Преподавание — управление учебно-познавательной деятельностью обучаемых.
Солнечный свет, заполнивший, кажется, всю комнату, радостно бьет по глазам и нервам. Все окна раскрыты нараспашку, но даже это не спасает от удушливого летнего зноя. Виски пульсируют страшной, повторяющейся болью. Во второй половине дня точно стоит перебраться со студентами в трупохранилище на цокольном этаже. Воздух там, пропитанный тяжёлым формалином, не лучше, зато солнца и жары нет. - Сергей Викторович, можно сегодня сдать зачёт по дыхательной системе? - спрашивает взволнованная первокурсница. У неё в глазах - беспощадные песочные часы и несданные зачеты. Первокурсники всегда такие - торопливые, нервные, беспокойные. Потом уже эволюционируют до безэмоциональных танков с девизом "ПОФИГУ" во взгляде. "Сначала вы боитесь преподавателей, потом ставите себя на один уровень с ними, отнимая превосходство, скидывая с вами же воздвигнутого пьедестала... а потом и вовсе начинаете нас презирать". Он рассеяно сверяется с телефоном, на котором всё ещё ни одного нового сообщения, и кивает. - Подходи после второкурсников - они сейчас свои долги сдавать будут. Там человек десять в коридоре было, значит, за час-полтора я с ними закончу. - Хорошо, спасибо, Сергей Викторович, - радостно кивает студентка, уже выбегая в коридор. Несётся навстречу оставшимся зачетам. Есть что-то вдохновляющее в таких людях, в этой легкости. Но сейчас он чувствует только раздражение. И чертову боль. Кабинет тут же заполняют второкурсники. Он бегло оглядывает их, отмечая, что студентов раза в два больше предполагаемого количества, причем среди них как минимум трое студентов-"вундеркиндов" - эти перепрыгнули стадию неврозов и волнений ещё до универа, сразу достигнув этапа пофигизма. У каждого долгов, как звёзд на небе, а наглости и того больше. Значит, одним часом дело не обойдётся. - Ха-а-а-а... - устало выдыхает он, представляя количество и концентрацию бреда, который придется выслушать в ближайшие несколько часов.***
Сообщение приходит после шестого студента. "Зайди". Коротко и ясно. После стольких лет подобная манера написания сообщений даже раздражения не вызывает - так, разве что легкую усмешку - "он не меняется". Он еле дослушивает блеяние второкурсника, отправляет его получше подготовиться и просто уходит. Без причины. Видят боги, только идиот или энтузиаст променяет раздольную, свободную жизнь преподавателя университета на загнанную в рамки и тесную - школьного учителя. Идти недалеко - нужный ему кабинет, крайний в коридоре, находится через один от его собственного."Молин Александр Николаевич Заведующий кафедрой анатомии человека"
Не осталось уже того благоговения перед этой золотистой табличкой, перед должностью, перед гранью между студентом и преподавателем, преподавателем и преподавателем... Пьедестал был разрушен слишком давно. Осталось разве что обращение - "Александр Николаевич". Он уверенно открывает незапертую дверь и заходит внутрь. Чтобы, несмотря на годы и привычку, всё равно, чёрт возьми, потерять контроль и замереть на мгновение под его спокойным, тяжёлым взглядом. На всех так смотрит. А замирает только он. И колени подкашиваются только у него. По крайней мере, "Сергей Викторович" на это надеется. Он садится в своё кресло, прямо напротив Саши. И благодарит всё сущее за то, что в этом кабинете окна выходят на западную сторону. Саша, да?.. В мыслях он всегда называет его так. По-свойски, как равный, как любовник, в конце концов. Его, статного, подчеркнуто-вежливого, язвительно-холодного, Александра Николаевича так и тянет назвать Сашей. Но стоит открыть рот, как желаемые два слога комком застревают в горле, а язык уже выворачивает знакомое, щедро сдобренное ироничной насмешкой: - Александр Николаевич? Тот молча кладёт что-то на середину стола - как раз на то место, до которого они оба должны наклониться в равной степени. Прямоугольная коробочка. Таблетки. - У тебя мигрень в солнечную погоду. К тому же, я увидел толпу второкурсников в коридоре и подумал, что тебя нужно спасать, - он позволяет себе краткий смешок, пока наливает воду в стакан. Сергей благодарно принимает его и запивает таблетку. - Как ты узнал об этом? Саша медлит с ответом. Так всегда, когда он ловит его на заботе или на чем-то, связанном с прошлым. - Ты плохо отвечал в солнечные дни. Было видно, что готовился, но материал вспоминал с трудом. И выглядел неважно - потирал виски всё время, жмурился. Он замолкает, не отрывая своего пристального взгляда от бывшего студента. Гордо сидит, готовый принять ожидаемую шпильку. Так и хочется оправдать его надежды. Но ещё сильнее хочется удивить его и просто принять этот акт заботы. Без язвительных подколов о слишком уж пристальном внимании к студентам и без вопросов о том, было ли это первой его мыслью с утра - когда он только увидел солнце. Но... - А вы всем бывшим студентам обезболивающие по утрам приносите, Александр Николаевич? ...не те у них отношения, чтобы всё было легко и просто. - Только тем, кто преподаёт у меня на кафедре, - он невозмутимо поправляет очки и берётся за стопку документов. - Кстати, насчет этого - нужно обсудить научные работы в этом году. Ха. Уел. Будто он позвал бы просто так. Будто позволил бы себе просто знак внимания. - Да, конечно. Что с ними не так? - спрашивает он, запивая вторую выдавленную таблетку водой.