Утро было спокойным, как и само пробуждение, хоть и потребовалось некоторое время для того, чтобы сориентироваться. Прищурив один глаз, черепаха начала вспоминать минувший день. Все разговоры, знакомство, вкусную еду и нескончаемый мыслительный поток. Она нахмурилась от легкой головной боли. Раньше так много не думалось, а если быть точной, то ей вообще это было ни к чему, по большей части.
Поправив съехавшую набок чёрную повязку на лице, Седьмая выбралась из гамака. Слышались разговоры, приятно пахло едой и благовониями крысиного мастера. С одной стороны, здесь было неплохо, но вот с другой… Словно она находилась не в своей тарелке. Возможно, это лишь вначале, пока не свыкнется? Они предложили ей остаться, поделиться крышей, местом и едой, несмотря на распри.
— Доброе утро, — бархатный голос заставил Седьмую обернуться. За спиной стоял крыс. Он умеет так бесшумно подкрадываться?
— Доброе, — неуверенно ответила она, словно пробуя слово на вкус. Доброго утра ей давно никто не говорил, да и она тоже.
— Не против выпить чаю со старым крысом? — с юмором начал сенсей, проковыляв мимо черепахи в сторону додзё.
Седьмая молча последовала за ним. Внутри помещения было просторно и свежо, видимо, старику привычна прохлада. Горели свечи, на облагороженных стенах висели плакаты с мастерами боевых искусств, на полках стояли тематические книги. Крыс присел за небольшой столик, принимаясь разливать чай.
— Я люблю зеленый. Хорошо бодрит с утра старые кости, — проскрипел он, хрипло посмеиваясь. Седьмая присела за столик, сложив руки на коленях. Благородная старость этого мутанта вызывала теплые ощущения, словно она была дома. Он отдал все свои силы на обучение и воспитание своих сыновей, теперь проводя свои годы в покое и наставничестве. Однако Седьмая была готова поспорить, что в схватке этот старик превращается в опасного противника.
— Вот, держи, — Сплинтер подвинул когтистой лапой деревянную чашку с ароматным чаем черепахе. — Уже даже не помню, когда последний раз пил чай с кем-то, — подметил он, делая глоток из своей чашки.
Черепаха взяла свою. Лицо обдало горячим паром и ароматом лотоса с нотками черники.
— А ваши сыновья? — задала она вполне ожидаемый вопрос.
— О, они очень заняты, — поспешил ответить крыс, покачивая головой. — Не хотелось бы отвлекать их подобными пустяками.
Седьмая обратила внимание на оттенок грусти в голосе наставника черепах. Она понимала его чувства. Ей бы тоже хотелось проводить больше времени с отцом… В прошлом, разумеется.
— Так что ты решила? Останешься с нами? — задал вопрос крыс после минутного молчания.
Чай был действительно вкусный. На языке остался привкус сладкой черники. Черепаха не знала, что ответить, ведь она пока не могла говорить о чем-то подобном.
— У меня есть незаконченные дела, — достаточно тихо ответила она, поставив пустую чашку на стол. — Я не смогу начать новую жизнь, не разобравшись с предыдущими делами.
Сплинтер прижал острые уши к голове, понимая подтекст ее слов. Естественно, отговаривать крыс не станет, но так не хотелось видеть этого ребенка сломленным. Ее стержень уже треснул, опасно было продолжать.
— Понимаю, — ответил старик. — Это твое право.
Мутант был тенью, точнее, старался ей быть. Не хотелось докучать постояльцам, хотя их быт порой подначивал задавать вопросы. Какое-то время она провела в гамаке, свесив с него ноги. Потом изучала стену, посвященную разноцветным рисункам. Трогала объемные буквы пальцами, ощущая шершавую стену и засохшую краску. Это было необычно и сочно. От ярких красок хотелось пить. Братья громко разговаривали, так и не подходя к ней. Даже тот, в синей повязке, что вчера готовил для нее вкуснятину, не подходил, бросая порой настороженный взгляд.
Не зная, чем себя занять, Седьмая слонялась по убежищу, пока не наткнулась на уголок, прикрытый плотной занавесью. Она отодвинула ткань рукой, взглянув на помещение. Оно было достаточно просторным, но компактным. Почти под потолком висел очередной гамак, но больше, да и на вид выглядел гораздо крепче. Большой стол завален железками, залит машинным маслом. В углу комнаты лежали колеса разных размеров, из которых порой выглядывали разного веса гантели и гири.
Среди всего прочего хлама, состоящего из старых разваливающихся книг и плакатов на стене с жаркими человеческими женщинами в купальнике, на столике, в углу, стоял цветочек в горшке.
«Энтони» — было выведено крупным рваным почерком на деревянной поверхности
домика растения. Седьмая не заметила, как зашла в саму комнату, рассматривая с интересом тех самых женщин на плакатах. Блондинки, брюнетки, рыжие, афроамериканки — было много разных красавиц. Полумрак резко разорвало блеклым светом, и в комнате возник один из братьев. Он удивленно уставился на незваного гостя.
— Ты че здесь делаешь? — не то недовольный, не то ошарашенный голос у саеносца.
— Я не знала, чем себя занять, вот случайно сюда и зашла, — спокойно ответила черепаха. — Зачем тебе они? — тут же задала она мучающий ее вопрос, ткнув пальцем в красный купальник шатенки.
Раф слегка растерялся. Он не знал, что на это ответить, ведь в его комнату редко кто заходил. Он не любил, когда на его территории шастал чужой, пусть даже родной брат, а тут… Темпераментный начал медленно закипать. Какого хрена здесь происходит?
— Это же человеческие женщины? Они тебе нравятся? — продолжала она, неосознанно добивая этим мутанта. — Мне тоже, — добавила черепаха чуть позже, заставив Рафаэля подавиться слюной.
— Так, все! Катись отсюда! — он буквально вытолкнул Седьмую за порог, с психом задернув штору за ее спиной.
Она посмотрела на закрытую занавесь, пытаясь понять, что сделала не так. Может, стоило извиниться? Седьмая почесала макушку, сосредоточенно думая. Все же социум или же общение было не ее коньком. Пожав плечами, она направилась прочь от злополучной комнаты, навсегда запомнив, что туда лучше не заходить. Однако те женщины были и впрямь привлекательные.
