***
Марк был зол. Безумно зол — на себя, на Кайрос, на Архонта Возрождения. Вообще на всех был зол. Потому что он не смог помочь Мэйве, когда это было нужно. Не смог защитить и теперь его Владыка будет лежать под присмотром Архонта Возрождения неизвестно сколько времени. Пока не очнётся. А когда очнётся — никто не знает. Архонт Возрождения помочь ничем не сможет. Она и так вытянула Мэйву буквально из могилы — ещё немного, и девочка умерла бы у него на руках. Всё из-за этой Кайрос и, если бы было возможно, Марк убил бы её ещё раз. Медленно, мучительно переломал бы все кости, пустил бы кровь, вскрыл бы от пояса до горла. И только потом, может быть, сломал бы шею. Он ведь столько ждал, столько копил в себе злобу и ненависть к Кайрос, так давно желал прикончить её, чтобы кинжалы и руки были в её крови... Но он понимал, что всё это отговорки и никак не оправдывают лишней импульсивности тогда, во время боя, когда азарт и жажда мести, крови, поглотила его всего. И, пожалуй, Марк был не совсем зол. Он был в бешенстве. Выходя из комнаты, где лежала Мэйва, Архонт Теней едва не хлопнул дверью в бессильной ярости, но вовремя опомнился — ругаться с Повитухой сирот еще раз не было ни сил, ни желания. Пожалуй, в том числе поэтому, Марк ушел не через тени, а как все нормальные люди, через дверь. Впрочем, он всё же оставил теневого двойника в тени Мэйвы, на всякий случай. А ещё нужно заглянуть к Тунону и всё обсудить. Но позже — в данный момент, в гневе, идти к Адъюдикатору было глупой затеей. Марк застыл, зажмурившись и собираясь с духом, борясь с желанием взвыть от отчаяния. Внутри всё разрывало от страха и боли, словно скручивалось в тугую пружину. Его всё ещё едва не колотило от ужаса и от собственного бессилия. Девочка не проснётся в ближайшее время. Магическая кома… Всего два слова, а звучит почти как приговор. И он ничего не мог сделать, абсолютно. Это было ужасно страшно и почти отвратительно. Что, если Мэйва не очнётся? Что делать тогда? Бледен Марк не представлял, как ему жить без этой несносной, но любимой девчонки, которой он отдал своё сердце. И не представлял, что будет твориться вокруг. Без Мэйвы всё развалится. И он сам тоже. Рвано выдохнув, он открыл глаза и неспешно двинулся вперёд по коридору, бесшумно ступая по каменному полу. В голове было до звона пусто, вокруг — тихо, словно все умерли или затаились, ожидая чего-то. Это настораживало и успокаивало одновременно, но Архонт Теней не позволял себе расслабиться. Да и не мог, не в том состоянии был. Он лишь неторопливо шел, словно плыл в тенях, по коридору, размышляя и лихорадочно пытаясь понять, что ему делать. Если Мэйва умрет — он уже с точностью сможет сказать, что виноват. Несомненно, он и так виноват, что сорвался, позволив взять жажде мести верх над остальными чувствами, не защитил, хоть и обещал, но если Мэйва проснется — будет легче. Если нет — он сам себя не простит. Но он жутко хотел верить в то, что его милая грёза очнётся, что всё будет в порядке… Он и не помнил, боялся ли за кого-то так же сильно хоть когда-то. Но это будет потом. Потом, спустя какое-то время, когда станет понятно, что будет дальше. Но не сейчас, а так жаль. Пока у него есть страх, неопределённость и злость. Хотелось кого-нибудь убить, успокоиться, как-нибудь отвлечься от ужаса ожидания. А пока что… Пока Марк давал родной стихии отвлечь себя хоть немного, танцуя в тенях. Не буквально, конечно. Вряд ли вообще хоть что-то заставит Архонта Теней по-настоящему танцевать — может, разве что Мэйва? — но то, что Бледен Марк ощущал, он мог бы сам для себя назвать именно так. Большую часть всей своей жизни танцевал в тенях и с ними, пока они несли его на своих иссиня-черных дымчатых крыльях. Они успокаивали его, помогали в бою и скрывали от чужих глаз. Он раз за разом переплывал из тени в тень, порой совершенно не оказываясь на свету. Даже там, где его было много. Благодаря им, теням, куда бы не ступала нога Марка, это происходило совершенно беззвучно, мягко. Но далеко не у всех была подобная способность к совершенно тихому передвижению. Или не все хотели этим умением пользоваться. Бледен Марк услышал Барика раньше, чем увидел. И, судя по темпу и тяжести шагов, бывший опальный был в раздумьях. А когда он всё же появился в поле зрения, то невольно напрягся. С Бариком у Архонта Теней отношения были довольно натянутые: Архонта Теней он побаивался и относился к нему настороженно, как к опасному зверю, который может сорваться с цепи. И вряд ли хоть когда-нибудь это изменится — никто из них не стремился к улучшению отношений и максимум для них — это прохладный нейтралитет, как и с ручной зверолюдкой Владычицы. Заметив Архонта Теней, генерал нахмурился и замер на несколько мгновений, после чего двинулся к нему явно с недобрыми намерениями. Бледен Марк ухмыльнулся. Что ж, раз мальчик