Заточённый

«...Ты здесь, но почему-то мне не дотянуться до тебя. Остановись. Ты словно сон, моя бабочка в небесах.»*

      Я не знал куда идти. Моё сердце болезненно металось и не могло найти себе утешения, поэтому куда бы я не отправился, это бы не помогло. Сначала я решил на самом деле пойти на корт, но понял что не хочу играть в теннис. Идти к отцу тоже не хотелось, потому что пришлось бы рассказывать все. Я бездумно устремился по улице, мимо небольших магазинчиков, уютных кафешек и рекламных табло. Люди сновали мимо меня словно потоки озабоченных делами муравьев. Один я шел без всякой цели. И я все еще не мог успокоиться. Обида и ярость бушевали во мне, сжигали мою душу до пепла. Я не помнил, чтобы хоть раз на кого-то так злился. Я не помнил, чтобы хоть раз так сильно злился на Юнги… Несмотря, на все наши дрязги и споры, я никогда не мог по-настоящему его ненавидеть. Но не сейчас… Сейчас я был полон злости и презрения. Я мысленно спорил с ним всю дорогу, пока не осознал что веду монолог. Тогда я остановился прямо посреди улицы и огляделся. И тут же осознал что нахожусь возле парка у реки Хан. Около того самого парка, в который мы сбегали из больницы. В котором отдыхали после прогулок, ели мороженое и дарили друг другу тайные поцелуи, пока тропинки вокруг были пусты. Боль снова наполнила сердце. Глаза защипали навернувшиеся слезы. Я разозлился. В памяти ожил тот наивный и открытый Юнги, полный тепла и нежности, с восторгом смотрящий на только что открывшийся ему мир. Мир, который показал ему я. Ведь это я открыл для него двери больницы, я стал проводником в огромный мир неподвластный ему! Я усиленно заморгал глазами, чтобы избавиться от слез и направился в сторону парка.       Тропинки встретили меня привычной прохладой и на душе стало чуточку легче. Я думал о нашей большой, но холодной квартире, о нашем отчуждении, о поездке Юнги в Канаду… Все эти мысли переплетались друг с другом, наслаивались сверху и перекрывали друг друга. Я шел по аллее… Тени от листьев шуршали под ногами, а кусочки голубого ясного неба заглядывали сквозь кроны деревьев. Я шел к реке.       Волшебным образом я вышел как раз на ту часть набережной, где мы так часто отдыхали с Юнги раньше. Это был тот самый клочок с гранитными ступенями, уходящими прямо в воду, где мы так часто сидели, болтая босыми ногами и брызгаясь. Я горько усмехнулся. Куда бы я не шел, мысли о Юнги не покидали голову. Как бы я не бежал, мне не сбежать от него. Я скинул кроссовки. И спустился на еще одну ступеньку, влажную от воды. Пальцы приятно захолодило и я ступил еще ниже, погружая ноги в воду. Потом сел, подтянул свою обувь поближе и замер. Становилось жарко, я не знал сколько времени, но догадывался что уже почти полдень. Раньше, когда Юнги еще жил в больнице, в это время он обычно перекусывал яблоком или бананом, а потом брался за кисти, чистил их, менял воду для красок, готовился… Когда погода была хорошей, то после выходил в сад, усаживался под своим любимым деревом, прихватив все с собой… А что теперь любит делать Юнги в полдень? Я задумался. И понял что совсем не знаю сегодняшнего Юнги. Это больно кольнуло прямо в сердце и я опустил голову. Кем мы стали друг другу? Просто соседями по квартире? Каждый занимался своими делами, каждый жил в своем персональном мирке, больше не вторгаясь в чужой. А ведь мне это нравилось! Когда он вторгался в мой мир! Я ждал этого и сейчас… Что он сразу поделится своей радостью или волнением. Что все новости первым он принесет мне… - Я все еще люблю его…- прошептал я себе под нос. И понял что это действительно так. Пологие волны щекотали мои ступни, солнце припекало голову, я устало щурил глаза, стараясь разглядеть ту самую линию, где вода