На кухне играл хип-хоп, доносящийся из небольшой портативной колонки. Весельчак пританцовывая двигался по кухне, сверкая цветным передником с цветочным принтом поверх спортивных штанов. Готовка шла полным ходом. На плите в кастрюле что-то бурлило, в сковороде шипело на кипящем масле. Мастер нунчак быстро нарезал зелень, ловким движением ссыпая ее с дощечки к шкварчащим продуктам. Пахло достаточно вкусно для того, чтобы желудок начал работать, а слюна собиралась во рту.
У него было хорошее настроение, лучше, чем обычно. Захотелось произвести впечатление добросовестных хозяев, поэтому Майки взвалил на себя обязанности по кухне. Да какие обязанности — он всегда это делал, да и братьям его готовка нравилась. Майки чуть ли не лопался от гордости, когда его еду хвалили. Сегодня, конечно, он решил повыеживаться и приготовить японскую кухню. Они же ниндзя? Ниндзя. По-японски балакают? Ну, бывает порой, но это либо Лео, либо мастер Сплинтер. Однако сути это не меняет.
Ранним утром Лео всех собрал и сказал, что надо выходить с ней на дружеский контакт. Пытаться найти общий язык, все такое. Только вот почему-то у Микеланджело скреблись кошки под пластроном на груди от осознавания, что все это только ради того, чтобы выудить у нее информацию о клане Фут и Шредере. Когда Раф это сказал, стало не по себе. Почему Лео не сказал ничего против? Неужели слова мастера Сплинтера были сказаны впустую?
Микеланджело замер на мгновение с поварешкой в руке. Донателло тоже не одобрил это все, лаконично высказавшись в адрес Рафаэля. Братья даже удивились, что Дон так рьяно возмущается, повышает голос. Майки помешал лапшу, утвердительно кивая. Верно, он не один считает это решение неправильным. Возможно, они с Доном смогут переубедить старших братьев.
— Что ты делаешь? — послышалось у него за спиной, и Майки подпрыгнул от неожиданности, хватаясь за сердце.
— Панцирь! — выругался он и обернулся. — О, привет, — он тут же распустился в улыбке. — Я готовлю.
— Пахнет хорошо, — принюхавшись, утвердительно заявила Седьмая.
— Еще бы! Я лучший повар в этом месте!
Почему-то Седьмая сомневалась. Вчерашняя еда от меченосца была до ужаса вкусной. Не представлялось, что может быть что-то лучше этого.
— Эй, как поедим, я покажу тебе свою коллекцию игр, научу рубиться в приставку. Хочешь? — мутант обернулся к ней через плечо, не убирая улыбки. Седьмой не было это интересным, но, несмотря на это, кивнула, соглашаясь. Все равно пока заняться нечем, а план еще не был продуман до мелочей.
Спустя полчаса обед был готов. На кухню начали подтягиваться братья. Дон поздоровался с Седьмой, принимаясь заваривать порцию крепкого американо. Лео достал посуду, помогая младшему, а саеносец плюхнулся на стул, выставил ноги в небольшом проходе. Он игрался зубочисткой во рту, перегоняя ее из угла в угол. Седьмая, не найдя решения лучше, села по соседству с Рафом, заставив его напрячься. Черепаха же, видимо, этого не заметила.
Майки что-то тараторил, разливая получившейся лапшичный суп по тарелкам, не забывая украшать его зеленью, половинкой вареного яйца и ломтиком копченой курицы. Выглядело здорово.
— Ну, ты переплюнул сам себя, брат, — с усмешкой отозвался Раф, подвигая к себе тарелку и вдыхая запах наваристого куриного бульона.
— Чего это? Я всегда так готовлю, — возразил весельчак, аккуратно неся тарелку с горячим супом к столу. — Так, парни, осторожно, я иду!
Майки дошел до стола и по вине своей чересчур показушной расторопности зацепился за выставленные ноги Рафаэля. Саеносец дернулся, и тарелка с супом взлетела в воздух, подбрасывая горячие брызги над головами. Седьмая среагировала на рефлексах, навалившись на стол и поймав тарелку ладонью за дно. Часть горячего бульона пролилась на руку, но черепаха даже бровью не повела, осторожно ставя пиалу на стол.
— Ого, — крякнул Микеланджело. — Ты не обожглась?
— Нет, — коротко ответила она, беря себе этот пролившийся суп.
Раф косо смотрел на все происходящее. Вина его в этом тоже была, поэтому он шумно убрал ноги, спрятав их под стол. Все принялись за еду. Братья уплетали суп за обе щеки, Седьмая же управилась с ним, считай, одним глотком, опрокинув пиалу себе в рот, не обращая внимания на удивленный щебет весельчака. Ее беспокоил пустующий стул. Было ясно, что он принадлежал черепашьему мастеру, вот только почему он не ел с ними? На толику, но Седьмая расстроилась.
— Нана, — окликнул ее Майки, и невольно черепаха вздрогнула, ошарашенно посмотрев на мутанта. Тот сразу стушевался под таким взглядом, но потом вновь заулыбался. — Как тебе рамен?
— Это был рамен? — удивилась Седьмая, взглянув на пустую тарелку. — Я думала, он другой на вкус.
Ужин прошел за тем, что бедокур трещал о истории этого блюда, и как оказалось, Седьмая тоже кое-что знала об этом. Разговор был не напряженным, хоть и черепаха не всегда отвечала охотно. После еды саеносец испарился, вызвав у старшего возгласы неодобрения. Умник уткнулся в свои портативные гаджеты, допивая вторую кружку кофе, а Лео и «поварёнок» убирали со стола. Не при делах была опять Седьмая. Стало неуютно, что ей нечем заняться, так что она окликнула мутанта с нунчаками, напомнив, что он обещал ее чему-то там научить. Радости его не было предела. В итоге весь вечер и практически ночь они провели за телевизором, играя в приставку. Седьмой понравился Мортал Комбат, и она успела выиграть несколько раундов у Майки, на что тот только радостно вскидывал джойстик вверх, восклицая, какой он шикарный учитель. Мечница позволяла себе расслабиться и улыбнуться пару раз, не чувствуя вездесущего напряжения.
Следующие несколько дней она заинтересовалась лабораторией Донателло, на что тот был не против, хотя все же поглядывал, чтоб та ничего не натворила. Он показывал ей свой компьютер, базу данных, различные изобретенные им гаджеты и устройства, облегчающие поиск информации и связь друг с другом. Еще умник рассказал о мутагене, из чего он состоит, какие у него свойства. Седьмая мало что понимала, но чувствовала, как завеса тайны снимается перед ее глазами. В пробирке она увидела зеленую жидкость, именуемую мутагеном. Из-за этого вещества жизнь многих изменилась. В больших голубых глазах отражался ядовитый оттенок субстанции. Если бы не это, то тогда ее бы не существовало.
