Путь до рассвета

В голове, схваченной тисками, звучал непонятный монотонный звон, а над глазами пульсировала лёгкая боль. Какая-то тяжесть давила на грудь, мешая прерывистому дыханию. С ним определённо что-то не так. Баам медленно открыл глаза, — это сопровождалось едва различимым тихим жужжанием, — и вздрогнул, увидев перед собой свет. Парень пару раз моргнул, отгоняя вспышку, и уже через несколько секунд смог различить несколько круглых ламп на белом в чёрную крапинку потолке. Как будто из-под воды слышались негромкие голоса вокруг, среди них ясно различался один женский и несколько мужских. Размытые силуэты кружили вокруг, но зрение не желало фокусироваться на них. С усилием он втянул в себя немного воздуха, не чувствуя при этом особой необходимости в нём, как будто кислородного голодания и не существовало вовсе. Затем парень замер, стараясь не обращать внимание на силуэты, становящиеся всё более чёткими, — тело казалось таким тяжёлым. Это ощущение сильно отличалось от того ощущения из какого-то очень тёмного места. По сравнению с этим там он определённо был очень лёгким. Наконец картинки перед глазами стали настолько чёткими, что стало хорошо различимо лицо женщины, склонившейся над ней. Она не смотрела ему в глаза, а с маниакальным блеском обводила взглядом черты лица, держа в руках планшет с прикреплённой к нему бумагой. Увидев, что парень открыл глаза, её лицо расплылось в улыбке. Ещё немного, и Баам наконец вспомнил, что она — учёная из Мастерской. «Значит, я — её подопытный?» — подумал парень. Разум тоже был каким-то неповоротливым, наотрез отказываясь принимать быстрые решения. Каждая мысль занимала слишком много времени, и в итоге Баам принял решение не думать пока больше ни о чём. — Как ты себя чувствуешь? — спросила женщина, оглядывая его с ног до головы. Баам секунду просто смотрел в потолок, обдумывая её просьбу, а потом медленно пошевелил челюстью, как бы пробуя, хорошо ли она работает, и попытался сказать что-нибудь. Первым звуком, получившимся у парня, оказался нечленораздельный хрип. Он поймал на себе испуганный взгляд женщины и попробовал ещё раз. — Где я? — с усилием выдавил из себя он, поразившись дребезгу и скрипам, прозвучавшим в голосе. София радостно вздохнула и попросила пошевелить какой-нибудь рукой, не ответив на вопрос; парень послушно сжал ладонь в кулак, всмотревшись в светлую кожу. «Что я тут делаю?» — подумал он. В памяти всё путалось, но не исчезало, а просто висело вязким комком. Баам помнил дни, проведённые в темноте, расступающийся мрак и то, как он говорил со своими бывшими товарищами, но это состояние отличалось от бытности фантомом, и Незаконный не мог понять, как обрёл его. Баам вздрогнул всем телом, пытаясь подняться, но его резко остановила София. Бормоча себе под нос, учёный зашла куда-то ему за спину и дёрнула что-то рядом с шеей. Парень поморщился, — в глазах на миг потемнело. — Всё, теперь садись, — сказала она и снова встрепенулась. — А нет, не садись. Подожди секунду, я сейчас. Парень послушно остался на месте, краем глаза наблюдая за ассистентами, — молодыми людьми, крутящимися вокруг него. Они постоянно что-то записывали, смотрели поочерёдно то на свои графики, то на Баама, и под их взглядами ему становилось неуютно. Наверное, ученики Софии. Или, может, отличившиеся студенты, которым доверили помочь в таком деле, — умом Баам понимал, что очень важен для них для всех. София выбежала в коридор, где всё ещё сидели скучающие Избранные. Офицеры купили им немного еды в магазине неподалёку, и теперь вся компания, включая самих Леро Ро и Кванта, жевала какую-то выпечку, напоминающую своим видом гамбургеры. — У вас не осталось никакой одежды для вашего товарища? — тихо позвала она их. Все трое одновременно вздрогнули и покачали головами. Тогда София повернулась обратно к кабинету и, подозвав одного из ассистентов, велела ему достать запасной костюм нужного размера из лаборантской. Он кивнул и убежал, через минуту вернувшись с комплектом на вешалке. И вот уже одежда лежит на кушетке рядом с Баамом, — учёный ушла, сказав ему переодеваться. Парень сел на край койки и взял в руки тёмно-зелёную клетчатую рубашку; ткань чуть блестела при свете и приятно скользила по коже. Вторая вещь, — бурая плотная жилетка с нашивкой Мастерской