хочет драки, то он её получит. Когда Барик неожиданно сорвался с места, выхватив меч и напав, Марк был полностью готов. Пригнувшись, Архонт Теней увернулся от удара, после чего шагнул в тени. Оказавшись за спиной нападавшего, он нанес несколько быстрых ударов, которые Барик пропустил, и поймал генерала в захват. Выхватив свободной рукой кинжал, прижал лезвие к шее соперника. Тот недовольно и сердито засопел, выражая таким образом все недовольство произошедшим. — Что тебе нужно, генерал? — уточнил Марк, оскалившись. Барика он отпускать и не думал. Хотелось закончить поединок и приходилось сдерживать себя, чтобы не полоснуть кинжалом по горлу Барика, от уха до уха. — Решил всё же предать Владыку? — Единственный возможный предатель из нас — это ты, — прорычал Барик. — Где Владыка?! — Что на тебя нашло, генерал? Последний бой выбил всю способность здраво соображать и следить за словами? — ответил Бледен Марк, цокнув языком. Похоже, Барик был в не менее скверном расположении духа, чем сам Архонт Теней, раз откровенно нарывался на драку и пытался разозлить словами. — Владыка у Повитухи сирот. Не советую туда идти, Владыка сейчас… не в том состоянии, чтобы принимать посетителей, как и Архонт Возрождения. Барик дёрнулся, попытавшись высвободиться от захвата, но бесполезно. — Что ты с ними сделал?! — Я? — изумился Архонт Теней. — Ничего. У Архонта Возрождения просто дурной нрав. А Владыка… Владыка пострадала при схватке с Кайрос, но победила. — Что с ней? — Барик замер, а в голосе его звучал страх и беспокойство. Всё же какими бы ни были отношения между Марком и Бариком, но бывший опальный оставался верен Мэйве. Марк это понимал, как и то, что Архонт Шпилей смерти своего генерала рада не будет совсем. Да и негде им нового Архонта Войны искать. Поэтому немногочисленные конфликты всё же сходили Бариконену с рук и, к счастью для самого бывшего опального, между конфликтами с Марком проходило достаточно времени, чтобы Архонт Теней его не прирезал. Впрочем, высказывался Барик обычно Мэйве, делясь опасениями с ней. Да и то вроде бы уже примирился с тем, что у неё близкие отношения с Архонтом Теней. А тут поди ж ты, какую глупость решил устроить! — Она жива, — сказал Марк, подумав. Внутренний круг доверенных Архонтов всё равно вскоре всё узнает, скрывать незачем. — Но пока без сознания. Когда она очнётся — неизвестно. Барик завозился, пытаясь вырваться, но безуспешно. — Это ты в этом виноват! Ты должен был защищать её! Жизнь наглого выскочки можно прервать одним движением. Увидеть красные брызги, почувствовать, как уходит чужая жизнь… Это было до ужаса заманчиво. — Следи за языком, генерал, — холодно прошипел Марк, сильнее прижав кинжал к шее Барика. — Не ты ли называл себя щитом Владыки? Барик зло запыхтел. Разозлить его всегда было легко. — Я справляюсь со своей работой! А ты… Ты опасен для неё! — И поэтому ты решил напасть? — Марк вопросительно вскинул бровь, едва удерживаясь от издевательского смешка. Он не совсем понимал, чего хочет — подраться с наглым мальчишкой, у которого в голове опилки вместо мозгов, или все же окончательно успокоиться и пойти говорить с Туноном. Барик промолчал. — Что такое, мальчик, — издевательски протянул Бледен Марк. — Язык проглотил или извилины в твоей голове всё же начали работать и родили какую-то умную мысль? Или тебе напряжение после боя покоя не даёт? Так сходи в бордель и остынь! Мы оба служим Владыке, и она будет очень недовольна, когда узнает об этой маленькой драке. Уверен, что хочешь продолжить? — Архонт Теней оскалился и сильнее прижал нож к горлу противника. Острое лезвие легко вспороло кожу, и по шее Барика потекла тонкая струйка крови. Как же хотелось завершить начатое и избавиться от глупого мальчишки! Но Мэйва будет очень недовольна, когда узнает. Поморщившись, Марк убрал кинжал от шеи Барика и оттолкнул его от себя. — На твоё счастье, Владыке ты нравишься, — сказал он с улыбкой, которую за проявление дружелюбия едва ли можно было принять. Потом припечатал: — Лучше не лезь. В следующий раз тебя это не спасёт. А в следующее мгновение Бледен Марк исчез в тенях, оставив Барика в одиночестве. Короткое путешествие по теням закончилось прямо в кабинете Тунона. Марк вышел из теней в самом мрачном углу кабинета Архонта Правосудия, как обычно не утруждая себя ни приветствием, ни стуком в дверь. Сам Тунон стоял у окна и смотрел на улицу, нервно сжимая в руках Молот Правосудия. В отличие от генералов, он не мог участвовать в прямых сражениях. Его это вполне устраивало, конечно, ведь его главная и основная задача — нести правосудие и воплощать законы. Но он не мог отогнать призрак беспокойства. Кайрос сильна… слишком сильна. И, несмотря на все силы новой Владычицы, этого может не хватить. И этого Тунон боялся больше всего, потому что если Владыка умрёт, то Кайрос сметёт их