Класс отбросов

Удивительно, но барьер между отбросами постепенно становится тоньше. В самом начале они смотрели друг на друга, как на врагов, а теперь умудряются на переменах даже шутить и смеяться. Есть, правда, в определённой доле неприязнь между конкретными одноклассниками, но в последнее время их перепалки не так ярко выражены, благодаря чему Юнги со спокойной душой оставляет подопечных без пристального надзора и уходит на перерывах восвояси. Ему это уединение необходимо, учитывая его любовь к одиночеству и спокойствию. Химик всё чаще замечает желание некоторых идти на контакт. Взять, к примеру, Ёнджу. В первый день она казалась озлобленным комком, пугающим одним своим колким взглядом, а теперь она выглядит как самая обычная девчонка со своими тараканами. Мин, наблюдая за ней, с уверенностью готов заявить, что двойняшка уступчивая и мягкая внутри. Или, допустим, Чонгук. Хоть он и выскочка, но всё равно самый уравновешенный среди отбросов. Юнги до сих пор не верит, что это именно Чон разбил окна в столовой. А ведь поначалу он был таким угрюмым. Мужчина никогда не признается вслух, но у него мурашки были от этого парня. Мина тоже показывает себя с разных сторон. Она всё такая же язва и выпендрёжница, но задирает Сору и Чимина всё меньше, полностью сосредотачиваясь на стенгазете и общении с Чонгуком, Ёнджу и Тэхёном. Остальных она предпочитает игнорировать, но Юнги считает, что уж лучше так, чем постоянные склоки и перепалки. Остальные прогрессируют меньше, оставив за собой первичное впечатление. Сора всё такая же мрачная молчунья, Чимин обиженный на весь мир подросток, Намджун необщительный зазнайка, а Тэхён просто заноза в заднице. Но несмотря на то, что Юнги считает их готовыми выходить на переменах из кабинета и в столовую без присмотра классного руководителя, Сокджин добро давать отказывается. И никакие доводы химика не могут переубедить завуча. «Ещё не время», — объясняет Ким. Что же, не время так не время. Юнги не из тех, кто будет яростно оспаривать категоричный отказ непосредственного руководителя. После звонка с урока Юнги спешит к дальнему кабинету, в котором уже ожидают его отбросы, чтобы отправиться пообедать. Он замечает, как нетерпеливо выглядывает из-за двери Мина, перекидывая за плечо длинные светлые волосы. На лице читается негодование, беззастенчиво направленное в адрес учителя. «Бесстыжая девчонка», — проносится в голове химика, но на губах отчего-то появляется почти незаметная улыбка. Уголки губ едва ли дёргаются вверх. За то время, которое он занимается с Ли для стенгазеты, подопечная мало-помалу стала приятельницей, если можно её так назвать. Вслух, разумеется, Юнги никогда в этом не признается, но, находясь рядом с Миной, он не чувствует себя скованно или неловко, как это обычно бывает в присутствии посторонних и чужих людей. — Ну, учитель, с Вашим темпом мы голодными останемся, — причитает блондинка, выскочив из кабинета и рукой, одновременно с тем, махнув одноклассникам. Юнги ничего не отвечает, продолжая свой путь. Когда все отбросы уже неспешно уходят к лестнице, чтобы спуститься в столовую, классный руководитель умело запирает классную дверь и идёт по следам своих подопечных. Он ненароком наблюдает за спинами подростков и с удовлетворением отмечает, что семеро сегодня находятся в неплохом настроении. Над их головами не витает угрюмая или злобная атмосфера, как это было поначалу. Пожалуй, самое шумное место в школе — это столовая. Громкие и болтливые подростки в этой части учреждения словно стараются всем вокруг показать насколько назойливыми и звонкими могут быть. После каждого обеденного перерыва Юнги ещё минут десять будто слышит под коркой мозга отголоски этих противных «бу-бу-бу». Хвала небесам, что семёрка, находящаяся под его опекой, излучает больше негативного молчания. Это он переносит спокойнее, хотя и тогда жутко устаёт. Наверное, работа учителем не его стезя. И почему он вообще выбрал эту профессию? Вспоминать, честно, не хочется. Несмотря на нехилую расслабленность отбросов на фоне прошлых дней, кушают за общим столом они всё так же в протяжном молчании. И Юнги такой расклад вещей более, чем устраивает. Он лишь незатейливо косится на каждого школьника и подмечает некоторые детали. Например, Мина отщипывает палочками половинку токпокки и отправляет в рот, жуя чрезмерно медленно. Она морщит