Я люблю твои пухлые щечки

      Хиллари проснулась довольно рано. За окном ещё было темно, а в коридоре тихо. Она чувствовала ужасную боль в сердце. Девушка медленно поднесла руку к голове и потрогала повязку. Затем она ощупала половину лица которая ужасно болела. Она была вся распухшей, по видимому там был огромный синяк. Однако девушка практически сразу же снова заснула и проснулась только в обед. Первые несколько секунд она аккуратно трогала распухшую щеку и тихо материлась, и только потом поняла, что в палате ещё кто-то есть. Хиллари повернулась и увидела Еву. Ева смотрела в упор на подругу. — Что? — Ничего… Просто я узнала, что ты в больнице, а потом выяснилось, что у тебя теперь есть опекун. И… вот я пришла. Собрала тебе кой-какие вещи. — И что теперь? Напишешь об этом в своей газетке? Я удивлена, что никто до сих пор об этом не написал. А теперь если можно тебя попросить… уйди, пожалуйста. — Хиллари, я не… — Ты меня слышишь?       Ева тяжело вздохнула и направилась к двери. Но прежде чем выйти она ещё раз посмотрела на подругу.       Хиллари потянулась за пакетом в котором были её вещи. Практически всё там было бесполезное, но на самом дне девушка увидела ту самую библию. Она достала её и усмехнулась. «Ну и куда она мне?» Девушка положила её на тумбочку у кровати. Время шло медленно, никто не приходил.       Девушка лежала в общей палате, но там больше никого не было. Она ворочалась туда-сюда. Посмотрела в окно и посчитала все пятнышки на подоконнике. Отчаянно ища способ развлечься девушка нехотя посмотрела на библию. Она осторожно взяла книгу и устроившись поудобнее открыла первую страницу. — Читать лёжа очень вредно для глаз. — вдруг раздался женский голос.       Хиллари вздрогнула и повернула голову. Она увидела девушку в дверях. У неё были забинтованы обе руки от локтя до кисти. Хиллари изучающе на неё посмотрела и усмехнулась. — Вскрываться тоже вредно. Девушка опустила глаза. — Неудачная попытка суицида… Где-то я это уже слышала. В прошлый раз моего пребывания в больнице я познакомилась с парнем, который на следующий день задушился шлангом в ванной. Ты из числа тех кто режется или тех кто обдумывает где бы лучше петлю повесить? — Первое… С чего ты вообще решила, что я суицидник? — С чего мы вдруг перешли на «ты»? — Ну мы же не пара. — незнакомка усмехнулась. — Согласна. Ну я и сама прекрасно это знаю. А точнее имела дело с этим. — девушка подняла левую руку. Ты зашла тихо. А это значит, что ты не уверенна в себе, если не уверенна значит есть проблемы в жизни. А какое лучшее лекарство? Правильно… Теория более чем размытая, но верная. — Хм. Библия? Странный выбор. Членовредительство это грех. — Когда слово «Грех» останавливало людей при церквях, монастырях, храмах? Чего стоят одни монашки предающиеся греху, а ведь есть ещё и священники педофилы или ещё что… А какая у них отговорка? Всё делается во славу Творца. — Не думаю, что религия это то, что хочется обсуждать. — Ты уже уходишь? — Да, зашла собрать вещи.       Девушка подошла к кровати стоявшей рядом с Хиллари и открыв тумбочку достала небольшую бутылочку коньяка. Она посмотрела на Хиллари, но та покачала головой. Девушка подошла к двери, кивнула и вышла.       Хиллари легла на спину. Она закрыла глаза и тяжело вздохнула. Хотя дышать было довольно тяжело. Сердце снова начало побаливать. С каждым стуком в грудь словно ударяли чем-то маленьким, но острым. Девушка положила руку на грудь и чуть надавила ладонью, дабы попытаться уменьшить боль. Не помогло, стало только больнее. Девушка открыла глаза и посмотрела на руку. Бинт уже ослаб и его можно было спокойно отодвинуть. Хиллари посмотрела на раны. Они чуть затянулись, но выглядели жутко. Знаете есть такие фото где показывают это красивым. Эстетичным. Может по началу оно так и выглядело, но когда ты начинаешь резать по ещё совсем свежим ранам, рука вся распухает, краснеет, синеет. А если очень захотеть, то можно засунуть палец в эти раны и он войдёт на несколько миллиметров. Если дать этому всему зажить полностью, то рука будет вся в уродливых шрамах. Больно… Но мы сами выбираем эту боль.       