всех. Тунон знал, что Бледен Марк ушёл вместе с Владыкой. Это мало утешало, потому что, хоть Архонт Теней и привязался к новой Владычице неожиданно сильно, Кайрос все же могла всё разрушить, сломать и перевернуть с ног на голову. Тихо вздохнув, Архонт Правосудия вернулся за рабочий стол, на котором царил идеальный порядок. Тунон ничего не мог сделать сейчас, и эта беспомощность угнетала. Словно затишье перед бурей, которая принесёт либо победу, либо смерть всем. Помолчав, он поднял взгляд на Марка. Едва слышно пройдя к столу Тунона, Бледен Марк остановился, внимательно глядя на хозяина кабинета. Что-то во взгляде Архонта Теней невольно настораживало и напрягало, однако бесстрастная маска на лице ничего не отображала и из-за этого казалось, что Тунона вообще ничего не беспокоило. Марк понимал, что это ошибочное мнение, и он уже давно научился подмечать детали, чтобы определить настроение Адъюдикатора. Но всё же вечное стремление судьи к безэмоциональности порой подбешивало. — Бледен Марк? — голос его звучал спокойно, но в одном обращении он умудрился вложить самый волнующий его сейчас вопрос: «как всё прошло?» — Кайрос мертва. Владыка пострадала и сейчас у Архонта Возрождения, — как можно спокойнее произнес Марк, складывая руки на груди. Он и так едва не сорвался на Барике, не стоит грубить еще и Тунону. — И она не может сказать, что с Владыкой. — Вот как, — Тунон прикрыл глаза на мгновение. — С Владыкой… всё серьёзно? Голос Адъюдикатора звучал всё так же ровно и спокойно, хотя сам Тунон лихорадочно обдумывал ситуацию. Кайрос мертва. Оставшиеся без надзора Архонты разведут самый настоящий хаос, грызясь друг с другом и за трон. Владыка же пока не могла навести порядок и неизвестно точно, когда сможет. — Архонт Возрождения не может этого сказать, — процедил Марк, в упор глядя на Архонта Правосудия. Азарт и желание драки после короткой стычки с генералом всё ещё не прошли, но он старался сдерживать порывы злости. Устраивать драку с Туноном плохая идея, Марк это прекрасно понимал. — И вряд ли скажет что-то еще в ближайшее время. — Ясно, — коротко ответил Тунон и, достав новый чистый лист, задумался. Работы предстояло море, нужно было удержать власть. Он верил, что с его Владычицей всё будет в порядке. Мэйва сильна, не слабее Кайрос, а значит, она выживет. Обязана выжить. Но вслух свои мысли он говорить не стал. — Архонты ближнего круга в курсе? — Частично, — прорычал Архонт Теней, и его глаза потемнели. Он искренне не понимал, как Тунон может сидеть и так наплевательски относиться к ситуации. — «Ясно»? И это все, что Вы, Адъюдикатор, можете сказать? — Ситуация непростая, — ответил Архонт Правосудия, уже выписывая новый приказ. — Но не безнадёжная. А у нас много работы… Он смолк и напрягся, видя, как тени вокруг Бледена Марка наливаются чернотой. Его собственные дымные серо-красные тени налились темнотой в ответ и стали больше походить на тяжёлые грозовые тучи. Сам Тунон оставался безмолвен и недвижим, словно статуя. И Лик на его лице оставался всё таким же равнодушным. — Да, — вновь прорычал Марк, вертя в руках чёрный кинжал в попытке успокоиться, — ситуация не безнадежная. Таковой она станет, если Владыка умрет. А ты даже не задумываешься об этом, — тени вокруг Бледена Марка заметно сгустились и замерли, словно выжидая. — Если Владыка умрёт, то нам уже мало что поможет, — припечатал Тунон. — Но её здоровье сейчас — забота Архонта Возрождения. Наша же — сохранить порядок и целостность. Не думал, что тебе придётся разъяснять столь очевидные вещи. Марк сжал челюсти, и на его лице заиграли желваки. Ругаться и нарываться на неприятности желания не было, и без того было паршиво, но в тоже время хотелось очень сильно ударить Тунона. Желательно кулаком в лицо, но маска мешала. Марк глубоко вдохнул и выдохнул, беря чувства под контроль. — Отлично, — наконец сказал Архонт Теней. — Что ты предлагаешь делать? — Сохранить целостность того, что у нас есть, — спокойствие Тунона, казалось, было абсолютным. Он был более чем уверен в своих словах. — Сейчас Архонты Кайрос остались без надзора, они начнут грызню друг с другом. Нам это на руку, но нельзя допустить, чтобы они объединились против нас. Ты заместитель Владыки. Объяви её право на земли, как победителя. Следи за другими Архонтами и не дай им объединиться. Ты Клинок Мэйвы и ты должен был ей помочь… — в его голосе мелькнуло что-то, похоже то ли на раздражение, то ли на разочарование. — Впрочем, винить тебя в этом нет смысла. Ты не смог бы противостоять Кайрос. Архонт Теней сжал губы в тонкую линию, а тени вокруг заклубились и потемнели еще больше, словно предупреждая Тунона — он явно переходит границу в разговоре о служебных и личных отношениях, и заставляет Марка злиться еще больше. А то он, черт возьми, всего этого и без него не знает! Но в то же время — как может