Жертва

В её спальню редко заходили: спутникам удалось втолковать, что это совсем-совсем личная территория и без повода или приглашения туда соваться не стоит и лучше подождать в гостиной. А Тунона вообще сложно представить внезапно появляющимся посередь чужой комнаты. Для подобного должно произойти что-то уж совсем неординарное и глобальное. Ну, там, половину Терратуса смыло в море, предварительно накрыв дождём из горящих собак и сыра. Пожалуй, единственный, кто ходил в её комнату на постоянной основе, не важно, с какими именно целями и новостями, это Марк. Но ему можно, просто потому что это он. Вернувшийся под утро Марк был уставшим, израненным, но крайне довольным. Из чего следовал логичный вывод, что, несмотря на полученные раны, задание он выполнил. И теперь, вылеченный собственными тенями и сигилом Жизни Мэйвы, он спал, удобно устроившись под боком у Мэйвы. Подобное доверие льстило, пусть он и спал в её компании уже далеко не в первый раз. Хотя такие действия воспринимались ими уже как нечто привычное. Марк не любил казаться слабым, даже если это слабость — лишь последствия схватки с сильным противником. Ему было привычнее разбираться с собственными ранами самостоятельно, и лечить себя он позволил неохотно поначалу. То было давно, сейчас же он относился к подобному спокойно, позволяя заботиться о собственных ранах не только теням. И, пожалуй, Мэйва этому рада. По крайней мере, она точно уверена, что с ним всё будет в порядке. А ещё без оружия и без обычного боевого раскраса на лице, он выглядел удивительно мирным, почти безобидным. Пока Марк отсыпается, можно спокойно заняться собственными делами. *** Через открытые окна слышится стрекот насекомых. Даже лёжа на кровати он ощущал дующий с улицы жаркий ветер. В такую духоту совершенно не хотелось выходить на улицу. Лучше и вовсе переждать в тенях. Впрочем, покои Владыки Ярусов тоже прекрасно подходят. А ещё тут вкусно пахнет свежими фруктами. Сама Владыка лежит совсем рядом, нагая и безоружная. Пишет что-то на листах пергамента, поглядывая на разложенную карту и сверяясь с докладами. Удивительная беспечность. Впрочем, она может себе это позволить. Он смотрит на неё долго, любуясь плавными изгибами такого знакомого женского тела, ровной бледной кожей, с едва заметными шрамами, оставшимися после последней тренировки. Волосы у неё отросли до лопаток и, по-хорошему, их бы давно подстричь стоило. С другой стороны, девочка теперь имеет право и на такую блажь. И ей так больше идёт, он признавал. Чувствуя на себе чужой взгляд, Мэйва отрывается от записей и поворачивает голову в его сторону. — Проснулся, — констатирует она, мягко улыбнувшись ему. — Как ты себя чувствуешь? — Нормально, — он неопределённо ведёт плечом, которое ему едва насквозь не пробили. А потом потянулся всем телом, радуясь приятным ощущениям, полностью зажившим ранам и отсутствию боли. Убивать старых Архонтов непросто, но всегда до крайности захватывающе. Хотя стоит признать, многие подрастеряли навыки, а некоторые и вовсе их не имели. Вот это уже действительно непозволительная глупость с их стороны. Однако далеко не все Архонты считали необходимым оттачивать свою магию или технику боя. Что уж тут поделать, идиотов в мире много и некоторые из них обладали могуществом. Мэйва кивает. — Всё удачно прошло? — Более чем, — довольно отвечает он, сыто прищурив золотые глаза. — Он долго не хотел сдаваться, но больше мешаться не станет. Ему нравится убивать других Архонтов, не желающих менять стяг Кайрос и с завидным упрямством пытающихся избавиться от Мэйвы. Те Архонты, которые всё же решились перейти под руку нового Владыки в этой войне, тщательно проверялись и либо оставались жить и служить, либо погибали за предательство от теневого кинжала, а то и острых когтей зверолюдки-экзарха. Мэйва в завоевании не торопилась, действуя обдуманно и точно. Ему оставалось лишь удивляться, где девочка успела так хорошо обучиться искусству ведения войны. Мэйве хватило бы сил, чтобы добраться до Кайрос парой отчаянных бросков, пройдя сквозь земли Империи прямиком до столицы раскалённым клинком. Но вместо этого она предпочла крошить Империю по частям. Будто своеобразная издёвка над Кайрос — смотри, мол, как легко рушится твоя тщательно выстроенная Империя. Кусок за куском, часть за частью. Смотри, прошло всего ничего времени по сравнению с твоим завоеванием, а от большой единой страны осталась половина. Смотри и бесись от собственного бессилия. В политике и войне Архонт Шпилей