нос и стискивает неосознанно свободную руку в кулак. Юнги прекрасно видит, что девушка попросту заставляет себя. Задержав на Ли взгляд, химик отпивает зелёный чай и отворачивается, но невольно он замечает, как тем временем пристально за ним следит Чонгук. Юноша глядит беззастенчиво, пристально и, кажется, с толикой осуждения, но Мин стоически смотрит в ответ твёрдо, без растерянности. О чём бы ни думал сейчас зазнайка Чон, он ошибается. — Вы редко пьёте чай, — нарушает молчание Чонгук, вернувшись к своему подносу с едой. — Зёрна для кофемашины закончились, а растворимый я не люблю, — поясняет Юнги, внутри раздражаясь. Возможно, мужчина утрирует, но ему кажется, что Чон в своё наблюдение вкладывает нечто иное. Я всё замечаю. Что-то поменялось? И у Юнги вот-вот начнёт дёргаться глаз, ибо ничего, чёрт возьми, для него не меняется. А за Миной он наблюдает чуть внимательнее только потому, что… Мысли обрываются так же резко, как и тишину разрезает звук упавшего на пол подноса. Мужчина тут же реагирует, повернув голову, и ошарашено смотрит на то, как подрывается Мина и, едва успев прикрыть рот ладонью, выворачивается прямо на стол. — Фу, бля! — брезгливо выкрикивает Тэхён, сидящий прямо напротив блондинки, и отшатывается, с омерзением сморщив лицо. В уголках глаз Мины скапливаются слёзы. Руки, рубашка и щёки испачканы собственной блевотиной, а сама девушка издаёт нечленораздельный звук и заходится кашлем. Пока Тэхён выдаёт пару резких матов, а остальные обескуражено пялятся на представленную картину, Юнги подскакивает, как ужаленный и выдирает из пальцев Намджуна стакан с водой, протягивая его школьнице. Та только стыдливо машет головой и, опустив голову, выбирается из-за стола и уносится прочь из столовой. — Чимин, за мной, — командует химик, вернув Киму питьё, и, подхватив изумлённого Пака, шустро следует за Ли. Мальчишка нехотя плетётся за учителем, бубня вялые протесты себе под нос. Они останавливаются возле женского туалета. Юнги почему-то уверен, что Мина скрылась именно там, чтобы привести себя в порядок и немного успокоиться. В этот раз его не посещает тот ядовитый страх и отравляющее разум переживание. В этот раз он немного взволнован, но не более. А ещё в этот раз он внезапно понимает, что больше не хочет ходить вокруг да около и гадать, что же такое давит на хрупкие плечи Мины. Из-за чего её внутренности горят под раскалённым металлическим жгутом, который стискивает до кровоподтёков. Ему есть совсем чуть-чуть дело до её страданий. И это «чуть-чуть» вынуждает Юнги желать хоть чем-то помочь. Но что он должен сделать? Для начала узнать всю правду. Именно поэтому он одним движением руки пригвождает Чимина к стенке и грозно заявляет: — Сейчас ты её дождёшься здесь и отведёшь в медпункт. А потом, если медсестра отправит её домой, то проводишь, уяснил? Юноша хмурится, явно недовольный указаниями учителя, но по какой-то неведомой причине не спорит, лишь коротко кивнув. Юнги очень рад, что ему не приходится спорить с Паком, поэтому неосознанно для себя выдыхает с откровенным облегчением. Может быть, профессиональнее было бы сделать всё самому? Может так и есть, вот только Юнги твёрдо намерен сейчас заняться другим делом. Оно настырно и первостепенно печёт под рёбрами, из-за чего мужчина не может игнорировать это вдруг рождённое в нём чувство. Поэтому он подбадривает Чимина неловким хлопком по плечу и уже собирается шустро уйти в нужном ему направлении, но останавливается из-за вопроса: — А ничего, что Вы вот так бессовестно нас всех сейчас бросаете? Юнги бросает сосредоточенный взгляд на Чимина и понимает, что ведёт себя глупо. Ну конечно же! Сейчас ему нужно сделать всё иначе. Во-первых, лучше всего попросить медсестру заняться Миной. Во-вторых, ему следует отвести шестерых подопечных в класс, а не вот так оставлять их посреди столовой и убегать. В-третьих, правильнее бы позвонить родителям Ли и сообщить о случившемся. Ведь, наверное, ей сейчас была бы кстати или медицинская помощь, или консультация её психотерапевта. Но Юнги всё равно поддаётся глупым эмоциям, что совсем на него не похоже. — Я надеюсь на вашу совесть, — только и произносит классный руководитель и всё-таки уходит. А Чимин, глядя мужчине вслед, весело усмехается. — Совесть, блять, — полушепотом хихикает Пак, качая головой. Кто бы знал, что их «воспитатель» круглый дурак.

