Мэгги и Медведь

Однажды в колонку Сэнди Буш пришёл очень резонансный, животрепещущий и бесконечно философский вопрос в духе шекспировского «Быть или не быть». «Что лучше, секс или торт?» Я тогда не растерялась и ответила, что лучше всего торт после секса. Но в номере Соломона Маршалла еда — это последнее, о чём я думала. Я там вообще ни о чём не думала, однако всеми семнадцатью техниками минета, изученными мной ради читательниц, я его сразу пугать не стала — мало ли чего подумает. Я не думала о том, как долго это между нами продлится, как быстро я ему надоем, и как скоро мой Крис вернётся ко мне с пыльной полки, я просто наслаждалась моментом (хотя, думаю, Крис не залежится, мы ещё сыграем партию на троих). — Мистер Маршалл, вы непозволительно тяжёлый, — я едва могу дышать, когда после очередного горизонтального танго он наваливается на меня всем весом. — Мистер?! Да прекрати уже, — он закатывает глаза. Сложно избавляться от старых привычек, особенно после такого резкого перехода, чего тут непонятного? — Соломон звучит ещё официальнее, чем мистер Маршалл, — фыркаю я, тычу ему в грудь, пытаясь выбраться. Очень уж хочется в душ. Ну, от торта я бы тоже не отказалась, потерянные калории надо восстанавливать. С такой физической активностью мне не грозит лишний вес. — Хочешь, зови Сол. Так меня семья называет. — Придумала! — меня осенило. Вскакиваю с постели и едва не начинаю хлопать в ладоши. — Медвежонок. Пока Соломон, откинувшись на подушку, трясётся от смеха, я целую его в нос и сбегаю в ванную. — Только не на конференции, Мэг! Ну, секс, конечно, мозги прочищает (а в моём случае ещё и слегка отупляет), но субординацию на людях никто не отменял. Зато перспектива оставаться с ним наедине в пустующем конференц-зале или в кабинете с широким столом мне очень даже по душе. Однако, чего-чего, а пары копов в середине последнего рабочего дня в моём уже практически погибшем от рук Медведя журнале я точно не ожидала. А уж тем более не ожидала того, что они остановятся напротив моего стола и приглашающе раскроют браслеты наручников. — Мисс Сайверсон, вы обвиняетесь в мошенничестве в особо крупных размерах, краже и промышленном шпионаже. Что?! Я впервые не знаю, что сказать. Тупо пялюсь на бумагу, где написано «Ордер на обыск», ошалело смотрю, как они роются в моей сумочке, грубо вываливая содержимое на стол, словно сквозь пелену вижу, как собираются у приёмной зеваки со всего этажа. — Вот, ваша электронная подпись, мистер Маршалл. Я же говорила, — возникшая рядом со мной, словно чёрт из табакерки, Дана Пристли тычет пальцем на флэшку, выпавшую из моей сумки. Я эту вещь вижу в первый раз. — Я не знаю, что это, — пытаюсь совладать с языком. Получается плохо. — Мне это подбросили. Мистер Мар… Ищу его глазами, пытаюсь найти у него поддержку, но натыкаюсь на холодный, злой взгляд и каменное, непробиваемое выражение лица. Он мне не верит. Он верит Пристли. — Мы разберёмся с этим, — холодно бросает он куда-то в пустоту над моей головой и покидает свой кабинет. Он покидает меня на произвол мошенников, подставивших меня. Как он мог так поступить со мной? Даже не разобравшись! Чертовски больно. И стыд, от того что меня, абсолютно ни в чём не виновную, ведут через весь офисный центр в наручниках и под конвоем, не идёт ни в какое сравнение с болью предательства. Не знаю, сколько уже времени торчу в участке — спасибо Мистеру Ублюдку, комнатку мне выделили с удобствами, могу откинуться на койку, закинуть ноги на стену и страдать в своё удовольствие — пока наконец до меня не снисходят. У меня берут отпечатки, детектив задаёт мне стандартные вопросы, а после вопросы по существу. Спрашивает, где я была и что делала в последние дни, передавала ли кому пароли от своего ноутбука, когда и зачем я в последний раз пользовалась какими-то ключами, токенами и подписями. Да в глаза я их ни разу не видела! Мне хочется плакать. Наверное, мой вид настолько жалок, что детектив просит дежурного принести мне кофе. Бросьте туда цианида, мне так плохо, что я не хочу жить. Детектив уходит, и время снова тянется, как жвачка. Я понимаю, что провалилась в сон, когда шорох ключа в замочной скважине заставляет меня вскинуться на койке так, что я едва не падаю. Дверь распахивается настежь и жестом руки детектив приглашает меня выйти. — Мисс Сайверсон, вы свободны. С вас сняты все обвинения. Приносим свои извинения за неудобства, — дальше мне рассказывают, где я могу получить назад свои личные вещи, где подписать какие-то протоколы, а я смотрю в глубину коридора и не могу оторваться от открывшейся мне картины. Дану Пристли, главу финансового отдела «Маршал корп» ведут в наручниках по тому же пути позора, который накануне прошла я. А я ведь могла догадаться! Вот же охреневшая стерва! — Проститутка! — шипит эта драная кошка, проходя мимо меня. Я молча показываю