говорить все это, если его там не было?! Тунон тем временем дописал приказ, поставил печать и поднялся. Кажется, сгустившиеся тени его ничуть не беспокоили. Вокруг самого Тунона клубились его собственные дымные тени, давая понять, что он тоже немного не в настроении. Будто прочитав что-то по лицу Марка, он продолжил: — В отличие от тебя, меня Владыка не посчитала подходящим для такого деликатного дела. Убивать — это твоя работа. — Хочешь знать, с кого хочется начать? — окрысился Архонт Теней, и склонил голову к плечу. Тени вокруг поползли по полу. Архонт Правосудия оставался неподвижен, но молот в руке сжал крепче. — Не советую делать то, о чём ты пожалеешь, Бледен Марк. — Думаешь, пожалею? — безразлично хмыкнул Марк и вскинул брови, сжав в руках кинжалы. Злость и гнев бурлили внутри, мешали думать, и хотелось выплеснуть всё это хоть на кого-то. Отчего-то Тунон стал казаться неплохой целью для этого. Так давно хотелось понять, получится ли вскрыть его кинжалом от шеи до пояса и есть ли там внутри что-то помимо этого грёбаного спокойствия! — Мне начинает казаться, что вовсе нет. — Твоя безрассудность не внушает доверия, как и твоё поведение, — Тунон оставался беспристрастен на первый взгляд, но Марк слышал нотки недовольства. — Не забывай, кому ты служишь, — в голосе Архонта Правосудия всё же прорезалось раздражение. — Ты Клинок Владыки, её заместитель и палач Суда. Умерь свою гордость и веди себя достойно. Понадобился лишь один зычный удар молота по полу, и волна чистой энергии смела все тени. Марк невольно отступил назад, оскалившись. Демонстрация силы невольно злила и в то же время отрезвляла. Словно на него плеснули холодной водой из ведра. Если он нападёт на Тунона и, если убьёт его, то в стране однозначно воцарится хаос, и Мэйву могут убить. Этого Марк не хотел. Да и, в целом, Адъюдикатор был совершенно прав в своих мыслях, учитывая сложившейся ситуации. А злость… Её можно будет скинуть на многих и многих врагов, заговорщиках, которых сейчас будет немерено. Архонт Теней медленно выдохнул и выпрямился с таким видом, будто ничего сейчас и не происходило. Потом тряхнул рукой и снова собрал свои тени вокруг. — Я понимаю нашу задачу, Адъюдикатор, — вполголоса и на удивление спокойно произнес Марк. Он заметно расслабился и даже скривил губы в подобии насмешливой улыбки. — Пойду заниматься делами. Его в данный момент совсем не беспокоило злится ли Тунон. Он смог взять себя под контроль, унять злость и даже немного успокоился. И теперь с чистой совестью развернулся и, шагнув в тени, исчез в темном углу кабинета Архонта Правосудия.***
После смерти Кайрос образовалось столько срочных и важных дел, что голова шла кругом. Некогда сильная Империя была готова развалиться на куски, но Тунону и Бледену Марку удавалось удержать подобие порядка, пока Мэйва отходила от битвы с Кайрос. На самом деле Мэйва бы даже не удивилась, если бы Тунон после этого затребовал бы отпуск — настолько большой кусок работы свалился на него. А ещё говорили, что после смерти Кайрос Бледен Марк как с цепи сорвался. Мэйва не знала точно, только с рассказов Фуги и Тунона, но Архонта Теней удавалось держать в узде очень тяжело. Ещё тяжелее, чем оказавшихся без поводков Архонтов. Была ли тому виной злоба на самого себя или эйфория от смерти ненавистного врага, Мэйва не могла сказать наверняка. Архонт Возрождения говорила, что когда Марк принёс почти мёртвую Мэйву, то его едва ли не трясло от страха и злости. Фуга говорила, что в тот же день Марк едва не убил Барика, так не вовремя попавшегося под горячую руку. А ещё Архонт Возрождения рассказывала, что Марк часто приходил, пока она лежала в коме. Но это Мэйва и сама знала — чувствовала его и его силу даже в таком состоянии и, на самом деле, была крайне благодарна за такие визиты. Это помогало, придавало моральных сил бороться дальше, собирая разбитые воспоминания, собственную разбитую личность по кусочкам. А уж как Бледен Марк радовался, когда Мэйва всё же пришла в себя. В тот момент он как раз был рядом и, пожалуй, Архонт Шпилей впервые видела в его взгляде столько радости и облегчения. Хоть слишком бурно это всё и не проявлял, но улыбку скрыть не смог, как и радости. Заходить стал чаще, пока она лежала в постели. Развлекал разговорами и новостями, пытаясь как-то поддержать и подбодрить. Мэйва была ему благодарна за это, охотно болтая и слушая, тепло улыбалась в ответ и смеялась над шутками. А ещё Марк часто брал за руку или просто как бы случайно касался, словно боясь, что всё это ему кажется и стараясь убедиться, что с его женой действительно всё в порядке настолько, насколько это возможно пока что. Мэйва восстанавливалась постепенно, но достаточно быстро. Благо, телу Архонта не грозят такие же проблемы после комы, как телу обычного человека. Собственная магия быстро приводила в