сливается с городом на противоположном берегу. Но небоскребы отражались в воде, и было сложно различить эту тонкую грань. Да, я все еще любил. Все так же сильно, но уже без той былой мальчишеской восторженности что раньше. Я злился на него, я был обижен, разочарован, но я все так же любил его… Я полечу с ним. Я осознал это внезапно. Просто понял, что не останусь здесь без него. Что я не хочу расставаться с ним. Не хочу, чтобы он летел в далекую страну один, без меня. Я должен был быть рядом в его первом путешествии! Ведь он никогда не покидал страну! Я хотел разделить с ним этот первый раз. Я решительно поднялся, взял кроссовки в руки и пошлепал босыми мокрыми ногами по ступенькам. Нужно было поспешить. Успеть спасти нашу надорвавшуюся нить, сохранить её…       Квартира показалась мне пустой, когда я переступил порог. Слишком тихо и как-то пусто. Не так, когда дома кто-то есть. В таких случаях даже тишина наполнена чьим-то присутствием, но сейчас я не почувствовал Юнги… и насторожился. Может его увез Чон? Какие-нибудь дела в музее? Я заволновался, никаких дел сегодня не предвиделось, иначе Юнги не просил бы остаться с ним дома. - Юнги!- крикнул я. И поспешно прошел в холл.- Милый!- но квартира все так же хранила безмолвие. Я испугался. Непонятно почему, ведь он мог просто быть в дальних комнатах, мог не услышать меня… Но я уже заранее всполошился, чувствуя напряжение вокруг. Подъемник был нетронутым, он так и остался наверху, потому что сегодня мы им не пользовались. Я вспомнил что коляска осталась в спальне и похолодел… Значит я оставил Юнги без возможности передвигаться! Он бы не смог самостоятельно добраться наверх! Я рванул в столовую. - Боже, прости! Прости, пожалуйста!- я замолчал и застыл на пороге, заметив лужу крови. Она расползлась прямо у ножки стола, а дальше я увидел бледное лицо Юнги… он лежал прямо на полу, темные волосы пропитались в крови и слиплись. Глаза были закрыты… Я рванулся к нему, полный ужаса и отчаяния. Дрожащими руками приподнял его за плечи, уложил к себе на колени. Он явно был без сознания, но дышал. Я почувствовал что слабею от облегчения. Рана у виска тоже оказалась не смертельной. Похоже он неудачно сполз на пол, и ударился головой об угол стола или обо что-то еще. Я убедился что рана запеклась и уже не кровоточит. - Это все из-за меня…- прошептал я и постарался снова начать дышать. Голова кружилась, а к горлу подступала тошнота, как всегда, когда я слишком волновался. Я вытянул из кармана свой телефон и дрожащими руками набрал номер отца. - Да?- почти сразу ответил он. - Прошу, приезжай скорее к нам.- выдохнул придушено я.- Юнги ударился головой, несерьезно, но я волнуюсь за его состояние… - Еду.- только и ответил отец. Я бросил смартфон рядом с собой на пол и осторожно погладил Юнги по волосам. - Я так виноват перед тобой…- тихонько прошептал я. Слезы жгли глаза, не давая мне нормально видеть. Юнги был все так же безмолвен и бледен. - Сколько крови он потерял?- выпалил с порога отец, я указал на лужу рядом с собой и показал свои испачканные в крови руки, отец заметно успокоился. Присел рядом со мной на пол и начал вытаскивать свои инструменты из сумки. - Как долго он тут пролежал? - Не знаю.- хрипло откликнулся я. - Несколько минут, час? Это важно, Чимин! Я вздрогнул. Я не знал когда именно упал Юнги, сразу или нет… - Сколько тебя не было?- вздохнул отец. Он уже старательно обрабатывал ранку на голове Мина. - Часа два…- сдавленно прошептал я.- Может быть два с половиной… Отец напряженно уставился на меня. - Мы поругались.- пояснил я. Перевел взгляд на белое лицо любимого и почувствовал что задыхаюсь.