Игра в шахматы

Снейп возмущённо отбросил письмо. - Я не гей! – пролепетал он, опуская глаза. Щёки его покрылись красными пятнами. Он выглядел виновато и смешно одновременно. - Конечно, не гей, мальчик мой! – закивал Альбус. – Как ты можешь быть геем? Снейп ещё сильнее залился краской. - Мне кажется, это возмутительно! - Да, без сомнения. Написать мне, лучшему директору Хогвартса всех времен и народов, такое, это действительно возмутительно. - Ах да, писать вам такое возмутительно! А что, Гарри действительно натравил змею на кузена? - Ну конечно же нет, - грустно улыбнулся Дамблдор.- Он освободил её, а змея сама напала. Просто этот сумасшедший пытается нас одурачить! Лишить символа свободы. Неверное, это кто-нибудь из Пожирателей. Посмотри, ты не узнаешь почерк? Северус нехотя взял письмо из рук директора и снова пробежал его глазами. - Нет, почерк мне не знаком. Он какой-то странный. Будто мальчик научился ровно писать. - Да, странный, - согласился Дамблдор. – Я прогнал его через распознаватель авторства. - И что в итоге? - Белиберда. Немного от Диккенса, немного от Салазара, и пятнадцать процентов школьных прописей. - То есть вам угрожает смесь Диккенса, Слизерина и школьника? – уточнил Северус. То ли случайно, то ли нарочно он выделили слово «вам». И Дамблдору это ой как не понравилось. - Нам, - поправил Альбус, - нам угрожает. Я все-таки ваш директор, и любая угроза мне есть угроза всем вам. - Нам угрожает, - исправился Снейп. - Я думаю, мальчик мой, что тебе стоит заняться этим делом. - И что конкретно я могу предпринять? Альбус с трудом подавил попытку закатить глаза. - Ну, я не знаю… - протянул он. - Может быть, мне заняться Поттером, - с плохо скрываемой надеждой спросил Снейп. - О нет, мальчик мой, я уже отправил к Гарри Хагрида. - Хагрида? - Ну да, кто лучше него сможет присмотреть за всем? *** Они не виделись десять лет. Рубеус с трудом сдерживал слезы. Десять лет назад он привез маленький сверток и оставил его Дамблдору. За это время сверток вырос в невысокого худого мальчишку со странным взглядом изумрудных глаз. - Я волшебник, - медленно повторил он, будто пробуя слова на вкус. - Самый настоящий, Гарри, - всхлипнул растроганный Хагрид. - И я поеду в… - Гарри бросил взгляд на конверт, - школу Чародейства и Волшебства Хогвартс. - Ага. Хагрид рыдал от восторга. Его слезы барабанили по полу. «Какое странное место», - подумалось Рубеусу. Место действительно было странное: старинный каменный маяк, покрытый ракушками и слизью, сырой, продуваемый со всем сторон и вот уже многие годы совершенно заброшенный из-за отвесных скал, бушующего моря и вечной непогоды. - У Дадли астма, - обреченно пролепетала Петунья Дурсль. Хагриду она сразу не понравилась: худая (явно из-за диеты!), плохо накрашенная (кто станет рисовать себе тенями синяки под глазами?) с растрепанными волосами. Она явно не следила ни за собой, ни за этим ужасным домом, ни за жирным сыном. - Вы заберете его? – прохрипела она. - В Хогвартс, лучшую школу Чародейства и Волшебства! – утвердительно закивал Рубеус. - Но он ненормальный. Так же, как моя сестра. Губы у Петуньи были белые и тонкие, а голос простуженный и какой-то печальный. - Как смеете! – взбеленился Хагрид. – Как смеете вы так говорит о Лили Поттер, одной из величайших героинь современности. - Мальчик болен – одними побелевшими губами повторила Петунья. - Пойдем, Хагрид, - протянул молчавший до тех пор Гарри. В его детском голоcе промелькнули странные нотки. Петунья сделала пару шагов назад, к мужу. Рубеус кивнул, кинул полный обожания взгляд на Гарри, а затем, сам не поняв своих мотивов, взмахнул зонтиком и наградил Дадли поросячьим хвостом. - Пойдем, пойдем, - повторял Поттер. И они растворились в воздухе, провожаемые тяжелыми взглядами домочадцев.