Делайте ваши ставки!

      Угодить Илье – половина успеха. Так искренне считал американец и знал два способа это сделать: кормить и не бесить. С последним, конечно, были трудности, порой казалось, что Илье претит сам факт существования Наполеона Соло. Да, русский стал относиться к нему как к чужому непонятливому мальчику из варварской семьи и чуть ли своим вежливо-равнодушным обращением не доводил Соло до обморочных состояний, но иногда в его взгляде на секунду проскальзывало раздражение, а значит не все еще потеряно! Итак, вариант остался только один – кормить Курякина сытно, вкусно, na uboy. Путь к сердцу мужчины лежит через его желудок, и как удачно, что американец не только ловко взламывал замки, но и замечательно готовил. Долой тарталетки, да здравствует калорийная кухня!       Исследование большого города с три раза за день меняющейся погодой и беседы о высоком не особо способствовали потеплению их отношений, но зато Наполеон мог насладиться видом увлеченно фотографирующего всё Курякина. Когда Илья перегибался через перила, чтобы поймать лишь одному ему видимый кадр, американец был готов превратиться в желейную лужицу от открывающегося ему вида, откровенно пялился, засовывал руки поглубже в карманы, борясь с искушением сопоставить размер ладони с упругой задницей. Стоило русскому вновь занять вертикальное положение, как Соло судорожно искал за что бы можно было зацепиться взглядом и делал невероятно заинтересованное лицо. И так было дня два. Наполеон селезенкой чувствовал, что попал на одну из фотографий во время охоты за прекрасным, но, чтобы в этом убедиться, нужно было пробраться в логово этого фотографа-любителя. Или попросить. Да, определенно надо попросить. И Наполеон попросил. И Илья ему дал, жаль, что только снимки, однако начало неплохое. Соло недоверчиво смотрел на напарника держа в руке стопочку фотографий. Не то чтобы товарищ Курякин никогда и ничем не делился со своим американским коллегой, редкие исключения все же были, но пустить его, врага народа, в святая святых - темную ванную комнату с красной лампой – и дать бесценные кадры ему в руки вот так без боя и препирательств – это нонсенс.       - Что-то не так? Или что-нибудь еще?       «Тебя, пожалуйста», подумал Наполеон, а потом еще раз подумал, чем же он это заслужил, вспомнил что ему задали вопрос, бросил короткое «нет» и удалился, пока Илья не передумал. Чуть позже головушку американца догнал вопрос почему же это получилось так легко, но он решил отложить его на потом. Мужчина перебирал фотографии пока не обнаружил на одной из них себя стоящим в пол оборота на фоне одного из исторических музеев и, решив не усложнять работу и без того в желе превратившемуся мозгу, напрямую спросил русского какого маракуя была сделана эта фотография.       - Если ты не заметил, то я фотографирую все красивое и важное, - не отрывая взгляд от книги ответил блондин.       - Ты считаешь меня красивым и важным? – вскинул брови американец. Вот это поворот.       - Что? – Илья поднял голову и посмотрел на него как на умалишенного, протягивая руку за фотографией в руках Наполеона. – А, понятно. Кроме своей физиономии ты конечно же ничего не заметил. – это же была подколка, да? Боги, скажите, что да! – Это здание, чтоб ты знал, Дом иммигрантов, построенный в 1887 году. А вот это, - русский пальцем указал на мужчину, говоря это все терпеливым поучительным тоном, - один из бывших любовников жены пропавшего мистера Винце.       Наполеон кивнул, положил все фотографии на стол и спешно ретировался на кухню, чувствуя, как жар предательски подступает к лицу. Кажется, самое время заняться ужином. Да, пора, к тому же Габи обещала заглянуть и поделиться важными находками.

***

      Благодаря своему длинному языку и неумению вовремя заткнуться Наполеон Соло стоял и сердито замешивал тесто для торта сверля взглядом двоих тихо беседующих агентов. Он не мог слышать, о чем они говорят, затылок Ильи подсказок давать не желал, но американец по мимолетным ободряющим улыбкам Габи догадался что речь идет о нем. Тесто отправилось в духовку, а сам кулинар принялся за изготовление крема, отвернувшись к плите. От этого увлекательного занятия его отвлек резкий звук. Немка что пила, тем и подавилась. Что сказал ей Курякин так и осталось тайной сколько бы Наполеон ее потом не пытал, но уходя она дала два совета – приготовить что-нибудь из русской кухни и показать каким домашним, то есть не укладывать волосы бриолином и не втискивать свою сексуальную попку (да, конечно, она сказала не так, но точно это подразумевала) в свои костюмы, он бывает.       Американец хотел восхвалять Ольгу и свою прозорливость в свое время записав рецепты в блокнот, а потом он же и хотел проклясть всех и вся, особенно Илью с его русской кухней, потому что вместо того, чтобы очаровать объект, он думал, что лучше приготовить и где достать ингредиенты. Так, сконцентрироваться на работе.       - Если Вы хотите приобрести хороший галстук, то советую взять галстук Burberry из шелкового твила темно-синего цвета, он будет прекрасно сочетаться с любым костюмом и Вашими глазами, - Соло возник рядом с высокой стройной шатенкой одаривая ее одной очаровательной улыбкой из своего арсенала. Эта дамочка была абсолютно не в его вкусе. Глядя на нее можно было сделать вывод, что деньги у нее есть, а вот чувство стиля явно хромает.       - А у Вас, - женщина оценивающе осмотрела Соло с головы до ног и обратно и приторно улыбнулась, - хороший вкус, мистер…       - Брайсон. Генри Брайсон. Берите этот галстук, не прогадаете, - агент хитро улыбнулся уголком губ, - и может Вы составите мне компанию за чашечкой кофе, мисс…       - Если Вы настаиваете. Луиза Маркес. – американец поцеловал протянутую руку, от чего шатенка удивленно приподняла брови улыбаясь и жестом показала завернуть именно этот галстук.