- Я виноват… Я так разозлился, что забыл обо всем. Даже о том что не оставил ему коляску… - Ты ведь понимаешь, что он зависит от тебя? Что он не может по собственному желанию разгуливать куда вздумается. Что он ползает и то плохо…- голос отца звучал жестко. Он явно злился на меня. - Дай мне вон ту белую баночку.- он налепил на голову Юнги последнюю полоску лейкопластыря, чтобы закрепить повязку и протянул нетерпеливо руку. Я поспешно зашарил в его сумке.- Та которая уже выпала.- пояснил он. Я схватил непрозрачную пластиковую колбочку и протянул отцу. Тот открыл её возле лица Юнги, поднес еще ближе, к самому носу. Юнги поморщился. - Ну, давай же…- просил отец. Я сидел весь съежившийся и настороженный. Мне было страшно, что сейчас Юнги хоть и очнется, но не сможет пошевелиться совсем. Вдруг его тело отказало полностью? Но пронзительные черные глаза распахнулись и Юнги начал растерянно озираться. - Ты ударился.- пояснил отец.- Но я уже обработал рану. Как ты? Говорить можешь? Видишь? Чувствуешь что-нибудь? - Не знаю.- хрипло отозвался Юнги и вдруг уставился на меня. Так внимательно, что мне захотелось уползти от этого взгляда в угол. - Дай руку.- вздохнул отец.- Сожми мои пальцы.- Юнги послушался, стиснул руку отца, а потом проделал тоже самое другой рукой.- Хорошо…- подытожил отец.- Похоже потерь нет…- он явно готов был облегченно перевести дух. - Я схожу за коляской!- опомнился я и поспешно вскочил на ноги. Мне хотелось хоть что-то сделать, чтобы не чувствовать себя последней сволочью. Но Юнги вдруг остановил меня: - Не нужно. Я просто хочу лечь.- это было удивительно, то что он так спокойно разговаривал со мной. В голосе не было ничего скрытого… обиды, злости, разочарования… Он просто говорил со мной… - Тебя отнести наверх?- понял мой отец. Юнги все так же пронзительно смотрел на меня. - Чимини отнесет. Я с готовностью закивал. Сейчас я был готов отнести его на руках куда угодно, на другой конец города, на самую границу страны… я был готов нести его сколько потребуется, только чтобы он не возненавидел меня. Поднял я его с особой бережностью, прижал к груди и понес к лестнице наверх. - Я сейчас тоже поднимусь!- крикнул мне в спину отец.- Нужно еще кое-какое лекарство ввести.       Я нес его наверх… лежавшего в моих руках расслаблено и тихо. Пока я нес его до спальни, он даже глаза прикрыл. Я толкнул ногой дверь и вошел в нашу спальню. Солнечный свет заливал комнату, потому что я с утра распахнул шторы настежь. Коляска стоял здесь же. Этакий немой укор мне. Я поднес Юнги к кровати и аккуратно опустил на шелковое покрывало. Потом заспешил задернуть шторы, погружая спальню в приятный полумрак. Потом снова заторопился к нему, вытащить покрывало из-под его тела, чтобы укрыть. - Жарко.- пожаловался Юнги и я поспешно раскрыл его, убрал ненужную ткань в сторону. Он серьезно смотрел на меня.- Где ты был? - У реки.- отрывисто откликнулся я. Из-за его невозмутимого спокойствия моя вина только сильнее давила на меня и не давала вздохнуть. - Вот как…- тихо произнес он. И больше ни слова! Я почувствовал как меня снова начинает тошнить. - Юнги…- сдавленно начал я. - Не надо.- оборвал он меня.- Твой отец еще здесь. Я не хочу его расстраивать…- он выразительно глянул на меня, глаза были полны холода. Я удрученно кивнул. Стыд накатил новой волной, ожог лицо. С чего я решил что Юнги спокоен? Конечно, он лишь очень хорошо контролирует себя! Не выяснять же со мной отношения прямо при Паке старшем. - Еле нашел нужную ампулу.- проворчал отец, появившись на пороге комнаты.- Ого, отличная спальня!- не сдержался он от комплимента.- Так чисто! Красиво. - Это Чеын. Она все чистит и прибирает.- откликнулся я. Я был рад появлению отца и в тоже время разочарован. Мне хотелось поскорее остаться с Юнги наедине, просить и умолять его о прощении, признаваться в любви заново и снова падать перед ним ниц. Одновременно с этим я безумно боялся этого момента, и был рад что отец все еще здесь. - Я спущусь вниз. Там нужно прибраться.