Il vero Сielo

      В первые месяцы моего перерождения я не могла даже думать толком. Постоянно хотелось спать, есть, писать, какать и… орать. Хотя последнее я сдерживала изо всех сил, потому что моей новой матери и так не сладко было. Жили мы более чем бедно в трущобах Палермо на Сицилии. Еды не всегда хватало, как и одежды, однако обо мне мать заботилась в меру своих сил. Зарабатывала она, впрочем, не совсем красивым способом, но выбирать ей не приходилось. «Жрицы Любви» здесь такое же обыкновенное явление, как и солнце на небе.       Когда я научилась твёрдо стоять на своих ногах и ходить, маман стала пропадать на бóльшую часть дня. Я понимала причину, но мне было немного грустно, всё-таки общение у нас не совсем ладилось, хотя бы потому, что меня никто не обучал итальянскому языку. Поэтому пришлось взять дело в свои руки и незаметно выбираться на улицы города, чтобы наблюдать за людьми. Благодаря им и логике я смогла запоминать пару десятков слов в день, а позже писать их палкой на земле русскими буквами с переводом на него же. Делала я это в вечерних сумерках, чтобы в случае чего никто не смог с первого раза прочитать, что там маленький ребенок калякает, а стереть свои «художества» я могла довольно быстро. Обучение происходило со скрипом, но я довольствовалась тем малым, что имела.       Когда мне исполнилось четыре, я почти перестала видеть свою единственную родительницу — настолько сильно она погрязла в работе. Хотя я подозревала, что её кто-то подсадил на наркоту, ибо, когда я не спала и видела её, женщина иногда бывала в не совсем адекватном состоянии. Мне бы хотелось ей помочь, что я и попыталась сделать, просто попросив перестать губить свою жизнь. К сожалению, всё, чего я удостоилась, это гневного взгляда и сильной пощечины, которая, к моему удивлению, всколыхнула нечто тёмное внутри меня. Мать определённо что-то увидела в моём взгляде из-под чёлки, судя по тому, как она схватила свой плащ и в спешном порядке покинула нашу коморку.       Я понимала, что злиться на неё не имело смысла, но это нельзя было объяснить «чему-то» внутри меня. Должна сказать, что та пощёчина будто бы стала спусковым крючком: каждый раз, когда у меня что-то не получалось — разбивала коленки из-за детской неуклюжести или получала на орехи от других детей из неблагополучных семей — нечто внутри меня недовольно ворочалось и выпускало болезненные шипы. Я кусала губы и сжимала руки в кулаки, чтобы этой болью хоть как-нибудь заглушить боль внутреннюю, однако это было бесполезно.       Я думала, что больна чем-то, но у нас не было денег на посещение врача, потому все свои проблемы я хранила глубоко в себе. Жизнь в трущобах научила меня красть, лгать и калечить. Она же научила меня ненависти, осторожности, брезгливости и мстительности.       Здесь даже среди маленьких детей образовывались банды, которые собирали «дань» со своих погодок и младше. И никого как-то не волновало, если ты эту «дань» уже сдавал другой группировке постарше или помладше, в лучшем случае тебя изобьют, а в худшем — убьют. Да, смерть здесь довольно частая гостья и ни для кого не будет удивительным, если на улице будет валяться чей-то труп с перерезанной глоткой. Наоборот, люди ещё и шаг ускорят, чтобы поскорее сбежать, ведь излишнее любопытство может принести огромные проблемы.       Я дралась с мальчишками и девчонками, благо, память прошлой жизни мне в этом помогала, потому какое-то время я была во главе списков тех, с кем не стоит связываться. И я уже было думала, что так и сгнию в этом грязном месте, пока то сдерживаемое мной «нечто» не дало о себе знать…       Это произошло через пару месяцев после моего пятого дня рождения. Мать настолько охамела, что привела клиента к нам в каморку, и ладно бы, если бы она его «обслужила», когда меня нет дома. Не-э-э-эт, меня нужно было с ним познакомить, а потом уже удалиться делать дела.       