***
Ночью, пока мама спала, я тихо вышел из дома. Было около полуночи, и во дворе никого. Прекрасно. Не люблю людей, слишком уж они шумные. Далеко идти было лень, поэтому я завалился на детскую площадку и устроил костлявую задницу на цепочных качелях. Было довольно прохладно — октябрь же. Толстовка не спасала, и пальцы стремительно леденели и отказывались слушаться. В тщетных попытках согреться, натягиваю на голову капюшон и, сложив руки лодочкой, выдыхаю на ладони. Небо было чистое, поэтому в нашем тёмном районе, который уже и не помнит, что уличный фонарь может гореть, отлично видно звёзды. Белые точки украшают небосвод, придавая ему вид дорогого бархата, на который были рассыпаны алмазы. Выдыхаемый пар устремляется ввысь, исчезая через пару секунд. Точно, у меня же ещё осталось несколько сигарет… Тихий шорох бумаги. Чиркает зажигалка, освещая мою ладонь и лицо тёплым светом. В небо снова устремляется белое облачко, но висит надо мной чуть дольше. Я тоже хотел бы развеяться как дым. Вот я есть, а через секунду уже исчез навсегда, оставив после себя лишь едва различимый запах дешёвой марки сиг. Соседние качели скрипнули, и чей-то уставший голос, до боли знакомый попросил сигарету. Я кивнул и выудил из кармана толстовки сигареты и зажигалку, повернулся к незнакомцу и замер. Этот синий спортивный костюм я не спутаю ни с кем. Слава — один из местных гопников. Мы учимся в одной школе. Он со своими друганами отпинали меня пару дней назад. — Ты чего застыл? — спросил он. Сейчас не было того тона, которым он обычно изъяснялся, даже как-то непривычно. На долю секунды я даже засомневался, он ли это. — Да так, ничего, — сказал я, на всякий случай, стараясь спрятать лицо. Парень принял пачку, взял сигарету, закурил, вернул обратно. Курили мы молча. Он не спешил заводить разговор, а я — тем более. Когда моя сигарета закончилась, я начал новую. Руки немного тряслись. Я кидал на него косые взгляды, молясь, чтобы он не узнал меня. Но что он делает здесь в такое время один? Почему не с остальными гопарями? Я и сам не заметил, как содрал зубами поджившую кожу с разбитой губы, и во рту появился металлический привкус, на фильтре осталось пятно крови. — Тебе не холодно сидеть в одной толстовке? — внезапно спросил Слава. Я был так удивлён, что не сразу понял смысл вопроса. — Н-нет, нормально, — всё же ответил я. — Сам-то сидишь спортивках. — У меня не было времени подбирать наряд, я просто покурить вышел, — уклончиво сказал парень, поднимаясь. Он с полминуты постоял на месте и ушёл. Когда его шаги растворились в темноте, я смог выдохнуть. Я решил больше не испытывать удачу и поспешил домой. Не хотелось нарваться ещё на кого-нибудь…***
Идти в школу не хотелось. Там меня всё равно ничего нового не ждало. К тому же не хотелось снова получить от банды Славы. Однако я вылез из постели в это холодное утро и даже закинул в рюкзак несколько тетрадей. Поверх толстовки накинул потрёпанную парку и обул кеды. Ветер нещадно трепал мои отросшие волосы, превращая их в спутанный комок. Зажигалка упрямо тухла, и после дюжины бесполезных попыток я смирился с мыслью, что покурить у меня не получится. Да и школа была уже за поворотом. Уроки пролетели незаметно. Учителя косились на мою разбитую губу, но никто так и не спросил об этом. Одноклассники продолжали игнорировать моё существование, а я — их. Всё время было ощущение, что за мной кто-то наблюдает. Паранойя? Возможно. Сложно не стать параноиком, когда каждый хулиган считает своим долгом каким-либо образом задеть меня — внешность, предположительная ориентация, дрыщавость, да даже просто так, ради смеха. — Эй, терпила! — окликнули меня (я более чем уверен) сразу несколько голосов. Я остановился и посмотрел в сторону кучки гопников. Среди них был и Слава. Сидел, доедал шавуху. — Сюда гони, — сказал кто-то из банды, подманивая меня рукой. Идти совсем не хотелось, но я пошёл, потому что иначе будет хуже, а убежать бы не получилось. Я думал о том, узнает ли меня Слава. Скорее всего, нет, но было интересно. Хотелось увидеть его реакцию. — Ты чё вылупился? — я и не заметил, как начал откровенно пялиться на него. — Н-ничего, — поспешно отвёл взгляд, чтобы лишний раз и не провоцировать. Круг вокруг меня медленно сужался. Я чувствовал, что мне не хватает воздуха, но старался не подавать вида. Кто-то дёрнул меня за волосы. — Чё волосы такие длинные? Ты чё не пацан? Другой ударил прямо под колени, из-за чего ноги согнулись, и я рухнул на землю. Точнее почти рухнул — за волосы меня ещё держали, поэтому я оказался в подвешенном состоянии. Со всех сторон слышался гогот гопников. Голова шла кругом, в глазах темнело. Всё смешалось в какой-то дикий круговорот голосов, боли и моих мыслей. Я бы точно потерял сознание, если бы меня не взбодрило чьё-то колено у меня под рёбрами. Это продолжалось, пока какая-то бабулька не разразилась гневными криками. Меня тут же отпустили. Секунда, и на площадке остался только я, лежащий на земле. Места ударов болели, и я не спешил вставать. Небо, тяжёлое и серое, висело надо мной так низко, что казалось, будто оно сейчас начнёт опускаться, пока не дойдёт до меня и не раздавит. Закрывая глаза, я молился об этом богам, в которых не верил. Ночью я снова сидел на качелях во дворе. Ближе к двум часам подошёл Слава. Снова не узнал меня и попросил сигарету. Я предложил ему купить свои, на что он посоветовал мне фильтровать базар. — Да и денег у меня нет, — почему-то добавил он. Его голос снова казался уставшим, немного хрипловатым, совсем не таким, как обычно. Я будто разговаривал с другим человеком. Мы встречались почти каждую ночь. Говорили много и обо всём. Парень на удивление хорошо поддерживал разговоры, он ещё и книги читал те же, что и я. Честно сказать, моё мнение в корне изменилось о Славе. Раньше мне казалось, что он просто тупой гопарь, каких много, но он был куда умнее их, пусть и скрывал это. Хотя это не помогло ему узнать меня. А может, он просто решил не афишировать это.