***

Не позаботившись о мерах приличия, Юнги беззастенчиво нажимает на ручку и отворяет дверь. Сидящий за столом Сокджин даже не отрывает взгляд от рабочих бумаг, прекрасно зная, что во всей школе существует только один такой человек, который ведёт себя с завучем настолько фамильярно. Почти влетев внутрь, Мин крутит кончиком носа из-за сильного запаха кедрового масла, стоящего в помещение прозрачным густым облаком. Ким вечно его добавляет в увлажнитель воздуха. Сдержав порыв чихнуть, химик подлетает к окошку и отворяет форточку, надеясь, что не задохнется здесь, как вымученный дихлофосом таракан. — Ты можешь мне рассказать об одной моей ученице всё, что знаешь? — немного нервно выпаливает Юнги, почесав нос. Сокджин, издав невнятный звук, вздыхает и кладёт в сторону бумажки. По его лицу видно, что мужчина уставший и невыспавшийся, но тем не менее ухожен, как всегда с иголочку. Эта тошная укладка, туго завязанный галстук и тесный с виду пиджак. Юнги порой так сильно хотелось растрепать друга и дёрнуть его за удавку, чтобы хоть немного стал на человека похож. — Будь добр, закрой окно, я быстро простужаюсь, — спокойно отзывается завуч таким тоном, будто он делает своему другу одолжение. Он понуро глядит на Юнги и выжидает, когда тот исполнит просьбу, но тот в свою очередь умело игнорирует сказанное и продолжает гнуть своё. — Меня интересует Ли Мина. Знаешь, эти детишки чертовски надоедливы, а сейчас я в полном ступоре, ибо совсем не знаю, что да как происходит там у них в их глупых головах, — эмоционально выдаёт мужчина, с утробным рычанием завалившись на кожаное кресло. Он откидывает голову на спинку и прикрывает веки, только сейчас ощутив то, насколько ему всё осточертело. Вот было бы здорово взять отпуск и свалить на горячие источники, чтобы привести своё душевное состояние в порядок, но ведь, блять, он не сможет и с места сдвинуться, пока не поймёт, как помочь этой дрянной девчонке! Сокджин, словно прочитав мысли друга, вяло улыбается и приглаживает и без того идеально лежащий на груди галстук. — Сейчас она самая проблемная? — интересуется Ким, но в ответ получает протяжное молчание. Зачем говорить очевидные вещи? — Есть некоторые вещи, которые… — Которые ты не можешь озвучить, — я это уже слышал, — фыркает Юнги, недобро зыркнув на завуча. Тот нелепо улыбается и медленно поднимается со своего места. Ровным шагом, звонко отстукивая каблуками по паркету, Сокджин подходит к окну и запирает его, деловито не обращая внимания на недовольство, которое так и плещет из ауры химика. — Раз ты здесь, значит, хочешь услышать это ещё раз, я полагаю, — с издёвкой протянул Ким, лукаво глянув на покрасневшего от раздражения мужчину. Крайне редко завучу удаётся подразнить своего давнего друга, а когда выходит, настроение так и повышается. — Прекрати, Джин, — твёрдо говорит Юнги и поднимает голову, встречаясь непоколебимым взглядом с Кимом. Недолго помолчав, Сокджин обреченно выдыхает и уходит обратно за стол. Видимо, больше тянуть кота за причинное место не выйдет. Усевшись в своё кресло, завуч облизывает сухие губы и обращает своё внимание к бумагам. Химик же, расценив его действия за очередной отказ, уже открыл рот, чтобы высказать всё в довольно грубой форме всё, что у него прочно засело в голове, но не успевает что-либо озвучить. — В средней школе Мина подвергалась травле одноклассников из-за лишнего веса. Самые дерзкие её мучали, пока другие ребята просто молча наблюдали. У неё отнимали вещи, её унижали, порой били, а однажды силком стянули бюстгальтер во время переодевания на физическую культуру и засняли её груди на камеру. Естественно, видео распространили и прикалываться над ней начали и с других классов, — без выразительности рассказывает Сокджин, не поднимая