Я кусала губы, сидя на полу, и сжимала-разжимала ладони, пока на фоне раздавались скрипы, стоны и вздохи. Я бы не злилась, если бы ей самой не нравилось всё это, однако, кажется, эта женщина вошла во вкус. Грязно, мерзко, противно, пусто и одиноко… Она ни разу не вспомнила ни обо мне, ни о моих днях рождения, кроме самого первого. Если бы я была обычным ребенком, то, скорее всего, давно загнулась от голода и холода с таким отношением.       Я по-настоящему любила свою новую мать, но после этого закидона я стала испытывать к ней лишь едкую неприязнь.       Когда они закончили, мужчина неприятной наружности направился ко мне. Он спросил меня, не хочу ли я заработать немного денег так же, как и женщина, что является моей биологической матерью. Я вежливо отказалась, внутренне давя рвоту и обжигающую ненависть к педофилу. Ему мой ответ не понравился, из-за чего он схватил меня за руку, рывком поднял на ноги и удостоил пощёчины.       Уже второй раз страдают мои щёки…       Моя голова мотнулась, и я краем глаза заметила, как мать, стоявшая в дверях с одной простынёй на плечах, приложила ладонь ко рту в испуге.       Она не торопилась мне помочь.       Lo odio. Lo odio. Lo odio*. Чтоб вы сдохли, creature basse**!       Тёмное «нечто», росшее во мне все эти пять лет, в одно мгновение будто бы лопнуло и вышло наружу в виде… оранжевого с красными всполохами пламени?       Мужчина, держащий меня за руку, обжёгся им и с недоверием посмотрел на мои горящие ладони.       В этот момент я поняла, кто я, благодаря воспоминаниям из прошлой жизни.       С губ сорвался смешок: один, другой, после чего я расхохоталась и, направив руки на педофила, интуитивно выпустила на него большую струю Пламени Ярости.       Я смеялась, в то время как несостоявшийся насильник кричал и сгорал заживо. Он пытался напасть на меня, но я ловко увернулась и, поставив ему подножку, помогла упасть на пол. Что примечательно, моё Пламя не сжигало ничего, кроме того, на кого был направлен мой гнев. Перевернув его носком ноги набок, я пнула мужчину пару раз со всей силы в живот, выпуская тем самым остатки злости. Мне хотелось запинать его ногами до смерти и одновременно желать сжечь его заживо — столь сильную ненависть я испытывала в ту минуту.       К тому моменту, как я окончательно успокоилась, педофил был уже мертв, поэтому то, что моё Пламя потухло, ему, увы, не помогло.       Я перевела спокойный взгляд на мать, которая в несколько шагов оказалась возле меня и схватила за плечи. В её глазах было безумие напополам с надеждой.       Знаю, о чём ты думаешь, жалкая женщина, но ты не получишь того, чего хочешь.       Через несколько дней она узнала, по каким улочкам будет возвращаться со сделки Ноно Вонгола. О, это было не сложно, ведь достаточно было понять, какие улицы оцепят люди королевской мафиозной семьи. Сплетни и слухи в этом богом забытом месте разносятся быстрее, чем сплетни подъездных бабушек из моей прошлой жизни.       Мать одела меня в более-менее приличный мальчишеский костюм серого цвета и в застиранную белую рубашку, оставшуюся явно после очередного клиента, и которая отлично заправилась за пояс брюк.       Так что перед своим «отцом» я выглядела более-менее презентабельно.       Тимотео был таким, каким я его помнила, разве что седина только-только начала пробиваться в его светлых волосах и усах. Забавно, что и он сам, и моя маман на какое-то время поверят, будто я действительно бастард Девятого Дона. Мы ведь совсем не похожи ни цветом кожи, ни глаз, ни волос.       Впрочем, не мне судить отчаявшуюся жалкую женщину. Да, мы жили, можно сказать, в дерьме, но это не повод махнуть рукой на собственного ребенка, так что я не испытывала к ней ничего кроме ненависти и презрения.       Окинув новоявленного папашу холодным взглядом, я зажгла в кулаке своё Пламя Ярости. Карие глаза мужчины в удивлении распахнулись, а в голове наверняка зашевелились шестеренки. Я, может, и не твой ребенок, однако точно потомок Сэкондо Вонголы, а значит, хотя бы немного, но мы родственники.       