ей средний палец. Как же упоительно пахнет Свобода! Я готова мурчать от удовольствия, подставив лицо тёплому ветру. Как мало человеку надо для счастья! Стоит раз лишить того, что, казалось бы, у тебя не отнять, и вот ты радуешься даже такой мелочи, как зелёная травка под ногами. — Мэг. Опускаю взгляд и вижу у лестницы знакомый «Мерседес», а возле него проклятого козла, по вине которого я и попала в этот парк развлечений под названием Департамент полиции США. — Отвянь, — резко беру вправо и, продолжая усиленно наслаждаться вечерним смогом и выхлопным газами, топаю подальше от этого места. Я не собираюсь больше иметь с ним ничего общего. Я теперь даже за угол с ним не выйду! Пусть целуется со своим отражением в зеркале, пусть подавится своей должностью и своим членом! Ненавижу. — Мэг, позволь объяснить. Я знал, что это не ты. — А вот это уже интересно! Знал и всё равно позволил меня упечь?! Ну, не скотина ли? Сбавляю скорость, позволяю ему обойти меня и преградить мне путь. Ох, как же хочется пнуть его под коленку! — Дана подбросила флэшку тебе в сумку, с помощью вашего прогера взломала твой ноутбук и провела несколько операций от твоего имени, а данные с камер удалила. А ещё она сливала отчётность моим конкурентам, вот только я никак не мог её подловить, чтобы наверняка. И если бы не ты, я бы ещё долго не смог этого сделать. — То есть? — интересно, каким это образом я получила главную роль в этой шпионской драме? Я — простая секретарша из приёмной, так себе журналистка и недоассистентка с доступом к телу босса. Что-то здесь не чисто. — Она узнала о нас, повелась на эмоции и облажалась. О нас?! «О нас»-таки существует?! Ненадолго, пусть не надеется! — С чего бы это? Ты ей что-то обещал? Дал ей повод? Ты с ней спал? Она твоя жена?! — сыплю вопросами, повышая голос едва ли не до визга. Ну, в самом деле, это насколько надо быть отбитой, чтобы из ничего выдумать себе всё и уничтожать конкуренток такими рискованными, незаконными способами?! Он явно что-то скрывает от меня. Наверное, всё-таки что-то между ними было. Не зря Пристли с первого дня с меня глаз не спускала. — Нет. Помнишь правило? — Ещё бы! Не лезь в золотые трусы босса. Как забыть то, что ты с завидным постоянством в последнее время нарушала. — Видимо, она не теряла надежды. Да уж, отвергнутая женщина — самый страшный враг, книжки не врут, хотя я до последнего в подобное не верила. Вот, теперь держи, Мэгги, доказательства, не урони. — Знаешь что?! Мог бы и предупредить! — пытаюсь протиснуться между ним и кованой решёткой ограждения территории Департамента. Тщетно. Чёртов шкаф на анаболиках, не обойти, не объехать. — Не мог. Твоя реакция была бы неестественной. Ты совершенно не умеешь врать. Зато ты слишком продуманный, чёртов ходячий калькулятор! Бодаю его плечом, прям как квотербек после свистка, но Маршалл, как гора, даже с места не движется. — Чудесно! И так каждая твоя воздыхательница будет мне нервы трепать?! А если меня убивать будут, ты будешь спокойно смотреть?! Нет, уж, мистер Маршалл, сложно с вами, — раз уж не выходит силой, то попробую хитростью. Пытаюсь нырнуть у него подмышкой, но он хватает меня едва ли не за шкирку и водружает на место. — Мэг, я хочу, чтобы ты знала, со мной будет нелегко, но я сделаю всё, чтобы это компенсировать, — он наклоняется ко мне, смотрит и говорит так проникновенно, что мой гнев сдувается, как воздушный шарик. Не могу я смотреть ему в глаза, это выше моих сил. — Ты — мой самый большой успех. Я надеюсь, что ты не против совмещения. Я хочу, чтобы ты была не только моей ассистенткой, но и моей любимой женщиной. Официально. Он говорит с таким напором, что, кажется, скорее раздробит вокруг меня асфальт, чем позволит уйти, а я… А что я? Я вообще-то собиралась ещё как минимум дня два с ним не разговаривать, а сама стою и слезами заливаюсь. Так и торчим посреди улицы: я реву, он меня уговаривает, прям как в мелодраме дурацкой, честное слово. Пора заканчивать. Соломон Маршалл, Медведь, этот убийца малого бизнеса всегда добивается своего и, боюсь, моя оборона долго не продержится. — Слушай, Медведь, пусти меня уже, я есть хочу, — шмыгая носом, бурчу я. Соломон улыбается, целует меня в макушку и берёт под руку, уводя к машине. — И не хочу я твои дурацкие мидии в ракушках, у меня от них изжога! Я отнимаю у него телефон, когда он собирается заказать стол в своём любимом ресторане. Ну правда, достало уже это пафосное место с огромными тарелками и порциями с детский кулак! Сколько можно туда шляться?! — Хочу пиццу, кофе и мороженое. Всё. Я гордо и независимо задираю подбородок, стараюсь не смотреть на него — эта его лучезарная улыбка слишком заразна, а я, между прочим, всё ещё злюсь. Так и бредем мы вниз по улице до ближайшей пиццерии — дурацкая парочка, Мэгги и Медведь — и я думаю, что всё у нас может получиться.