Хитоми бесшумными шагами подошла к двери и также бесшумно открыла её, не задавая вопросов. Перед ней стояли трое мужчин: двое из них были из соседней деревни. За их спинами находилась повозка, покрытая чёрным покрывалом. Взгляд Мизуки безразлично коснулся чёрной ткани, отмечая, что клиентов как минимум два и как минимум странно, что повозка местная. Но да это не её дело… Хитоми закрыла за собой дверь и сделала шаг к своим поздним визитёрам. Двое чужаков в специфической форме следственного комитета ещё не имели с нею дела, но, судя по взглядам, явно были наслышаны, поэтому рефлекторно шагнули назад.
— Что, страшно? — устало усмехнулась Хитоми. — Таких клиентов я принимаю с другого входа, — лёгкий кивок в сторону повозки.
— Э-мм… — промямлил один из новеньких визитёров. — Нежить-сама… Э-мм…
— Что именно нужно? — усмехнулась Мизуки, услышав суффикс «-сама». — Вскрытие? Или простое приготовление к погребению? — приподняла она бровь.
Ответ был ясен ей изначально, но для проформы спросить стоило. В самом деле, стали бы ей тащить трупы из соседней деревни просто ради обычного приготовления к погребению… Да ещё люди из следственного комитета… Понятное дело, что придётся повозиться с отчётом и телом — ибо криминальные покойники всегда требовали особого «подхода».
— И то и другое, — мрачно ответил ещё один, исподлобья глядя на неё, как на до жути неприятную ему личность. — Результаты нужны к утру. Если успеешь, то оплата будет двойная за каждого, — мужчина повёл небритым подбородком в сторону повозки. — Всё согласно букве закона, поэтому с тебя подробные протоколы вскрытия, — в глазах мужчины читалась усталость и в какой-то мере уважение к ней. Как бы то ни было, Нежить была единственной, кто мог быстро и качественно разобраться с подобным делом. С этим спорить было сложно. Собственно, именно это и составляло почти весь её доход.
Звенящее в его голосе раздражение можно было смело списать на усталость. У местных следственных органов нынче выдалась «жаркая» неделя. Об этом она могла судить по количеству привозимых к ней на экспертизу тел. А судя по двухдневной щетине надзорного — справлялись они с трудом, если вообще справлялись. Собственно, её никогда не интересовали подробности его работы. Впрочем, это было обоюдно. Они были знакомы слишком долго. Но он так ни разу и не спросил её имя. Он уважал её как специалиста… Но… Как человек она внушала ему отвращение. И с этим Хитоми ничего поделать не могла.
Ещё раз усмехнувшись собственным невесёлым мыслям, чем вогнала двоих следователей в некоторую растерянность, Мизуки развернулась к визитёрам спиной и направилась к большой двустворчатой двери, ведущей в подвальное помещение. Живые… Они всегда видели в ней только ёкая. А тех, кто имел с нею дело, интересовал только результат её не слишком чистой работы.
Однако задерживаться сейчас тоже не стоило. В доме её ждали две весьма специфичные личности. И мало ли что им в голову взбредёт… В способности этих шиноби — превратить всех присутствующих в плохо опознаваемый фарш — Хитоми не сомневалась. Так что с приёмкой надо закругляться как можно скорее.
— Что, так и будете стоять? — развернулась к мужчинам Нежить, фиксируя створки двери в открытом положении. — Клиентов укладывать будете сами. В мою работу это не входит, — дабы добавить заказчикам прыти и желания убраться поскорее, она растянула губы в кривой кровожадной ухмылке, которая, как ей было известно, весьма внушительно смотрится с её специфической манерой одеваться и внешностью…
Всё это время Акацуки молчаливо стояли у окна и вслушивались в разговор их новой знакомой и людей из деревни. Судя по тому, с каким уважением к ней обращались, девочка была хоть и изгоем, но и весьма важным экспертом в своём деле. Вот повозка двинулась в сторону подвала и уже через полчаса тронулась прочь. Было видно, что люди, сидевшие на ней, с облегчением вздохнули, как только отъехали от этого дома.
— Кажется, это действительно самое уместное место для ночлега, — усмехнулся Орочимару. — Ты посмотри, как её боятся. Но при этом уважают и высоко ценят, — змеиный саннин задумчиво провёл языком по губам. — В этой девчонке определённо что-то есть.
