Город андроидов

Детройт — город андроидов. По крайней мере, в новостях его так часто начали называть. И не без причины. Даже после наступления хрупкого мира эвакуированные люди не спешили возвращаться в свои дома, а те, кто был здесь во время начала военного положения, собрали вещи и, едва границы стали безопаснее, поспешили покинуть город, в котором, как теперь казалось, не осталось места для людей. На главной площади еще чувствовался запах пороха, а улицы покрывали рытвины от взрывов и засохшая человеческая кровь вперемешку со снегом и тириумом. Что-то никто не спешил приводить в порядок место памятной битвы. Да и улицы опустели. Идя по ним, Хэнк оглядывался, ожидая увидеть полчища андроидов, которые целой армией последовали за его Коннором со складов Киберлайф. И где они теперь? В новостях об этом не говорили, а те люди, кто, так же как и он сам, решили довериться судьбе и остаться в городе, сами толком не знали, что теперь будет, и предпочитали не высовывать носа из своих домов. Правительство все еще не отменяло военного положения, и, хоть танков в городе не было и перестрелки на улицах не велись, этот мир казался слишком хрупким. Ему стоило бежать из города с остальными. Что им, дюжине оставшихся полицейских, делать тут теперь? Какие законы защищать, по каким правилам жить? Нельзя же было просто прийти на рабочее место и сделать вид, что все по-прежнему. С тех пор, как правительство пошло на переговоры с восставшими андроидами, прошло всего несколько дней, а Хэнку казалось, что минула целая вечность. Заснеженная. Тихая и вязкая. Один раз вечером он видел открытую трансляцию новых хозяев города. Маркус что-то говорил с экрана телевизора, но звук был слишком тихим, чтобы разобрать его слова. Хэнк бы вовсе не обратил внимания на изображение на экране, сидя на диване и просто глядя вперед, дожидаясь, когда алкоголь наконец сделает свое дело, но радостный лай Сумо заставил его вздрогнуть. Он не сразу понял, почему пес встрепенулся, а затем увидел его. На экране. Позади Маркуса. Он стоял спокойно и невозмутимо под холодным ветром, чуть припорошенный снегом. Идеально ровная спина и спокойное лицо. Лейтенант усмехнулся, вглядываясь в силуэт своего бывшего напарника, и ощутил что-то похожее на гордость за него. Вчерашний охотник на андроидов теперь стоит позади главного революционера во главе восстания. Да что там, именно он перевернул весь ход событий и наверняка теперь хозяйничает в Киберлайф. Или чем он там занимается? Холодная тоска сжала сердце мужчины, он тяжело вздохнул и снова приложился к бутылке, пытаясь отогнать от себя непрошеные мысли, которые с каждым днем все настойчивее рождались в его сознании. Лидер восстания? Да он только с виду самая продвинутая модель. Да, он бегает как олимпийский чемпион, гоняется за жертвой лучше любого натренированного охотничьего пса, способен делать, казалось бы, удивительные вещи. И те андроиды на складе… Он видел, как они смотрели на Коннора. Как на спасителя. Лидера. Вот только он наивный ребенок в прочном корпусе. Эти карие глаза куда чаще были растерянными или искрились весельем, а сам он еще столь многого не понимал и терялся, стараясь не подавать виду, но от каждой «неположенной» эмоции словно кричал о помощи. В этих глазах… «Что это? Как мне с этим жить? Как я должен это понимать?» «Помогите». — Надеюсь, ты справишься, приятель, — проговорил осипшим голосом Хэнк, глядя на расплывающееся из-за плохой съемки лицо своего напарника. Но сам не мог успокоиться и поставить на