К слову, умник был очень терпеливым к расспросам Седьмой. Сухие вопросы и развернутые ответы. Донателло нравилось, что его слушают, хоть и не все понимают, однако такое внимание в его сторону было лестным.
В течение двух недель Седьмая познавала убежище и хобби мутантов-черепах, с каждым разом все больше отдаляясь от своей старой жизни. Ей казалось, что прошлое — лишь страшный сон, и вот она, наконец, проснулась. Даже саеносец немного расслабился, когда черепаха заинтересовалась его байком в гараже. Ей было интересно все, словно хотела наверстать как можно больше упущенного за столь длинный срок ужасов.
Спала она по-прежнему в том гамаке и чувствовала себя там спокойно. К концу второй недели пребывания в этом убежище она начала снимать оружие на ночь, оставляя его подле гамака, на полу. Сплинтер счел этот жест началом доверия и обрадовался.
Этим утром Рафаэль явно встал не с той ноги, поэтому успел поцапаться с Лео, дать оплеуху Майки и фыркнуть на Донателло. Он ушел в импровизированный спортзал — выплескивать негатив. Может быть, он не выспался, потому что подземка в этот раз была гораздо тише. Мало рейсов. Обычно он засыпал под этот гул, словно под колыбельную. Скорее всего, просто привычка из детства.
Саеносец снял с себя обмундирование, перевязал костяшки пальцев эластичными бинтами и принялся месить набивной боксерский мешок. Он был старый, светлые нити были видны через красную обивку, но хуже нового не был. «Подружка Раффи-боя», — любил дразнить мелкий, говоря нараспев.
Мутант шумно выпустил воздух носом, согнул руки в локтях и принял стойку. От серии ударов мешок отлетал и сотрясался, громыхая тяжелой цепью под потолком. Ему хотелось выбить из себя все дерьмо. Хотелось чаще держать язык за зубами, но чертов характер не позволял этого сделать. Самоконтроль полетел к чертям. Еще один удар. Рафаэль подпрыгнул на одной ноге и ударил по мешку голенью другой, отбрасывая вещь к стене. Руки вибрировали дрожью напряжения, но ему было мало. Необходимо полностью потерять чувствительность, хотя бы на время, и ощутить приятную ломоту после.
За ним наблюдала Седьмая. Она сидела на видном месте, но Раф, увлеченный тренировкой, ее не замечал. Этот непонятный мутант нервировал, заставлял вспоминать о том, что она здесь чужая, даже несмотря на то, что, в каком-то смысле, уже нашла общий язык почти со всеми. Кроме него.
Она помнила его порывистые и сильные, бесконтрольные атаки на крыше, когда братья пришли на выручку репортерше. Именно он ранил ее в ногу и оставил еще один шрам. Реванша так и не было. Седьмая давненько не тренировалась, сражаясь с кем-то.
Размяв шею, она ловко поднялась со ступенек и замаячила в поле зрения мутанта. Он сделал мощный удар, мешок отшвырнуло к стене, сделав маленькую дырку в дне, из которой тонкой струйкой сыпался песок. Раф шмыгнул носом и вытер тыльной стороной ладони лицо, прежде чем уставиться на черепаху. Он окинул ее взглядом, после продолжил боксировать.
— Чем обязан?
— Пришла на шум, — ответила Седьмая, рассматривая местный спортивный инструментарий. — Давно не разминалась. Не против, если я присоединюсь?
Мутант прищурился. В его светло-карих глазах сверкнул недобрый огонек. Отличный был предлог. Чертовски привлекательный.
— О, я могу тебе это устроить, — бросил он с ухмылкой.
— Хочешь реванш? — спросила она тихо и заискивающе, однако даже сквозь глухие удары саеносец расслышал вопрос.
— У нас это называется спарринг, — подкол был засчитан, потому что Седьмая поджала губы и закивала головой, соглашаясь. — С какой радости ко мне приперлась? Я не в настроении. Иди до Бесстрашного докапывайся, — хмуро отозвался он, решив для вида поломаться и не соглашаться сразу. Хотя даже под панцирем уже зудело от предвкушения драки.
— Пока что нет повода, — пожала плечами черепаха. — А вот у нас с тобой остались нерешенные вопросы, — она похлопала по раненому тогда бедру. Саеносец скосил взгляд на хлопки, прекратив боксировать.
— Неужели так сильно зацепил? — усмехнулся мутант. — Не здесь. Я с тобой церемониться не собираюсь. Если уж хочешь спарринг, то вне дома.
— Где? — просто отозвалась Седьмая. Ее ни капли не смутили его слова, на что Раф скрыл самодовольную улыбку.
— Пошли, — небрежно кинул он, цепляя саи за пояс и уходя из тренировочного зала. Черепаха пошла за ним.
Из спортзала был выход в тоннели. Рафаэль частенько ходил по ним после тренировок, когда не хотелось возвращаться к братьям после очередной стычки. Здесь было прохладно, слышалось течение воды под ногами, да и пахло вполне пристойно. Повезло, что канализационные стоки находились дальше, и все отходы выбрасывались в другие ветки. Вода хлюпала под ногами. Эхо шагов разносилось по длинному мрачному туннелю.
Раф чуть скосил взгляд на идущую позади, лишний раз удивляясь, что она вообще за ним пошла и купилась на провокацию. Он не был плохим братом или плохим воином — по крайней мере, так не считал. Ради семьи готов пойти на все, даже на грязное дело. В этом саеносец убедился еще в детстве, когда Майки чуть не прищучили забравшиеся в канализацию подростки. Отделал их знатно, да так, что те еще долго валялись в отключке и не могли пошевелиться. Если бы не Лео — их трупы плавали бы в сточных водах.
Хотел ли он это делать после того, как обещал Лео быть более сдержанным? Скорее нет, чем да. Только вот эта стерва мельтешила все эти дни перед глазами, лезла в их дела и просто действовала на нервы. Даже мастер Сплинтер с ней спелся, попивая чай в додзё. Раф хотел проверить, сможет или нет. Его терзали противоречивые чувства, заставляя ходить раздраженным и порой без повода срываться на братьях. Из-за этого он больше злился на Седьмую, мечтая вспороть ей панцирь.