— У неё определённо есть талант… — впервые за всё это время подал голос Сасори. — Судя по всему, она медик, — взгляд кукловода коснулся переплётов древних книг.
Орочимару, проследив направление взгляда напарника, на мгновение замер, также изучая переплёты потёртых фолиантов. Ещё пару мгновений он молча предавался раздумьям о том, насколько может быть полезным изучение такой информации, но потом всё же сделал решительный шаг и коснулся одной из книг. Его глаза метались от одной надписи к другой… И чем больше он узнавал о содержимом полки, тем сильнее на его губах проступала почти безумная улыбка.
— А у девчонки редкая коллекция книжек, — с удовольствием отметил змеиный саннин. — Такое редко где найдёшь… Пожалуй, я нашёл себе достойное занятие… — усмехнулся он, нежно поглаживая фолиант весьма древней книги.
Акасуна, пробежав взглядом по названиям, пришёл к тому же выводу, что и его напарник. Но сейчас его больше интересовало, что же именно умеет эта девчонка, нежели коллекция её книг. Ещё раз окинув взглядом саннина, Сасори полностью убедился, что сейчас они могут преспокойно отдохнуть друг от друга. Поэтому Акасуна предпочёл понаблюдать за тем, что Нежить называла «моя работа», и отправился на поиски определённо имеющейся в этом доме покойницкой.
Долго разыскивать это помещение ему не пришлось. И вот, спустившись по лестнице, Сасори оказался перед массивными деревянными дверями. Они распахнулись от лёгкого прикосновения. На удивление, бесшумно. В этом доме всё было бесшумным, видимо, как и поступь хозяйки. Пара шагов в темноту и слабое ощущение того, что дверь за ним также бесшумно закрылась.
— Господину стало интересно взглянуть на «мою работу»? — послышался из темноты тихий голос Нежити.
Акасуну немного раздражало, что он почти ничего не видит и ощущает девчонку лишь по чакре. В покойницкой царила практически полная темнота. Для полной картины нужно отметить, что именно это заставляло слышать, как осторожно поднимаются и опускаются в лоток инструменты, как тихо скользит по бумаге кисточка. Что означало, что хозяйку дома такая темнота нисколько не смущает и уж тем более не мешает ей.
— Вам темно? — слышно, как Нежить откладывает инструменты, в её голосе нет ничего, кроме холодного безразличия. — Простите, я не подумала, что вы не видите в темноте…
Похоже, зрение у девчонки было не хуже, чем у совы, и воспринималось ею как нечто, само собой разумеющееся. Сасори продолжал стоять, ожидая её дальнейших действий. Всё это начинало порядком раздражать: все передвижения девчонки определить можно было лишь по движению её чакры. Нежить двигалась абсолютно бесшумно. Акасуна понял, что она стоит рядом с ним, лишь тогда, когда девочка задела край его плаща и послышалось тихое шипение зажигаемой свечи.
— Так лучше? — поинтересовалась Нежить, стоя всего в шаге от кукольника. Теперь в свете свечи Сасори мог разглядеть её лицо. В её золотых глазах читалось прежнее безразличие. — Пожалуй, этого будет мало, — отвернувшись, Нежить зажгла ещё одну свечу и перенесла оба источника света к столу, на котором лежало уже порядком исследованное тело.
Акасуна также приблизился к столу и взглядом начал изучать плоды кропотливой работы юного прозектора. Несмотря на то что все действия производились в полной темноте, было заметно, что все движения скальпеля были доведены до совершенства. Каждый разрез был идеален: глубокий, ровный, именно такой длины, что требуется, и ни больше ни меньше. Девочка явно была профессионалом в этом деле.
Нежить же, нисколько не обращая более на наблюдателя внимания, продолжила прерванное занятие. Её тонкие пальчики порхали над телом, то и дело касаясь его острым хирургическим инструментом. Волосы девочки были забраны в высокий пучок, из которого выбились несколько прядок, обнажая тонкую шейку. Акасуна невольно засмотрелся на неё…
Ты чем-то на куклу очень похожа…
Быть может, этой фарфоровой кожей?..
Быть может, чёрным шёлком волос?..
И уже готов с губ моих сорваться вопрос…
Но его я пока задавать тебе не буду.