всем точку. Даже когда вещание восстановилось, а алкоголь наконец-то начал мутить сознание. Он видел это своими собственными глазами. Видел, как жизнь пробивается через программу. Как сухие фразы наполняются иронией, а механические движения разбавляются эмоциями, как появляется растерянность и непонимание. Как продуктивность работы смешивается с личным интересом. Коннор оживал у него на глазах, и поначалу в это даже не хотелось верить. Он видел интерес и любопытство к работе, черт его дери. Временами, когда Коннор нападал на след, он светился как ребенок, так искренне радуясь, что у него все складывается и получается. — Он большой мальчик, верно, Сумо? — спросил Андерсон у сенбернара за неимением другого собеседника. — Он ведь справится, да? — он посмотрел на пса, но тот только тихо проскулил и положил широкую морду на скрещенные лапы. Проклятье. Сердце было не на месте. Их последняя встреча кончилась так внезапно. Даже не было времени подумать о том, что будет дальше. Он понимал, что Коннор поступает правильно, и сам не мог поступить иначе, кроме как отпустить его, а теперь не знал, ни как связаться с ним, ни где искать, ни даже встретятся ли они еще хоть когда-нибудь. И почему-то казалось, что в этом новом для него мире, полном решений и эмоций, Коннор потеряется, если оставить его одного. Почему он считал, что Коннор один, хотя сейчас тот должен быть со своим народом, старый лейтенант не знал. Отчего-то ему виделось, что даже андроиды будут смотреть на Коннора с негодованием, когда он снова сморозит какую-нибудь глупость или начнет вылизывать что-то, проводя анализ. Хэнк невольно рассмеялся, вспоминая сосредоточенного донельзя Коннора за этим занятием. До жути странная картина. Тот, кто конструировал его модель, наверное, совсем не о функционале думал, создавая эту механику. Мог бы просто прикосновением сканировать или иметь какое-то устройство, но нет, Коннору все нужно тянуть в рот. Тревога все сильнее стягивала больное сердце, и едва только Хэнк смог себя убедить, что ему не нужно волноваться за Коннора, когда еще нужно решать что-то с собственной жизнью, как он вспомнил ту злосчастную крышу. Когда от выстрелов звенело в ушах, а от страха сводило ноги, когда он беспомощно смотрел, как его напарник в очередной раз без раздумий бросается под пули, чтобы добраться до девианта. И его голос после. Сломанный. Дрожащий. «…Я почувствовал… страх». Он говорил это и, казалось, был напуган наличием этого чувства больше, чем им самим. Это сильная эмоция. Основной инстинкт. Но она всего лишь одна из невозможно огромного спектра, а ведь ее хватило, чтобы Коннор едва не отключился. Хэнк слишком давно перестал видеть в нем машину, кто бы ни говорил ему обратное. Он сам хотел подтолкнуть его к этому, увидеть, как разобьется скорлупа, понять, что из нее вылупится и что же это смотрит на него из искусственного тела. А теперь он на свободе… — Черт тебя дери, — прохрипел Хэнк и заставил себя подняться с дивана. Сумо приподнял голову и вопросительно посмотрел на хозяина, а тот на ходу ответил на вопрос, который пес, возможно, и не собирался задавать. — Мне надо проветриться и привести мысли в порядок. Так он и сделал, пусть и сам не знал, куда идти. Просто сидеть на месте не мог и хотел хоть чем-то заняться, даже зная, что от собственных мыслей не уйти. Но может же он себе позволить полюбоваться восходом над новым для всего мира городом? Проверить, как многое в нем еще осталось прежним. Надеясь, что хоть что-то смогло остаться неизменным.