Последние мои мысли придут в светлую голову Тимотео немного позже, после генетической экспертизы, а сейчас он с улыбкой, скрывающейся в этих противных усиках, протянул мне руку. Я, не будь дурой, схватилась за протянутую конечность, не собираясь показывать собственной слабости.       Если бы ему предоставили меня раньше, то, вполне возможно, я бы выросла такой же, как и в прошлой жизни: светлой, позитивной и не принимающей убийство даже животных, что уже говорить о людях. Сейчас же я могу собрать прошлую себя только по осколкам, которые мне разбила жизнь в этом мире. Моё сердце очерствело и научилось ненавидеть так, чтобы жаждать уничтожить целую семью обидчика под корень. И это первое время меня пугало до встающих от ужаса волос на затылке, ведь я не ожидала от самой себя такой жестокости.       Жаль, прошлого не вернуть, поэтому я и не удивлена, что Занзас вырос таким отморозком — а попробуй остаться наивным одуванчиком в этом злачном месте, куда стекаются отбросы общества и просто нищие люди.       Меня привели в роскошное поместье и помогли вымыться дочиста. Надеюсь, мать получила хоть немного денег, она ведь старалась «вернуть» меня в семью. И, если честно, если бы не она, то, скорее всего, я бы ещё не скоро смогла встретиться с Ноно Вонголой, хотя бы потому, что мне слишком мало лет, чтобы обращать на меня внимание.       Служанки вымыли меня, натёрли каким-то вкусно пахнущим маслом, а от волос теперь несло свежестью альпийских лугов. Я поморщилась, когда поднесла тыльную сторону руки к носу. Запах был слишком навязчивый, хотя мне и приходилось нюхать кое-что похуже. Например, разлагающиеся трупы, которые я без стыда и совести обирала на наличие ценных вещей. Иногда мне везло, а иногда не очень…       Просто мне было непривычно ощущать исходящий от себя же приятный запах вместо запаха крови, грязи и пота.       Надо сказать, моя половая принадлежность очень удивила вымывших меня женщин, ведь внешне из-за холодного алого взгляда, коротко стриженных чёрных волос, загорелой кожи, испещрённой мелкими шрамами, грубых мозолистых рук и спортивного телосложения (у меня даже кубики пресса были, правда, не сильно выражены, но уже их наличие у пятилетней девочки заставляло насторожиться) нельзя было сказать, что у меня кое-что отсутствует между ног.       Посовещавшись, они решили заказать мне платья, но я одним грозным взглядом остановила их ещё только сделавших один шаг в сторону двери.       — Никаких платьев, мусор. Только костюмы, — вот, что сказала я служанкам, которые замерли словно статуи. Ой, да ладно им, я просто немного выпустила Пламени Ярости, даже не материализуя его, а они уже готовы ползать в моих ногах.       Тц. Когда я стала такой жестокой?       Отвернулась от женщин, тем самым молча позволяя им покинуть выделенную мне комнату, после чего устало плюхнулась в кресло, абсолютно обнаженная. Улицы выбьют из тебя любое стеснение, ведь если и повезёт помыться, то придётся это делать в окружении таких же «везунчиков», как и ты, естественно, они не обязаны быть одного с тобой пола и возраста.       Я поджала ногу в колене к своей груди и опустила на неё голову.       Думаю, что Ноно всё равно оставит меня под боком, даже несмотря на то что я девочка. Хотя бы потому, что обладателей Пламени Неба очень мало, а Пламени Ярости и вовсе можно пересчитать по пальцам одной руки, да и то один из этих пальцев буду занимать я, а другой — мой предок Риккардо. Благодаря этому, если меня нельзя будет сделать хорошим мафиози, то я всегда могу пойти на грамотный откуп какой-нибудь семье в виде жены с высоким шансом рождения ребенка с исключительным Пламенем Неба. Потому что моё Пламя перебьет любое другое кроме схожего Атрибута. Остальные шесть видов будут тупо поглощены, а вот с другим Пламенем Неба могут произойти тёрки, результаты которых могут быть довольно удивительны. Откуда я это знаю? Ну, я сомневаюсь, что Пламя Ярости под кого-либо станет прогибаться в этом мире, только разве что под своего прямо конкурента — другое Пламя Неба… Логично? Логично.       