глаз с документов. Он беспристрастно перебирает бумаги и спокойно рассказывает чужую историю о нескончаемой боли так, будто вспоминает сюжет неинтересного кино, просмотренного им на прошлых выходных. У Юнги же от каждого слова скручивается живот в ещё более тугой узел. Жалость? Может именно это чувство и сковывает мышцы, а может дело в другом. Сопереживание. Но отчего-то химик не хочет испытывать подобное к отбросам. Нет, он не может после всех этих спесивых мыслей о их собственном выборе взять и понять причины их позиции. — И что дальше? — торопит Сокджина Юнги, посчитав, что пауза начинает затягиваться. Ему даже удаётся проигнорировать огромный ком в горле, не выдав другу свои смешанные ощущения. — После такого позора Мина попыталась покончить с собой, но её успели спасти. Её поставили на учёт у психиатра, а сама она, по словам её лечащего врача, относилась ко всем излишне враждебно, учитывая, что она была из очень и очень добрых детей. Дополнительно к тому за летние каникулы она слишком быстро и стрессово скинула почти тридцать килограммов посредством голодовки, а когда увидела себя в новой и желанной форме сорвалась. Стала объедаться, а потом блевать и… — завуч морщится, будто бы представляя всю картину наяву, и рваным движением кидает стопку бумаг на стол. Юнги в свою очередь молчит и судорожно переваривает полученную информацию, пустым взглядом буравя свои ладони. — В общем, она заработала булимию. Её родители наняли очень хорошего психотерапевта для Мины. И этот доктор смог ей относительно немного помочь. — Чем же? — на удивление самому себе едко усмехается химик, невольно стукнув себя кулаком между рёбер, ибо там назойливо гудит и ноет. Сокджин, ничего не пропустив мимо себя, безмолвно делает некоторые выводы, предпочитая не расспрашивать сейчас друга ни о чём. — Сейчас она не страдает от булимии, — оповещает завуч, почесав пальцем над бровью. — Шутишь? Она каждый раз блюёт, стоит съесть чего-то лишнего! — излишне эмоционально восклицает Юнги, тут же себя отдёрнув. — Прости. Господи, да что с ним такое! Срывается и бесится, как импульсивный мальчишка, а ведь и без того изначально знал, что у этих семерых за плечами свои тяжёлые истории. А теперь, услышав подробности и ещё некоторые новые детали, ведёт себя так, будто для него всё это ново. Будто это не он безразлично пожимал плечами несколько недель назад, листая и просматривая их личные дела. — Мина очень долгое время морила себя голодом, Юнги. Да и к тому же, на подсознательном уровне она настолько боится вновь потолстеть, что готова вообще полностью отказаться от пищи. Сейчас у неё нет булимии, скорее самовнушение, над которым доктор продолжает работать, — примирительно поясняет Сокджин, ничуть не смутившись повышенного тона химика. — Поэтому она пьёт всякие таблетки? Психотерапевт рассматривает её страхи, как депрессию? — Это и есть депрессия, — кивает завуч. Юнги лишь недобро хмыкает, всем своим видом выказывая недоверие к такому диагнозу. — Врачу виднее, друг мой, депрессия у Мины или нет, — с нажимом произносит Ким, нахмурив брови. Химик стискивает до боли в костяшках пальцы и измученно глядит на свои ладони. Его душа будто бы передавлена в этом самом кулаке. Рвано и тихо выдыхая раскалённый в лёгких воздух, Мин с дрожью разжимает пальцы и смотрит на следы от ногтей на коже. — И я ничем не могу ей помочь? — шепчет самому себе вопрос, даже не до конца осознав, откуда такие мысли в его голове. И ощутимо вздрагивает, когда тишину разрезает громкий голос Сокджина: — Возьми. Юнги поднимает голову и видит протянутую завучем визитку. — Если ты, действительно, хочешь знать, чем можешь ей помочь, обратись с этим вопросом к её лечащему врачу. Ему становится ещё беспокойнее, чем минутой ранее.