Хиллари отчаянно попыталась затянуть повязку посильнее, но ничего не получилось. По времени был уже обед. Есть не хотелось, но было интересно почему никто из врачей до сих пор не зашёл? «Я суицидник» — промелькнуло в голове у девушки.       Она посмотрела на прибор измеряющий её сердцебиение. Даже сейчас оно было неровное. Вот что бывает, когда ты становишься жертвой при рождении. Хиллари практически никому не рассказывала подробностей о своих больных местах. Она родилась слишком рано, недоношенным ребёнком. Из-за этого она не выросла, да и сердце её не окрепло. Когда другие дети играли, бегали, она просто стояла в сторонке. С возрастом начали случаться приступы, казалось чем старше, тем слабее остановилось сердце или переживания стали сильнее? Думаете это всё? Нет, у Хиллари был врожденный дефект левой ключицы. Из-за этого она не могла держать спину прямо, а иногда, тряслись руки и невозможно было рисовать. Девушка вытянула руку и посмотрела насколько сильно она трясётся. Затем сжала ладонь и убрала руку.       Девушка взяла в руки библию. Немного покрутила. Хиллари раскрыла книгу и пролистала несколько страниц. Захлопнула и положила на ноги. Сердце заболело чуть сильнее, было уже не лёгкое покалывание, а глухие удары. Дверь открылась, Хиллари подняла глаза и тут же их закрыла потому что сердце пронзила боль, она была буквально до слёз. Прибор измеряющий ритм сердцебиения запищал. В палату вошёл Майкрофт Холмс. Он смотрел на это с недоумевающим лицом, но затем быстро подошёл к девушке и сел напротив кровати. Хиллари попыталась взять себя в руки, но сердце всё ещё разрывалось. Девушка пролежала ещё минуты две не открывая глаз, затем сердце стало приходить в норму. Она открыла глаза и посмотрела на Холмса. — Всё хорошо? — мужчина озабоченно посмотрел на девушку. — Да… всё хорошо, мистер Холмс. — Добрый день. — поздоровался Майкрофт. — Не уверена. — девушка вытирала слёзы. — Может мне лучше зайти позже? — Что? Нет… Думаю не стоит. У Вас какое-то дело? — Что Вы читаете? — кто так мастерски переводит темы?       Холмс аккуратно взял книгу с кровати и положил на колени. Он перевел взгляд с библии на Хиллари и раскрыл книгу. Он прочёл первое, что попалось на глаза. «Если женщина пойдет к какой-нибудь скотине, чтобы совокупиться с нею, то убей женщину и скотину: да будут они преданы смерти, кровь их на них.» Выражение его лица говорило само за себя. Мужчина закрыл книгу и положил её на тумбочку рядом с кроватью. — Кто бы мог подумать, что Вас интересует подобное чтиво. — Моя подруга мне её зачем-то принесла.       Хиллари усмехнулась и посмотрела на Майкрофта. Он был серьёзный и может даже немного злой. Улыбка моментально пропала с лица девушки и она начала аккуратно трогать распухшую часть лица. Майкрофт вдруг встал и тут же сел на край кровати. Он взял девушку за левую руку на которой была расшатанная повязка. Без труда отодвинул бинт и коснулся пальцем одной из ран. Было немного больно. Майкрофт убрал палец, он сначала посмотрел на него сам, а потом показала Хиллари. На пальце было кровавое пятно. Хиллари посмотрела на порезы и отвела взгляд в сторону. — Мистер Холмс, мне нужна Ваша помощь. — Что-то случилось? — Да. Я больше не отвечаю за свою жизнь. Я всего лишь походила к психологу, а она меня сдала в психушку. Точнее ещё нет, но совсем скоро. За мной теперь присматривает человек. Он попытался меня несколько раз изнасиловать… Помогите мне, пожалуйста… Я сделаю для Вас всё, только спасите меня. — Хиллари начала плакать. — Успокойтесь, я прошу Вас. Всё будет хорошо. — мужчина взял девушку за руку.       