Они дошли до водяного хранилища, куда стекала дождевая вода. Оно было достаточно большим, да и от убежища было далековато. Рафаэль остановился, тут же обнажая саи.
— Это же все спектакль, да? — задал он вопрос, смотря на дрожащую мутную воду. Черепаха нахмурилась. Она рассчитывала на обычный спарринг, а не словесную головомойку.
— О чем ты? — спросила Седьмая, не спеша вынимать катану.
— Да брось, — психанул саеносец, развернувшись. — Это ведь все ваш с папашей план, да? Отвергнутая, измученная дочь. Друг-пацан, у которого вырезали семью. Семейная драма и жизненные мучения, — его голос повышался, а лицо искривилось в гримасе злобы. — Все, чтобы уничтожить мою семью, я прав? Втерлась в доверие к братьям, мастеру, Эйприл. Грамотный подход, только я не дурак, — нервно засмеялся он, качая головой. — Я понял, что вы замышляете. Поэтому я разберусь с тобой здесь и сейчас. И буду прав, потому что защищаю то, что мне дорого, — тихо закончил он, смотря на черепаху исподлобья. Он выплюнул зубочистку, хрустнув шеей. — Отправлю твой панцирь по почте Шредеру!
Седьмая, пораженная словами саеносца, даже не смогла вовремя парировать атаку, поэтому удар колена пришелся точно в живот, отбрасывая черепаху к стене. Следующий был сверху, уже оружием. Ниндзя дернулась влево, делая перекат и тут же блокируя удар снизу вовремя вытащенной катаной. Лязг стали эхом отражался от стен тоннеля, уходя во тьму. Раф играл грязно, постоянно делая подсечки, старался обмануть и зайти за спину, только Седьмая этого не позволяла. Она не хотела навредить ему, поэтому просто защищалась, отступая и уводя атаки мутанта в стороны.
Когда мечница ударом ноги отбросила его от себя, Раф скривился, чувствуя пульсирующую боль в боку. Он злился, что она не отвечала. Даже если саи не достают, он ее голыми руками прикончит. Встряхнувшись, он сделал кувырок и в прыжке зарядил ей ногами прямо в лицо, уводя саями лезвие катаны вбок, тем самым выбивая из рук оружие. Черепаха рухнула на панцирь, а катана с лязгом проехалась по бетону и юркнула в мутную воду, уходя на дно.
Раф отбросил саи, вцепляясь массивными руками в шею ненавистного мутанта. Он был неимоверно тяжелым, сидя на ее пластроне. Ухватившись руками за предплечья саеносца, она пыталась отодвинуть их от шеи или ослабить хватку. Убийца была в невыгодном положении, поэтому отдавала последние силы, чтоб освободиться. Заерзав на панцире, она сгибала ногу в колене, пытаясь просунуть ее под сидящего на ней мутанта. Благодаря хорошей растяжке ей это удалось, и воспользовавшись коротким замешательством мутанта, она выпрямила ногу и ударила ступней по лицу, изо всех сил пытаясь спихнуть его с себя. Раф дернул головой назад. Пальцы соскользнули с шеи, после чего последовал жадный вдох. Седьмая подняла корпус, присев на корточки, и с размаху врезала лбом в нос нападавшему. Саеносец зажмурился, прикрывая место удара рукой. Седьмая же держалась рукой за горло и часто дышала, отползая к воде. Ей нужно было найти катану, нельзя, чтобы она бесследно пропала в мутных водах под землей.
Рафаэль не рассчитывал на перерыв. Он набросился на нее со спины, обхватив всей рукой шею и стискивая в локтевом сгибе. Седьмая пыталась скинуть его с себя, но он был достаточно тяжел. Она сделала рывок назад, держась руками за его предплечья, и врезалась панцирем нападавшего в стену. Перед глазами все плыло, но она продолжала бить его панцирем об стену и затылком по лицу, чуть подаваясь вперед и резко откидываясь назад. Рафаэль дышал ртом, чувствуя противный стальной запах. Все его лицо было в крови, нос превратился в кровавую кашу. А еще было ощущение, что на спине треснул панцирь, как раз в том месте, где трещина уже была. Седьмая понимала, что еще секунда, и она потеряет сознание. Удары становились слабее. Хватка с каждым мгновением ослабевала. Черепаха упиралась ногами в пол, пытаясь вдавить неприятеля в стену сильнее, вызывая у саеносца приступ боли.
— Рафаэль!
Громкий крик будто бы разбудил их обоих. В ту же секунду она жадно втянула ртом воздух, рухнув на бетонный пол, и пыталась откашляться. На шее еще ощущалось фантомное давление, что мешало вдохнуть полной грудью. За спиной была возня. Она сначала не поняла, кто вмешался, однако, оглянувшись, увидела ленты синей повязки, мелькающей где-то наверху.
— Какого черта ты делаешь?! — истеричные нотки были неудержимы. Голос срывался на крик непроизвольно, от шока. Лидер стоял перед братом, который опирался панцирем на стену и тяжело дышал. Кровь из размозженного носа капала ему на пластрон крупными каплями.
— Нахрена приперся, Бесстрашный, — тихо проговорил темперамент. — Я почти все сделал.
Если бы у Леонардо были волосы, то он, скорее всего, тут же бы поседел. Нет, это не мог говорить его брат. Он, должно быть, ударился головой и несет полный бред. Тогда что делает здесь Седьмая? Он что, действительно пытался ее убить?
— Ты что несешь? — ошарашенно проговорил Лео, смотря прямиком на брата. — Ты вообще в своем уме, Раф?! — рявкнул Лидер, встряхивая того за плечи. Саеносец отмахнулся, отодвигаясь от стены.
— Я защищаю семью, — просто ответил он, глядя старшему в глаза.
Однако его тут же от удара отбросило опять к стене. Перед глазами полетели звездочки. Челюсть пульсировала острой болью. Леонардо, которого толкнули в плечо, уже сумел оттащить Седьмую в сторону. Раф лишь засмеялся, корчась от боли.
— Сука бешеная, — прошипел он, едва шевеля губами. Неслабо она ему втащила. От души.
— Ты тоже успокойся! — прикрикнул на нее Лео. — Что произошло между вами?
— Твой брат пытался меня убить, — с ненавистью прошипела черепаха, давая волю скрытому гневу. — Он думает, я шпионка отца. Что все это — спектакль! — взмахнула она руками. — Пусть тогда влезет в мою шкуру и посмеется от души над представлением. Конченный, — тише добавила она, потирая шею.
