«Если ты можешь дышать, ты уже в раю.»*
Оставленный мной на столике чай давно уже остыл. Ночь наполовину прошла, а я все не мог оторваться от Юнги. От его таких сладких губ… Мне хотелось неистово сгрести его руками, прижать к себе отчаянно и сильно, но я боялся причинить ему боль. Боялся что его хрупкое, болезненное тело не выдержит натиск моей страсти. Поэтому лишь гладил его волосы подрагивающими от желания пальцами. - Ты не хочешь меня?- еле слышно прошептал он прямо в губы и настороженно заглянул в глаза. - Тебе нужно поесть.- попытался я сменить тему.- Ты не ел весь день, а теперь уже ночь… - Ты не прикасался ко мне с той поры, как я перестал ходить.- его голос обрел глубину, в нем ощущалось то самое одиночество, которое он не показывал мне все это время. - Я боялся навредить…- тихо откликнулся я. Юнги только головой покачал досадливо и отстранился. Обессиленно упал на подушки и прикрыл глаза рукой. - Я просто тебе противен.- хрипло прошептал он. Я подскочил на кровати. - Это не так! Я все так же люблю тебя! Но именно поэтому боюсь причинить тебе вред! - Ты больший вред причинил своим безразличием…- сдавленно выдохнул Юнги.- Ты словно с мертвецом живешь… боишься даже взглянуть в мою сторону… - Юнги.- его боль отчетливо прокатилась по моим нервам и заставила сердце сжаться. - Я все еще жив, Чимин. И все еще испытываю чувства. Я не обратился в ледяную статую и не стал бесполым… Я каждый день жду твоей любви, жду твоего отклика… Вместо этого…- поток слов оборвался тихим всхлипом. Я перестал дышать. Юнги чуть подрагивал, стараясь справиться с собой. - Вместо этого с каждым днем ты все дальше… ты стараешься поскорее сбежать от меня, не замечаешь, не хочешь видеть… Я стал чем-то вроде камня на шее… Эти слова вышибали из меня весь воздух, заставляли гореть от стыда. Я никак не мог хоть что-то выдавить из себя, все слова застряли в горле. Я ощутил всю силу его отчаяния, его недоумения, его боли… Он нервно вытирал глаза в темноте и прерывисто выдыхал. Я никогда еще не видел его настолько разбитым, настолько уязвимым… И похоже он понял это сам. Понял насколько сейчас оказался беззащитным, потому что вдруг задрожал сильнее, заметался из стороны в сторону, пытаясь сесть без посторонней помощи. - Дай мне коляску!- выпалил он, сверкая на меня злыми обиженными глазами.- Дай коляску! Я хочу спуститься! Не могу здесь больше! Я хочу уйти! Я не мог потерять его снова, не мог допустить, чтобы стена между нами выросла хотя бы еще на дюйм. Это убило бы не только его, но и меня… Да, я боялся коснуться его все это время, но уже не мог больше находиться вдали. На самом деле я безмерно скучал и хотел лишь одного- снова ощутить тепло нашей близости. Не только тел, но и душ, которые все это время лишь стенали и плакали разлученные друг с другом. Конечно, я не дал ему никакой коляски. Я лишь сгреб его в охапку и крепко прижал к своей груди, чтобы он ощутил как сильно бьется мое сердце, как дрожит каждая жилка в моем теле. - Не жалей меня!- гневно выпалил он и попытался ударить, но я перехватил его кулак и прижал его еще плотнее. Начал быстро целовать взъерошенные черные волосы, зарываясь в них носом и вдыхая любимый запах полнее. Он почему-то затих, замер, боясь вздохнуть. А я уже терял тормоза. Поцелуи перекочевали на заплаканное лицо. Подрагивающие веки, мокрые щеки, горячий лоб с полосками лейкопластыря… я дошел до раскрытых губ, отчаянно припал к ним, словно в этом заключалась сама суть всей жизни и понял что уже не боюсь ничего. Я понял, что Юнги страшнее быть отвергнутым, чем покалеченным моей страстью… - Я люблю тебя.- прошептал я, глядя ему в глаза.