Наверняка при самом благоприятном исходе я буду находиться в золотой клетке под надзором врачей, которые будут незаметно ставить на мне эксперименты. Однако жизнь инкубатора меня не прельщает, потому я буду играть свою роль, буду притворяться той, кем должна была стать, не помни я прошлую жизнь.       Мои губы растянулись в предвкушающем оскале, и именно этот момент выбрали служанки, чтобы вернуться с моей новой одеждой. Одна из них, самая молоденькая со светлыми волосами и голубыми глазами, грохнулась в обморок прямо на пороге. Удивительное рядом, учитывая, что её психика должна была стать железобетонной из-за жизни в поместье мафиози со сверхъестественной силой. Хотя если она новенькая, то… это всё объясняет.       — Эти комплекты подобрал сам Господин, — произнесла самая старшая служанка, демонстрируя мне вешалки с костюмами, рядом с ней стояла ещё одна служанка с постным лицом, которая так же демонстрировала одежду на расставленных в сторону и чуть согнутых в локте руках. Ни одна из них не спешила привести свою коллегу в чувства.       Я хмыкнула и одним плавным движением поднялась из кресла, оценивающим взглядом пробегаясь по костюмам. Мой выбор остановился на обычном чёрном костюме с такого же цвета галстуком, с выглаженными стрелками на брюках и оранжевой рубашкой. Переодеться мне тоже помогли, после чего я подошла к всё ещё бессознательной молодой служанке и пнула её носком чёрной лакированной туфли под ребра. Не сильно, однако довольно болезненно, и, когда блондинка открыла глаза, я спросила:       — Долго ты будешь тут валяться, мусор? Из-за тебя я не могу выйти.       — А… а… д-да, простите! — девушка тут же вскочила на ноги и поклонилась в пояс, сложив руки перед собой. От неё так и веяло страхом, что мне не нравилось, но поделать с этим ничего нельзя, разве что… раскрыть свой истинный характер, если она войдёт в моё доверие.       Прошлась взглядом по хрупкой фигурке, облачённой в типичную чёрно-белую форму служанки, после чего повернулась к старшей женщине:       — Я хочу есть.       — Да, прошу, пройдёмте, ужин уже на столе.       Привели меня в довольно обширную столовую, хотя что-то мне подсказывает, что тут имеется столовая и больше, просто в этой стол только на десять человек. Во главе стола сидел Ноно Вонгола, а по сторонам от него разновозрастные мужчины, видимо, его Хранители. Окинула всех присутствующих слегка ленивым взглядом, после чего летящей походкой направилась к свободному и накрытому месту за столом — по левую руку от Тимотео. Чувствую, как по моему телу пробегаются оценивающие взгляды присутствующих. И нет, в этих взглядах не было двойного дна, они просто пытались узнать всю мою подноготную.       Судя по напряжению, витающему в воздухе, Ноно уже сообщил своим Хранителям о том, кто я и что я здесь делаю. Я бы на месте этих парней тоже напряглась бы, ведь я — никто, оборванка с улицы, которая благодаря чуду, не иначе, владею Пламенем Ярости.       Что же… если мне нужно выгрызать своё место под солнцем, тогда я буду это делать.       Присаживаюсь на стул, который был для меня немного великоват, после чего на секунду позволяю своему Пламени вспыхнуть и пробежаться во все стороны до стенок столовой (опять-таки, без материализации, я же не хочу сжечь тут всё). После того, как я пробудила его, оно горит внутри меня не переставая и пытается найти лазейки в моих эмоциях, чтобы вырваться наружу. Из-за этого я начала понимать поведение канонного Занзаса. Да, он был грубым, неотёсанным мужланом, который гневался без повода и мог пристрелить к чёртовой бабушке, даже если ты не так дышишь, а попробуйте остаться с холодным рассудком тогда, когда даже собственное Пламя подтачивает твою сдержанность и хладнокровие.       Пламя Ярости зовётся так не за красивый оранжево-алый цвет, а потому, что влияет на характер не самым благоприятным образом. Не знаю, сколько ещё смогу сдерживать его в более-менее стабильном состоянии, но надеюсь, что нервных срывов, как должны были бы быть, не будет.       