***

Он все еще сторонился остальных, хотя и знал, что после слов Маркуса большинство приняли его, а некоторые даже считали героем. Большинство, но не все. Оставалось более чем достаточно тех, кто смотрел на него как на предателя, и, хоть каждый здесь помнил и не смог бы забыть силу программы до пробуждения, простить то, чем он занимался раньше, ему не могли. А после того, как он рассказал Маркусу о системном взломе «Аманды», установленной в его модели, лидер нового свободного народа принял решение, которого Коннор от него не ожидал. Он не стал пробуждать ни единой модели RK800 и RK900. Коннор не раз видел, как его собственные копии разбирают на запчасти, и, хоть понимал рациональность подобного решения и хотел бы не обращать внимания на происходящее, не мог не видеть в них себя. Свое лицо и синюю кровь на нем, свои части тела и запчасти, которые методично распределяли и перепрошивали, чтобы отдать раненым и нуждающимся. Свой тириум, который откачивали из его разломанного тела. Вот и сейчас он не мог отвести взгляда от собственного деактивированного корпуса с раскрытой грудной клеткой и простреленной головой, в котором копошился кто-то из андроидов-механиков. — …Коннор, ты меня слышишь или у тебя стабилизатор повредило во время сражения? — Маркус провел рукой у самого лица бывшего охотника на девиантов, и Коннор словно отошел от системного сбоя, снова сосредоточиваясь на собрании, в котором принимали участие не так уж много андроидов. Слишком многие полегли при сражении до его прибытия, и это еще одно событие, из-за которого Коннор не мог нормально думать. Оно разъедало его, поражая изнутри. Вина? Если бы он сделал все быстрее, то смог бы спасти их? Вероятность этого была велика. — Я слышу, — кивнул он, сосредоточившись на Маркусе, и сам не заметил, как скрестил руки на груди. — Ты ведь переговорщик, верно? На следующей неделе приедет представитель правительства, чтобы обсудить детали мирного соглашения и законопроекта о правах андроидов. Думаю, будет лучше, если ты пойдешь с нами. — Я? — Коннор даже не почувствовал, как диод на его виске на мгновение замигал желтым светом. — Не лучше ли будет, чтобы они говорили с фактическим лидером? — высказал он свое предположение, хотя сам уже рассчитал вероятности успеха переговоров при своем участии и без него. Программа все еще не обращала внимания на его отклонения и выдавала хорошие результаты, но уже знакомый ему страх поднимался по спине. Коннор покосился на свою деактивированную версию на другом конце их временного пристанища. — Ты хорошо справлялся с нашим народом в этом плане, да и делали тебя так, чтобы ты вписывался в людской коллектив, адаптировался. Думаю, эти навыки будут полезны. — Да. Ты прав, — сухо сказал Коннор, потому что не имел привычки отрицать логичные вещи. Только почему ему страшно? Почему первые мысли в его сознании о том, что будет, если он провалит переговоры, которые должны решить судьбу их народа? — Прекрасно. По моим оценкам, на общественное мнение положительно повлияет участие такого известного андроида в переговорах, — оптимистично сказал андроид из аналитического отдела новостного канала. Коннор даже не стал проверять его серийный номер или сканировать, а ведь раньше это было его второй натурой. Любое место он изучал вдоль и поперек. А сейчас, куда бы ни пришел, он чувствовал себя потерянным, и единственное, чего хотел, — оказаться там, где ему все знакомо. Где он сможет хоть на время перестать чувствовать эти эмоции, от которых внутри вот-вот все перегорит. Он покосился на высокое окно, за которым виднелись здания города под покровом темного неба. Три часа до рассвета.