вела безоговорочно, явно получая от этого удовольствие. Порой Марк задумывался, как бы повернулась война, окажись в её руках обученные солдаты Опальных или орда Алого Хора. Горела бы уже вся Империя или так же тщательно дробилась бы по кускам? Впрочем, в её армии есть и бывшие опальные, и бывшие хористы, даже бывшие повстанцы из Гвардии и Несломленных. Сработались же, научились действовать сообща. Безусловно, у Кайрос больше средств, больше ресурсов: денег, еды, войск. Больше Архонтов. А у девочки неизвестно откуда взявшийся опыт ведения войн в неравных условиях — то, что Владыка Империи если и имела, то давно растеряла за неимением достойного противника. Что ж, Архонт Шпилей противником оказалась более чем достойным и умелым. Несмотря на всё своё могущество, Кайрос сейчас ничего не могла сделать. Как говорит Мэйва, магия могущественна, но не всемогуща. И союзникам девочки только удивляться оставалось, откуда у простой бывшей Вершительницы судеб такие таланты. Наверное, тот момент, когда Мэйву забрали в качестве рекрута и привели в Суд, стал роковым для всей Империи Кайрос. Оплошность, случайность, импульсивный поступок продиктованный злобой, но какой результат! Это всё тоже своеобразная жестокая издёвка судьбы, от которой Архонту Теней хочется хохотать в голос, и он позволял себе это, когда армия Владыки Ярусов, — не Ярусов уже, конечно, а довольно обширной территории, — брала новый город и разбивала вражеские армии грамотным строем, сминая сопротивление. Удивительно завораживающее зрелище. Самым забавным казалось при этом то, что вся эта война не была чем-то личным для девочки. Ей, по большому счёту, вообще плевать, что на Кайрос, что на её Империю, просто так сложились обстоятельства. И Марк не знал, что Кайрос должна сделать, чтобы Мэйва по-настоящему разъярилась. Точнее, догадывался, но лезть в руки Владыки Империи не желал категорически. И, наверное, это к лучшему — вести войну с холодной головой у Мэйвы получалось прекрасно. Привести Архонта Шпилей в бешенство удалось только Голосам Нерата, насколько знал Марк, и теперь его шлем валяется у него в покоях, а оружие — в коллекции девочки. Более чем показательно. Он скользнул взглядом по карте и исписанным черновикам. Марк помнил, как подолгу Кайрос с советниками могла стоять над такой же стратегической картой и как подолгу генералы сами могли потом обдумывать тактики в ставке командования, решая, как лучше направить войска. Часы ожидания, ночи без сна. А она вот прямо в постели обдумывала подходящую стратегию для завоевания очередного куска Империи. Конечно, потом будут и советы по поводу плана, и прочее… Но смотрелось это донельзя забавно и в то же время так органично. — Хорошо, — говорит она, отложив перо и отставив чернильницу на столик рядом с кроватью, где стояла небольшая тарелка с фруктами. Марк взял перо в руки и, покрутив, задумчиво поглядел в исписанные черновики. Потом перевёл взгляд на разложенную прямо на постели карту. Передышка после очередного захваченного куска земель Империи вот-вот подойдёт к концу. Армия Архонта Шпилей двинется дальше, вновь схлестнётся с солдатами других Архонтов. А пока шпионы собирали различную информацию да пакостили по мелочи, подрывая боевой дух врагов, срывая поставки и распуская разные слухи. — Хочешь захватить дальше земли на севере? — Возможно, — пожимает она плечами, а потом обводит пальцем южную область — Но южные территории выглядят более вкусными. — Их сложнее отбить, — тянет он, указывая кончиком пера на карту. — Поля, плантации и пастбища никто не захочет отдавать так легко. Тем более, армия там куда больше. — Существующие и возможные шахты тоже так просто не отдадут, — отвечает Мэйва. — Думаешь, на тех северных землях так много руд? — Предполагаю. Там же есть рабочие шахты. Марк хмыкает, глядя, как Мэйва задумчиво заправляет прядь волос за ухо. Его всё ещё удивляло то, как легко Архонт Шпилей готова делиться своими планами с ним, рассуждениями. Ни Кайрос, ни Тунон себе такого не позволяли. Да и не могли, если уж по-честному. — В принципе, не то, чтобы у нас был дефицит бронзы или железа, но больше — не меньше, да и Эдикт их не испортит. Скорее уж наоборот, придаст интересные свойства. С другой стороны, на юге плодородные земли, а еда лишней никогда не бывает, однако их легко можно сделать непригодными, — она потирает лоб рукой, нахмурившись. К завоёванным территориям Архонт Шпилей относилась куда бережнее Кайрос, как и к тем землям, за которые только