Лео зажмурил глаза и потёр их двумя пальцами. Твою мать. Ни дня спокойного не будет в этом доме. Он выудил из кармана передатчик. Связавшись с Дони, велел ему идти во второй тоннель сейчас же.
Седьмая полезла рукой в воду, доставая со дна катану и тут же отправляя ее за спину. Стало гораздо спокойнее. Она кинула взгляд через плечо. Лидер кричал на своего брата, тот же едко ему отвечал всякую глупость про план Седьмой и ее мотивы. И вправду конченный.
— Если бы я была на задании, — начала она, прерывая перепалку братьев, — то в первый же день, оставшись наедине с вашим мастером, перерезала бы ему глотку, — убийца остановилась недалеко от мутантов. — Вы все равно редко заходите к нему в додзё, так что труп нашли бы максимум на следующий день, а к тому времени я бы уже избавилась от вашего младшего брата.
Она говорила беспристрастно, видя, как меняются лица у черепах. Она продолжила:
— Он самый беззаботный и уж явно не ожидает удара в спину в собственном доме. Затем спрятала бы тело в его комнате. Вам тоже до него особо дела нет, когда вы в убежище. Отмахиваетесь от него, как от мухи. Вот и наслаждались бы тишиной и только потом поняли, что что-то не так, и тогда я бы прикончила вашего второго брата. В лаборатории есть хороший и вместительный холодильник, а зная, как он любит эксперименты, вы бы подумали, что он опять ушел реконструировать очередное свое изобретение, — Седьмая замолчала, не сводя взгляда с темпераментного брата черепах. — И только потом я бы позвала в убежище Ороку Саки. Двух мутантов было бы достаточно для его планов, что бы он там ни хотел. И в тот момент, когда к вам никто не пришел бы на помощь, вы бы все поняли. Вот как я бы поступила, работая на отца. А что делаю сейчас? Думаю, как избавиться от чувства привязанности к убийце моей жизни и начать ее с чистого листа. Как одолеть его. Как стать чем-то другим, большим, не просто «шавкой Шредера». И в итоге меня пытается убить тот, кто впустил в свое убежище и ложью заманил сюда!
Седьмая тяжело дышала. Должно быть, так много слов она не говорила никогда. Ее разрывало на части от волнения, страха и разочарования. Доверие было подорвано. Ей придется справляться со всем в одиночку. Захотелось сейчас же уйти из этого места, перестать чувствовать тяжесть на шее и зуд под пластроном. В груди жгло. Там разгоралось пламя обиды и злобы на весь мир.
Донателло появился в тот момент, когда Лео хотел что-то сказать. Следом за гением влетел и перепуганный Микеланджело. Стоило только завидеть помятую Нану и кровь на лице старшего брата, как все стало ясно.
— Ох, нет… — протянул с грустью весельчак, качая головой.
— Какого черта тут происходит?
— Спроси у своего брата, — коротко бросила Седьмая, даже не взглянув на подошедших братьев. — Или вы тоже пришли, чтобы попытаться меня убить? — красноречиво сделала она акцент на ярком слове, переведя взгляд голубых глаз на гения. — Странно одно. Почему не сделали этого раньше?
— Никто не собирался тебя убивать, — растерянно заговорил Майки, поднимая ладони в дружелюбном жесте.
Донателло хлопнул себя по лбу, яростно замотав головой.
— Просто невероятно! — гневно выпалил гений. — Ты в своем уме, Рафаэль? Ты хоть понимаешь, что сейчас хотел сделать? — буквально не веря в это, кричал Дон. Он говорил так, словно его брат действительно уже совершил что-то непоправимое. Хотя сам Донателло прекрасно понимал, что от неизбежного его остановил Леонардо. Если бы… Ох, черт. Какой ужас.
Рафаэль же молчал. Когда пелена гнева перед глазами растаяла и теперь картина была ясна, он понимал, что совершил. Его взгляд, полный растерянности, встретился со взглядом брата. Саеносец хотел что-то сказать, но губы онемели. Стало страшно и тошно от самого себя. Седьмая смотрела на него исподлобья, явно желая врезать еще. На шее остались видны следы от его рук. Он хотел ее убить. Кажется, у него совсем поехала крыша. То он ее жалеет, то сочувствует, то хочет убить… Теперь мысленно раскаивается.
— Шредер причинил нам столько боли, — выдавил из себя Раф, стараясь, чтобы его голос не дрожал. — Я… Я просто не мог принять, что его… дочь, — с нажимом сказал он последнее слово, — была в нашем доме. Каждый раз я боялся, что найду кого-то из них в крови. Что кто-то пострадает. Нас учили поступать по совести, — с легким смешком произнес Раф. — Только вот, видимо, я не усвоил этот урок. Я хотел защитить свою семью, — тише добавил мутант.
Седьмая смотрела на саеносца, сжимая губы в тонкую полоску. Громкий стук сердца затихал. Признаться честно, если бы действительно она хотела его сейчас убить, то убила бы. Ей вспомнились слова старого крыса о том, что никогда не поздно меняться и выбирать свой путь. С одной стороны, она понимала мутанта. Он хотел защитить семью. Ей даже стало завидно, ведь за нее так никто не переживал. У него есть то, чем он дорожит и не побрезгует замарать руки. Почему-то Седьмой подумалось, что братья еще ни разу никого не убивали. Может, оно и к лучшему? В мире хватает убийц, таких, как она.
Черепаха выдохнула, выпуская из тела не только воздух, но и последние остатки злобы. Она довольно спокойно преодолела расстояние до мутанта, молча остановилась рядом с ним. Рафаэль же не сказал ничего, только охнул, когда черепаха закинула его руку себе на плечо.
— Пошли.
Лео моргнул, пропуская еле ковыляющую парочку.
— Огонь ваще, — лаконично изрек Микеланджело, положив руку на пояс.
Что ж, спорить с этим никто не стал. Братья пошли следом.
В убежище Донателло обработал ссадины Рафа, наклеив кучу бактерицидных пластырей на нос и подбородок. Седьмая от помощи отказалась, сославшись на то, что в порядке.
— Это моя вина, — ответила убийца на вопрос крыса о синяках и ранах своего сына. — Мы устроили спарринг, но, кажется, он вышел из-под контроля. Я прошу прощения, что ранила вашего сына, — она учтиво поклонилась их мастеру.