на груди, — показалась ему немного великоватой. Брюки и даже туфли тоже входили в комплект, как будто специально сделанный для Незаконных, которые в один день случайно просыпаются на койке под чётким присмотром учёных. Надевая брюки, он остановился взглядом на изгибе бедра. Пару раз согнул и разогнул ногу в колене, чувствуя, как внутри что-то перемещается с лёгким жужжанием. «Меня не должно тут быть» — вдруг пронзила мозг мысль. — «Я же только что был мёртв. Откуда я здесь? Что со мной стало?». В дверь постучали. — Можно войти? Баам спешно сказал: «Пока нет», и накинул на себя рубашку. Застёгивая маленькие круглые пуговицы, он про себя порадовался тому, что его речь уже лучше, да и быстро мыслить становится проще. В лабораторию вошла София и оглядела своего подопечного; тот как раз надевал на себя жилетку. — Всё ли у тебя в порядке? Говорить удобно? А двигаться? Она так быстро задала все эти вопросы, что Баам не успел сориентироваться в них сразу и мысленно пожалел о том, что так рано сделал вывод об ускорении своего мышления. Тем не менее, парень кивнул, и учёная попросила его подняться. Один рывок вперёд, — и парень вдруг ощутил жуткую слабость. Может, он недостаточно долго привыкал к новому месту, может, надо было вставать не так резко — неважно. Баам сжался и плюхнулся обратно. Женщина вздохнула. — Давай помогу. Он кивнул, и София подставила свою руку, за которую парень ухватился с жадностью утопающего. С чужой помощью подопытному всё же удалось поставить себя на ноги; он с непонятной радостью снова прошёлся по комнате, стараясь не задеть никакой важной аппаратуры. Ассистенты куда-то попрятались, но Баам понял, что они наблюдают за ним через камеру, которую парень быстро заметил в углу. Душу охватила непонятная эйфория, перемежающаяся с лёгкой усталостью, — Незаконный глубоко вдыхал свежий воздух лаборатории, не обращая внимания на движение внутри себя, сгибал и разгибал пальцы, описывал круги вокруг своей койки, радуясь возможности снова видеть и слышать абсолютно всё, что происходит вокруг, без какой-либо темноты, мутной пелены или рокота ломающейся поверхности. В одном из своих рывков к стене парень увидел небольшое зеркало из тех, что обычно висят над раковинами. Вмиг эйфория пропала, оставив после себя лишь задумчивость. Парень всмотрелся в большие золотистые глаза, о красоте которых ему говорили не раз, остановил взгляд на тёмных пушистых ресницах, обрамляющих их. Снова пару раз моргнул, специально вслушиваясь ради этого стрёкота. Провёл рукой по мягким волосам цвета каштана и понял, что их не так давно стригли, избавив его от длинного хвоста и чёлки. Осталась лишь эта копна, с которой он когда-то вошёл в Башню. Аккуратный нос и потрескавшиеся губы. Баам открыл рот и обнажил нёбо, чтобы увидеть ряды ровных зубов. Впрочем, что-то в нём было неуловимо не так, так что долго задерживаться здесь парень не стал. Он и сам не понимал, почему вдруг остановился у зеркала, почему его заинтересовала своя же внешность — просто появилась потребность сделать так, и всё. Все его движения сопровождались доброжелательным взглядом со стороны Софии; она в это время стояла позади. Баам покосился на неё, — женщина явно чего-то ждала. Незаконный глубоко вдохнул и вдруг понял, что дыхание не выглядит теперь чем-то значительным для него. Как будто просто привычка, которая не несёт в себе практической пользы, а служит только для удовольствия. Парень задержал дыхание. Раз, два, три… Пока ничего, как и со всеми. Сорок пять, сорок шесть, сорок семь… Всё так же нормально, но теперь это начинало беспокоить. Спустя две минуты он с ужасом понял, что может легко обходиться без воздуха, и ощущение его ненужности оказалось правдой. Парень повернулся к Софии; в глазах плескалось беспокойство.  — Я знаю, что ты погиб в прошлой Битве при Мастерской, — вздохнула она. — Мы переплавили меч, который сделали из раствора и металла, и использовали его как мозг для нового механического тела. Возникла неприятная напряжённая пауза, длившаяся несколько долгих секунд. — То есть я — робот? Кукла? — пробормотал Баам, не веря своим глазам. Он же вот — живой, тёплый, у него есть кожа, плоть… — Не совсем, — София улыбнулась, заметив его смятение. — Ты же можешь чувствовать, как и все, верно? Баам кивнул и сжал кулак. Да, наверное, всё это дребезжание, жужжание, стрёкот, ощущение, будто внутри что-то движется и перемещается, — знаки того, что под тонкой кожей и правда нет ничего живого. Быть может, даже сидя в темноте без ощущения времени и пространства он не был так мёртв, как сейчас. Парень постоял немного, а потом повернулся к учёному, как бы спрашивая, можно ли ему выходить. Она кивнула, и Баам медленно толкнул белую дверь. Его встретило три пары удивлённых глаз, которые и сам парень никак не ожидал увидеть. Ли Су, Ванг-Нан и Йи-Хва, — все они, похоже, ждали его здесь. Секунда, — и удивление сменилось радостью. Лица показались Бааму непривычными, как будто в последний раз он видел их несколько лет назад, но парень всё равно улыбнулся так широко, как только смог, охваченный детским восторгом. Механическое сердце билось, как сумасшедшее, когда он замечал на них точно такие же выражения, как будто видел отражения в зеркалах. Он сделал пару шагов к ним, внутренне побаиваясь, что новые ноги вдруг откажут, но ходьба далась легко. Ли Су поднялся и протянул ему руку, которую Баам с удовольствием пожал, чувствуя через грубую смуглую кожу радостное биение вен. После капитана команды к нему подошёл Ванг-Нан и, улыбаясь, обнял. Жёлтый похлопал товарища по спине, а тот, положив подбородок на плечо, краем глаза увидел у него на затылке два маленьких изогнутых рога. Баам перевёл шутливо-отчаянный взгляд на сиденья и не без удивления заметил, что Йи-Хва тихонько плачет, отвернувшись в коридор. На её лице тоже застыла улыбка. — Хватит, господин Ванг-Нан, — наконец тихо возмутился парень. — Я ещё не привык. — Ла-адно, — ответил он наигранно-обиженным голосом и усмехнулся, отходя в сторону. «Всё ещё не верится, что я снова вижу их» — думал Баам, проводя ладонью по мягким волосам. Как бы он ни старался, но игнорировать перемещение шарниров внутри никак не получалось. — Наговориться потом успеете, — прервала их София. — А пока послушайте меня, — есть пара вещей о вашем товарище, которые нужно знать. В желудок будто опустили холодный камень. Разумеется, то, что Баам теперь не является полностью человеком, не обойдётся им всем даром, — что-то да и придётся изменить. Но, может, дело не в возможном изменении расписания и графика тренировок, а в каких-нибудь проблемах, возникших при изготовлении механического тела? Что-нибудь вроде ограничения срока жизни. Например, десять лет, — и всё, отпел своё. Все семеро, включая офицеров, вернулись в кабинет. Избранные не без удивления косились на койку, вокруг которой на всяческих полках лежали какие-то инструменты, пока София щелчком пальцев не попросила их посмотреть на неё.  — Некоторое время ваш товарищ будет находиться под присмотром Мастерской; вам нужно будет раз в неделю посещать это отделение, чтобы проверить исправность работы всех систем. Потом, когда мы убедимся, что всё в порядке, нужно будет приходить раз в месяц, два или даже три, — зависит от стабильности в состоянии. И, если заметите какие-то проблемы, свяжитесь с нами, — под «нами» она, очевидно, имела в виду Крылатое дерево, осуществлявшее все связи между командой и Мастерской. — Будьте добры послушать меня немного — вы, как его ближайшее окружение, должны знать, что ваш товарищ собой представляет. В основе всего, как вы уже, возможно, слышали, находится мозговой центр, который был выплавлен из оружия, что вы мне принесли. То, что внутри меча, как вы мне говорите, находилась его душа, видимо, и смогло обусловить факт того, что ваш товарищ до сих пор может переживать различные чувства и эмоции, а также координировать свои движения. Способность этого «мозга» выполнить все эти функции и была главным фактором успеха; если бы что-то пошло не так, ничего не изменилось бы. Чтобы ваш товарищ мог перемещаться, какая-то часть металла меча пошла на изготовление нервных нитей разной толщины. Одни, что потолще, служат для передвижения, а более тонкие выполняют функцию осязания. В основе механического тела также лежит аналог скелета; он сделан из металла и полый внутри, но каждая «кость» покрыта слоем, который защищает её от воздействия внутренних температур. Кстати, кости хоть и довольно крепкие, падать с больших высот не рекомендую. Внутренняя температура — то же самое, что и ваша