Хиллари медленно попыталась сесть. Майкрофт помог ей. Для этого пришлось встать и аккуратно посадить девушку. Это было неуклюже, но вскоре Майкрофт сел обратно, а девушка пододвинулась к нему. Она слегка наклонилась и коснулась лбом плеча Холмса. В этот момент дверь открылась и в неё вошёл её опекун. Он окинул взглядом всё, что там происходило и развернувшись вышел. — Это он. — вздохнула Хиллари. — Я пожалуй пойду. Не переживайте, всё будет хорошо. Поправляйтесь. — Холмс посмотрел на неё и вышел. За дверью он встретил того мужчину. Тот скривился в улыбке и вошёл туда, откуда Холмс только что вышел. Майкрофт остановился и посмотрел на дверь. Вздохнул и взяв зонт в другую руку быстро направился вдоль по коридору.       Хиллари смотрела на своего опекуна. Он был настолько толстый, что не умещался на стуле возле кровати. Он смотрел на неё с какой-то насмешкой и по всей видимости уже представлял их слияние. Мужчина встал, почесал живот и сел на кровать. Хиллари прижалась к стене. Он быстро схватил её за руку и поднёс к губам. Это не было похоже на нежный поцелуй, он скорее просто облизал её руку. Девушка попыталась вырваться, но он резко потянул её и она села скорчившись от боли. Он обнял её вокруг талии и начал целовать в шею. — А ты не боишься, что в любую секунду сюда может зайти врач или ещё кто-нибудь… О какая сенсация это будет. Это люди, они молчать не станут. Я не пострадаю ещё и денег получу, а вот за тебя следовало бы поволноваться.       Мужчина тут же отстал и недовольно посмотрел на девушку. Она усмехнулась и подняв руку показала ему средний палец. — Какой пальчик?

***

      На следующий день Хиллари проснулась от тяжелых взглядов на себе. В комнате было несколько человек среди которых был её опекун. Он был мрачнее тучи. — Доброе утро. — поздоровался один мужчина. — Не уверена. Лично мне кажется, что если пока ты спишь на тебя пялятся несколько мужиков, то утро не очень-то доброе. — Шутить будете позже… Не так давно по просьбе Вашего психолога к Вам был поставлен опекун, но сегодня до нас дошли некие факты. По некоторым причинам мы не можем упомянуть человека предоставившего эту информацию, но этой информации вполне достаточно чтобы не только отстранить этого человека от его работы… — …Но и засадить. Замечательно, я не против! Однако я требую выплату за моральный ущерб. — Такие вещи обычно разбирают в суде, куда Вам необходимо будет явиться после выписки. Ну, а пока Вы полностью свободны. — они ещё что-то говорили, но девушка их не слушала.       Хиллари усмехнулась и проводила взглядом каждого. Она заметила, как на неё смотрит её уже бывший опекун. Девушка наклонила голову и помахала рукой мужчине. Он развернулся и с трудом пролезая в дверной проём вышел.       Теперь можно снова пить, курить и не о чём не думать. Хиллари вспомнила о Холмсе. Улыбка тут же озарил её лицо. Казалось бы сколько они знакомы, а он так старается помочь ей. Хорошо, если это хоть что-то значит. Но это глупо. Увы, но вены будут вспороты и ещё раз и ещё если это будет нужно. И никто, даже Майкрофт не сможет ничего с этим поделать.       Хиллари сорвала бинт и коснулась губами собственных ран на руке. Они так долго гноятся… И что дальше? Останется без руки? Ну и пусть, разве кому-то есть дело до твоих ран? Уже давно поставила на себе крест под названием «суицидник»? А всё это идёт оттуда. От сердца? Нет, от мозга. Он воспроизводит нам эти картинки по названием «память» и заставляет брать нож в руки, включать газ… Как жаль, что память не убить. Она одна нам жизнь калечит. Как больно помнить всё и жить… С нелепой фразой «Время лечит».