Рафаэль дернулся, словно от удара. Волна жара хлынула ему в лицо, заставив щеки потемнеть. Не ожидал, что она будет прикрывать его после такого. На удивление Седьмой, Сплинтер не держал на нее зла. Наоборот, предложил принимать участие в ежедневных тренировках братьев.
— Я так понимаю, сдерживаться в ударах тебя не учили, — это был не вопрос, а скорее констатация факта. Сплинтер сидел в позе лотоса. Перед ним на коленях сидело пять черепах, одна из которых была чуть меньше по габаритам.
—
«Каждый взмах твоего оружия должен лишать кого-то жизни. Ведь только клинок, окропленный кровью, является доказательством твоей силы», — процитировала Седьмая, чувствуя на себе взгляды мутантов. — Это говорил мне отец. Меня учили убивать.
Страшные слова от молодого воина. Крыс часто задышал, прижимая уши к голове так, что они терялись в густой серой шерсти.
— Хочешь послушать мою версию? — смягчился Сплинтер, шевельнув длинными усами. Седьмая кивнула. —
Воин не тот, чей клинок по рукоять в крови, а тот, кто обнажил его, но не пролил и капли.
Нана нахмурилась и опустила взгляд на свои руки, явно обдумывая слова крыса. Эта мысль противоречила ее навыкам, тому, как обучал ее отец.
— Это не так трудно, — тихо произнес Леонардо над ее ухом. Черепаха посмотрела на лидера. — Можешь рассчитывать на нас. И на Рафаэля тоже. Поверь мне, он сожалеет.
Мечник отстранился, продолжая смотреть на мастера. Седьмая же задумалась еще сильнее, сжимая ладони на своих коленях в кулаки. Было страшно выбрать новый путь, но и оставаться на месте ей не хотелось. Она чувствовала, что делает не то, что должна. Ее судьба, — убийца подняла взгляд на крысиного мастера, — в ее руках.
***
— Чую я, дело дерьмом пахнет, чувак, — изрек свиноподобный мутант, прислонившись плечом к стене.
Его товарищ сидел на скамейке рядом, держась за перебинтованное брюхо. Местный док прописал ему лошадиную дозу анестетиков, чтоб заглушить боль от ранения. Еще бы, пришлось петли кишок обратно в пузо ему засовывать и все зашивать.
Они сидели под дверью уже около шести часов, а на кой хер — никто не сказал. Прибежал шизанутый лысый нигер, местный ботан, и буквально с пеной у рта велел стеречь дверь и никого не выпускать.
— Да тут все им воняет, — корчась, прорычал носорог. — Я уже жрать хочу. А еще хочу замочить ту суку. Она меня два раза на свой шампур натянула, Бибс!
— Охохо! — заржал хряк, подкидывая пальцем фиолетовые очки, тем самым убирая из с глаз.
— Не парься, Рокс, мы ее уделаем, как только закончим с этим.
— Какого хрена? Я не понимаю, че мы охраняем? — носорог поднялся со скамьи и подошел к двери, прислонив к ней огромную голову, прислушиваясь. — Наркота? Пушки?
Мутант резко отпрянул, когда внутри что-то разбилось. Послышалась непонятная возня, скрипы, шипение. Они переглянулись.
— Видать, там чет покрупнее пушек, — с усмешкой высказался первый.
— Заглянем? — спросил второй.
Ответом послужил такой же смешок. Рокстеди повернул ручку двери и приоткрыл, заглядывая в появившуюся темную щель. Бибоп пристроился рядом, протискивая свою влажную крупную морду в проем.
— Ты че-нить видишь? — шепотом спросил у друга носорог.
— Не-а, — так же тихо ответил хряк, шумно нюхая воздух. — Пахнет странно.
Что-то мелькнуло слева от них. Колбы на полках колыхнулись от движения и рухнули на пол, разбившись вдребезги. Мутанты хлопнули дверью и в испуге дернули прочь, поджав хвосты. Ну нахер это дерьмо, думали они, скрываясь в сети безликих коридоров.
Стокман вернулся через несколько минут. Галстук растянут, рубашка помята, лабораторный халат нараспашку. Он остановился у двери, пытаясь отдышаться. Ороку Саки сейчас в отъезде, так что застать его не получилось. Ему было страшно и интересно одновременно.
— Леди Карай, — произнес он, сделав пару ударов в дверь. — Вы меня слышите? Это я, доктор Стокман.
Через некоторое время дверь со скрипом открылась. Во мраке было тяжело что-то рассмотреть, однако в дальнем углу комнаты виднелись едва движимые очертания существа. Мужчина медленно зашел в комнату, делая вдох через раз.
—
Включ-ч-чи с-с-свет, — донеслась с того самого угла шипящая, едва разборчивая речь.
Доктор нервно облизнул пересохшие губы и благоразумно послушался, дотянувшись до выключателя. Свет сначала мигал, с гудением распространяясь по комнате, заставляя лампы под высоким потолком включаться. Одна за одной они освещали комнату и фигуру существа. Жадным взглядом ученый впился в скорченную на полу бледную фигуру, не узнавая прежнюю Карай. Он не мог поверить в это.
Существо медленно поднималось на ноги. Ростом оно было около шести футов, так что Стокман задирал голову, широко распахивая глаза. Существо тяжело дышало, глядя на человека сверху вниз. Вертикальные зрачки пульсировали на фоне темного золота.
— Леди Карай, вы… — тихо произнес мужчина, глядя, словно завороженный, в животные глаза.
— Кто я? — с шелестом она высунула острый раздвоенный язык, нависнув над ученым, словно гора.
Новые ощущения были ей непонятны. Язык скользил изо рта по рефлексам, с легким треском подрагивая. Она чувствовала соленый вкус пота и, кажется, запах. Из воспоминаний человеческих чувств и того, что она ощущала сейчас, складывалось впечатление запаха. Желтое пятно перед глазами расплывалось, было слишком нечетким. Контуры размывались, переходя из желтого в оранжевый, а затем и в красный.
Карай медленно выпрямилась, сделав несколько шагов назад. Контуры стали четче, и теперь она смогла вполне ясно наблюдать яркий силуэт человека на темном фоне. Кем же она стала? Не слыша бормотания ученого, она сама принялась исследовать себя, ощупывая тело. Гладкая чешуйчатая кожа на руках, ногах, спине. Лицо приняло другие черты. Длинные пальцы изучали новые изгибы. У неё не было носа, лишь два отверстия, которые совершенно не выполняли своей функции. На мгновение женщина запаниковала, трогала чуть вытянутую челюсть. Острые клыки, выглядывающие из-под верхней губы. Острые, как бритва, когти царапали чешую, вызывая неприятное чувство.