температура тела, но создаётся она искусственно. Практической пользы данная вещь не несёт, но позволяет вашему товарищу больше чувствовать себя человеком. Суставы крепятся с помощью шарниров и подобных им механизмов; они все скрыты от глаз, и я надеюсь, что вы их никогда не увидите. Скрепляются с «костями» они с помощью прочной эластичной ткани. Помимо этого, у вашего товарища есть сердце и лёгкие, они, как и внутренняя температура, не имеют практического применения. Сердце помогает процессу осознания эмоций, так как частота биения напрямую зависит от мозга. Оно механическое, но пространство, которое не нужно для работы механизма, заполнено мягким материалом. То есть, у вашего товарища «сердце» имеет форму реального человеческого органа. Лёгкие тоже механические; они работают по принципу насоса. Так что, у вашего товарища нос и рот предназначены именно для дыхания, несмотря на то, что, как он уже заметил, оно необязательно. Есть и пить он не может, помните это. В общем-то, движение всех механизмов напрямую зависит от работы «мозга», поэтому между ними тоже проходят нити «нервной системы». Сразу за сердцем находится небольшая печь, которая и регулирует внутреннюю температуру. Провода от неё легко нагреваются и проходят по всему телу. Аналогов органов пищеварения у вашего товарища нет. Эластичная ткань скрепляет между собой «позвонки», так что он ещё и довольно гибкий. Теперь к голове. Зрение у него немного лучше нашего, человеческого, тем, что имеет большую чёткость. Оно тоже может со временем износиться, и придётся проводить замену. Слух у него, кстати, тоже есть. Сразу за альтернативой мозгу расположен аккумулятор, энергии которого хватает на несколько дней. Он питает электричеством мозг, заменяя тем самым любое питание. Кстати, уже через двадцать часов без дополнительной энергии ваш товарищ почувствует усталость; работоспособность снизится, он станет медленнее. Это происходит, потому что аккумулятор не позволяет продолжать расходовать такое же большое количество энергии, оставляя запас для экстренных ситуаций. Восполнить запас энергии можно, подключив вашего товарища к ближайшей сети электропитания — провод из мозга тянется вдоль шеи и выходит на поверхность возле остистого отростка. Ваш товарищ может бодрствовать в процессе восполнения энергии, а может погрузиться в режим экономии расхода электропитания; иначе говоря, в «сон». Для этого ему нужно будет сконцентрироваться на мысли о сне, — а я уверена, что, раз уж он бывший Избранный, то сделать это сможет, — и держать глаза закрытыми более одной минуты. Когда аккумулятор полностью зарядится, ваш товарищ автоматически проснётся, а, если понадобится его разбудить, нажмите на точки вокруг шнура. Кожа вашего товарища водостойкая, но я всё равно советую вам быть аккуратнее с водой, и легко тянется, хоть и несильно. Сразу под ней находится тонкий слой, образующий Шинсу. Теоретически, ваш товарищ может покрыть себя Шинсу целиком, но слой настолько тонкий, что сделать это будет очень и очень проблематично. Куда толще и прочнее он на, например, кончиках пальцев. Что кожа, что аналоги нервной системы невосприимчивы к Шинсу. Ваш товарищ может развивать свои навыки в управлении этой материей, но улучшать физическую форму не может. Если хотите узнать о работе всего тела подробнее, то вот, держите эти записи. София протянула опешившим от такого количества информации Избранным толстый фолиант, но они, полистав немного, быстро закрыли его. «Я больше не человек» — выслушав её, понял Баам, и механическое сердце внутри пропустило удар. Почему-то стало страшно, но в голову лезли только мысли о том, что всё это — лишь результат работы железа и электричества. Когда они уже распрощались и собиралась выходить, София вдруг окликнула их: — Постойте! Как там мальчик по имени Бета? — В порядке, — улыбнулся Ли Су. София хотела ещё что-то добавить, но все они уже скрылись за дверью. В этот раз Офицеры решили взять суспендолёт, рассчитанный на нескольких человек вместо одного, так как понимали, что все в обычный не поместятся. В общем-то, даже два человека в такую машину были угрозой её перегрузки, что и говорить об одном водителе и четырёх пассажирах, если учесть, что Леро Ро останется в Мастерской. Квант бубнил что-то себе под нос, договариваясь