Моя выходка явно не осталась незамеченной, судя по тому, как все потянулись к своему оружию. Такая реакция от взрослых мужиков потешила моё самолюбие, потому я позволила себе довольно усмехнуться. Похоже, они посчитали меня опасной. Меня. Девочку пяти лет. Смех, да и только. Судя по тому, как Тимотео покачал головой, а затем усмехнулся в усы, мужчина того же мнения, что и я.       Мужчина со светлыми волосами до плеч и светло-карими глазами, сидящий по правую руку от «отца», напротив меня, прокашлялся в кулак и постарался улыбнуться:       — Синьорина, Вам не стоит больше так неожиданно делать, ведь все мы тренированные люди, прошедшие через многое, из-за чего можем плохо отреагировать на чужой выпуск Пламени. Вы ведь понимаете, что такое Пламя?       Он разговаривает со мной либо как с маленькой, либо как с недалёкой. Делая вскидку на возраст моего тела, скорее всего, мужчина не имел дурных помыслов.       — Это вот это? — вопросом на вопрос ответила я и спокойно зажгла в ладошках Пламя Ярости.       Оранжево-красные языки пламени ярко затанцевали на моих пальцах и будто преданное животное принялись вылизывать каждую мою клеточку. Я склонила голову набок, удивляясь данному феномену, ведь до сих пор всё, чего оно хотело, так это сжечь всех мне неугодных к cane del diavolo***. Хотя возможно всё дело в том, что сейчас я спокойна как удав, поэтому и сжигать моему Пламени нечего.       — Да, — мужчина переглянулся со своими коллегами и Боссом, после чего вновь попытался улыбнуться мне. — Не стоит использовать его вне тренировочных полигонов, если только нет угрозы жизни.       — Понятно, — я полуприкрыла глаза и развеяла Пламя Ярости. Мне показалось, или как только я это сделала, все присутствующие облегчённо выдохнули?       Говоривший со мной ещё раз переглянулся с Ноно Вонголой (готова поспорить, что благодаря своей «сладкой жизни» в мире мафии они развили телепатический навык между друг дружкой), после чего заговорил мой «отец», привлекая к себе моё внимание:       — Зесс, я хотел бы тебя познакомить с моими Хранителями. Хранители — это приближённые и телохранители Дона Семьи, в нашем случае, Вонголы. Более подробно об этом ты узнаешь на занятиях с учителями. Итак… напротив тебя сидит Койот Нуга, он моя правая рука, и если у тебя возникнут какие-то пожелания, то ты всегда можешь обратиться к нему. Слева от тебя — Ганауче III Росси, он будет присматривать за тобой большую часть времени, — я перевела безразличный взгляд на названного шестнадцатилетнего парня с каштановыми волосами, белоснежной чёлкой и серыми глазами, из-за чего удостоилась неловкой улыбки, обладатель которой нервно почесал свою макушку. — Рядом с Койотом сидит Шниттен Барабентерс, который будет вести у тебя некоторые уроки в своё свободное от миссий время, — это молодой мужчина с коротко стриженными тёмно-синими волосами и шрамами от порезов на лице и шее. Не знаю, что с ним не так, но мы оба одарили друг друга равнодушными взглядами, я даже не уверена, что он вообще запомнил меня. — Возле Ганауче — Висконти Скварчалупи, старайся не досаждать ему, но если заметишь что-то подозрительное в поместье или рядом с собой — сразу же сообщай ему в любое время, — а это у нас мужчина с пепельной шевелюрой, заправленной за солнцезащитные очки, и синими глазами. Мне даже интересно стало, его лицо всегда выражает недовольство или Ноно Облако только на меня так реагирует? — Рядом со Шниттеном сидит Брау Ни Младший, он тоже будет принимать участие в твоем образовании, но более углубленно, чем Шниттен, — я мысленно усмехнулась в уме, прикидывая, чему меня может научить парниша лет семнадцати-восемнадцати на вид с чёлкой, закрывающей правый глаз, и непонятной татуировкой ящерицы под левым глазом. Он мне в напарники для «детских игр» годится, а никак не в наставники. Хотя жизнь в мафии наверняка оставила на нём свой отпечаток, однако я не смогу его полностью воспринимать как старшего, пока он не проявит себя. «Если проявит», — поправила я себя, ведь в свете сложившихся событий удивить меня очень трудно. — Возле Висконти — Бауч Крокент, через него ты можешь связаться с любым из нас, и он, так же, как и Ганауче, будет присматривать за тобой только тогда, когда находится здесь.       