- Все так же сильно или даже сильнее. Ты мне веришь? Он верил. Доверчиво жался и подрагивал, глаза сияли в своей темной глубине. Я снова припал к его губам, а он вцепился в мои плечи, потянул совсем вплотную, вжался своим тонким телом. - Подожди…- зашептал я, стараясь отстраниться. В его глазах снова мелькнула обида, но я уже стягивал поспешно с себя одежду. Сначала избавился от верха и тут же почувствовал, как его ладони скользнули по груди к животу. Страх покинул его и пришло нетерпение… На пол полетели брюки. - Меня…- зашептал он.- Меня раздень…- я помог ему избавиться от надоевшей одежды, которая тоже полетела на пол. С брюками пришлось помаяться, но я аккуратно высвободил бесчувственные ноги по очереди. - Я буду очень осторожен, обещаю.- увещевал я, но его это не волновало, он хотел поскорее избавиться от нависшего над нами проклятия, которое разделяло нас и отдаляло друг от друга. И он был уверен, что его разобьет только наша близость. Белое тело показалось мне еще более худым чем раньше. Сквозь тоненькую кожу просвечивали ребра, а голубые прожилки походили на паутину. К горлу подступил ком и я порывисто припал к его шее, заскользил губами по коже. Юнги забрался пальцами в мои волосы, затаил дыхание. А я уже ловил тонкую жилку, бьющуюся под кожей. Гладил ладонями худые бока, растворялся в родном аромате, пробовал на вкус… таял… я прокладывал дорожки к ключицам, груди… перекатывал языком горошинки сосков, обжигал дыханием поджарый живот, целовал прохладные бедра… Я никак не мог перестать, хотелось полностью вспомнить каждый изгиб, каждую черточку… снова ощутить все что я умудрился забыть за столь короткий срок. Я доводил его до отчаянных хриплых стонов, мучил своими ласками. Но всего этого было мало… Я вошел в его тело медленно, боясь что он может меня не почувствовать или испытать лишь боль, но он застонал, сильнее впиваясь в мои плечи пальцами. Он чувствовал. Он желал меня, и мой страх наконец-то отступил. Я позволил себе раствориться без оглядки. Поцелуи стали отрывистыми и жаркими, движения вкрадчивыми и плавными… он тяжело дышал где-то у моего уха, все еще держал мои плечи и уже не скупился на стоны. Хриплые, гортанные… они сладко отдавались во всех нервных окончаниях. Подгоняли меня, вызывая сладкую волну под кожей… поднимая все невидимые волоски на теле дыбом. Он как заведенный повторял мое имя и метался в моих руках, а я понимал что нужно дать больше, как можно больше, чтобы он полнее ощутил накатывающую эйфорию, которая почти раздавила его своей мощью, заставила срывать голос и оставлять на моем теле отпечатки пальцев… Себя мне не нужно было подгонять, мое тело чутко отреагировало на его истому, откликнулось каждой клеточкой… и мир разбился на осколки, чтобы через мгновение снова предстать предо мной. Очнувшись я понял, что все еще сильно сжимаю его бедра и ослабил хватку. Он лежал распростершись подо мной. И он больше не был чужим и холодным. Он был моим. Потерянным и обретенным вновь. Я обессиленно упал рядом и попытался отдышаться. Скоро должен был начаться рассвет, тьма перестала быть непроглядной. - Я принесу тебе завтрак.- пообещал я и провел рукой по простыням в поисках его руки. Нашел и полностью успокоился, на душу опустилось умиротворение. - Хочу чего-нибудь сладкого.- приглушенно отозвался он. Это был мой прежний Юнги, немного капризный и настойчивый. - Будет тебе сладкое.- вздохнул я.- Только сначала нормальная еда. - Нету у нас нормальной еды… Готовить еще надо… - Сделаю тебе сэндвич.- я нашел в себе силы сесть и за озирался в поисках своей одежды. - Сэндвич так сэндвич…- сдался Юнги и расслабленно прикрыл глаза, я потянулся чтобы поцеловать его, коснулся порозовевших губ, склонился ниже… и он тут же оплел меня своими руками, жарко раскрыл губы навстречу. Я все же сумел оторваться от него, нужно было позаботиться о еде. Для этого пришлось вылезти из теплой постели и отправиться вниз. В холодильнике на самом деле не оказалось готовой еды, поэтому пришлось соорудить нечто среднее между обещанным сэндвичем и кимбапом, потому что я нашел кимчи. Оставалось только снова поставить все на поднос… - Чимини, да ты научился готовить!