об аренде и терпеливо снашивая укоризненные взгляды служащего, а компания пассажиров стояла на площадке и молча улыбалась. Говорить не хотелось — просто тёплых взглядов и дрожащих эмоций в груди было достаточно, чтобы понять собеседника. — Ребятки, а может, вы пешком назад? — обернулся Квант к ним, видимо, увидев сумму, что ему придётся заплатить за аренду. Что и говорить, услуги новейшего транспорта от Мастерской недёшево стоят! — Нет, спасибо! — спешно повернулся к нему Ванг-Нан. — Мы все так устали, а вам же не сложно, верно? — Устали они, ну-ну… — пробурчал Квант, протягивая деньги в кассу и получая ключи. — Вы же только и делали, что сидели да ели еду, что мы вам покупали… Многоместный суспендолёт своим видом напоминал автобус без крыши и колёс, но с огромным кристаллом суспендия в качестве подъёмного механизма. Несколько сидений разной ширины на незамысловатой платформе с бортами, — и всё, на этом интерьер заканчивался. Офицер, вздохнув, завёл двигатель. Избранные наконец-то отправлялись домой. Всю дорогу Баам смотрел вниз, обхватив одной рукой край борта, а второй вцепившись в сиденье. Периодически он ловил на себе взгляды Ли Су, Йи-Хвы или Ванг-Нана, и всегда бодро улыбался им в ответ, по привычке щурясь от сильного ветра. Внизу проплывали дома, улочки и парки, наверху — голубоватая с жёлтым поверхность потолка этажа. Гудение суспендолёта, свист холодного ветра в ушах и какие-то редкие звуки снизу, из толпы Избранных. Стоило снизиться над домами, как, казалось, уже слышались голоса людей, слившиеся в общий неясный хор, что-то бормочущий, кричащий и шепчущий одновременно. Парень повернул голову влево и оглядел всех остальных своих спутников. Ближе остальных к нему сидела Йи-Хва, — она смотрела куда-то вперёд и едва заметно улыбалась, часто моргая от порывов ветра, сжимая в руках подол платья. Баам не знал, сколько времени прошло с момента его последнего вызова, но сейчас она вовсе не была похожа на ту девушку, которая когда-то тихо плакала, держа в руках тёмный меч. Потом — Ванг-Нан; он смотрел куда-то в пол с мечтательным видом, иногда поворачиваясь к своему соседу слева и жестами показывая ему что-то. Ли Су отвлекался от рассматривания корпуса и улыбался в ответ, и Баам замечал, как от ветра в уголках глаз у него выступают крупные слёзы. «Забавно, что я могу смотреть на них и не плакать». Но вот поездка закончилась. Избранные распрощались с Квантом, мягко намекнув ему, что встретиться им придётся ещё не раз, выслушали сначала его жалобы, а потом напутствия, и, наконец, поднялись наверх. Стук в дверь, замирание сердца. «Что я им скажу?». Дверь открылась, и их встретила Анак, улыбающаяся своей хитроватой улыбкой. Сквозь прищуренные глаза она оглядела каждого из новоприбывших, задержала взгляд на Бааме и, видимо, уже намеревалась что-то сказать, — это выдавали глаза, метнувшиеся в сторону и обратно, — но из-за угла выскочила девочка с фотоаппаратом. Раздался звук вспышки, а за ним — и сама она, и совсем рядом сквозь ослепляющий белый свет послышалась ругань Ли Су: — Твою ж Башню, Верди! — от неожиданности он едва не споткнулся о порог, но, поймав на себе осуждающие взгляды всех остальных, замялся, виновато улыбнулся и добавил: — Разве так нужно встречать новых друзей? — Это мне у тебя хочется спросить! — девочка широко улыбнулась и повернулась к остальным. — С возвращением! Её взгляд бегал от одного человека к другому, и между всеми ними она сновала, словно маленькая серая собачка, и пока они переобувались, и пока шли в гостиную. Девочка что-то щебетала, не заботясь о том, отвечают ей или нет, путалась под ногами у капитана команды, одним словом, мешалась им всем. Однако её любопытный пытливый взгляд то и дело останавливался на Бааме, и парень понял, что все эти манёвры нужны лишь для того, чтобы изучить его. «Я ведь и правда скучал». Парень всё искал глазами знакомую синюю шевелюру, но каждый квадратный метр, который он видел, всё сильнее и сильнее крошил надежду в невесомую пыль. Команда под весёлый говор вышла в гостиную, и через пару минут у Баама уже голова кругом шла от обилия голосов. После долгого времени, проведённого в полной тишине, все эти разные голоса, — высокие и низкие, женские и мужские, — казались такими непривычными, так давящими на