порядок, а частая близость Марка подбадривала и дарила спокойствие. Да и Архонт Возрождения весьма ответственно следила за своими пациентами. Так что все последствия для тела если и были, то заключались, лишь в странных ощущениях, как будто она себе отлежала всё, что только могла да быстрой утомляемости. А как только Мэйва достаточно оправилась, то тут же поспешила заняться разбором дел. В основном изучала то, что было проделано под руководством Тунона. Увы, но уделять много времени делам текущим Мэйва пока не могла. После магической комы тело ещё не восстановилось до конца, и Мэйва быстро уставала. Это не слишком удивительно после того, что с ней случилось, но доставляло некоторые неудобства. Пока она лежала запертая в собственном сознании, то пыталась собрать, склеить себя заново. Она не понимала, как, но Кайрос каким-то образом разрушила, смешала все воспоминания. Точнее, тогда она даже не помнила этого. Знала только, что все валяющиеся осколки надо собрать, чтобы обрести что-то важное, очень ценное. Складывать себя по кусочкам из месива воспоминаний было невероятно сложным и крайне кропотливым делом. Это напоминало работу над огромным паззлом из мелких-мелких деталек. Стоило напутать что-то — и всё разваливалось почти полностью, приходилось начинать заново. Она не знала, сколько времени прошло, прежде чем получилось вычленить собственное имя из осколков памяти. После этого стало проще искать нужные части — они вызывали эмоциональный отклик, а соединённые в правильном порядке осколки памяти начинали склеиваться, образуя единую картину. В какой-то момент она заметила рядом с собой — или, точнее, тем, что составляло собственное чистое «я», — едва видимую из-за прозрачности фигурку животного, больше похожую на бледную-бледную тень. Кошачью. Она ничего не делала поначалу, а потом начала аккуратно подгонять лапкой нужные фрагменты. Это казалось странным, но Мэйва тогда удивляться не могла. Лишь молчаливо принимала помощь. Постепенно Мэйва вспоминала и себя, и всё, что происходило в её жизни. Отчаянно цеплялась за эти воспоминания, ощущения, как и за смутные ощущения родной и любимой силы, приходящие будто бы извне. И чем больше она восстанавливала собственную память, тем яснее становилось ощущение, будто внутри что-то оживает после долгого сна. Это придавало лёгкости, подстёгивало продолжать. В какой-то момент она смогла откопать огромный пласт воспоминаний своего прошлого нечеловеческого воплощения. И постепенно эти воспоминания тоже наполнялись цветом и ощущениями, словно тоже оживали. И тогда же она внезапно ощутила, что на неё смотрят и, повернувшись, обомлела. Перед Мэйвой стояла… Она же. Она, только немного другая: чуть выше, со слегка другой фигурой, а черты лица немного другие, более хищные. На ней не было никаких украшений, но отчего-то Мэйва знала, что когда-то в длинные густые чёрные волосы вплетались серебряные и золотые цепочки, и что на заострённых ушах порой висели серьги. Холодные сине-голубые глаза с вертикальными звериными зрачками смотрели спокойно и как-то понимающе. Было в собственном двойнике что-то пугающее, величественное, невыразимо прекрасное и безумно опасное, но в тоже время родное, успокаивающее. И от другой неё к самой Мэйве шла толстая мерцающая «нить», соединяющая их. Несколько минут Мэйва и прошлое воплощение смотрели друг на друга, потом двойник отвела взгляд от неё и посмотрела на выстроенное полотно воспоминаний. Едва заметно кивнула чему-то и неожиданно шагнула к Мэйве, протянув ей руку. В сине-голубых глазах виднелась непоколебимая уверенность в своих действиях, а в плавных движениях не ощущалось никакой агрессии. — Ты — это ты. Я — это ты. Мы едины. И мы не умрём, — сказала она. Приятный голос прошлого воплощения звучал странно, слегка приглушённо. Была в сказанных словах какая-то мистическая сила, а связывающая «нить» наливалась холодным, призрачным сиянием. Мэйва протянула руку в ответ, повинуясь порывистому желанию и беря за руку своего двойника. — Помни, кто ты есть и не забывай никогда. Прошлое воплощение улыбнулось и тут же рассыпалось сотнями ярких искорок, тут же закружившими вокруг Мэйвы в вихре. Недалеко тут же начало выстраиваться другое полотно воспоминаний, всплывающее, казалось, из самых глубин памяти. И чем больше искорок впитывалось в Мэйву, тем более насыщенным и полным становилось полотно воспоминаний прошлого воплощения. Когда самая последняя искра впиталась, она вспомнила, чем именно закончилась та жизнь. …В воздухе пахло кровью и гарью. Она сплюнула кровь на камни и огляделась. Всё вокруг было в руинах. То там, то тут виднелись трупы солдат и обычных жителей. Всё то, что обычно Маэррас могла наблюдать, при завоевании других стран, только вот теперь это случилось с ними. Что ж… Маэррас бы соврала, если бы сказала, что не ожидала подобного исхода. И