- восхитился оголодавший Юнги. Он отчаянно вгрызся в мое творение и явно остался доволен. Я осторожно уселся рядом на постель. - Ты ведь понимаешь, что теперь я ни за что не отпущу тебя в Канаду одного? Он перестал жевать и очень внимательно уставился на меня. - Я хочу поехать с тобой.- выдохнул я.- Можно? У него задрожали губы, но он быстро с собой справился. Перевел дыхание. Улыбнулся. Прошептал хрипло: - Конечно. Я так боялся, что ты позволишь мне улететь в одиночку… Иногда я задумываюсь о том, как порой трудно найти нужные слова. Особенно если необходимо извиниться. Мы способны изводить себя месяцами, да так и не решиться ни на что… Я горд тем что все-таки смог. Все-таки высказал спящему Юнги все свои мысли. Попросил прощения. Сначала мне было досадно что он меня так и не услышал, потому что я не смог бы решиться на такой монолог снова… но вскоре мне стало ясно что мой милый Юнги слышал каждое слово… - Знаешь, тебе не кажется, что эта квартира слишком велика для нас двоих?- его голос звучал настороженно и вкрадчиво.- Мы можем переехать в более уютное место. Куда бы ты хотел? Я пытливо вглядывался в его глубокие карие глаза, но все же не стал расспрашивать, только ответил что хотел бы остаться здесь. - Но здесь же зябко и одиноко…- нерешительно начал он, тем самым полностью себя выдав. - Здесь снова спокойно и хорошо. Потому что дело было в нас самих, а не в этом месте. Мне снова здесь нравится.- убежденно прошептал я. И увидел, как он выдохнул с облегчением. А моё сердце наполнилось теплотой, мои слова не пропали бесследно, они достигли тех самых ушей. Впереди нас ждала Канада… В ночь перед перелетом у Юнги случился тяжелый приступ. Может быть причина была в сильном волнении или перенапряжении, но его трясло и скручивало пол ночи. Пришлось спешно звонить в больницу, а после ждать отца, потому что он как раз дежурил. Я крепко сжимал Юнги в объятиях, растирал руки и ноги, не давал подавиться языком… и надеялся что этот приступ обойдется. Надеялся, что Юнги перенесет его без потерь… К приезду отца он уже затих и я смог наконец-то расслабиться. - Он в порядке, но я бы перенес перелет.- заключил отец после осмотра. - Он так ждал этой поездки.- вздохнул я. Юнги снова походил на хрупкую оболочку, которую покинуло сознание, маленький на нашей огромной кровати и безмерно уязвимый. - Может все-таки есть возможность отправиться сегодня?- я с надеждой глянул на отца. Он лишь вздохнул. - Только на ваш страх и риск. Я не думаю что будет рецидив, но кто может быть полностью уверенным? - Я полечу…- очень хрипло и безмерно тихо откликнулся Юнги. Он уже пришел в себя, но был полностью ослаблен, даже веки с трудом поднялись, открывая нам незатухающее пламя его глаз. Он ни за что бы не согласился остаться дома и подождать! И я это знал. Даже отец это знал, ведь он еще раньше меня успел познакомиться с этим непримиримым духом, с этим сильным характером… Спустя всего несколько часов после изматывающей ночи, Юнги и я сели в самолет. Он все еще плохо выглядел и был очень бледен, но при этом счастливо мне улыбался и каждое мгновение уверял что с ним все будет хорошо. И я ему верил. Удивительно, но он и правда спокойно перенес первый полет в своей жизни. Это я трясся и робел, отчаянно сжимая его руку и только когда самолет набрал высоту, облегченно растекся по сидению, мысленно посылая благодарность всем известным богам. Юнги же счастливо пялился в иллюминатор и не выказывал страха. От Торонто у меня осталось смутное ощущение безразмерного счастья. Уютный отель недалеко от галереи, неспешные прогулки на ярко-красном автобусе, вкусное мороженое из уличного ларька… Люди на улицах почти не обращали внимания на странную пару парней, один из которых сидел в коляске, а второй то и дело склонялся, чтобы выпросить очередной мимолетный поцелуй… Несколько дней я купался в сладкой неге и наслаждался жизнью. Мы просыпались