— Как вы себя чувствуете? — донеслось до нее, и она неестественно быстро взглянула на доктора, мазанув языком по воздуху. Стокман отшатнулся, вскинув руки ладонями вперед.
— Кем я с-с-стала, С-с-стокман-н-н? — ее голос был едва ли похож на ее настоящий. Если только искаженный, будто бы говорила она и еще кто-то неизвестный с ней в унисон. Слова с трудом произносились и растягивались.
— П-по моим внешним анализам, — начал мужчина, стараясь подобрать слова, — ваши повадки и некие особенности строения напоминают… змею.
Карай зашипела, широко раскрывая черную пасть и демонстрируя огромные клыки. Этот ответ ее не устроил. Змея? Она? Ее словно обидели этим, ведь японка всегда считала этих существ мерзкими. Какая насмешка судьбы, не правда ли?
Плавной, неслышной походкой она подошла к зеркалу, очертания которого разобрала среди прочих. На удивление, свою внешность она видела четко, пусть лишь контуры, но это хоть что-то. А еще она поняла, что стоит полностью голая. Только сейчас она заметила у себя грудь, покрытую нежным слоем мягких чешуек.
— Принес-с-си одеж-ж-жду, — велела она ученому. Тот, оторвав взгляд от ее черной, практически глянцевой спины, сразу же отправился исполнять приказ.
Ей было страшно. Этого ли она хотела, вводя чертов мутаген в свое тело? Получила ли ту силу, о которой грезила? Чувство было таким, словно находишься в чужой шкуре. Японка не узнавала себя и боялась пошевелиться. Новое тело было на удивление легким, и порой казалось, что оно движется впереди ее самой.
Стокман в скором времени вернулся, неся в руках стопку одежды. Подходящего размера может и не быть, но хотя бы что-то. Мужчина не упускал возможности рассматривать тело и резкие, нечеловеческие движения новой Карай. Ей подошли мужские эластичные штаны, на верх не было ничего. Было решено порвать футболку и обернуть грудь. Так она и сделала.
Идя по коридору вместе с доктором, она ощущала совершенно иной мир. Язык то и дело лизал воздух, который хранил невообразимое количество запахов. Ощущались даже нотки жасмина, состоящего в духах одной из сотрудниц лаборатории, которая прошла тут около часа назад.
Шредер прибыл в здание. Широкой тяжелой походкой он преодолевал длинные коридоры к залу приёма. Охраны при нем не было, да и ни к чему ему надоедливые псы, назойливо крутящиеся под ногами. Стокман связался с ним напрямую, когда он уже практически покидал Нью-Йорк. Говорил что-то нечленораздельное, заикался. Основным мотивом была Карай, с ней произошло нечто, чего доктор не смог объяснить по телефону, умоляя вернуться.
Мужчина распахнул тяжелые двери одной рукой и остановился на пороге. Весть о приемной дочери волновала и проявлялась в достаточно резких движениях. Стокман подлетел к мастеру, тут же склонившись перед главой. Ороку Саки лишь надменно взглянул на него сверху вниз. Еще бы обувь кинулся целовать, но о чем он думает, так и будет, если появится необходимость.
— Мастер Шредер, — начал ученый. — Прошу простить меня за такую наглость, но дело не терпит отлагательств.
— Где моя дочь? — стальной бас пробил до дрожи афроамериканца.
— Понимаете, — мямлил он. — Это удивительно, но…
— Я з-здес-с-сь, отец, — донеслась шепелявая речь до ушей Саки, и он поднял голову вверх, на звук.
Человекоподобная змея смотрела на мужчину с потолка, держась невиданными силами за поверхность. Мутант с шелестом спустилась по стене вниз, передвигая руками и ногами.
— Что ты такое? — произнес воин, глядя на мутанта через свой железный шлем. — Неужели… Карай?
Змея ломано выпрямилась, привыкая к собственному росту. Одобрения от него она не ждала, как и сочувствия. Мысли хаотичными вспышками возникали в новом мозгу, словно вовсе это были и не ее мысли. Хотелось спрятаться, убежать, не сражаться. Забыть обо всем и найти уютное тёмное место.
— Что ты сделала? — голос мастера стал жестче. Более растерянности в его взгляде не было. Только суровый, практически северный холод. — Или, точнее, — продолжил он, поворачиваясь в сторону Стокмана, — ты сделал.
Мужчина вздрогнул, сцепляя потные ладони вместе. Нервным движением он оттянул галстук, расправив в стороны. В довольно прохладном помещении стало слишком жарко.
— Мастер Шредер, я… я просто выполнял, что мне велено, — оправдания явно не шли на пользу. — Я не могу ослушаться леди Карай.
— А сообщить об этом мне ты не посчитал нужным? — Ороку Саки злился. Чем сильнее был его гнев, тем беспристрастнее становился голос.
Ученый совсем поплохел, прислонившись плечом к стене. Он нервов его затошнило и закружилась голова.
Зрачки Карай запульсировали. Из вертикальной полоски они приобрели круглую форму, более естественную для человека. Однако заступаться за ученого в ее планах не было. Если отец решит покончить с ним, то больше на подобное никто не решится, а значит, конкуренции будет меньше. Двое образин не в счет.
Несколько ниндзя появились в комнате, облаченные в традиционное обмундирование клана Фут. Они преклонили колено, отдавая дань уважения своему мастеру.
—
Koko kara dashite/(Уберите его отсюда), — приказал мужчина в стальных доспехах.
Футовцы подчинились.
— Подождите! Постойте! Не нужно этого делать! — сопротивлялся ученый, трепыхаясь в стальной хватке натренированных воинов. — Я же величайший гений в истории! — истерил мужчина, елозя ногами по скользкому полу, пока его тащили. — Это не сойдет вам с рук! Вы еще услышите про меня! Так просто от меня не избавиться!
Голос его стихал, отдаляясь и исчезая в лабиринтах запутанных коридоров. Ороку Саки стоял, вглядываясь в силуэт мутанта. В его структуру, окрас. Светлый оттенок на «внутренней» стороне и более темный с тыла. Это существо едва ли напоминало его дочь, однако мужчина все же заговорил.
— Зачем?
— Я х-х-хотела, чтобы ты гордилс-с-ся мной, отец-ц, — произнесла змея не мигая, всматриваясь своими неестественно огромными глазами в скрытое под шлемом лицо Шредера.
