***
— Ты хоть примерно знаешь, что тебе в Икее-то нужно? Фратрия не то чтобы очень верит в мужскую целесообразность в данном вопросе. Скорее, совсем не верит, но масштаб катастрофы лучше понимать заранее. Авангард деловито вытаскивает из внутреннего кармана кожанки сложенный вчетверо листок и протягивает ей. — Вот, учись, милый, как в магазин ходить надо, — Фратрия одаривает Спартака насмешливым взглядом, на что тот лишь глаза закатывает — мол, тоже мне, нашла, что вменять. — Шторы для ванны, посуда, торшер, постельное белье, подушки, пена для бритья, презики… — она пробегается взглядом по списку, умолкает на последнем слове и хитро смотрит на омича исподлобья. — Это уже для Ашана, — невозмутимо поясняет Авангард, а стоящий рядом Локомотив заливается румянцем. Ситуация не такая уж и неловкая, если подумать. Просто Локо никак не может привыкнуть к тому, что их отношения с Авангардом больше не секрет, и никак не может понять, почему Фратрия, раньше не имевшая привычки заводить союзников, так сблизилась с омичем. Он, конечно, не против их общения, а дружить парами, наверное, ещё просто не готов. В Лиге постоянно приходится выбирать между дружбой и амбициями, поэтому Спартаку непривычно видеть Фратрию с кем-то, кроме её так называемой свиты — лидеров «красно-белого» движения (как она любит говорить: «Свиты покруче, чем у Воланда»). Из них двоих именно он — рубаха-парень, прямой на словах и в деле. Для него хоккей состоит в первую очередь из азарта и принципиальности встреч, для Фратрии — из куда более личных и оттого болезненных вещей. Поэтому-то их дружба с Авангардом — сродни сенсации. Но красно-белый не возражает. Если ей нравится и хочется — пускай. Тем более женский пол у Авангарда не в приоритете.***
Вместе весело шагать по просторам и ходить по магазинам, но для Локо и Спартака последнее — мучительный выход из зоны комфорта. — Значит так, ты сейчас пойдёшь и сам выберешь себе подушку, чтобы в следующий раз, когда ты ко мне приедешь, я больше не слышал воплей о том, что на моей тебе слишком мягко спать, — тоном, не допускающим никаких возражений, произносит Авангард свою тираду и тащит Локо в отдел спального текстиля. — А вот возьму, сделаю финт ушами, и это ты ко мне приедешь. — Ага, дома поговорим. — Какие же вы милые! Локо, а ты большая ложка или маленькая? — хитро улыбается Фратрия. — Я — нож. — Маленькая, — уверенно заявляет Авангард, за что мгновенно получает от ярославца свёрнутым в рулон одеялом по заднице.***
Бунтарь на льду и гроза всех журналистов, Спартак покорно следует за Фратрией между стеллажей с кухонными принадлежностями, везя за собой тележку, на половину заполненную всякими примочками для выпечки. — Почему мы так же не ходим в магазины нижнего белья? — Даже не знаю. Не замечала за Авой таких фетишей, но спрошу при случае. — Ну, Масяняяя… — Добудь мне акулу, мой рыцарь, и сегодня ночью принцесса облачится в свой кружевной комплект с чулками и… — Понял, принял.***
Спустя час совместного шоппинга стеснение пропадает полностью. Локомотив и Спартак маются от скуки в унисон, сбегают в отдел мебели на диваны и отказываются оттуда уходить. Ярославец не такой уж закрытый и необщительный, если дело касается Лиги Чемпионов, да и красно-белому в целом-то плевать, кто с кем спит. — Ну всё, Локо нашёл себе уши, — хмыкает Авангард, загружая в корзину набор столовой посуды. — Бокалы не забудь, — напоминает Фратрия. — Ты теперь близко живёшь, жди в гости. Когда, кстати, расписываться планируете? — Локо точно захочет, чтобы всё прошло тихо, в узком кругу… Как думаешь, Спартак согласиться быть свидетелем? Спокойно, не визжи, я ещё не сделал ему предложение. Это так, планы. Может, вообще передумаю ещё. — Вот только попробуй! — Фратрия грозит ему пальцем. — Я хочу, чтобы у всех в Лиге отвалилась жопа, когда вы окажетесь на первом месте в списке Форбс, как лучшая пара года.***
— А мне никто помочь не хочет, нет? — безрезультатно взывает Авангард к совести остальных, стоя на кассе наперевес с торшером. — Дай-ка подумать… Нет, — качает головой Локомотив и уверенно идёт к выходу. — Прости, чувак, у меня лапки, — пожимает плечами Спартак. Фратрия просто гордо проходит мимо, обнимая икеевскую акулу. — Я всегда знал, что на вас можно положиться! — кричит им вслед омич и тихо добавляет себе под нос, — вот нахуя я столько накупил?***
Хуже насильственного шоппинга для Локо только творчество Элджея. Авангард большой любитель галимой русской попсы и недорэпа, но, как оказывается, не он один. Из них четверых только ярославец не в восторге от того, что крутят по радио. Фратрия поворачивает регулятор громкости почти до конца и устраивает с Авангардом стихийные танцы на заднем сидении. — Я хочу тебя на 360°… — Все остальные на проводе повисят… Спартак смотрит на это безобразие в стекло заднего вида и тихо посмеивается. — Не Бузова, и на том спасибо, — вздыхает Локомотив.У их «Тряпичного союза», громкого повода для сплетен и пересуд, есть одно правило: сначала — жить. И кое-что ещё. Возможно, единственное общее для них двоих, оставившее в уголках глаз и губ грусть, скопившуюся в маленьких трещинках.