***

      Соло рефлексировал в кресле, приглашение на раут было получено, и у него появилось два совершенно свободных дня, потому как девушка от повторной встречи отказалась. «Думаю, Вам стоит познакомиться с моим мужем, вы обязательно найдете общий язык», сказала она и была такова. А Наполеон теперь сидел и думал, что же он сделал не так. И лучше приготовить borsch. Да, замечательный выбор. Илья два дня будет заниматься слежкой и дома появляться будет только к вечеру, нужно написать список необходимого и уже завтра можно закупиться. Американец перевел взгляд на часы и поднялся из кресла. Время готовить ужин! Напевая мотивчик песни из магазина мужчина мыл, чистил, резал и думал. Чем больше он думал, тем тише становилось пение и хуже настроение. На хлопнувшую входную дверь Соло не обратил никакого внимания, на реплики русского реагировал из разряда «ясно-понятно» и в растерянной задумчивости и тихом ужасе от происходящего начал накрывать на стол. Ужинали молча.       - Наполеон, - позвал блондин главного страдальца вселенной моющего посуду.       Тишина.       - Соло, что случилось?       Отвечать не хотелось. Эта русская гора невозмутимости и спокойствия сейчас бесила как никогда. Он, значит, тут стоит страдает, а этот увалень еще и спрашивает почему? Американский ловелас больше не является таковым! Он видимо настолько огеился из-за этого Ильи-у-нас-за-такое-на-5-лет-сажают-а-то-и-вовсе-ссылают-в-Сибирь-Курякина, что это теперь написано у него на лбу большими буквами, и не смог соблазнить эту женщину! Да, цель достигнута, а вот моральное удовлетворение – нет. И раз уж эта мисс, которая даже не мисс, а миссис, Маркес заметила эту чертову надпись, хотя он всеми правдами и неправдами старался смотреть на нее самым заинтересованным и соблазняющим взглядом, то почему товарищ Курякин настолько непроницаем, хотя Соло чуть ли во влюбленную лужицу не растекается. Наполеон сердито намывал тарелку. Столько лет жить спокойно и привет, перемкнуло на этом неотесанном куске бревна. Чем он провинился в этой жизни?! Желание растет, профессионализм падает. Долбаное пари. Зачем он в это влез.       - Все хорошо, - соизволил ответить страдалец.       - Только? - Соло затылком чувствовал испытующий взгляд Ильи.       - Только меня отшили, - американец, стараясь не выдать истерических ноток в голосе, кинул полотенце на столешницу и развернулся. Твою б настырность, Илья, да в другое русло.       - Ты меня не слушал, - Наполеон бы оспорил, но судя по тону русский агент возражений не принимал. – Ты хорошо сработал. Луизе ты понравился. Она рассказала о встрече мужу, и тот теперь тоже хочет познакомиться с тобой.       Соло пытался переварить полученную информацию. Что, простите? Тогда почему она отказалась от совместного ланча?       - Потому что мисс Маркес ищет любовника не для себя, а для мужа, так что у тебя теперь новая цель.       Из данного разговора американец сделал для себя два вывода:       1. Надо заканчивать думать вслух;       2. Он превратился в истеричку, что весьма печально.