***

Ёнджу тянет края растянутого свитера в зелёный ромбик вниз и трёт коленки друг о дружку, желая согреться. На улице порядком похолодало, а надеть тёплые колготки девушка так и не удосужилась, оттягивая момент полного обмундирования в зимние вещи до последнего. Изначально она ведь не планировала после уроков куда-то идти, сразу домой, поэтому её не сильно тёплый наряд не должен был принести столько дискомфорта. Но в последний момент Ким заметила Намджуна и Чонгука, удаляющихся в противоположную сторону от остановки. Он сказал ей ещё в кабинете, что пойдёт к Чону домой, чтобы завершить стенгазету, но в итоге парни направились в иное место. Ёнджу, честно говоря, не понимает с какой такой стати брату приходится ей лгать, а зная его упёртый нрав, решила проследить и самой воочию всё увидеть. У неё было пару догадок насчёт их «прогулки». Например, развлечься с девчонками или наиграться в автоматы. Только вот слежка приводит Ёнджу в заброшенный район, где обосновались многие бездомные и периодически тусовались проблемные подростки. Переступая через спящего мужика, укутанного в рваный синий плед, Ёнджу приглаживает на заднице юбку и аккуратно присаживается на корточки, незаметно выглядывая из-за угла покосившегося деревянного домика. Её сердце под рёбрами тарабанит от волнения, как заводное. Ей очень неуютно выслеживать Намджуна, ведь так она откровенно плюёт в его душу своим недоверием, но червяк сомнения прогрызает спокойствие почти до основания, поэтому она не может противиться своим желаниям знать, почему брат солгал и пришёл в такое место. Обдав околевшие пальцы горячим дыханием, Ёнджу шмыгает носом и наблюдает за тем, как Чонгук и Намджун о чём-то болтают и стоят посреди площадки, явно кого-то ожидая. Разговор парней до ушей девушки доносится низким рокотом, отчего не выходит разобрать слов, но по интонации можно понять, что они обсуждают что-то весьма весёлое. Редко можно увидеть Намджуна таким воодушевлённым и расслабленным в чьей-то компании. Ёнджу в какую-то секунду даже посещает облегчение, ведь теперь она спокойно может отойти на второй план. Сердце в груди уже не стучит так беспокойно и тревожно, поэтому двойняшка собирается более не совать свой нос и уйти из этого подозрительного места, но замечает, как к парням подходит высокий юноша с отросшими чёрными волосами и бледным лицом. Под глазами незнакомца пролегают темные круги, а губы, кажется, сливаются с тоном кожи. Вид у него очень болезненный. Нахмурившись, Ёнджу пытается игнорировать все догадки, гвоздями забивающиеся в виски и затылок, и наблюдает. Парнишка, оглянувшись назад, словно проверяя, смотрит ли кто-то на них или нет, суёт руку за пазуху куртки и достаёт помятые купюры. Крутит в пальцах деньги, проверяя на наличие нужной суммы, а после протягивает их Чонгуку. Тот же в свою очередь качает головой в сторону Намджуна. Брат Ёнджу грубо выхватывает из дрожащих пальцев незнакомца наличку, всё тщательно пересчитывает и одобрительно кивает, и только тогда Чон из заднего кармана джинс достаёт какой-то пакетик и протягивает его парню. Наркотики? — врезается в мысли девушки ошеломляющая мысль. Беззвучно охает и прикрывает рот ладошкой, стиснув пальцы на щеках сильнее. В животе скручивается болезненный узел, а душа вопит от ужаса, ведь… неужели, Намджун готов так просто пойти по кривой дорожке и бросить все свои стремления в мусорный бак? — Эй! — Ёнджу отчётливо слышит голос Чонгука, отчего ощутимо вздрагивает, подрываясь и непроизвольно делая шага назад, чтобы сбежать, только вот запинается за спящего мужика. Тот, сразу же проснувшись, материться и