Once Upon a Time in KHL

Дин доволен исходом матча, доволен собственной игрой. Пусть без погрешностей не обошлось, и есть еще над чем работать, но ведь победителей не судят. Победителей не судят. А проигравших?.. Серия тяжелая. Серия принципиальная. И даже когда удача переходит на сторону Динамо, красно-белый не дает ни малейшего повода себя недооценивать. Он слишком непредсказуемый. И все оказывается несколько сложнее, чем должно было быть. Крикунов снисходительно улыбается, замечая Северсталь у входа в раздевалку. Кивает Дину и тактично удаляется в тренерскую, бросая напоследок дежурное: «Только без глупостей мне здесь». Дин приветливо разводит руки в стороны, намекая на объятия, но Северсталь смотрит чересчур серьезно. — Тот гол, который не засчитали Спартаку… Мне кажется, это несправедливо. Что-то внутри у Дина сникает от ее слов. — Хочешь сказать, я выиграл нечестно? — Хочу сказать, что судейские решения в вашей серии слишком неоднозначные. Особенно, когда дело касается голов. Он трет лицо ладонями, заглушая подступающее раздражение. Что изменилось после первых двух матчей, где он выигрывал, а она была с ним заодно? — Кто тебя обработал: Фратрия или пресса? Северсталь обиженно поджимает губы. Дин понимает, что его несет не туда, но, видит бог, этот разговор был неизбежен. Она себе имя сделала, не отступаясь от своих принципов. — Знаешь, я не слепая оптимистка, чтобы не замечать того, что творится в Лиге. И когда по одному и тому же игровому моменту выносят разные решения, страдают обычно те, кто с неба звезд не хватает. Дин знает, что ей обидно в первую очередь за саму себя: за десятое место в турнирной таблице, за то, что она — сильная, но есть те, кто берет вершины другим. Но своей вины он в этом не видит. — Выходит, я праздную сегодняшнюю победу в гордом одиночестве? — Позвони Армейцу. Он будет рад за тебя. Разве в момент его триумфа она не должна быть на его стороне? Должна — неправильное слово. Должна — не про нее. И Дин дает ей уйти. Есть ли теперь в этой серии хоть какой-то смысл? Дин испытывает потребность объясниться. С собой, со Спартаком, с Крикуновым. Но разве нужно оправдываться, если не чувствуешь себя виноватым? Он спешно переодевается и идет в противоположное крыло. В коридоре сталкивается с Олегом Валерьевичем. Тот смотрит устало, отстраненно как-то, будто и не было тех двух чемпионских сезонов, а Дин все почему-то ждет от него по-отечески теплого взгляда и дружелюбного: «Вот ведь натренировал на свою голову засранца!». Столько было пройдено вместе, как не ждать-то? — Как Вы, Олег Валерьевич? — По-разному, Дин, по-разному, — Знарок хлопает его по плечу, смотрит пристально в глаза. — Ты молодец, не сбавляй. Но не трогай их, Дин. Не нужно. Раньше был только он. Теперь на его месте Спартак. Пятый матч серии остается за Дином. И если он все еще в игре, значит, нет и не может быть ничего важнее этого. Но ему неуютно на собственной арене. ЦСКА отвечает почти сразу. Дин трет переносицу и говорит без предисловий: — Почему проиграл Мясной, а ощущение проеба у меня? Армеец глухо смеется на другом конце линии. — Победителей не судят, слышал? А кого тогда судить, если не их?