Меньшее зло

*** Идиот или экстремал: Кит не может определиться. Он переспал с Лотором, допустив, что тот союзник, а не потенциальный враг. На вопрос, кто он в итоге, Кит теперь не может ответить даже самому себе. Лотор делает все, чтобы завоевать доверие, безукоризненно следует всем планам, прикрывает в спину в опаснейшем бою. А потом, жестом фокусника, вытаскивает очередной козырь, напоминая, что он — не такой, как они. Хитрый. Опасный. Себе на уме. Кит снова злится, что не может читать Лотора так же легко, как тот читает его самого. А должен. Ради остальных. Которых, похоже, сомнения не мучают вовсе. — Постой, повтори-ка, — Лэнс подходит к Лотору близко, наклоняется чуть ли не к самому лицу. — Ты построил на обломках Дайбазаала врата в другую реальность, чтобы добраться до безграничного запаса квинтэссенции, и разумеется, разумеется, мы должны поверить, что ты не собирался использовать ее, как Заркон. — Я хотел обеспечить бесконечной энергией все планеты, которые присоединятся к моей империи, — пожимает плечами Лотор. — Добровольно обеспечить! — хмыкает Пидж. — Добровольно присоединятся! — добавляет Лэнс. — Очень смешная шутка! — Это правда звучит странно, чувак, — кивает Ханк. — Как ты вообще мог знать, что станешь императором? — Сперва он накачал бы квинтэссенцией себя, чтобы свергнуть Заркона, это любому понятно, — фыркает Пидж. — Я сразу говорила: ему нельзя верить! В груди больно колет. Кит бросает взгляд на Аллуру, та молчит все совещание, только грустно смотрит на свои сложенные на коленях руки. Почему, почему этот удар Лотор нанес, именно когда Кит расслабился? Сколько еще масок у него в запасе? Что с ним теперь делать? Кит не знает даже, как смотреть ему в глаза. И не смотрит. — У каждого есть право на ошибку, — неожиданно заявляет Лотор. — Мы все по-своему боролись с тиранией Заркона. Сколько галра вы с союзниками перебили, пока я не стал давать вам точные сведения? — Теперь этим будешь бравировать? — вспыхивает Лэнс. — И все-таки мы пытались свергнуть Заркона, а не стать вторым Зарконом! — Как вообще можно хотеть стать Зарконом? — хмурится Ханк. — Он же как робот, в нем хоть что-то человеческое осталось? — Погоди, Ханк, — Пидж улыбается, глядя на Лотора. — Он нам сейчас расскажет, как это круто — быть перекачанным квинтэссенцией уродом. Кит видит, как Лотор усилием давит гнев, вызванный тем, что его так явно сравнивают с Зарконом. Что-то не складывается. Лотор мог хотеть чего угодно, но превращаться в отца он точно не планировал. Или, как минимум, надеялся на другой исход. — Я уже рассказал вам о еще одной вещи, которую мог бы утаить, — спокойно произносит Лотор. — И я по-прежнему хочу видеть империю галра сильной. Такой, что другие планеты будут сами присоединяться к ней. Этого я никогда не скрывал, и это правда, даже если вам так трудно в нее поверить. — Ой-ой, опять громкие речи! — усмехается Лэнс. — Может, запрем его обратно? Достал. — И да, я пытался попасть в разлом между реальностями, когда думал, что сражаться с Зарконом мне придется в одиночку. Но теперь все по-другому, я говорю вам об этом именно потому, что теперь мы вместе в этой войне. Если вам удобнее считать меня предателем за то, как я действовал в прошлом — хорошо. Заприте меня. — Ладно, — внезапно подает голос Аллура. — Допустим, ты прав, и мы все совершали ошибки. Но ты сам говоришь, что твой корабль не смог попасть в разлом, что, если и Вольтрон не сможет? — Мой корабль — только часть той кометы, — отвечает Лотор. — Он еще даже не начал развиваться. Вольтрон смог проникнуть в разлом десять тысяч лет назад, с тех пор он только стал сильнее. А раз матка боялась его уже тогда, значит, сейчас он действительно может пройти в ту реальность и уничтожить ее. — Мы что, опять ему поверим? — Лэнс упирает руки в бока и смотрит на Аллуру. — Это единственный шанс обезвредить Заркона, — отвечает вместо нее Кит. — И вернуть Широ. — Это — шанс избавить всю вселенную от монстров, которые нападают и исстребляют целые народы, — поправляет Аллура. — И мы должны им воспользоваться. — Значит, все же полетим незнамо куда сражаться незнамо с кем? — грустно подытоживает Ханк. — Похоже, да! Замочим всех этих тварей! — Лэнс складывает