уши. Анак и Ли Су тут же затеяли какую-то перепалку, — оказалось, что ящерка так и не сделала что-то, о чём её просили ещё утром. Лауре с наступлением шума вылез из кокона-одеяла и уставился сонным взглядом на товарищей. — М-да-а, говорил же я ей, — протянул он, а потом повернулся к Бааму, как будто он секунду назад и не сидел на диване в двух метрах от него. — О, привет. Надеюсь, ты не разучился создавать дома. Как же надоело… весь этот шум… Лауре тут же завернулся обратно в одеяло так, что видны остались только ноги да глаза, и, не обращая внимания на начинающийся переполох, медленно пошёл к выходу. «И чего он тогда тут сидит, если ему не нравится?» — проводил Лауре взглядом Баам. — Хей, Оле, — рядом тут же сел Ванг-Нан и помахал рукой, как будто боясь, что его не заметят. Он показал большим пальцем на капитана команды, который, скрипя зубами, шёл на кухню, и усмехнулся. — Добро пожаловать обратно. Как тебе наша команда? Он мечтательно поднял голову куда-то наверх. Баам кивнул. — Здорово. — Там было очень одиноко, правда? — парень чуть склонил голову влево и прищурился, как бы изучая старого друга после долгой разлуки и словно думая: «Что-то в нём изменилось? Почему же он теперь кажется таким незнакомым?». Тут как будто из ниоткуда выскочила та самая девочка с фотоаппаратом, одним движением руки выхватила откуда-то из-за спины нечто вроде ободка из лозы и нацепила его на голову Незаконному. Потом прищурилась, навела камеру. — Улыбнись! — скомандовала она. Баам послушно поднял уголки губ и уставился в объектив немигающим взглядом. Раздался щелчок, но никакой вспышки в этот раз не было. — А, моргнул. Заново давай, — она сделала ещё пару снимков и опустила камеру. — Меня Верди зовут. — Двадцать Пятый Баам, — кивнул ей в ответ парень, недоумевая: как же так, он же не моргал? — Необычное имя, — Верди опустила глаза в камеру и, хитро улыбнувшись, побежала дальше, на поиски следующей жертвы. Баам оглядел комнату, но, не найдя в ней ничего интересного, повернулся обратно к Ванг-Нану. Тот снова смотрел куда-то в пустоту, думая о чём-то своём. Взгляд его сделался таким задумчиво-печальными, как будто вечную весёлую желтизну заволокло голубой пеленой тоски, и радость под ней совсем исчезла. Баам ещё раз осмотрел место, в котором оказался, и внезапно понял причину его боли, — перед глазами, словно наяву, дрожала пелена огня. Несколько секунд они сидели в тишине. Ванг-Нан запрокинул голову назад, не замечая ничего вокруг, а Баам, легонько улыбнувшись, вспомнил то далёкое время, когда ветер ерошил его настоящие живые волосы, собранные в тугой хвост, а сам он ел сладости, спрятанные под кровать, чтобы успокоить ноющее сердце. Тогда его окружали мягкий тонкий полумрак, словно шаль, покрывавший вещи, людей и прозрачный воздух; пристальный любопытный взгляд откуда-то, принадлежавший до сих пор не известному ему человеку; негромкие голоса тех, кто ещё не уснул. Баам понимал тоску жёлтого. Рядом раздалось жужжание, и парень вскинул голову. — Ну вы, человечишки, и страшные, — пробубнила человекоподобная пчела, смутно знакомая Бааму; он, кажется, где-то её уже видел. — А я тебя помню. А вот ты меня вряд ли; у человечишек такая короткая память, — тут выражение её лица вдруг переменилось на пугающе-серьёзное. — Глаза у тебя не такие, как у остальных человечишек. У тебя они пустые. Пчела смотрела на Незаконного ещё несколько секунд, а тот и не знал, что ей ответить. А ведь и правда, что сказать? «Да, пожалуй, это так»? «Странно, что тебе так кажется»? В общем, парень так и остался сидеть, чуть приоткрыв рот. Вдруг он вспомнил, — эта пчела, Веспа, была той самой, которая когда-то сражалась с ним перед Битвой при Мастерской. Парень немного поёжился, — странно теперь было видеть её в своих союзниках, ведь тогда она доставила ему немало проб… Баам недодумал — к нему направлялся ещё один человек из новой команды. Ванг-Нан, заметив, как напряглась спина товарища, оторвался от прогулок по аллеям воспоминаний и приветливо помахал рукой. — Решил поздороваться с новым товарищем, Бета? Незаконный поёжился — он мог лишь догадываться, как можно подружиться с человеком, который чуть не вырвал тебе сердце голыми руками, но понимал жёлтого — в конце концов, не вечно же быть врагами. Правда, несмотря на