***

*       Американец встретил утро на удивление в хорошем настроении, может потому что это было уже и не утро вовсе. Убив полтора часа на утренние процедуры и сборы, Соло критически оценил себя со всех сторон, решив, что сегодня он даже прекраснее, чем обычно, отправился покорять продуктовый рынок. И все шло хорошо и просто замечательно, пока он в своем списке не дошел до пункта «свекла», и вот уже два часа Наполеон кружил по городу с полными сумками в поисках двух несчастных свеклин! О, они может были и вполне счастливыми, но вот Соло не очень, и он искренне надеялся, что этот русский весь обчихался и обыкался или что там в их стране делают, когда их матерят на все лады. Почему борщ? Почему он не выбрал что-нибудь другое? Он же может сварить простые belye schi, и никакой свеклы не надо. Но надо отдать Наполеону должное, он был упертым барашком и продолжал искать, да и Илью порадовать хотелось, а то вздыхает неопределенно, грустно смотря в сторону, где предположительно находилась страна Советов. Трижды проклятый продукт все же был найден в какой-то подпольной лавочке, чему мужчина был несказанно рад. Придя домой, Соло сгрузил продукты на стол и хотел было вытянуться на диване, но совершил ужасную ошибку посмотрев на часы - осталось полтора часа до прихода Ильи. А вообще, русский просто сидит на попе ровно весь день, а Наполеон бегал не покладая ноженьки, значит он имеет право отдохнуть, правильно? Устроить забастовку и не готовить, почему бы и да. С чувством собственного достоинства брюнет уселся в кресле, а в голове сами собой начали всплывать картинки: вот Илюша поздно приходит домой голодный, холодный, а поесть нечего, и начинает готовить сам и для себя, и для Соло, готовить что-нибудь жирное или сухое и… и… ох, ну нет. Покуда Наполеон жив и его руки на месте, точнее пока они живут вместе, Курякин будет питаться нормально! Тяжело вздохнув мужчина поднялся и поплелся на кухню, попутно еще разок проклянув объект своей повышенной заботы.

***

      Новый день встретил Наполеона воплями Габи на лестничной площадке, он, гадкий негодяй, дрых без задних ног, пока она стучала/звонила/скреблась в дверь, желая передать ему «домашнюю работу». Немка еще раз на него неодобрительно посмотрела, помахала ручкой и ушла, оставив сонного мужчину с кучей папок. Это все ему предстояло «изучить», чтобы Соло смог заинтересовать объект, узнать про все загородные коттеджи и попасть в один из них. Никогда искусство обольщения не требовало у него такой тщательной подготовки. Увлечения у объекта были весьма интересные. К концу второй папки американец знал об утконосах все, даже то, что в их клюве имеются нервные окончания, а также о способах использования кокоса. Была еще папка с биографическими сведениями, две под названием «Ни за что нельзя при нем говорить» и одна «Сомнительно. Использовать в крайнем случае». Вот пробил час, точней будильник, Наполеон отложил последнюю папку и отправился на кухню воплощать в жизнь задуманное. Сегодня его главное оружие не безупречный костюм и идеальная прическа, а хлопковые штаны, свободная футболка, вьющиеся волосы и борщ.       Хлопнула входная дверь. Suka, как сказал бы Илья. Соло еще не закончил, а виновник сей эпопеи уже пришел. Suka. Будь проклят тот день, когда он решил связаться с этим борщом. Вот уже два с половиной часа мужчина кружил по кухне, а до финала было еще не близко, в обещанные два часа он не уложился. Кипящее масло брызнуло на руку, Наполеон чертыхнулся. Русский что-пожрать с интересом заглянул на кухню, немного позависал переваривая информацию, целеустремленно подошел к кастрюле, игнорируя Соло, понюхал и точно так же двинулся к холодильнику, достал два зубчика чеснока, почистил и протянул их недоуменно взирающему на него американцу.       - С этим будет вкуснее, Ковбой, - Илья секунду помедлив добавил. – И прекрати уже вести себя как добропорядочная жена.       - О, Большевик соскучился по моим саркастическим комментариям? – внешне Наполеон остался спокойным, по крайней мере он на это надеялся, лишь подняв бровь, а внутри него все кричало и вопило от счастья, радости и того, что этот человек вмешался в таинство готовки.       - Так хотя бы понятно какие гадости ты обо мне думаешь, - Курякин навострил лыжи к дивану, оставляя друга одного на растерзание борщу.       Крайне раздосадованный ответом кулинар такого предательства вынести не мог и для приличия посверлив блондинистый затылок взглядом был вынужден вернуться к своей непосредственной миссии. Порой он чувствовал на себе пристальный взор, и пытался незаметно повернуть голову так, чтобы хотя бы краем глаза увидеть напарника и подтвердить, что ему не показалось, но смотрел на него только затылок читающего Курякина. Почему на их кухне нет ни одной отражающей поверхности? Здравствуй, паранойя.       Илья сидел и смотрел то на кастрюлю, то на тарелку, решая съесть еще одну порцию или же оставить на завтра. Он опустошил уже половину кастрюли, и признаться, это был самый лучший комплимент для повара. Подавив тяжелый вздох, пробормотав благодарности, двухметровый детина отправился мыть посуду. Было забавно наблюдать как он, упершись лбом в настенный шкафчик, сосредоточенно натирает тарелки. Еще пару секунд поумилявшись данной картине Наполеон отправился изучать последнюю папку.