в нашем номере для молодоженов (такой нам достался, так как все остальные были разобраны), и шли завтракать в местное кафе. Юнги впитывал с жадностью новые картинки. Он подолгу зависал на каких-нибудь мелочах, типа воробьев охотящихся за крошками или старинных вывесках, которые кое-где попадались на улицах. Чтобы после все это оживить на своих картинах… Он без передышки делал скетчи в нашем номере и я из кожи вон лез только чтобы привлечь его внимание к себе. Теперь я постоянно испытывал жажду, я нуждался в его прикосновениях и ласках, я тосковал каждое мгновение по нему, если его внимание не было сосредоточено на мне… я стал жадным. - Выставка уже скоро, я не могу все время быть с тобой. Мне еще нужно подготовить экспозицию и завершить одну неготовую работу. - Это какую же?- я уже во всю ревновал его к его же творениям… - Одну очень важную работу. Без нее моя выставка будет лишь скопищем бессмысленных набросков.- он одарил меня нежной, загадочной улыбкой и мне пришлось смириться. В конце-концов он приехал сюда не прохлаждаться. И вот этот день настал. Я уже с утра был весь на нервах. Сначала очень долго выбирал подходящий костюм, а потом и вовсе решил вообще не ходить. Я волновался, меня даже потряхивало, будто это моя выставка должна была открыться с минуты на минуту. - Зачем я там? Только позорить тебя буду. Я ведь не смыслю ничего в живописи и искусстве.- нервно ворчал я, все же напяливая на себя галстук. - Не говори глупостей.- злился Юнги, его тоже нещадно трясло.- Ты должен там быть, обязан, понятно? - Я обязательно что-нибудь ляпну.- шептал я, совсем путаясь в шелковой полоске ткани, что уже сейчас нещадно душила мою шею. Юнги вздохнул и поманил меня к себе, притянул за плечи и споро задвигал пальцами, исправляя мои огрехи в официальном костюме. - Я же говорил, нужно было надеть что-то попроще, это выставка, а не светский раут.- ворчал он приглушенно. - Это торжественное событие!- обиделся я за свой вид.- Я хотел соответствовать! - Надел бы драные джинсы, да яркую рубашку, вот и было бы полное соответствие. Я надулся. Позволил затянуть на себе галстук, а потом хмуро удалился в прихожую, чтобы обуться. Юнги догнал меня, чуть не наехав сзади, поймал за полу пиджака и потянул к себе. - Что тебе надо?- возмутился я, с трудом удерживая равновесие. - Поцелуй.- отрывисто пояснил Юнги, он был решителен, даже сам потянулся, стараясь привстать из кресла. Я не выдержал, склонился к нему, чтобы заключить в крепкие объятия, прижал к себе, а после жгуче припал к губам. И понял что не имею права дуться на него. - Это будет самая лучшая выставка, которую видела Канада!- выдохнул я, оторвавшись от его губ. - Не пори чушь.- хмуро хмыкнул он. - Ладно,- сдался я.- Это будет лучшая выставка в Торонто! Он только досадливо прикрыл лицо ладонью, тем самым выражая абсурдность моих слов. Но как не странно, я оказался прав на этот счет. Выставка имела ошеломительный успех, Юнги стал первым иностранным художником, чьи картины так запали в душу канадцам. На открытие присутствовали фотографы и журналисты, а толпы народа сновали от одной работы к другой… Миншик увлеченно представлял Юнги политическим деятелям и богемной братии. И все вокруг зачарованно разглядывали его, восторгались его талантом и мужеством. Я по привычке смешался с толпой и наблюдал за всем со стороны. Мне было боязно им мешать, казалось я все испорчу своим присутствием. Да и Юнги не спешил меня подозвать. Он улыбался гостям, жал охотно руки и что-то увлеченно рассказывал. Отвечал на вопросы... - Одно из ваших полотен все еще остается закрытым. Это что-то особенное?- донесся до меня один из них. - Да, это главная моя работа.- улыбнулся Юнги. - Когда же вы намерены её открыть? - Буквально через мгновение.- ответил за Юнги Миншик.- Мы собирались сделать это ровно в пять часов вечера. - Как раз тогда солнце зальет этот зал своим светом полностью.