Он отвернулся и зашагал прочь, словно слова никак не касались его. Карай посмотрела вслед. Даже сейчас, когда она пошла на такие жертвы, он поворачивается к ней спиной. Это было невыносимо, чтобы просто так смотреть.
— Я всегда гордился тобой, — ответил он чуть погодя, до скрипа стискивая кулаки. — Посмотрим, насколько оправданы твои изменения.
Что происходило в голове Шредера — не знал никто, только он сам. Что на самом деле планировал, думал. О чем рассуждал. В его глазах Карай всегда была сильным воином, целеустремленным. Огромным минусом было то, что она была женщиной. Жадной до власти и превосходства.
К Седьмой было меньше претензий. Если бы не чертовы мутанты… Черт голову сломит теперь в ее прежде стандартном мышлении. Раньше было легко предугадать ее действия, как она поступит. Сейчас же гораздо труднее. Он никогда бы не подумал, что она будет убивать семью ученого, с ребенком которого она общалась. Шредер замер на мгновение, ощутив движение за спиной. Карай стала еще тише, чем раньше. Да… Он знает о предательстве Седьмой практически только со слов Карай. Не видел своими глазами. Зло вмиг наполнило его, смешиваясь с раздражением и досадой. Саки должен убить этих мутантов, их друзей и свою приемную дочь ради клана и дальнейших планов. Факт оставался фактом. Седьмая больше не принадлежала ему, а значит, лишний вес.
— Карай, — произнес он, остановившись возле тяжелых дверей. — Для тебя будет задание.
— Я с-с-слушаю, — отозвалась она, преклонив колено.
— Работа, которую я доверил твоей сестре, не была закончена, — произнес мужчина, нажав на красную кнопку вызова лифта. — Убери Питера Риверса. Он — крыса.
—
H-hai/(Да), — прошипела змея и с шелестом исчезла, растворившись во тьме.
Шредер зашел в лифт.
***
Непогода, держащаяся над летним Нью-Йорком, начала порядком раздражать. Эйприл, надевшая желтый дождевик, сейчас стояла на остановке, мысленно проклиная своего зазвездившегося оператора.
После того, как он взял на себя роль спасителя, в его голове что-то щелкнуло, и он будто перестал быть прежним. Это жутко раздражало, и даже сейчас, когда у них важное интервью, он умудряется задержаться где-то на целых полчаса. О’Нил надеялась, что у него на это веская причина, иначе за себя она не ручается.
Вспомни солнце, вот и лучик. Новенькая черная Toyota остановилась возле людной остановки. Тонированное стекло опустилось. Показалось лицо Фенвика в чёрных очках. Он обольстительно ей улыбнулся, вызвав лишь приступ гнева.
— Где ты был?! — вспыхнула шатенка, как только рухнула на переднее сиденье. Она закашлялась от апельсинового ароматизатора, смешанного с одеколоном.
— Как где? Заезжал в офис, брал камеру. Приводил себя в порядок, — многозначительно закончил он, трогаясь с места и не забывая бросить взгляд на аппетитные ножки репортера в синих джинсах.
О’Нил чуть приоткрыла окно, вдыхая свежий запах озона. Фенвик включил дворники. Накрапывал мелкий дождь.
— Ты неисправим, — тяжело выдохнула Эйприл, смотря куда-то в окно.
— Да брось, — с усмешкой отмахнулся он, крутя баранку влево. — Расскажи лучше, как у тебя дела. Как на личном? Тот хоккеист без манер все еще трется вокруг тебя?
— О, Верн, не начинай, — закатила глаза девушка. Порой казалось, что у него вообще других тем нет. — У меня все отлично. И у Кейси нормальные манеры.
— Ого, О’Нил, ты его уже защищаешь? Неужели все так серьезно? — он вновь усмехнулся, но как-то нервно.
— Послушай, — начала шатенка. — Я не хочу тебя обижать, Верн. Мне правда дорого наше общение. Ты мой друг, коллега. Мы с тобой уже давно знаем друг друга и многое прошли, но… Ты не…
— Не твой типаж? — закончил за нее Фенвик, останавливаясь на светофоре. — Как скажешь. Я не буду настаивать, и без того за мной девчонки толпами бегают, — пошел на попятную мужчина, тарабаня пальцами по рулю. — Э-э-э… как дела у ребят? Кажется, возникли новые проблемы?
— Да, что-то вроде этого, — выдохнула шатенка, расслабляясь на удобном сидении. — Всего так много, что даже не знаешь, за что хвататься. Новый мутант, неизвестные планы Шредера и все в этом духе.
— Да уж, — лаконично высказался оператор, порой посматривая на профиль коллеги. — Ты как всегда в самом центре событий. Ты ведь тайное оружие Нью-Йорка, — со смешком закончил мужчина, и Эйприл усмехнулась. Былое напряжение рассосалось само собой, за что девушка была благодарна. — А вот мы и приехали.
Огромный небоскреб, принадлежащий «Инберт», возвышался перед ними. Девушка вышла из машины, оставив дождевик там. Вернон достал из багажника оборудование, и они вдвоем зашли в здание. Остановившись возле секретаря, Эйприл улыбнулась.
— Добрый день. Я Эйприл О’Нил, новости шестого канала. У нас назначено интервью с Питером Риверсом.
Блондинка с огромными красными губами мельком оглядела пришедших, затем заглянула в компьютер, сделав пару запросов, затем кивнула.
— Хорошо, проходите. Он как раз вас ожидает, — соловьиным голоском пропела барышня.
Вернон подмигнул ей, на что блондинка кокетливо улыбнулась.
Они прошли в кабинет. Мужчина средних лет в строгом черно-белом костюме отвлекся от бумаг и с улыбкой поднялся из-за стола.
— Здравствуйте, мисс О’Нил, мистер Фенвик, — он пожал руку оператору и улыбнулся девушке. — Рад встрече. Простите, что так долго пришлось ожидать записи. Дела, кругом дела, — со смехом закончил он, учтиво предлагая гостям присесть.
Эйприл улыбнулась, присаживаясь. Верн настраивал камеру, находя подходящий ракурс.
— Спасибо, что согласились побеседовать с нами. Не переживайте, это будет только запись, не все попадет в эфир, — от этого мужчине явно полегчало. — Ну что, начнем интервью?
— Конечно, — с улыбкой отозвался директор.
На камере замигала красная лампочка.
