попасть его птица? Разве могла она из Литвы за такое короткое время прилететь в Англию? Здесь явно было что-то мистическое и загадочное, не поддающееся здравому смыслу. Как и все происходящее за последние два дня. Ледяная вода ручейком прошлась по белой коже, оставляя красный цвет от резкого перепада температуры. Гилберт отпрыгнул в сторону, заметив, что вода начала выходить за края сосуда и затапливала пол. «Твою мать…» — Байльшмидт осматривал свои намокшие брюки, выключая кран. Неожиданно, за спиной послышалось мяуканье. Гилберт обернулся, замечая перед собой рыжего персидского кота, что своими яркими в темноте глазами глядел на Пруберда. Кот принялся хищно рассматривать желтую птичку, бесшумного шагая ближе мягкими лапками. Гилберт невольно попятился назад, пряча канарейку, но та, будто сойдя с ума, вырывалась из рук хозяина то и дело клюя альбиноса и оставляя следы. Немцу приходилось мертвой хваткой держать птицу, казалось, будто она может поднять его, если полетит, уж слишком сильно она старалась вырываться. Кот тоже не отставал, уже нагло прыгая на синий форму Гилберта, царапаясь и разрывая тот ногтями. — Ебучий кот! — Байльшмидт упрямо пытался толкнуть с себя кота, держа рыжего за шерсть или осыпая ругательствами. Ни то, ни другое не помогало, перс намертво вцепился к одежду, задевая когтями кожу. Одной лапкой он цеплялся за руку немца, в которой тот держал желтую птичку. От болезненных царапин альбинос вскрикивал, только сильнее и громче бросался ругательствами в сторону кота. Гилберт старался не упасть на пол, держа на себе рыжую тушку и стараясь не отпустить птицу. Вскоре, на душераздирающие вопли прибежали Феликс и Наташа. — Что за…?

***

Пустые длинные коридоры, словно бесконечный лабиринт, вели Австрию к огромным белым дверям. Распахнув их, Родерих заметил всех своих братьев, за одним неприятным ему исключением–Пруссией. Германия кивнул Австрии в знак приветствия и мотнул головой в сторону кресла. — Я собрал вас здесь, чтобы вы помогли мне и Пруссии, как своим братьям.– С твёрдого тона Германия перешёл на более мягкий и стеснительный. Вест все ещё не мог отойти после такой новости. — Что с Пруссией? — Родерих немного покраснел. Он всегда открыто показывал своё отвращение к Гилберту, но в душе даже не представлял жизнь без этого заносчивого, мерзкого, грубого, отвратительного… — В любом случае, даже сохраняя нейтралитет, я помогу вам.–Баш скрестил руки на груди и прикусил губу. — Дело далеко не в войне, здесь замешана магия… Продолжить Людвиг не смог, так как стук в окно прервал его. Баш поспешил отворить створки, из-за которых в комнату влетела… Желтая птичка, но уже без письма. Та была ранена и активно что-то чирикала, заставляя братьев прикрыть уши. — Литва должен был отправить птицу Пруссии, она не могла так быстро вернуться…