грозиться сломать негоднице ноги. Отскочив от бомжа, Ким в конец теряется и чувствует, как ком в горле перекрывает доступ к кислороду. Она громко визжит, когда её внезапно грубо хватают за плечо. Испуг, просачивающийся под кожу, делает Ёнджу хрупкой и слабой, из-за чего коленки подкашиваются, и она немного оседает. — Не ори, блин, это я, — фыркает Намджун, дёрнув сестру за плечо, чтобы она встала ровно. — Что ты здесь делаешь? — раздраженно спрашивает Ким, хмуро оглядывая Ёнджу. Девушка, смело прогоняя от себя подальше робость, возвращает своему виду невозмутимую смелость, кидает короткий взгляд на стоящего позади брата Чонгука, а потом выдёргивает руку из захвата. — Ты совсем ёбу дал, Намджун? — проигнорировав вопрос, задаёт свой Ёнджу, выглядя крайне возмущённой. Увиденная картина её настолько выводит из себя, что хочется взять валяющуюся поблизости арматуру и отмутузить ею брата и его дружка. — Следила, значит, за мной, — как-то разочарованно вздыхает парень. — Серьёзно, наркотики? — повышает голос девушка. Её тон напоминает начинающуюся истерику. Она поворачивает голову, снова глядя на Чонгука. — Это твоя грёбаная затея, так? Брюнет, спокойно выдержав гневный взгляд и попытку напасть, неопределённо пожимает плечами и уходит вперед, позволяя брату и сестре выяснить происходящее наедине. Проводив одноклассника напряжённым молчанием, Ёнджу и Намджун стараются заглушить негативные эмоции в адрес друг друга. — Какого хрена, Намджун? — первая сдаётся девушка, выплюнув свой вопрос уже спокойнее. Хотя злость сквозит в каждом её звуке всё с той же остротой. — Перестань нянчиться со мной, — фыркает юноша. — Ты реально задрала со своей чрезмерной опекой. Знаешь, она мне к херам не сдалась! Не вмешивайся в мои дела! Ёнджу чуть не задохнулась от возмущения. — Чт… что? — изумлённо охает она. — Как я могу не вмешиваться? Твои проблемы — это и мои проблемы, как и наоборот! Мы же родные! — Какая же ты доставучая, — шипит себе под нос Намджун, раздражённо дёрнув плечом. — Да как ты… — очумевшая из-за высказывания брата, Ёнджу не находит подходящих слов. — Ты очень заблуждаешься насчёт наших отношений, сестрёнка, — ехидно выдаёт Намджун, заставив девушку настороженно напрячься. — Если бы ты меня вообще волновала, я бы не стоял и не смотрел, как Тэхён тебя терроризирует, а защитил, но вот незадача — мне срать, даже если через пару недель вся школа будет обвешана твоими обнажёнными фотками. Шокированная и парализованная в душе из-за прошивающей насквозь боли, Ёнджу непроизвольно отступает на шаг назад и, не веря собственным ушам, качает головой. Это не может быть правдой! Намджун не может вот так… Нет, может. Ёнджу всегда замечала, что для него иногда её поведение кажется очень приставучим и раздражающим. А ещё никогда не чувствовала себя рядом с ним защищённой. Но почему! Чем она заслужила такое отношение к себе со стороны Намджуна? Почему все вокруг ненавидят её? Слова из уст единственного дорогого человека, пропитанные ядом, режут больнее ножа. Шумно выдохнув, Ёнджу едва слышно и сломлено смеётся. Закрывает лицо ладошкой и до кровоподтёков кусает нижнюю губу, желая засунуть весь свой уязвлённый вид поглубже. Набрав полную грудь воздуха и совладав с эмоциями, девушка опускает руки и с печалью возвращает зрительный контакт с братом. — Ты ошибаешься в своём выборе, — хрипло выдаёт Ёнджу и, выдержав недолго хмурый взгляд Намджуна, разворачивается и уходит. А юноша смотрит ей вслед и думает, что он самый настоящий кретин во всём белом свете. Его душе, наверное, даже больнее, чем её после всей этой колючей дряни, вылетевшей из его уст.