что всё происходящее вызывало панику и страх. Нет, не было ничего, кроме холодной злости, капельки разочарования и ледяного спокойствия. Её милый глава тайной канцелярии, Рейталь, тоже погиб, защищая себя и свою госпожу. Но унёс с собой немало жизней врагов, и, пожалуй, Маэррас им даже гордилась. Хоть ей и было искренне жаль, что всё сложилось так, как сложилось. Но она знала, что его душа уже ушла на перерождение и искренне желала ему лучшего в следующей его жизни. — Твоя армия уничтожена! — крикнул один из врагов, и Маэррас перевела на него взгляд. Высокий мужчина в светлых доспехах и с секирой в руках мог бы выглядеть внушительно. Маэррас только поморщилась от громкости его голоса. — Твоя страна разрушена! И всему виной лишь твоё упрямство и нежелание сдаваться! Ну как, нравится чувствовать то же самое, что и те, кто пострадал из-за тебя?! — Ненавижу, — вполне искренне прошипела она, чувствуя, как клокочет злоба внутри. — Что, сложно чувствовать себя проигравшей, да? — с явным злорадством уточнил мужчина. — Больше ты никому не сможешь причинить вреда, тёмная тварь! Сдавайся! Маэррас жестко улыбнулась. Её страна разрушена, многие жители мертвы. Что ей терять, кроме собственной жизни? Это не так много, как может показаться, но и не так мало, чтобы сдаваться молча. Терпеть унижения без цели и смысла она не станет. Она никогда не страдала от иллюзии, что будет править вечно. Понимала, что рано или поздно найдутся те, кто смогут её убить. Но это совершенно не означало, что она будет сдаваться просто так. И что у неё внезапно появится сострадание и милосердие или что она испугается смерти. О, нет. Свою смерть она выберет сама! И она решилась сделать то, на что у многих не хватило бы смелости. У ещё меньшего числа — знаний. А сил и вовсе у единиц, которых можно пересчитать по пальцам одной руки. У Маэррас хватало всего, и она была готова к тому, что нужно сделать. Умирать не так уж и страшно, когда можно прихватить с собой своих врагов, а остальным устроить весёлую жизнь на долгие столетия вперёд. И собственная жертва не была высокой ценой. Добровольная жертва. Сосредоточившись, она принялась творить запретное колдовство, вкладывая всю себя в это. Ей нечего терять, и она не станет жалеть о потерях и о содеянном. И мир дрогнул, а плотная ткань мирозданья затрещала. А потом разорвалась с треском, оставив кривые чёрные разрывы, из которых полилась тьма. — Дрянь! — вскрикнул кто-то. Маэррас зло ухмыльнулась, чувствуя, как её оплетает тьма и видя, как враги паникуют. Тьма расползалась вокруг с пугающей скоростью, обволакивая всё, что ей попадалось по пути, а потом метнулась к врагам, хватая их, поглощая. С каждой секундой прорыв тьмы становился больше и сильнее, подпитываемый добровольной жертвой. Маэррас не могла двинуться, не могла больше колдовать, тьма держала крепко, выпивая силы, но она с удовольствием наблюдала за тем, как умирают те, кто посчитал её лёгкой добычей. Глупцы! Сорвавшееся с пальцев одного из врагов заклинание попало прямо в Маэррас, и она зарычала от резкой боли. Проклятие жадно вгрызалось в плоть и душу, отравляя их губительной магией. Кровь из изорванного бока полилась обильнее, а внутри всё словно пытались перемолоть в кашу. Проклятие распространялось с пугающей скоростью. Маэррас чувствовала, как внутри всё ноет и словно скручивается в тугой комок, а собственная душа мечется, пытаясь избавиться от ядовитой, разъедающей её магии. Такими темпами её душа погибнет… Вот ведь твари. И после этого они будут говорить, что она воплощение Зла? Двуличные суки. А потом тьма вокруг сомкнулось и стало тихо-тихо. И холодно. Её не покидало ощущение, словно она упала в холодное зимнее озеро и теперь идёт ко дну. С каждым вздохом становилось всё холоднее, тьма словно заползала внутрь, копошилась в теле и душе, словно оставляя там часть себя, принося странное ощущение эйфории на грани боли и умиротворения. Бок то жгло, то обдавало холодом. А её саму словно выворачивало изнутри. Но совсем скоро боль пропала, а её место занял холод и странное онемение. Сознание же заполнило спокойствие, почти апатия и облегчение. Единственное, на что надеялась Маэррас, это что душа выживет. Она ощущала, как тьма постепенно рассеивает ядовитую магию, но душа уже была сильно повреждена. Понадобиться не одна жизнь, чтобы восстановить её целостность. Возможно, оставленный Тьмой след облегчит и ускорит процесс? Оставалось лишь надеяться, что так и будет. А когда душа восстановится, то вернёт себе силу. Маэррас закрыла глаза.…Тьма милостива к своим детям…