предстояло сражаться, не видя причин насылать сильные Эдикты. Они решили бы много проблем, но, право, на взгляд Архонта Теней, с ними война стала бы куда скучнее. А так… Впрочем, девочка перекрывала подходы вражеским армиям Эдиктами Тьмы или Бури там, где считала это нужным и приемлемым. А ещё училась контролировать свои силы, насылаемые Эдикты, придавая им не случайные, а нужные ей самой свойства. Пыталась понять их. Пройдёт время, и её Эдиктов будут бояться куда больше, чем Эдиктов Кайрос — это Марк тоже знал. И его это устраивало. Девочка не будет разбрасываться силой просто так. — Не могу сказать, что у нас есть проблемы с продовольствием и люди голодают, но… — Это лето жаркое и сухое, — Марк крутит перо в пальцах, задумчиво читая строки на черновиках. А потом смотрит на Мэйву и лукаво улыбается. — Спорим, на юге будут проблемы с пищей? Как только девочка определится, тогда разведчики получат отмашку на более агрессивные действия. Подкупы, шантажи, убийства, диверсии... Народные волнения. Порой Владыка и сама была не прочь поучаствовать в чём-то подобном и такие моменты Архонт Теней любил — охота с ней на пару становилась в разы веселее и интереснее. — Надо подумать ещё, как лучше сделать, — вздохнула она, отодвинув карту и черновики в сторону, и перевернулась на спину. Архонт Теней усмехнулся, жадно разглядывая любимую женщину. Сколько лет уже вместе, а как бы долго они не разговаривали, сколько бы раз он не видел её обнажённой, сколько бы ни прикасался, ни слушал, ни видел — этого всегда мало. Так удручающе мало. Пресытиться ею вряд ли возможно. Точнее, решительно невозможно. Он задумчиво ведёт кончиком пера вниз по подбородку, едва щекочет ей шею, а потом спускается ниже, проводя меж грудей и по животу. — Малыш, откуда у тебя только взялась эта ужасная привычка валяться голой посреди дня? — притворно неодобрительно качает он головой. Причину знает, конечно: новое лето выдалось жутко жарким. Сейчас стояла такая духота, что мало кто вообще решался выглянуть на улицу. — Ну, изначально я думала обложиться льдом. Честно говоря, я и сейчас думаю, что это не самая плохая идея. Только мокрое всё потом будет. — Простынешь, — фыркает Марк со смешком, ведя пером обратно. — Я тоже так подумала, но идея притягательна, — она потягивается, соблазнительно выгибаясь. Наверняка специально, зараза такая. Он и не думает отводить взгляд, любуясь. — Решила меня соблазнить, м? — Ещё скажи, что тебе не нравится. Он ухмыляется похабно, обводя кончиком пера сосок, а потом макнул перо в почерневшую тени и принялся выводить на бледной коже чёрные узоры. — Мне-то нравится. Но ты совершенно беспечно относишься к собственной безопасности. — То есть тебе можно голым валяться в моей постели просто так, а мне в своей нельзя? Он довольно усмехается, а в следующее мгновение перо в его руке сменяется теневым кинжалом. — Не дразнись, малышка, — предупреждает он, прижимая прохладный кинжал к горячей коже. И чувствует, как к его собственной шее прижимается холодная бронза остро наточенного ножа для писем. Так себе оружие, но вскрыть им горло вполне реально. — Хорошо, — покладисто соглашается она, а потом неожиданно подаётся вперёд и целует его в губы, игнорируя лёгкую боль и неглубокий порез от кинжала на шее. Марк отвечает охотно и жарко, развеивая теневой кинжал одним движением. У Мэйвы губы сладкие от съеденных фруктов. И, когда она отстраняется, он тянется следом, тут же напарываясь на лезвие ножа, но это останавливает лишь на пару секунд, за которые Мэйва отводит нож в сторону. Боль не раздражает — раззадоривает только, а порез мелкий и совсем несерьёзный. Не опасно. Просто часть их маленькой игры, пусть и редкая. — Ты наглая девчонка, — почти рычит он, несильно кусая её за место пореза и слизывая кровь. В крови Владыки Ярусов много магии, много силы и язык слегка покалывает, словно от электричества. — Кому сказал не дразниться? Она лишь тихо смеётся в ответ, гладя его по щеке, а в глазах её пляшут озорные бирюзовые искры. От её рук пахнет сладкими апельсинами, и он чуть щуриться, когда она чертит исцеляющий сигил для него и себя. После чего стирает с его шеи капли крови и задумчиво слизывает их с пальцев. Он смотрит на неё, и почему-то в голову закрадывается мысль, что она не человек и не Архонт — оживший прекрасный дух из древних, давно забытых и стёртых временем сказок, не добрых и не злых преданий. И при этом она оставалась такой настоящей, такой притягательно живой, тёплой. Всё вокруг неё тоже — живое и настоящее. Ей не нужен поводок, чтобы привязать к себе. Не нужны цепи, искажённые магией артефакты, да и сама магия не нужна для этого. Архонт Теней совсем не против, особенно учитывая обоюдность этой привязанности. Ему нравится убивать для неё. Нравится шпионить для неё, выполнять задания разной степени сложности и веселья. Просто нравится быть с ней. Это приносит удовольствие куда большее, чем работа на Кайрос или Тунона. Тем более, она не станет делать то, что делала Кайрос: не станет унижать, сажать на поводок как псину, принуждать и пытаться сломить, пытаться контролировать каждый вздох и мысль. Воспоминания об этом бесили. Ещё больше бесило то, что он так долго терпел это, покорно делая послушный вид. Но какой был выбор? Только сдохнуть в канаве, а умирать Бледен Марк ну вот никак не хотел. Впрочем, теперь это скорее казалось долгим мучительным кошмарным сном. Не было чувства загнанности и безысходной ярости, мешающейся с холодным голодом теней. Он ощущал себя живым, настоящим, полным сил и могущества даже больше чем в далёкой сейчас молодости. Словно не было сотен лет службы Кайрос, ломающей чужую волю силы, унижений и собственной бесконечной злобы. Он почти готов поверить, что всё это можно выкинуть из своей жизни и забыть, как ночной кошмар. Новая Владычица, которую он сам для себя выбрал, устраивала его более чем полностью и как Владыка, и как соратник, и как близкий человек, которому он отдал всего себя. Девочку он знал прекрасно и в выборе своём сомнений не испытывал. Да, конечно, у неё есть свои тайны и секреты, но, если по-честному, то у кого их нет? Союзники девочки, которые присоединились к ней ещё на Ярусах, раздражения тоже не вызывали. Скорее лёгкий интерес — забавные детишки только учились постигать собственные силы. Мэйва, правда, тоже училась, но она знала, что нужно делать и уже значительно продвинулась. Из маленького любопытного зверька вырос сильный хищный зверь. Пока недостаточно матёрый и всё ещё излишне доверчивый, но это пройдёт со временем, а пока что сам Бледен Марк с лихвой компенсировал это всё. Возвращаться же к Мэйве после заданий и вовсе совершенно отдельный вид удовольствия — как возвращаться домой после долгого пути, где тебя ждут. Не важно, какие именно новости он принесёт с собой, его малышка ему всё равно будет рада. Он считал, что всё сложилось как нельзя более удачно: и с завоеванием Ярусов, и с текущей войной. В некоторой степени, он даже благодарен Кайрос за то, что не захотела видеть Архонта Шпилей при дворе и что она решила избавиться от девчонки — это лишило Мэйву мыслей на тему возможного мира и дальнейшего служения Владыке Империи. Иначе девочка наверняка бы выбесила Кайрос до зубного скрежета и упрямым свободолюбивым характером, и своими способностями, и просто фактом своего существования. Хотя последними двумя пунктами наверняка и сейчас бесит. Но Кайрос свой шанс избавиться от Архонта Шпилей прощёлкала. А второго предоставлять никто не собирается, уж Бледен Марк об этом позаботится. — Марк, — выдёргивает его из мыслей голос супруги, — или ты предлагаешь лежать мне на кровати в железном доспехе в такую жару? И ты бы, м-м, снимал бы всё это? — она насмешливо приподнимает одну бровь. — Ме-едленно и мучительно? — Порой мне становится интересно, как в твоей голове появляются подобные мысли. — Он фыркает, смеётся негромко и целует её в висок, подумав, что железный доспех ей не пойдёт. — Но потом думаю, что не стоит этого знать. Она усмехается только и шумно выдыхает, когда тени ласково касаются ног и живота, скользят по внутренней стороне бёдер. Марк довольно щурится, снова кусая за её шею и после жадно целуя в губы. Она отвечает с не меньшей страстью, готовностью и распаляющей нежностью. Выгибается навстречу его ласке, прижимаясь к нему всем телом. — Наглая девчонка… — выдыхает он ей в шею, ощущая, как она недвусмысленно гладит его ногой по бедру. — У кого только набралась, а? — Учитель был что надо, — с тихим смешком отвечает она. Он весело фыркает. Мысль о том, что она, его Владыка и его жена, принадлежит полностью ему одному, будоражит кровь. Как и её страстный ответ на его ласку, наполненный сводящей с ума нежностью. И не хотеть её, всю её, просто невозможно. Прохладнее от секса не станет, конечно, но мучить себя, изнывая от желания близости с любимой женщиной, он не собирается. Тени помогут временно, укроют от невыносимого зноя, ненужных глаз и скроют звуки. А потом можно будет придумать что-нибудь ещё.