- поспешил я покинуть спальню, как только отец начал готовить шприц. - Конечно, иди.- кивнул он. Я заторопился из комнаты. Юнги проводил меня своим огненным взором в спину. Только закрыв за собой дверь спальни, я перестал его чувствовать.       Отец спустился примерно через двадцать минут, как раз когда я оттер половую плитку в столовой от крови Юнги, и принялся за точно так же окровавленный угол стола. - Мы закончили.- я обернулся. - Все хорошо? - Да.- отец кивнул. Медленно подошел.- Это здесь он ударился? Я вздохнул. По сути это был пустой вопрос, отцу явно хотелось что-то спросить. - Чимини…- начал он тихо. Я остервенело драил стол, стараясь не поддаваться эмоциям.- Чимини.- он положил свою руку на мою и чуть сжал. Меня сразу прорвало… дыхание перехватило, а глаза наполнились слезами. - Я таких вещей ему наговорил… Сбежал, оставил одного… Боже…- застонал я. Рыдания подкатили к горлу. Заставили замолчать. Отец крепко сжал мои плечи. - Послушай. Никто не говорил что будет легко. Я предупреждал тебя, помнишь? Что это самое сложное быть с таким человеком… - Я люблю его!- перебил я, слезы прорвались и теперь беспрепятственно стекали по щекам.- Люблю… - Я знаю.- успокаивающе похлопал меня отец. Я отчаянно прижался к его плечу. Мне необходима была поддержка.- Ты просто устал. Сорвался… Он тебя простит. Он же тоже все понимает. - Я не должен был такого допустить… Я бросил его… - Ты удивишься, но иногда близкие больных и не такое вытворяют. Еще более ужасные вещи… Психологи говорят что это связано с неослабевающим нервным напряжением, с слишком сильными переживаниями и организм чтобы защититься отгораживается полным безразличием или даже яростью. - Не оправдывай меня, я не имел права на такую ошибку.- прошептал я. Отец прижал меня к своей груди и взъерошил мне волосы. - Ну что ты… Я тихо плакал у него на плече. Это было что-то вроде освобождения. Мои обиды безвозвратно уходили вместе со слезами, а лед, сковавший прочным кольцом моё сердце, таял. Странным образом мне стало легче.       Отец ушел где-то около четырех. К тому времени я успокоился. Мне действительно стало легче, боль покинула душу, но вина еще жгла изнутри. Правда, теперь у меня появилась надежда на прощение. Закрывшись за отцом, я отправился на кухню и заварил любимый чай Юнги. Вытащил из холодильника фрукты и хорошенько их вымыл и нарезал. Всё это, конечно, не годилось в качестве извинений, но мне хотелось сделать хоть что-то, чтобы порадовать его. Хоть как-то показать свою любовь… Красиво расставив все на подносе, я отправился наверх. По дороге я старательно обдумывал все что скажу Юнги, проигрывал в голове варианты извинений, но когда, наконец, толкнул дверь в спальню, понял что с извинениями придется повременить… Юнги спал. Его тонкое тело вновь утопало в подушках и сливалось с их белизной. Почему-то каждый раз после тяжелых эпизодов в своей жизни он выглядел так ранимо и хрупко, что впору было сравнить его с фарфоровой куклой. С нежным и ломким материалом, что легко может расшибиться об пол, разлетевшись на осколки… Я бесшумно поставил поднос на круглый столик, стоявший у изножья кровати. А потом медленно приблизился к Юнги. Засмотрелся на тонкие, полупрозрачные веки, которые подрагивали во сне, на обкусанные губы, которые вновь походили на прочно сжатую линию. Я сел на край постели и протянул руку, мне хотелось прикоснуться к нему, но я был виноват и никак не мог решиться на это. Его худая грудь вздымалась от ровного дыхания. - Ты доверился мне, а я тебя подвел.