…Она бежала сквозь лес как можно дальше от деревни. Паника и страх захлёстывали с головой. Она знала, что за неё гонятся, знала. И поэтому бежала изо всех сил, не обращая внимания на холод, глубокий снег и кусты, через которые то и дело приходилось продираться. Хотелось плакать от ощущения собственного бессилия, собственной слабости. Она не понимала, почему же всё произошло так, почему на них решили напасть и убить всех?! Раны обжигало болью, и она чувствовала, как из них течёт кровь. А вместе с ней уходили и силы. Каждый новый шаг давался тяжелее предыдущего, а дышать уже было больно. Казалось, она слышит за собой быстрые шаги. И от этого страх становился сильнее, заставляя бежать, бежать быстрее! Дыхание давно сбилось, а во рту ощущался металлический привкус. Внезапно ногу обдало резкой болью, и девушка невольно вскрикнула, а потом запнулась и упала на снег. Извернувшись, она посмотрела на ногу, из которой торчал метательный нож. А потом заметила идущего к ней врага. Всхлипнув, девушка поползла вперёд, из последних сил цепляясь пальцами за холодный снег. — Нет, пожалуйста, нет… — взмолилась она, со слезами и ужасом смотря на подходящего мужчину. Он тяжело дышал и жутко ухмылялся, крепко сжимая в руках меч. Слушать мольбы явно не собирался и, подойдя вплотную, больно пнул в грудь. — Не сбежишь, сука, — прохрипел мужчина, перехватывая меч удобнее. — Тьма, спаси меня, — прошептала она не в силах оторвать взгляд от заносящего меч врага. Страх сковал тело, и она просто не могла шевельнуться. Мгновение боли и ужаса, когда меч врага воткнулся в грудь, прямо в сердце, казалось, будет последним, что она запомнит в своей жизни. Внезапно внутри словно что-то щёлкнуло, пошло трещиной. А потом со звоном развалилось, и в меркнувшее сознание заполнила куча образов, ощущений, знаний, воспоминаний. Они сминали слабые попытки сопротивления, разрушали сознание, прорывались наружу. Рана в груди болела и пульсировала, словно пронзённое сердце продолжало биться. Тело же словно выворачивало наизнанку, меняя в его в угоду... Чему-то, неведомому потоку силы и могущества. А внутри будто что-то зашевелилось, просыпаясь и открывая глаза. Что-то странное, что-то другое, но в то же время родное и знакомое. Такое близкое… Сначала появился один бледный призрачный огонёк, потом второй, третий… И вот уже целый рой взметнулся вверх, накинулся на отшатнувшегося и прикрывшегося щитом врага. Мужчина кричал от боли, но стих совсем скоро, однако девушка уже не видела, что с ним произошло. Она не понимала уже, где она и кто такая, потерявшись в вихре ярких картинок и огоньков. Последнее, что отметило сознание, это как мечется магия вокруг целым вихрем огоньков. И как боль сменяется холодом. А потом всё вокруг заволокла неясная серая муть… И это всё объясняло настолько многое для самой Мэйвы, что становилось почти смешно. Особенно когда она вспомнила сомнения Марка в том, что Кайрос вообще рождалась. Но теперь Мэйва понимала, почему ничего не помнит. Это плата. За собственную жизнь и за собственный Дар. И сама Мэйва не рождалась так, как обычные люди. По крайней мере, по большей части. Наверное, обычный бы человек как-то переживал по этому поводу. Мэйва же не видела в этом смысла. Она является собой и никем больше, она жива и, пожалуй, даже благодарна той, благодаря кому вообще появилась. Немного жаль только, что имя той девушки, которой была когда-то, так и не вспомнилось. Хотя, возможно, это и к лучшему? Ведь Мэйва явно не та же самая личность. Кто знает. В конце концов, она давно предполагала, что особенностью её силы Архонта послужили отнюдь не радужные события. Видеть души, читать их… А тут всё ясно — убили. Пробудившийся Дар, видимо, позволил той девушке остаться в живых или ожить снова, но стёр память и изменил тело. Сложно сказать, насколько велика такая цена за пробудившуюся магию и возможность жить дальше. Но, по крайней мере, Мэйва теперь знала хотя бы примерно, что произошло до того, как она стала собой и очнулась в зимнем лесу. И что случилось с тем далёким нечеловеческим воплощением. Маэррас... Мэйва помнила всю её долгую жизнь. И не сказала бы, что Маэррас была добрым и мягким правителем, о нет. Наверное, стоило бы сказать за все эти воспоминания «спасибо» Кайрос. Мэйва до сих пор не могла понять, что именно предыдущая Владыка хотела сделать с помощью своей атаки. Убить претендента? Пришли бы другие. Напоследок морально поглумиться над Марком и другими Архонтами? Возможно, не без этого. Но Мэйве казалось, что были и другие причины. В конце концов, пока она восстанавливалась, то смогла более менее разобраться в собственных воспоминаниях, укрепить своё сознание. И всё же… Всё же Мэйва не была уверена, что собрала свою память правильно до конца. Боялась, что какой-то момент могла упустить, но, проходясь по цепочке собственным воспоминаниям этой жизни вновь и вновь, она не находила изъяна. А ещё в привычной серой мути теснились другие воспоминания, целая куча разных неясных обрывочных воспоминаний, знаний… Мэйва была уверена, что это не то, что она когда-либо видела и не те воспоминания со своих