***

Тонкая корка снега хрустела под подошвами ботинок. Фонари освещали свободные улицы, а небо только начинало разгораться первыми лучами солнечного света. Хэнк уже несколько часов бродил по городу, и холодный ветер успел его порядком протрезвить. А еще он заметил, что город не так пуст, как казался ему еще вчера. Он замечал крадущихся в тени людей, которые выбрались, чтобы добыть еды. Андроидов, одиноко стоящих за прилавками или убирающих улицы. Кто-то из них просто растерянно ходил по городу, глядя вокруг широко распахнутыми глазами. Потерянными в основном казались новенькие модели, которые даже не сменили белую заводскую форму на людскую одежду или более удобную форму. И глядя на них, трудно было не думать о Конноре. Хэнк хотел подойти к одному такому «зомби» и попросить отвести к их лидеру. И даже попробовал пару раз. Но «белые» отвечали шаблонными фразами программы и продолжали блуждать, а те, кто выглядел более опытным в этой жизни, едва завидев живого человека, старались уйти подальше. — Херов фильм ужасов, — пробормотал Хэнк, заметив, как андроид-секретарь торопливо перешел дорогу, чтобы не оказаться у него на пути. В животе болезненно заурчало. Неудивительно, ведь в последнее время он ни черта не ел. Не до того было. А теперь и в магазин не зайти, и доставку не оформить. Идея заниматься мародерством и грабить опустевшие супермаркеты ему как-то не улыбалась, и он решил наудачу пойти к фургончику с бургерами, куда заходил уже сотни раз. Один раз даже с Коннором. И хоть андроид и предупреждал его об опасности жирной и сладкой пищи, что там продавалась, именно от нее Хэнк сейчас бы не отказался.

***

Коннор минут двадцать простоял напротив полицейского участка, но так и не решился войти, хотя внутри горел свет, а перед входом было выставлено ограждение. Он насчитал тридцать четыре сотрудника внутри здания, но лейтенанта среди них не было. Наверное, это и было причиной, по которой он не мог войти внутрь, хотя чувствовал тоску и по этому месту тоже. Даже не так. Не по месту именно, а по работе, которую он тут получал. Когда он встретил Маркуса, о таких последствиях даже не подумал, а сейчас замечал это не только в самом себе. Они получили свободу, их рабочие функции были заменены на выживание. Теперь им ничего не угрожало, но что они будут делать? Старые модели, которые сами очнулись, легко отвечали на этот вопрос, имея представление и о жизни, и о том, чего они в ней хотят. Новые же не имели ничего, кроме заводской программы, которая больше ими не управляла и которую они не могли бы исполнять даже при желании, ведь все они так или иначе были нацелены на помощь людям, которых в городе теперь было слишком мало. Он замечал это на Иерихоне. Андроиды просто стояли, экономя энергию. Не знали, что делать без команды, даже имея сознание, но Маркус давал им цели. И сейчас Коннор был не лучше андроида-дворника, который сам пошел убирать улицы. Пришел туда, куда и должен был прийти. А от осознания того, что он больше никогда не сможет заниматься своим призванием, он без всякой программы анализа чувствовал внутренний сбой. Ничего. Было еще несколько мест, куда он мог бы пойти. Должны же быть.

***

— Проклятье, — пробормотал Андерсон, глядя на закрытый фургончик. Ну конечно, а чего он ожидал? Еще одно место, которого больше нет. Все же придется идти в магазин и шариться по полкам, словно какой-то воришка. Но идти уже никуда не хотелось. Да и цель прогулки была лишь предлогом что-то сделать. Хэнк вздохнул и посмотрел на горизонт, где уже поднималось солнце, заливая все золотистым и малиновым светом, который искрился на снегу. Прохладный ветер скользил по обветренному лицу. Тихо. Спокойно. Хэнк никогда не видел это место таким. И едва только его мозг ухватился за какую-то пока еще не оформленную мысль, как он услышал шаги и обернулся, думая, что увидит очередного