Нет, я не забуду
Эти золотые глаза…
Ты, как внезапная ночная гроза…
Его не отпускало это странное ощущение. Ощущение, что он только что нашёл совершенное творение, достойное стать его искусством. В то же время Сасори, наблюдая за действиями Нежити, уже начинал понимать, чем именно так заинтересовала его эта девчонка… Она была практически такой же, как и он. Разница заключалась лишь в том, что у Нежити было человеческое тело. Но ведь это легко исправить…
Ты могла бы куклой стать
Самой красивой в коллекции моей…
Я хочу с такой поиграть…
Ты станешь ей,
Моей любимой куклой красивой самой.
В этом я очень упрямый.
Акасуна ухмыльнулся. Всё-таки Орочимару оказался прав: на Нежить стоило взглянуть! Да и пребывание в этой деревеньке уже не казалось ему столь бесполезной тратой времени. Ведь он наконец-то нашёл то, что искал: материал для новой марионетки. И эта марионетка обещала стать самым совершенным доказательством его взгляда на искусство. «Если сделать из девчонки марионетку, то эта марионетка определённо будет моей самой любимой. Возможно, она не станет столь смертоносной, как третий Казекаге, но вот лучшим моим творением — без сомнения!» — Сасори задумчиво посмотрел на Нежить.
Всё-таки он чувствовал в ней нечто особенное и делать из неё марионетку, не разобравшись, что к чему, — глупо. К тому же процесс переделывания для данного случая должен быть тщательно продуман, чтобы не загубить всю идею. А это означало лишь одно: сейчас он должен привязать девчонку к себе и тщательно её изучить…
Акацук продолжал задумчиво наблюдать за манипуляциями Нежити. Сейчас он продумывал возможности того, чем бы он мог заинтересовать девчонку, чем мог к себе привязать. Но невольно его мысли возвращались к одному и тому же вопросу…
Тебя здесь не ценят, тебя здесь не ждут.
И тебя никогда здесь не поймут.
Ты так на красивую куклу похожа…
Этой своей фарфоровой кожей…
Чёрным шёлком волос…
Я задаю тебе самый важный вопрос:
«Что для тебя искусство, девчонка?»
«Вечность», — отвечаешь ты голосом тонким.
Да. Ты станешь куклой моей.
Да, ты будешь ей!
Мой взгляд пронзает душу твою.
Но ты не опускаешь голову свою.
В глазах твоих прежнее безразличие.
Лишь сердца стук — твоё от куклы отличие…
— Как давно ты этим занимаешься? — решил, наконец, нарушить молчание Сасори, кивнув головой на распростёртое перед ним тело.
Нежить оторвалась от своего занятия и приподняла голову, её тонкая чёрная бровь приподнялась. За всё время, что отступники пребывали в её обществе, кукловод впервые что-то сказал. Его голос был тихим, мягким и бархатистым… Этот голос завораживал и подчинял. Хитоми впервые осознала, что этот отступник может быть куда опасней, чем она могла предположить.
Но эта опасность исходила вовсе не от его силы… Мизуки получше пригляделась к нему. Мужчина стоял, чуть наклонившись, поэтому была возможность рассмотреть его лицо. Сердце девочки пропустило удар. Нижняя челюсть состояла из трёх сегментов… «Марионетка? — молча изумилась Нежить, сохраняя внешнее безразличие. — И запах дерева и ядов… Кукловод внутри марионетки?.. Но это чувство отсутствия жизни… Всё сходилось бы… Но ведь… Слишком сильный запах смерти…»
— С шести лет, — с трудом сохраняя невозмутимость в голосе, ответила Мизуки.
Глаза мужчины скользнули по её телу. Причём взглянули абсолютно по-хозяйски, оценивая что, где и как… И куда всё это применить… Этот взгляд определённо смущал и вызывал у Нежити некоторое непонимание.
— Что для тебя искусство? — в голосе слышна усмешка.
— Вечность, — тихо ответила Хитоми, припоминая все сплетни и слухи, где могло уже упоминаться подобное мировоззрение. — Лишь то, что запечатлено навечно, может быть оценено… — продолжить Мизуки не успела…
Я протягиваю руку и касаюсь твоего лица…
Твой взгляд безразлично следит за движением,
Твой взгляд моего касается кольца,
Но безразличие не сменяется удивлением.