Я мысленно присвистнула, хотя внешне не подала виду, ведь Ноно Туман — это сильно загорелый мужчина с тёмно-рыжими волосами, пряди которых скреплены вдоль самой головы, а на самом верху более светлые волосы заплетены в конский хвост, и многочисленным пирсингом на обоих ушах. Потом до меня дошло, что все Хранители Ноно Вонголы названы в честь шоколадных десертов и чуть не засмеялась…       Боже, это действительно нечто — взрослые мужики (в большинстве своем), имеющие определенную славу в мире мафии и гигантский багаж опыта убиения за плечами, названные в честь десертов, боятся маленькую девочку, пришедшую с улицы.       — Зесс Скайрини, — представилась я, посмотрев на потолок, закинув голову, после чего перевела взгляд на «отца», — надеюсь, вы будете меня учить не тому, как стать настоящей «леди», поэтому говорю сразу — меня не интересуют все эти «девичьи штучки». Единственное, что я хочу изучать, так это как выжить в этом насквозь прогнившем мире, и мне всё равно, через что мне придётся пройти ради этого. Хоть режьте, хоть пытайте, хоть бейте, но я должна стать самым сильным человеком своего поколения.       Моя проникновенная речь вызвала просто гробовую тишину. С лица Брау схлынула вся краска, будто он вспомнил что-то очень страшное или же испугался моих слов. Шниттен хоть и продолжал медитировать над своей пустой тарелкой, однако от него явственно повеяло напряжением. Ганауче хотел было что-то сказать, повернувшись ко мне, и даже рот открыл, но, видимо, не смог разродиться нужной мыслью. Бауч удовлетворённо кивал головой, будто я давала ему правильные ответы на вопросы. Висконти только кинул на меня пронзительный взгляд и, кажется, уже в уме прикидывал, каких успехов я достигну на выбранном поприще с таким характером и рвением. Койот же был растерянным, хотя и старался не показывать этого, ища согласие или отказ моим словам в лице своего Дона.       Похоже, они действительно планировали сделать из меня «принцессу-свиноматку» и выгодно продать выдать замуж. Вряд ли кто-то думал, что я буду кисейной барышней после жизни в трущобах среди смрада и гнили, но если бы я не переродилась в этом теле, то при должном старании и правильном воспитании из меня вполне могли бы действительно вылепить «леди». Но я-то знаю себе цену и что будет твориться в этом мире в ближайшие лет эдак двадцать-двадцать пять, поэтому, если я хочу остаться в живых, мне стоит начать рвать жопу уже сейчас.       Тимотео долго молчал, скрыв взгляд за тенью челки. Даже пожалела, что мысли не читаю, делая предположения только по мимике лица и реакции окружающих, благодаря прошлой жизни и жизни на улице.       — Хо-хо-хо, хорошо, будь по-твоему… — Дон Вонгола поднял на меня взгляд с милой улыбкой. Похоже, он ожидал от меня именно такой реакции.       Чёртов старик-шахматист, не удивлюсь, если в каноне заморозка и разморозка Занзаса была его каверзным планом, благодаря которому никому неизвестный Савада прославился в мире мафии. Хотя сомнительно всё это, ведь шансы на то, что обычный пацан победит хорошо тренированного и закалённого боями Босса Варии… Но… каким-то чудом победил же… Ладно, подумаю об этом позже.       — Однако… если ты хотя бы раз пожалуешься на то, что тебе тяжело — ты станешь послушной маленькой леди, — так и знала, что не бывает бочки мёда без ложки дегтя. И ведь этот старикашка начинает мне нравиться… Обложил так обложил, при любом раскладе он останется в выигрыше…       Вот же culo****, а!       Усмехаюсь, хотя, наверное, эта усмешка была больше похожа на дикий оскал, а в моих глазах, я уверена, плясали черти:       — По рукам, старик.