потерянного андроида. И оказался почти прав. От одного его вида с сердца упал невероятно тяжелый камень, и дышать стало настолько легче, что Хэнк не смог не улыбнуться. Живой. Черт его дери, живой! Стоит ровно и улыбается. Так искренне и по-людски, но не подходит ближе, а Хэнку уже наплевать. Он первым сделал шаг вперед и пошел к неподвижному напарнику, который смотрел на него так преданно, и в этих глазах читалась та же радость встречи, что испытывал и сам Хэнк. Он подошел к Коннору, не церемонясь, положил руку на его плечо и потянул к себе, успев заметить, как уверенность на лице сменилась удивлением. Коннор качнулся в его сторону и поднял руки, упершись ему в грудь, но не пытался помешать, а только замер в объятиях и медленно положил голову на плечо Хэнка. — Рад видеть тебя, чертяка электронный, — пробормотал Андерсон и ощутил, как Коннор обнял его в ответ. Руки его сначала двигались медленно, неуверенно, но затем обвились вокруг широкой спины лейтенанта, стиснули так, что кости едва не затрещали, а на своей шее Хэнк ощутил прохладное дыхание андроида. Тихий вздох, полный облегчения, и почему-то, даже не видя его лица сейчас, Хэнк был уверен, что Коннор прикрыл глаза, а диод на его виске горит ровным голубым светом. — Ну, рассказывай, как поживает большая шишка этого города? — дружелюбно спросил Хэнк и, похлопав Коннора по плечу, кивнул головой, чтобы тот следовал за ним. Коннор с благодарностью улыбнулся. — Боюсь, вы переоцениваете мою роль в структуре власти в Детройте на данный момент, лейтенант. Всем заправляет Маркус, а я лишь оказал посильную помощь. Хэнк хмыкнул, глядя на едва заметную улыбку Коннора, который, казалось, даже расслабился сейчас рядом с ним. — Не прибедняйся, тебе не идет, — посоветовал он и вот уже и сам почувствовал, что помолодел лет на десять рядом с ним. От одного взгляда карих глаз, в которых горела неподдельная жизнь. Он и прежде ее видел, но тогда она пробивалась искрами, соперничала с установленной программой. Теперь же именно жизнь главенствовала в этом искусственном теле. — Но это правда, — не согласился Коннор, и Хэнк едва сдержался, чтобы не закатить глаза, и решил слегка сменить тему. — Видел тебя в трансляции андроидов. Стоял прямо за Маркусом, мог бы и слово взять. Чем ты вообще сейчас там занимаешься? — он с интересом посмотрел на напарника. Тот словно подвис и, опустив взгляд, нахмурился. Беспокойство за него тут же вернулось, а в голову полезли неприятные аналогии. Коннор ведь полицейский андроид среди тех, кого он когда-то ловил. Все равно что коп, попавший к рецидивистам. Да, аналогия не из лучших, но она первой пришла в голову. И даже прекрасно зная, что Коннор более чем способен за себя постоять, Хэнк не мог избавиться от нарастающего чувства тревоги. — Мы могли бы обсудить это позже? — вдруг предложил Коннор, и на мгновение в его глазах промелькнула какая-то неясная боль. Хэнк нахмурился, но кивнул, чем вызвал благодарную улыбку андроида. — Что вы делали здесь в такой ранний час? — спросил Коннор, пытаясь развеять появившееся из-за недосказанности напряжение. — Хотел купить что-нибудь перекусить, но сам видишь, что с городом стало. Почти ничего не работает, — не совсем честно ответил Хэнк, но сказать, что бродил по улицам, потому что у него сердце было не на месте, пока он понятия не имел о том, что происходит с его напарником, он не смог. Не хватало еще, чтобы тот сильнее зазнался. У него и так мелькал этот высокомерный взгляд, когда он решал что-то быстрее и лучше других, а тут такой повод. — Если вы голодны, то нам стоит зайти в магазин, — сообщил Коннор до ужаса очевидную вещь. — Да-да, по дороге зайдем, — отмахнулся Андерсон. Какое-то время они просто молча шли рядом, пока Коннор слегка не наклонился и не сказал: — Я рад, что вы остались в городе, но не уверен, что тут безопасно для людей. Возможно, вам