- пояснил Юнги. Я заинтригованно оглянулся на большое панно затянутое белой тканью. Оно занимало почти всю стену и я догадался, что это и есть та самая загадочная незавершенная работа, над которой Юнги трудился последние дни перед выставкой. Я украдкой глянул на часы. Минутная стрелка замерла на отметке без двух минут и сердце затрепетало. Сейчас я увижу что-то, что Юнги скрыл от меня. Ведь обычно я видел все его работы в процессе. И лишь эта осталась неизвестной. Белый полог зашуршал, поднимаясь вверх. Люди вокруг зашевелились, голоса превратились в гул. Я стоял совсем рядом и ждал вместе со всеми. Ткань уползла вверх и яркое солнце, которое как по расписанию наполнило зал, отразилось от поверхности огромного холста. Люди восхищенно выдохнули. И тут же зашептались громко и взволнованно. А я пораженно замер не в силах двинуться с места. С холста смотрел мой портрет! Огромный, золотисто- желтый, настолько точный, что сомнений у меня не осталось. - Какая работа…- восхищенно зашептали вокруг.- Это настоящий шедевр! - Я назвал её: «Тысяча мгновений любви».- хриплым, но отчетливым голосом пояснил Юнги.- если вы присмотритесь, то поймете о чем я говорю… Гости заволновались, закружились вокруг картины, стараясь разгадать её тайну. Но я уже видел… я почти сразу различил крохотные рисунки из которых состоял портрет. Это были небольшие скетчи, нарисованные солнечно-желтым карандашом. И это тоже был я… Задремавший на диване в нашей маленькой старой квартирке, замерший у окна с кувшином в руке, завязывающий на себе кухонный фартук… В каждой маленькой зарисовке я мог узнать себя. Он неуловимо нежно передавал мои черты, так что ошибиться было невозможно… Слезы начали жечь глаза, сердце сорвалось в бешеный отчаянный ритм. Я думал о том как он неустанно собирал все эти мгновения из нашей жизни, как рисовал каждый день, чтобы сложить эту огромную картину… Чтобы донести до меня всю силу своей любви. Солнце оживляло каждую частицу картины, оно играло лучами на чертах изображенного лица, делая его совсем неземным, сияющим… «В тот день не взошло солнце.» Я вспомнил это первое его признание и почувствовал как слеза скатилась по щеке. С чего я решил что стал чуждым ему? О каком холоде и отстраненности может идти речь, если вся его душа всегда была предана лишь мне… - Кто же изображен на этом восхитительном портрете? - Мой возлюбленный.- не дрогнув ответил Юнги.- Пак Чимин. Он сейчас здесь, среди нас. Люди взволнованно начали оглядываться. Юнги поймал мой взгляд и позвал: - Чимини… И я пошел, незаметно вытирая пальцами слезы. Люди расступались и восхищенно рассматривали меня, ловя отчетливое сходство с портретом…***
Моё повествование стоит остановить здесь, на этом счастливом моменте, навсегда поселившемся в моей памяти. Сейчас я отчетливо осознаю, что именно из таких мгновений и состоит наша жизнь. Из счастливых и не очень… Из отчаянных и прекрасных. Из того калейдоскопа чувств, что вечно обитают в наших сердцах на протяжении жизни. Обычно такие истории заканчиваются грустно. Авторы любят добавить драматичности. Но я не автор… Я лишь обычный человек, решивший рассказать свою историю. И пока она так и не завершена. Она продолжается. Со взлетами и падениями, с плохими и счастливыми временами. Юнги все еще со мной. И это, пожалуй, главное что стоит упомянуть. Пока его слушаются руки он неустанно творит. Он все также сражается с самим собой, все так же борется с нависшей над ним тенью. Он самый доблестный воин, которого я когда-либо видел… И я надеюсь что хоть в чем-то ему помогаю. Подставляю свое плечо и протягиваю руки. Утешаю своими поцелуями и ласками… Делаю хоть что-то, чтобы придать ему сил. Я не знаю сколько все это продлится. День, месяц, год… всю жизнь… Но я знаю что теперь не отступлю, не оставлю его одного на съедение той отвратительной тьме, что вечно на него посягает. Я хочу сражаться на его стороне…