***
— Я думал, вы не придёте, — парня встречает в королевской кухне заметно воодушевлённый его приходом повар, одетый в нарядный фрак, выгодно подчёркивающий широкие плечи молодого мужчины. В помещении больше никого не было кроме них, а накрытый стол был подозрительно красивым: несколько незажжённых свечей, украшенные блюда, столовое серебро. Чон неуверенно подошёл ближе, не понимая к чему это. — Что это? — Ваш обед, господин королевский грех, — повар явно гордился тем, что успел приготовить всю эту красоту на скорую руку. — Даже если вы очень голодны, эстетичный вид еды должен быть на первом месте. К тому же, это добавляет наслаждение, — не переставал удивлять своими речами тот. — Но зачем… — Прошу за стол, — сказал он не терпящим отказа тоном. — А после мы приятно проведём время, — брюнету ничего не оставалось, кроме как послушаться. — Могу я обращаться к вам по имени, дорогой королевский грех? — и прежде, чем грех успел что-либо ответить, мужчина продолжил. — Ах, вы ведь не знаете моего имени. Сокджин, — он протянул руку, улыбнувшись. Чон в который раз за день почувствовал мурашки по коже. Однако лучше оказаться тут, со странным поваром, нежели в компании пугающей Джису. — Чонгук, — грех пожал чужую руку. — Мне известно, что вы знаете моё имя, но не сказать его было нельзя, — кажется, новый знакомый достаточно долго держит его руку, мягко сжимая. Приходится самому разорвать затянувшееся рукопожатие. — Вы очень милы, — старший был доволен ответом. — Окажите услугу, зажгите свечи, — гнев не стал спорить, несколькими лёгкими щелчками воспламенив сначала свои пальцы, а после — свечи. Атмосфера не походила на обычный обед. — Зачем всё это? — неожиданно голова начала кружиться. И отнюдь не от вкусных запахов. — Мне хотелось показать вам свои умения, Чонгук, — произносить его имя — сущее удовольствие. — Попробуйте. Они не хуже моего крема. — Если вы помните, в прошлый раз я его не пробовал, — у парня потеют ладони. — Я предусмотрительный, — улыбнулся повар, открыв рядом стоящую серебряную крышку, под которой оказались пирожные. Но они явно отличались от тех, что Сокджин предлагал ранее. — Десерт, — Чонгук часто-часто поморгал, пытаясь избавиться от чувства полёта. — Надеюсь, на этот раз вы его попробуете, — Джин, в отличие от младшего, чувствовал себя прекрасно. — Прошу прощения за то, что они не такие, как в тот раз. Не люблю повторяться, — самодовольно ухмыльнулся повар. — Но, уверяю вас, это не менее вкусно. — Да, конечно… — парень только взял прибор, как в глазах начало темнеть. — Что… — тело перестало слушаться, и он упал со стула, совсем не чувствуя боли. Руки начали подрагивать, челюсть свело. — Чонгук? — Сокджин подбежал к брюнету, не зная, что делать дальше. — Что с вами? — долгую минуту Чонгук корчился в судорогах, пока не затих, закрыв глаза. — Вы так и не дотронулись до еды.***
Мёртвую тишину разрушали капли воды, с характерным звуком разбиваясь о холодную каменную поверхность. Трубы водоснабжения проходили вдоль всего за́мка, сердцем которого являлось помещение в подземелье, сырое и тёмное, как и большинство остальных комнат. Именно в этом месте они ещё и подтекали, усугубляя напряжённую атмосферу. Единственным источником освещения была полоска лунного света, выхватывающая из темноты лишь ногу лежащего без сознания человека. Со временем, в зависимости от расположения луны, полоса двигалась вверх, будто медленно исследуя тело незнакомца, касаясь холодными лучами-руками. — Неужели Намджун до такого додумался? — шёпот слишком громкий в этой тишине. — Нет, мой дорогой, — Джису окинула взглядом прикованные конечности гнева. — Он умён, но до коварности женщины ему далеко. Так что всю похвалу заслужила исключительно я. — С каждым разом убеждаюсь, что ты больше подходишь на роль гордыни, нежели похоти, — Джин незаметно