make a wish.

бесконечные просторы космоса простирались вокруг. тихие, холодные и пугающие. цепляясь за ядро кометы, они наблюдали за то приближающимися, то удаляющимися звёздами, астероидами, спутниками. планетами. кометным сложно копить энергию. постоянное движение изматывает, нужно отдавать почти всё матери, иначе просто выкинут безвольным сгустком потоков. после почти точно будешь съеден кем-то посильнее. но вот, что-то кольнуло, прошлось разрядом. мимо проплывала планета. не такая как все. нет, конечно она была такой же. та же форма, размеры меньше среднего, но было что-то. что-то, что молодой сгусток ещё не осознавал, но так сильно желал. — какая, однако, неприятная энергетика, — кто-то сравнительно близко фыркнул. — слишком хаотичная. — да, и острая. — шипучая. — мерзкая. но ни мерзости, ни остроты сгусток не ощущал. хаотичность, сила, да. но что в этом плохого? понемногу он начал открепляться. канал за каналом отелялся от ядра, замыкая потоки в самом себе, накапливая энергию для прыжка. — ты идешь туда? — не долетишь. — сил не хватит, сольёшься. — сгоришь. — тебя сожрут. — распадёшься при входе. голосов привычно много, громкие, говорящие на перебой, но при этом молчащие. впрочем, матери не слышно совсем. значит она не протестует. значит всё в порядке. когда последний канал открепляется, сгусток больше не разделяет энергию матери. теперь она чужая, поэтому его с силой выталкивают. хвост кометы на прощание касается энергетического поля, корректируя направление полета. сине-зеленая планета приближается. --=-- сине-зеленый острый наманикюренный ноготь пробивает игла швейной машинки. хейли шипит от боли, но не может не отметить свое везение — игла задела только кончик пальца и отломила кусок ногтя. от мысли, что чуть дальше, и игла попала бы по кости, и скорее всего раскрошилась прямо внутри фаланги, хейли плохеет. тянется к маховику, медленно поднимает иглу. из раны льет, причем прилично. и это же потом ещё отстирывать. взвесив ситуацию и решив, что палец всё-таки важнее, идёт на кухню, искать пластыри. хейли двадцать три и хвостиком, у нее съемная квартира на отшибе города, абьюзивные родители и крашеная челка, вечно лезущая на глаз, а-ля две тысячи седьмой. швейная машинка, готические платья собственного пошива и отвратительный характер. и заработок в интернете, потому что любишь-не-любишь людей, а жить на что-то надо. один из многих мудаков-клиентов — предлог напиться, сесть пьяной за машинку — отвратительная идея. в глубине души хейли знала, что что-то такое произойдет. и её это устраивало, просто она не признавалась. признать это значило бы признать, что уже просто скучно, просто хочется чего-то. что от бесконечных швов, резиночек и оборочек уже тошнит. а это в свою очередь означало, что единственное, в чем хейли была хороша, и то немногое, что всегда доставляло радость, больше таковым не является. конечно, её достали однотипные заказы. одни и те же идеи, цвета и фасоны. конечно, её собственные идеи, ограниченные тремя цветами, двумя длинами и одним и тем же кружевом куда интереснее, и шить их гораздо приятнее. конечно. именно поэтому, даже после перевязки саднящей фаланги, хейли не рвется быстрее замочить новое изделие. сидит в одном белье на подоконнике кухни и пьёт. пьёт, пока кровавое пятно прочнее и прочнее впитывается в хлопковую ткань. пьёт, пока природа за окном разрывается громовыми раскатами, очерчивающими границу неба и макушек елей кислотным синим. лес рядом, даже очень. пешком можно дойти минут за пятнадцать, на машине и того быстрее. но со старым пикапом, выданным отцом как прощальный подарок «любимой неблагодарной сучке», хейли возиться не хочется. срывается с подоконника. цепляет походный рюкзак на голое плечо. по пути назад арсенал сумки пополняется фонариком и антисептиком с бинтами. хейли накидывает первое, что попадается под руку. и похуй на то, что это длинное платье перепачкается в грязи, что скорее всего подол будет изорван в клочья. хейли пьяная, сине-зеленая, с бритым виском, окровавленным пальцем и непреодолимым желанием очутиться в лесу. прямо сейчас, в дождь, в грозу. танцевать меж корнями, вывихнуть лодыжку, сломать ключицу, сделать, почувствовать что-то, ну что-нибудь, ну пожалуйста. она пьяна, ей море по колено. --=-- осколок приземляется вдали от океанов и морей. странно, учитывая как много воды на этой планете. осколок слаб, неприспособлен и напуган. откуда-то снизу сочится энергия. он цепляется за нее всеми канальцами разу, и его чуть не разрывает. понемногу начитается адаптация. сосуд трансформируется, принимает