Нежить не позволила себе вздрогнуть, когда пальцы мужчины коснулись её щеки. Её не оставляло чувство того, что он уже считает её своей собственностью. Хотя… Если он поможет ей покинуть эту деревню, она — согласна на всё. Даже если за это ей придётся заплатить жизнью. Принадлежать кому-либо?.. Сейчас для неё это было равнозначно — быть кому-то нужной… Хитоми, переборов своё волнение, с безразличием следила за тем, как пальцы мужчины скользят по её щеке вверх, перемещаются на затылок, вытаскивая из причёски палочки, и зарываются в волосы…
«Что здесь держит тебя?» —
Задаю я вопрос,
Пропуская сквозь пальцы шёлк твоих волос.
«Ничего. Нежить ведь я», —
Слышу твой спокойный ответ.
Что-то может тронуть тебя или же… Нет?..
«Я могу взять тебя в ученицы, —
Да, предлог такой, пожалуй, сгодится. —
Ты ведь знаешь, девчонка, кто я?»
И ответ мне — усмешка твоя.
Акасуна с интересом наблюдал за реакцией девчонки, и она не разочаровала его надежд: как и положено кукле — ни единой эмоции, лишь полный безразличия взгляд. Нежить поистине могла стать венцом его коллекции. Хотя уже сейчас он понял, что она хороша не только в качестве простой марионетки… У неё есть все шансы быть его ЖИВОЙ куклой.
Сердце Хитоми опять пропустило удар, а по спине прошёл холодок. Она вспомнила, в чьей истории она встречала подобную фразу… Пальцы мужчины продолжали бесцеремонно изучать её лицо. Акасуна-но-Сасори… Великий кукловод… Мастер, постоянно пополняющий свою коллекцию самым нетривиальным способом… Он делал свои куклы из людей. И если её догадки верны, все его прикосновения могли сейчас означать лишь одно — она будет его очередной марионеткой.
Да, это не совсем то, о чём мечтала Мизуки, но… Глупо думать, что после этой встречи ей удастся отделаться малой кровью. А потому следует найти положительные стороны этой ситуации… Он ведь может вызволить её из этого ежедневного ада… Он может дать ей новое знание…
Золотые глаза Нежити требовательно впились в отступника. Он предложил ей именно то, чего она так страстно желала: «И всё, что осталось — лишь фолианты книг листать, ожидая миг, когда новый Учитель, если будет такой, в неизвестность поманит тебя за собой… Не так ли, Мизуки Хитоми, по прозвищу Нежить?..»
Да, девочка, ты знаешь, кто стоит пред тобой.
Но ты смотришь отнюдь не с мольбой.
Интерес в твоих глазах читаю я.
Что же ты ждёшь от меня?..
«Как господину будет угодно.
Моя душа абсолютно свободна.
И если вы новое знание предложить можете мне,
Я готова гореть даже в адском огне», —
Слишком серьёзный ответ для юной особы такой…
Но меня заставляет ухмыльнуться лишь ответ твой.
Ты станешь новой куклой моей,
Ты уже стала ей,
Когда шагнула ко мне.
Ты многое узнаешь, за мною следуя во тьме.
Пальцы Акасуны требовательно сжали подбородок девчонки, заставляя её смотреть прямо ему в глаза. По губам акацука скользнула едкая усмешка. Теперь в его коллекции появилась новая необычная кукла. И эта кукла была уникальна уже тем, что была живой. Сасори отчётливо понимал, что Нежить сейчас готова на всё: быть его любимой куклой — для неё не слишком высокая плата…
— Раз уж ты будешь моей ученицей, я хочу знать твоё настоящее имя, — произнёс Акасуна, оставляя в покое лицо Нежити. Это был последний вопрос, который интересовал его сейчас.
— Мизуки Хитоми из селения Скрытого Камня, — тихо ответила Нежить, возвращаясь к «своей работе».
— Мизуки Хитоми… — Сасори вновь скользнул взглядом по её лицу. — Я так полагаю, у тебя должны быть крайне неплохие задатки медика.
В ответ Нежить лишь усмехнулась:
— Так и есть, господин, — девочка возвратилась к прерванному занятию. — У вас ещё есть ко мне вопросы?..
— Нет, — мысленно усмехнулся Акасуна. — Завтра вечером мы уходим из деревни, так что будь готова. Я не собираюсь нянчиться с тобой. Раз ты — моя ученица, то привыкай следовать за мною повсюду и делать всё, что я скажу…