такое убеждение, чистосердечно улыбнуться бывшему подопытному Мастерской он сразу не смог, и даже не потому, что его преследовали какие-то предрассудки по этому поводу. Просто у Беты был очень суровый взгляд, а Баам не чувствовал в себе желания и сил противостоять ему. — Угу, — кивнул Бета. — С возвращением. — Спасибо, — Баам пожал протянутую руку. — Я тоже рад видеть Вас здесь. Вам помогла Мастерская? — Да, — вдруг его взгляд сменился с просто раздражённого на гордый и протестующий, и он выпалил, чеканя каждое слово: — И не смей и думать чего-то о моём здоровье: меня снабжают лекарствами учёные из Мастерской уже как полтора года, так что так просто я не умру! Баам кивнул, мысленно задержавшись на указании времени, что он назвал. «Получается, с момента моей… смерти прошло полтора года, если г-на Бету забрали из Мастерской сразу после Битвы. А может, и больше. Выходит, господин Ванг-Нан активировал меч сразу после получения. Но как он его получил? Вроде бы никто не планировал отдавать меч кому-то не из FUG». Мозг пронзила пугающая мысль. «Нет, господин Ванг-Нан точно не из FUG, у него же герб Захарда на кольце». Баам покосился на жёлтого и не без облегчения вздохнул, найдя на указательном пальце искомый символ. Вскоре после их первой встречи жёлтый потерял его; Незаконный до сих пор помнил, с каким ужасом будущий товарищ искал это красное кольцо. Тут ко всей троице подошёл Ли Су, раздражённый и уставший. В руке капитан команды сжимал стакан чего-то, очевидно, алкогольного, и то и дело оглядывался назад, где тихонько посмеивалась над ним ящерка, однако, несмотря на все её усилия, парень только радушно улыбнулся, поправил спортивную кофту и сказал, пытаясь, очевидно, как-то сгладить возникшее между своими товарищами напряжение. — Баам, уже поздно, — он махнул рукой на окно; там и правда уже царила густая темнота. — Мы тебе местечко подыскали в одной из тех комнат, что есть. Не против пожить в одной комнате с Лауре? Баам кивнул, что означало его согласие с данной мерой необходимости. Про себя парень подумал, что его возвращение всё же многое изменит в их привычной жизни. — Пойдём тогда. Видно же, что тебя недостаточно зарядили в Мастерской; видимо, чтобы хватило на первые несколько часов. Баам кивнул и послушно поплёлся следом за Ли Су. Они прошли через коридор, затонувший в полумраке, миновали несколько одинаковых дверей в комнаты. С тихим скрипом открылась одна из них; одним щелчком был включён свет. Ли Су обошёл комнату пару раз, смахивая пыль с тумбочки, проверяя, не осталось ли чего в шкафу. Подключил к розетке какой-то прибор, найденный им тут же, чтобы проверить, работает ли она, выключил, и, убедившись, что всё в порядке, довольно кивнул. Потом несколько виновато ухватился рукой за затылок и пробормотал: — Извини уж, но ты больно плохо выглядишь. Не знаю, как ты собрался, э-э, заряжаться, но тут я тебе не помощник. Мы пока подыщем тебе что-нибудь на завтра; не ходить же вечно в форме работника Мастерской. Баам кивнул. Предметы немного расплывались перед глазами, и парню отчего-то подумалось, что, похоже, именно так люди с плохим зрением видят мир. Слегка ослабевшими пальцами, — он чувствовал лёгкий холодок на кончиках, — он нащупал металлический кончик шнура и вытащил его. В животе повисло неприятное ощущение, с которым он боролся последние несколько часов с момента пробуждения на койке в Мастерской. Ещё пара ловких движений, — и по телу разлилась приятная нега, какая бывает, если медленно пить что-то тёплое. Баам шумно выдохнул и откинулся на стенку, не обращая внимания на Ли Су, всё так же стоящего в дверях. Послышались тихие звуки сначала шагов, а потом голоса жёлтого, — они тихо переговаривались за дверью, но Баам не прислушивался и потому не мог точно сказать, о чём они говорят. Попрощавшись с товарищами, парень, как и говорила ему когда-то София, сконцентрировался на мысли о сне и закрыл глаза, ожидая момента, когда провалится в сладкую тьму.