оптимальную форму для существования. отростки вниз, тело вверх, тонкие стебли, но с большой площадью. создать сосуд сложно, нужен образец. образцов много, вот они, он ими окружен. но они неподвижные и неинтересные. неужели тут всё так? нет, быть не может. та бешеная, хаотичная, вкусная энергия не могла взяться из ниоткуда. --=-- пятнадцать минут протекают быстро. знакомые деревья с указателями-засечками ведут к небольшому пролеску. хейли трезвеет, будучи уже на подходе к нему. как и ожидалось. холодно, сыро и противно. мокрая одежда липнет к телу и тянет вниз, спасибо пышному подъюбнику. хейли не идет назад из чистого упрямства, причем не понятно перед кем. садится на мокрую землю в развилку корней. пышная крона дерева немного задерживает капли, так что тут дождь не так сильно ощутим. роется в рюкзаке, с надеждой на то, что взяла с собой еду, или хотя бы бухло. ни того, ни другого не находит, но находит мятую пачку сигарет. курить в таком месте кажется кощунством. воздух в лесу чист до одури, до обморока, негоже портить никотином. ну а собственно, в чем проблема? пришла? пришла. назад хочешь? не хочешь. на месте сидеть без дела хочешь? не давая собственным мыслям оформиться, хейли перехватывает рюкзак и двигается в глубь леса, держа нож для новых засечек наготове. --=-- ещё пару минут назад она была уверена, что протрезвела. до тех пор пока не увидела.. то, что увидела. полупрозрачное существо, светившееся золотым светом и напоминающим растение. уходило нитями-корнями в землю, серую и сухую. в радиусе примерно десяти метров трава пожухла, могучие стволы деревьев истощились и ссохлись, коричневые листья ковром застилали безжизненную землю. в воздухе не было прежней свежести. и хейли взбесилась. — это че за сорняк, эй! — нет, она точно не протрезвела. ни один трезвенник не накинулся бы на неизведанное то ли растение, то ли что, имея в руках только перочинный ножик. даже если его очень разозлить. а даже если бы и накинулся, то точно отстранился бы, нет, в ужасе побежал бы, когда вышеупомянутый сорняк потянулся бы своим щупальцем-корнем к нему. щупальце принюхалось. что-то очень яркое и очень нужное ощущалось новоприобретенными рецепторами. кровь. щупальце вцепилось в незаживший палец, прямо через бинт, срывая его ошметки. к тому моменту, пока хейли опомнилась и отодрала от себя растение-вампира, это было уже и не растение вовсе. на земле лежало тело. дистрофически худое, только начавшее оформляться. корни тянулись назад из-под земли, сплетались воедино, образовывая что-то отдаленно напоминающее конечности. начала оформляться желтоватая кожа. сквозь нее виднелись кровеносные сосуды и подобие лёгких, сжимающихся и расправляющихся в бешеном ритме. то, что до этого напоминало нераскрывшийся бутон, преобразовывалось в голову. лысую, без глаз, рта или носа, но с какими-то хаотично разбросанными скоплениями мелких отверстий, соединяющимися друг с другом. ад трипофоба. наконец, хотя бы частично осознав ситуацию, хейли попятилась. подобрала какую-то ветку, ткнула существо в бок. оно выгнулось, подобием ладоней сжимая почву и издало приглушённый крик начавшим формирование ртом. — иу.. слушай, ты к нам с миром? — спросила хейли, решив что вовсе спятила, раз не бежит отсюда, — ты же типа пришелец? а корабль где? бластер? — и рассмеялась со своей глупой, совершенно неуместной шутки. существо лишь слабо дёрнулось и повернуло голову на бок. хейли поджала губы, сев на колени. сосуды уже не такие явные, кожа приобрела более человечный оттенок и вовсе перестала просвечивать. существо повернуло голову, начало обшаривать отростками-руками местность вокруг, приняв сидячее положение. оно пыталось встать, но каждый раз заваливалось на бок, издавая странные звуки, похожие на хрип. вскоре оно прекратило свои попытки, наконец переключив внимание на человека, находившегося настолько близко, что уцепиться за ткань платья труда не составляло, чем «пришелец» и воспользовался. хейли же боялась пошевелиться, терпеливо выжидая, пока существо поднимется. оно было выше где-то в полтора раза. одной конечностью держалось за девушку, головой водило по воздуху, будто принюхиваясь. через пару мгновений существо склонилось, обвило ненормально тонкими пальцами запястье, притянуло к прорези, по всей видимости являвшейся ртом, прислонилось к кровоточащему с новой силой пальцу. срань господня, оно меня сожрать собралось? однако не успела она отстраниться, как пришелец сам сделал это, возвращаясь в исходную позицию. они стояли какое-то время, пока хейли не осмелилась подать голос: — так.. тебе куда?