***

Тэхён наливает в стакан молоко и ставит его в микроволновку, мысленно матеря себя за мягкость. Как правило, он не помогает никому и никаким образом не пытается поддержать людей в трудную минуту. Чужие беды — чужие, так что ему нет дела. Обычно Ким хладнокровно относится к слезам, роняемым девушками в порыве неприятных и болезненных ситуациях. Его душу ничего не затрагивает, ему бессовестно плевать и ни разу не возникло желание хоть как-то облегчить другим плохое настроение. И даже сегодня, увидев на пороге своего дома разбитую и почти плачущую Ёнджу, внутри ничего не ёкнуло. Только вот вместо того, чтобы прогнать её, Тэхён впустил внутрь и даже снизошел до того, чтобы напоить горе одноклассницу тёплым молоком с пряничным печеньем. Зачем он это делает? Для чего ведёт себя так, словно они хорошие приятели, готовые прийти на помощь в любую минуту и в любой ситуации? Игнорируя тихие шмыганья носом за спиной, Ви стискивает зубы и проклинает эту дуру, которая умудрилась увидеть в нём того, на кого можно положиться. Тэхён до сих пор не успокоился после её «случайного» признания, которое, к счастью, лично Ёнджу не признала. Сейчас для Кима наоборот — лучше настроить её к нему негативно, а не греть ей молоко, чтобы успокоить. Микроволновка пиликает, отвлекая Тэхёна от размышлений. Он достаёт кружку с молоком и ставит перед гостьей, а сам садится на соседний стул. Ёнджу почти неслышно благодарит и выпивает питьё залпом. — Если ты всё, то пошли в гостиную, — холодно произносит парень и, не дожидаясь со стороны девушки никаких действий, встаёт и выходит. Ёнджу обосновывается в кресле, а Тэхён усаживается на подоконник и открывает форточку. Ему хочется закурить и немного расслабиться. Что эта девчонка вообще забыла у него дома? Ким мало похож на группу поддержки или таблетку успокоения, поэтому она только зря тратит его время. К слову, она так и не сказала, что у неё стряслось. — Я могу тебя попросить кое о чём? — хрипит вопрос Ёнджу. — Попробуй. — Это связано с Намджуном. Он, кажется, занимается распространением травки, — произносит она. Скрестив руки на груди, Ким выразительно выгибает бровь и смотрит на гостью, как на диковинное животное, внезапно вычудившее какую-то глупость. Ему серьёзно кажется, что он ослышался. Да чтобы этот зубрила был связан с наркотиками? Смех, да и только. Но Ёнджу вдруг рассказывает всё, что произошло сегодня. Как следила за Намджуном и Чонгуком. Как видела переданный мешочек тому обдолбышу после оплаты. Как разговаривала с братом и выслушала всякие гадости. Ёнджу выдаёт Ви всё без утайки, что, несомненно, делает её в глазах парня полной дурой. Ему-то казалось, что она девчонка осторожная и сообразительная, но умело раскрыла все свои слабости, по сути, врагу. Она ведь пожалеет, что Ким смог увидеть её такой. Когда одноклассница заканчивает свои историю, зал наполняется тяжелым молчанием. — Чем я, по-твоему, могу помочь? — раздражённо фыркает Тэхён, скомкав в пальцах сигарету, которую достал мгновение назад. Его бесит, что Ёнджу с того ни с сего смотрит на него с неким доверием, что ли. Она должна бояться его и ерепениться каждый раз, когда он настырно лезет в зону её комфорта, а не улыбаться, как влюблённая дурочка. Чёрт, Ви так совсем не нравится! — Хотя бы сказать, что он