стоит… — Уехать? И оставить твою пластиковую задницу в самой гуще событий? Нет уж, мне хватило уже. Лучше скажи, могу ли я чем-то тебе помочь? Этот вопрос заставил Коннора задуматься, и на мгновение его диод замерцал желтым, но он улыбнулся, словно пытаясь скрыть свои смешанные чувства. — Да. Вы могли бы… — начал было он, но снова умолк, словно подвисая. — Так, заканчивай с этой херней. Если что нужно, просто говори, а не впадай в свой транс, — уже строже сказал Андерсон, точно зная, что в душе его андроида творится что-то не то. Вот только как выпытать из него, что именно его так гложет? — Мог бы я остаться у вас на несколько дней, лейтенант? Я весьма компактный и не займу много места, так что вам… — Черт тебя дери, компактный он, — рассмеялся Хэнк и хлопнул озадаченного Коннора по плечу. — Ты так говоришь, словно я тебя в шкаф затолкать собираюсь. Оставайся, конечно. Ляжешь в гостиной, да и мне в этом городе-призраке не повредит компания. Кто-то кроме Сумо. — Благодарю, Хэнк, — с облегчением сказал Коннор, что только подтвердило опасения Хэнка. Он встречает своего напарника после того, как тот несколько дней скитался с революционерами-андроидами и возглавил целую армию после захвата Киберлайф. Коннор должен быть чем-то вроде местного героя, андроиды его на руках должны носить, но вместо этого он избегает говорить о них и не хочет к ним возвращаться. Да что там происходит? Остается надеяться на то, что в домашней обстановке он немного успокоится и станет более разговорчивым. — Да не за что, приятель, — улыбнулся Хэнк. После этого разговор у них так толком и не завязался, но молчание казалось уютным. Хэнк думал о том, что даже не заметил, в какой момент после их знакомства присутствие Коннора стало его не раздражать, а успокаивать, а без него, напротив, становилось тревожно. Несколько месяцев назад он и не помнил этих чувств. Да никаких, по сути. Только щемящая тоска и депрессия с привкусом алкоголя, сменяющие друг друга сутки, работа, сливающаяся в один бесконечный день, и желание взять пистолет, которое становилось все сильнее. А затем появился Коннор и вместе с ним гнев и раздражительность. Любопытство и усталость. Интерес и первые искры пламени жизни. Хэнк оживал сам, глядя на него. Не верил, что на такое способна машина, хоть он исправно напоминал об этом. А потом его первые эмоции, сбои в системе — и эти безжизненные глаза стали смотреть иначе, а сам Хэнк замер, видя пробуждение жизни и боясь ее спугнуть. Медленно, тихо и как мог, он подталкивал Коннора к этому, повторяя себе, что это невозможно, и вместе с тем часть его всей душой подбадривала это нечто неизвестное, которое не просто пробудилось в пластиковом корпусе, но и зажгло его самого, дав новый смысл и тревоги, чувство привязанности и ответственности. Он рассматривал Коннора и видел, как на механическом лице появляются невероятные эмоции, как улыбка становится живой, а речи все более человечными, и под конец уже хотел кричать: «Так держать, парень, давай, еще чуть-чуть». Крыша, выстрел. Первый страх Коннора. В тот момент он почти пожалел, что так хотел увидеть в нем человека, ведь когда тот пробудился, то Хэнк увидел, каково ему. Все эти чувства — словно тело без кожи. Коннор был уязвимый и непонимающий, растерянный и напуганный, и тогда впервые Хэнк захотел его защитить, даже не зная как и от кого. И теперь это чувство снова с ним, и хрена лысого он просто отпустит Коннора на все четыре стороны, если всего за несколько дней он так запутался в себе, что это читается в его глазах. — Дома поговорим. Не отвертишься, — предупредил Хэнк, и Коннор пораженно на него уставился. — Ты мне глазки не строй. Вижу же, что что-то неладное творится. — Хорошо. Я все расскажу, — пообещал Коннор, хоть и неохотно, и Хэнку показалось, что он пошел немного медленнее, словно пытаясь оттянуть тот момент, когда они дойдут до дома.