пальцы пистолетом, изображает выстрел, а потом наводит свою воображаемую пушку на Лотора. — Но он останется здесь. — Я могу пригодиться, — говорит Лотор. — Кто-то должен охранять разлом, чтобы монстры через него не полезли в этот мир толпами, пока вы будете убивать матку. — Да-да, — хмыкает Лэнс. — Защищать разлом, попутно впитывая в себя побольше квинтэссенции. — Чтобы на обратном пути нас встретил новый Заркон, — добавляет Пидж. Кит впервые понимает, каково это: будто бы слышать чужой пульс. Хотя скорее всего это его собственный отбивает дробь в ушах, но по лицу Лотора видно, что еще одно такое сравнение — и он сорвется. — Хватит, — Кит словно со стороны слышит свой голос. — Он не станет этого делать. Неизвестно, откуда берется эта уверенность, но Кит не сомневается в том, о чем говорит. Будущее может преподнести сколько угодно сюрпризов, но никогда, ни при каких обстоятельствах Лотор не превратится в своего отца. — Чувак, ты же не собираешься брать его с собой? — хмурится Лэнс. — Нет, серьезно? — Нам действительно нужно, чтобы ни одна тварь не пролезла через разлом, — отвечает Кит. — Мы справимся сами! — возмущается Пидж. — Мэтт может полететь на его корабле. — Он окажется в наиболее уязвимом положении, если придется отстреливаться от толпы чудищ, которые, к тому же, способны высасывать жизнь, — качает головой Кит. — Точно хочешь, чтобы это был Мэтт? Пидж бледнеет, сжимает кулаки: — Но мы не сможем сражаться на два фронта, если он нас предаст. — Он мог предать нас уже сколько угодно раз, — устало говорит Аллура. — Но пока что единственный реальный план, как спасти Вселенную, предложил именно он. — Мы бы тоже додумались, только чуть попозже, — морщится Лэнс. — Уж ты бы точно додумался, — усмехается Ханк. — Лотор летит с нами, — ставит точку в совещании Кит. — Готовьтесь к операции. *** Лотор дерется сразу против пятерых гладиаторов, и похоже, представляет Заркона на месте каждого. Кит долго молчит, а потом устает от этого избиения младенцев и выключает дроидов. Лотор оборачивается к нему, шумно дышит через нос и смотрит раздраженно: — Пришел врезать мне? Не советую, сейчас я могу тебя покалечить. — Не собираюсь я тебя бить, — Кит приваливается к стене, скрещивает руки на груди. — Тогда что, пожалеешь? — Лотор откидывает меч в сторону. — Да, я готов был стать вторым Зарконом, чтобы убить его и ведьму. Да, это, пожалуй, худшее, что могло случиться, но я был готов. — Ты так его ненавидишь? — Ее больше. Она убила мою мать. А он… просто ничего не сделал. А потом, оказалось, что еще и жертвовал моим народом, чтобы становиться сильнее. Думаешь, мне не за что его ненавидеть? Такой Лотор — хищник, попавший в капкан. Дикий зверь, запертый в клетке. Кит не может его презирать, сколько ни старается. Он слишком хорошо его понимает. — Думаю, как все совпало. Мы возродили Вольтрона, ты присоединился к нам, и теперь у всех есть шанс сделать все… по-другому. Лотор подходит к нему ближе, встает напротив и долго смотрит в глаза: — Тебе было плохо. Кит молчит. — Когда я рассказал про врата и свою попытку пройти сквозь них. Кит не отвечает. — Ты тоже думал, что я предам вас всех, и тебе было плохо. Лотор изучает его взглядом, словно пытается проникнуть в мысли — и напрасно. Нет там ничего, Кит разучился думать рядом с ним. — Мне будет плохо, если ты превратишься в него, — тихо говорит он. — Это не входит в мои планы, — качает головой Лотор и наклоняется. — А вот это — входит. Можно? Идиот. Все-таки идиот, думает Кит. Но он не выбирал себе эту судьбу. И те чувства, что вызывает у него Лотор, тоже не выбирал. Он хочет быть сильнее, увереннее, достойнее для той миссии, что свалилась к нему на плечи. Но он такой, какой есть, что с этим поделать? — Можно. Кит не закрывает глаза, когда Лотор привлекает его к себе, обжигает нечеловечески горячими губами. Он впитывает каждое касание, каждый взгляд, зная, что скоро им предстоит бой, в котором шансов выжить не так уж много. И Кит пытается запомнить все это — свое глупое, идиотское влечение, неожиданно нашедшее отклик. С этим он собирается пойти на битву, потому что это всяко лучше страха, с которым, несмотря на бравады и напускную уверенность, борются сейчас все.