глуп, раз связался с этой фигнёй! — взрывается Ёнджу, подскочив с кресла. — Я ему не мамаша и тебе ничем не обязан, ясно! — повышает голос Тэхён, чем немного сбивает спесь с девчонки. Она поджимает губы и с яростью смотрит на одноклассника. — Предельно ясно, — холодно отзывается Ким и наклоняется, чтобы взять рюкзак и уйти, но юноша, откинув сломанную сигарету, грубо хватает Ёнджу за плечо и тянет на себя. Девушка усердно упрямится, не позволяя себе поддаться, но в итоге Тэхён побеждает: резко отпускает и она, громко вскрикнув, заваливается обратно в кресло. Юбчонка податливо задирается, открывая взору парня кусочек серого белья, но Ёнджу успевает ладошками пригладить ткань к бёдрам. — Ты охренел? — шипит девушка. — Да, я охренел, — рычит в ответ Ви, впервые на памяти Ёнджу ведя себя так вспыльчиво. — Поэтому я запрещаю тебе уходить. Брови Ёнджу ползут вверх от изумления. — Да ты совсем спятил, — истерично хохочет она, упрямо вырываясь. Кажется, от того, как сильно Тэхён впивается пальцами в её плечо, на коже появятся уродливые синяки. — Это ты ума лишилась, раз припёрлась ко мне просить помощи, — раздражается ещё сильнее Ким. Сложно объяснить, но по какой-то причине эта девка так сильно действует ему на нервы, что хочется ломать и крушить всё вокруг. — Вот пришла бы потрахаться, я бы рад тебе был! — добивает своим хамством Тэхён, с упоением наблюдая, как вспыхивают яростью глаза напротив. — Пусти, — требует Ёнджу, прикованная к креслу Кимом намертво. Молодой человек, навалившись на одноклассницу, прижимает всем телом ту к спинке, а коленкой давит на бедро, чтобы она не смогла брыкаться ногами. Грубо хватает длинными пальцами её скулы и вздёргивает её голову вверх, чтобы их взгляды были направлены друг на друга. — С каких это пор между нами столько доверия, а, крошка? — цедит каждое слово Тэхён, пристально глядя в девичьи глаза. У неё от ужаса поперёк горла встаёт ком, а в животе неистово крутит. Она уже успевает проклясть себя из-за её импульсивного поступка. Какого чёрта она припёрлась к Тэхёну с этими идиотскими просьбами? Господи, какая же она дура!!! — Пусти, — снова просит Ёнджу, руками упираясь в крепкую грудь. Её голос дрожит, как и сердце под рёбрами. Ей страшно, ведь от Ви можно ожидать чего угодно! Он сильнее, крепче и безрассуднее, Ёнджу, в случае чего, ничем не сможет себе помочь. — Конечно, я тебя отпущу, ведь ты меня славно выбесила сегодня, — фыркает Тэхён, резко отстранившись от одноклассницы. — Но, если тебе в твою башку ебанёт ещё раз вычудить что-то эдакое, уйти тебе я больше не позволю. Пнув ничем не повинный журнальный столик на колесиках, отчего тот отъезжает на несколько сантиметров в сторону, Тэхён уходит прочь из гостиной, оставив гостью одну. Его нутро кипит от ярости и раздражения. Его, чёрт возьми, бесит эта наивная рожа Ёнджу. Бесит она, глядящая на него этим открытым взглядом! Бесит, что она приняла его за человека, способного по доброте душевной помочь! Бесит! Бесит! Бесит! — Долбаная дура, — рычит себе под нос Тэхён, закрывшись в своей комнате. Его дыхание сбито, а мысли перепутаны в тугие узлы, мешая нормально соображать. Он давно решил, что сломает её. Уничтожит и вывернет наизнанку. Но какого, блять, хрена после её мольбы о помощи он засомневался в своём выборе?