***

Баам резко проснулся. В голове пульсировала лёгкая боль, но она быстро утихала. Кто-то теребил его за руку; вокруг звучали тихие восторженные голоса, что-то настойчиво шепчущие ему прямо на ухо. Первые несколько секунд парень не видел ничего, и на долю секунды испугался того, что все события последнего дня были ничем иным, как просто иллюзией; однако со временем картина прояснялась, чёрный цвет разбивался на оттенки серого, а среди них всё чётче проступали тени. Ещё немного, — и вот он уже даже видит некоторые цвета.  — Виоле, просыпайся! Это звучит приглушённый, но радостный голос Ванг-Нана; очевидно, ему же и принадлежит самая ближняя тень. Прямо за его взъерошенной фигурой — ещё три; одна крепко сбитая, самая чёткая после тени жёлтого, и две размытые, но другие по сложению; их владельцы, похоже, тоже его товарищи. Оставалось только понять, кто именно.  — Вставай давай. А это Анак, тоже с заспанным гнусавящим голосом. Остаётся только две тени. Баам протёр глаза руками, — тоже по старой привычке, — и поднялся. Его тут же схватили за руки и повели куда-то, наперебой рассказывая что-то тихим шёпотом. Компания вышла из комнаты и тут же затихла, ведь они вошли в коридор, а там, похоже, всё ещё кто-то спал. О Лауре, который дремал в одной комнате с Баамом, никто почему-то не беспокоился. К этому моменту парень уже вполне оказался способен лавировать среди бесчисленных косяков и углов самостоятельно, и его отпустили. В тишине слышались только скрип половиц под ногами да громкое дыхание. Впереди показалась лестница; парень споткнулся о неё ногой и едва не упал. В ответ ему сзади послышалось недовольное ворчание: «Осторожнее», и Баам, схватившись свободной рукой за перила, принялся медленно подниматься за своими спутниками. Ещё пара шагов, и вся компания вышла на балкон, где парень наконец-то смог рассмотреть лица всех своих спутников: Ванг-Нан, Анак, Ли Су и Йи-Хва. Старая добрая компания. Темнота здесь постепенно утончалась; из густой и всепоглощающей она постепенно становилась полупрозрачной, напоминающей скорее лёгкую дымку, которая рассеется от одного взмаха рукой. Воздух как будто наполнился непонятным цветным шумом, беспорядочным смешением мелких пятен красок разных цветов. Ещё немного, — и лампы на потолке этажа начали тускнеть. — Вот оно, — прошептал Ванг-Нан, улыбаясь и охватывая обеими руками перила у балкона. Он смотрел то на небо, то на Баама, то переглядывался с Ли Су. — Мы хотели показать тебе рассвет, — капитан команды кивнул, становясь рядом и засовывая руки в карманы. — Ага. Мы подумали, ты против не будешь. Хотя Анак, конечно, возражала. — Я всего лишь говорила, что вряд ли ему сейчас нужно что-то, кроме отдыха, — проворчала ящерка. Баам поднял голову наверх. Лампы сначала потускнели, а потом начали наливаться лёгкой полупрозрачной сиренью, постепенно сменяя цвет на ярко-малиновый. На удивление приятный прохладный ветерок снова ерошил волосы, мягко и ненавязчиво напоминая о прошлом, и сердце сжималось в уже приятной тоске. В густой дымке предрассветных сумерек тонули жилые корпуса и деревья, окрашенные тёмно-синим, совсем мелкими и незначительными казались пять фигурок людей, затерявшихся среди нарастающей яркости света. Но для них самих они были центром этого рождающегося вновь мира, несмотря на то, что он ненастоящий, он искусственный. Пока остальные любовались рассветом, Йи-Хва тихо, стараясь не привлекать лишнего внимания, попятилась назад. Ещё немного, — и она, чувствуя, как бешено колотится в груди горящее сердце, спускается вниз. Никто не замечает ни её ухода, ни её возвращения, и влиться в общую картину совсем легко. Ещё пара секунд — и всё, последние лилово-розовые нотки растворились в бесконечном золоте. Баам шумно выдохнул. Хоть душой он и понимал, что во всём этом зрелище не хватало одной-единственной детали, неуловимой и оттого ещё более необходимой, он был рад. Да, он уже давным-давно не человек, он робот, тело которого — лишь хитроумный механизм. Многие из тех, кто был ему дорог — мертвы, они канули в Лету, навсегда упокоились в лазурных могилах из Шинсу. Да, ничего уже не вернётся на прежние круги. Но вот они, те, кто ему доверяют, и кому доверяет он. Как только рассвет закончился, а день начал вступать в свои законные права, Ванг-Нан зевнул, и это стало своеобразным сигналом завершения мероприятия. Баам слушал голоса товарищей и не мог сдержать улыбки, хоть и сам не знал, в чём же причина. А когда он вернулся обратно в свою комнату, готовясь уснуть вновь, на кровати лежал чуть-чуть мятый, но аккуратно сложенный комплект его старой одежды.