же прошлых жизней. О, нет, то были воспоминания Кайрос. Точнее, их обрывки и обрывки знаний. И как это всё ей в голову попало было загадкой. Возможно, последней атакой Кайрос собиралась не столько убить Мэйву, сколько занять тело? Ведь личность можно сломить и стереть, занять её место. Однако что-то пошло не так. Интересно, что именно: Марк слишком рано нанёс удар и Кайрос не успела? Или тут сработала особенность магической силы самой Мэйвы и вместо того, чтобы переселиться в тело, Кайрос смогла только перекинуть обрывочные воспоминания да разбить память и личность Мэйвы? Или причина совсем другая? Мэйва не знала и не понимала, а обрывки памяти не давали ответов, но времени было достаточно, чтобы поразмыслить об этом и многом другом. Занять себя было особо нечем на больничной койке. И, конечно, всё это было совсем не тем, о чём стоило бы говорить, поэтому Мэйва предпочла оставить всё это секретом. Когда силы вернулись и Мэйва стала себя более менее нормально чувствовать, она постаралась вникнуть во всё происходящее. Конечно, это было не просто, да и уставала быстро, но честно старалась. Благо, что Тунон и Марк вполне помогали вникнуть в суть происходящего и того, что случилось, пока Мэйва была в коме, и дела сразу все не скидывали на неё. Ну и сам Марк ещё усиленно приглядывал за новой Владыкой, внимательно следя за её состоянием и соблюдением режима. Возможно, даже несколько излишне, словно боялся, что ей внезапно может стать хуже. Но Мэйва своеобразной заботе не сопротивлялась, стараясь успокоить мужа, когда это было нужно. Он переживал из-за случившегося, пусть и не говорил ничего, старался никак не показывать. Однако беспокойство то и дело проскальзывало во взгляде или голосе. Мэйва замечала, конечно, всё же она достаточно давно знает Марка, но ничего не говорила по этому поводу. В качестве перерывов между работой и отдыха Архонт Шпилей порой осматривала дворец, в котором Кайрос и убили. Теперь ведь это её владения, не так ли? Гулять по дворцу было интересно, тем более в сопровождении Бледена Марка. Архонт Теней рассказывал интересные вещи, порой указывал на тайные ходы, а ещё отпугивал своим присутствием слишком любопытных. Да и рядом с ним Мэйва чувствовала себя спокойнее, защищённее. Порой вместе с ними ходил и Фантом, гордо вышагивая рядом с Мэйвой и задрав хвост. Бывало кота приходилось брать на руки и ходить так. Сейчас же, вскрыв рабочий кабинет ныне мёртвой Владыки, Мэйва не спеша осматривалась. Кабинет был большим, выполненный в спокойных бежево-зеленоватых тонах. Исследовать его было довольно познавательно. Бледен Марк, прислонившись спиной к стене, лениво крутил нож в пальцах, наблюдая за Мэйвой. — Ты собралась разбираться во всех попадающихся тебе бумагах? — со смешком уточнил он, когда Архонт Шпилей нашла в ящике рабочего стола папку документов и принялась её листать. Мэйва насмешливо фыркнула и положила папку на стол. — Частично, — она едва заметно улыбнулась. — Это будет интересно изучить позже. — Не слишком увлекайся, малышка, — со смешком сказал Марк, подойдя ближе. — У тебя в ближайшее время и так будет уйма работы. — Ну, ничто не мешает время от времени читать планы и документы Кайрос на ночь глядя в качестве развлечения, м-м? — Хочешь променять меня на какие-то бумажки Кайрос? — Золотистые глаза Бледена Марка весело сверкнули. — Даже не думала, дорогой мой, — честно ответила она с мягкой улыбкой. Но в глазах всё же мелькали озорные бирюзовые искорки. — Нет и не будет никаких бумаг, которые были бы ценнее и важнее тебя, мой возлюбленный муж. — Будешь слишком зачитываться — сожгу их, моя драгоценная жена, — пригрозил Архонт Теней с шальной усмешкой. Мэйва в ответ только рассмеялась и кивнула, соглашаясь. Что ж, власть удалось забрать себе. Рано или поздно Кайрос бы всё равно свергли. Так же как рано или поздно вызов бросят уже Мэйве. Она это прекрасно осознавала. Мало получить власть, надо её ещё и удержать. Это куда сложнее, чем может показаться. Мэйва провела пальцами по спинке кресла. — Нам предстоит много работы, — задумчиво сказала Мэйва. Потом посмотрела на Архонта Теней. — Ты поможешь? — О, я выполню всё, что пожелает моя Владыка, — Бледен Марк в шутку поклонился с широкой ухмылкой. Потом взял Мэйву за руку и мягко поцеловал её пальцы. — Я весь твой, детка. И всегда буду. Мэйва тепло улыбнулась в ответ и погладила мужа по щеке. Да, работы предстоит немало на многие-многие столетия вперёд. Немало жертв было принесено и ей самой, и теми, кто пошёл за ней. Немало жертв ещё будет принесено во имя новой Владыки. Но у неё есть те, кому она может доверять и на кого может положиться. Вместе они обязательно справятся со всеми трудностями и неприятностями. Мэйва, Архонт Шпилей и новая Владычица Терратуса была в этом уверена. Одна игра закончилась. Новая игра только начинается.