- прошептал я сдавленно. Мне казалось, что он сразу очнется, услышав мой голос, но он все также спал. Тогда я все же решился и осторожно коснулся его белых пальцев, лежащих на груди.- Я решил, что ты больше не нуждаешься во мне и почувствовал себя лишним. Ты больше не тот одинокий мальчик из больничной палаты. Ты больше не мой Юнги, который восторженно принимал из моих рук новый мир. Ты стал художником, которого все боготворят. Который безмерно богат и знаменит. Я был лишним…- пальцы были прохладными, даже слишком и я подался к нему, торопливо задышал на бледные руки. Мне нужно было выговориться, чтобы больше не копить в себе затаенное раздражение и обиду. - Я так ошибся во всем… Твоя холодность и отстраненность была лишь защитой. Теперь я понимаю… Ты боялся стать обузой и надеялся вызвать во мне гордость тем как ты умудрялся справляться со всем сам… Но я лишь сильнее злился… А ты старался еще больше.- я устало прижался к тонким пальцам лбом.- Все становилось лишь сложнее и запутаннее… Мы отдалялись. Стали совсем чужими в этой большой квартире.- я и забыл как пахнет кожа Юнги, в ноздри ударил горячо любимый аромат, такой противоречивый и пьянящий. Сладость и горечь. Теплота и строгость. Я жадно втягивал его словно наркотик, а потом принялся целовать пальцы. - Знаешь, я ведь ненавидел эту квартиру. Наш дом… разве он должен быть таким? Здесь зябко и пусто… Я хочу твоего тепла, Юнги. И сам хочу отдавать тебе свое. А здесь разве это возможно? Мы как постояльцы…- дыхание перехватило и я замер, стараясь прийти в себя и сморгнуть с ресниц скопившуюся влагу. Я снова увидел Юнги на полу, окровавленная голова и мертвенно-бледное лицо. Я начал задыхаться. - Как бы я не был обижен, я не должен был оставлять тебя! Никогда себя не прощу… Я так испугался… Что со мной стало бы если бы все обернулось худшим?- странно, но Юнги все еще спал. То ли я говорил слишком тихим шепотом, то ли отец вколол ему что-то очень сильное и теперь мой Юнги прибывал в своих тяжелых, глубоких снах. - Я хочу снова быть тебе самым близким человеком. Хочу полететь вместе с тобой в Канаду. Хочу любить тебя и заботиться о тебе, только теперь уже правильно. По-настоящему. Пожалуйста, не бросай меня, продолжай меня любить…- мой поток красноречия иссяк. Я высказал все что хотел, все что чувствовал. Теперь я только снова и снова повторял свою мольбу о том, чтобы он продолжал быть моим, чтобы любил меня и не отстранялся. Пальцы в моих руках наконец-то согрелись, а лицо стало спокойнее. Веки все еще чуть подрагивали во сне, но это лишь подтверждало глубокий сон. Согретый его спокойствием и безмятежностью, я все-таки начал погружаться в сон. Мои губы еще повторяли слова любви и все еще умоляли его, но глаза уже невольно закрывались, а голова наливалась свинцом. Волнение тяжелого дня и выплеснутые накопленные слова сделали свое дело, я уснул.       Я проснулся глубокой ночью. Комната была погружена во тьму, а сквозь занавески пробивались отблески луны. Юнги нежно поглаживал мою руку и был где-то тут совсем рядом, теплый и ласковый. - Ты давно проснулся?- испугался я, потому что вспомнил, что Юнги сегодня так и не ел. - Только что.- тихо откликнулся он. Я попытался разглядеть в темноте его лицо и почти сразу заметил сияние глубоких глаз. А потом и остальные черты проступили очевиднее. - Ты ненавидишь меня?- затаив дыхание прошептал я. Он очень серьезно посмотрел мне в глаза, и вместо ответа склонился и очень медленно поцеловал. - Я прощаю тебя.- еле слышно прошептал он, отстранившись. А я вглядывался в его нависшее надо мной лицо и не мог поверить, что он так просто позволил мне вновь приблизиться… Теплота затопила меня до краев и я отчаянно потянул его к себе, чтобы уже со всей страстью припасть к губам. Ведь я так скучал...