кривит губы, также смотря на лежащего мальчишку. В комнате, помимо этих двоих, находились несколько людей, нанятых советником. — По крайней мере, я не богохульствовала, используя подношение как развлечение, — девушка хмыкнула, чувствуя, как тело рядом напряглось. — Чонгук мне нравится. — Небось, и на вкус он хорош, м? — Джису вздернула бровь, наконец, взглянув на повара. — Скоро будет возможность попробовать. — Замолчи, адова блудница, — похоть лишь кокетливо рассмеялась на его слова, довольная тем, что смогла задеть. Это кровавое прошлое он пытался забыть, как страшный сон. — Что ты с ним сделала? — Небольшая любезность, — она вспомнила пропитанный ядом платочек и так удачно порезанную руку. — Стоит его разбудить, — Джису подала знак, и на Чона опрокинули ведро воды, отчего парень, захлёбываясь, проснулся. Он отчаянно дёргался в попытке выбраться, ошалело осматриваясь, однако вокруг было слишком темно, чтобы хоть что-то увидеть. — Где я? Тут кто-нибудь есть? — в голосе слышался страх, заставляя мужчину в тени болезненно сжать челюсти. — Конечно, мой сладкий, — девушка подошла ближе, нависая над дрожащим мальчишкой. — Чем могу помочь? — Освободите меня, — прозвучало почти уверенно. — Иначе… — Иначе что? — грех был нагло прерван. — Огоньком запугаешь? Боюсь, не выйдет, — на него вновь вылили воду. — А Его Величество тебе не поможет, а вскоре и вовсе забудет, Чонгуги. Поверь, долго горевать ему не придётся, — глаза её опасно блеснули. — Так что лучше принеси пользу. — Что вы собираетесь делать? — Чон не хотел ей верить. — «Всё вокруг — лишь дешёвые декорации, и меня сейчас отпустят», — появилась у парня обнадёживающая мысль, да только жестокая реальность настигла его в тот момент, когда к нему подошёл знакомый мужчина. — Сокджин? — Тебе удобно, Чонгук? — его тон ничего не выражал, пугая ещё больше. — Ты… — Не хочу прерывать ваше воркование, но уже пора начинать, — похоть скользила по мокрому телу взглядом, рукой водя по груди парня, прощупывая нужное место. — Только не бойся, милый мой. Из тебя выйдет прекрасное подношение, — её голос подобен журчащей воде — успокаивающий, размеренный. Однако Чонгук не собирался внимать её речам. — Нет, стойте! Сокджин! Пожалуйста, не надо! — перед его глазами блеснул клинок. — Gaudeamus effuderit sanguinem*, — бормотала девушка себе под нос, уже не слыша его, словно впав в транс. Воздух вокруг начал густеть. Вскоре у наёмников начала идти кровь с глаз и с ушей, представляя собой жуткое зрелище. Они даже не издали ни звука, замертво свалившись на холодный пол, усугубляя положение Чонгука, который был привязан к каменному алтарю, пропитываясь кровью других жертв. Парень не переставал умолять отпустить его, из последних сил сдерживая слёзы. Видя всё это, Сокджин лишь злился из-за своей никчёмности. — Peccata capitalia**! — девушка занесла лезвие над Чонгуком и одним точным ударом пронзила тело. Джису никогда не целилась в сердце, желая долгой смерти подношения, считая это лучшим даром, в отличие от Намджуна, который всегда действовал быстро и чётко. Жаль он не присутствует тут сегодня. С трудом проворачивая клинок внутри тела несколько раз, девушка с удовольствием слушала крики греха, что в скором времени превратились в хрипы. Окунув тонкие пальцы в тёплую кровь, она развернулась к замершему мужчине. — Не хочешь попробовать? — похоть медленно размазала по своим пухлым губам чужую кровь, тут же слизывая. Она видела, как опасно заиграли глаза напротив, поэтому всячески соблазняла Кима. Сама Джису такого рода деятельность не практиковала, однако чего только не сделаешь ради любимого. — Сокджин-и? Брюнет наклонился ближе, завороженно смотря на оставшиеся капли крови. — Дальше я сам. Можешь идти. Чувствуя удовлетворённость, похоть оставила короткий поцелуй на чужих губах и вышла из помещения.