Ночь в Эдеме

Тут даже угадывать не надо было. С вероятностью в сто ебучих процентов из ста капитан Хэнк Андерсен мог сказать, что эту идею предложил Рид. Парень до сих пор топтался в детективах, хотя повысили его лет уж пять как, и сам по себе был вроде бы неплохим полицейским — только вот как человек он оказался тем ещё дерьмом собачьим, да и, к тому же, совсем не умел расставлять приоритеты, из-за чего постоянно враждовал со всеми в участке, включая самого капитана и иногда наведывающегося к ним шефа полиции Фаулера. Конечно, он не мог упустить шикарной возможности протащить Хэнка мордой прямо по его известной всем и каждому нелюбви к андроидам, только вот вопрос, какого хрена остальные-то его поддержали? Наверное, тут ещё и вся свора SWAT со своим капитаном во главе руку приложила — Аллен был мужик нормальный, но с очень своеобразным чувством юмора. Именно он, когда Хэнка обступили всей толпой и стали наперебой поздравлять с юбилеем, хохотнул что-то вроде «желаю тебе не перенапрячься и не сдохнуть от сердечного приступа, пока будешь над сексдроидом в постели стараться, дедуля». И когда Андерсен непонимающе нахмурился, уже собираясь спросить, что за херню только что спорол Аллен, ему торжественно сунули в руки эту чёртову карточку, и сверкающая ядрёно-розовым голограмма резанула по глазам выведенными по всей поверхности буквами «Ночь в Эдеме: воплотите свои мечты с самыми горячими кибер-девочками». Вот же срань. Хэнк питал неприязнь к андроидам без причины, постольку-поскольку, и сам порой не понимал её истоков — может, сказывалась пресловутая боязнь технологий, свойственная людям его возраста? Он ещё помнил времена, когда кнопочный мобильный телефон был роскошью, а Коул, вон, в свои шесть с небольшим уже бойко носился с андроидом-уборщиком в доме его матери наперегонки, и каждый раз, возвращаясь домой, упрашивал Хэнка купить такого же, пока что, впрочем, безуспешно. Вообще, он имел полное право отказаться, никто бы ему и слова поперек не вставил, тем более, что сам Хэнк хотел провести этот день с сыном; но Коул напросился к матери с такой искренней мольбой в глазах, что отказать ему Андерсен не смог. Вечер у него всё равно был испорчен, и, то ли из-за насмешливых взглядов Рида и Аллена в нём подняла голову задетая за живое гордость, то ли Хэнк просто не хотел обидеть своих подчиненных, подарок он принял — и, буркнув смазанное «спасибо», разогнал всех работать. Вот так дождливым вечером, отметившим подошедший к концу пятый десяток его жизни, капитан Хэнк Андерсен и оказался на пороге клуба Эдем, где вместо живых проституток предлагали электронных. Кричащий розовый цвет тут был повсюду — мигал неоном на вывеске, проблёскивал сквозь огромные голоэкраны, и даже сиял на вшитых в униформу, если это непотребство можно было так назвать, андроидов эмблемах клуба. Клуб на машинки оказался богат: вдоль скруглённых стен рядами стояли пронумерованные стеклянные капсулы, их даже навскидку было больше тридцати только в первых двух залах, которые без труда просматривались от входа, и в каждой — по машине. Девочки, мальчики, все идеально красивые, поджарые, молодые, все с призывными улыбками на пластиковых губах, все одинаковые, менялся только цвет кожи, да разрез глаз порой был другим. Аж жуть брала, и Хэнк уже тысячу раз успел пожалеть, что вообще заявился сюда, пока к нему не подлетел один из андроидов-консультантов, встречавший гостей, и затрещал: — Добро пожаловать в Эдем. Вы у нас впервые? Тут Хэнк пожалел о своём решении тысячу первый раз. — Вроде того. — Желаете пройти с кратким экскурсом? — Сам посмотрю, спасибо. — Как вам угодно. Консультант тут же слился обратно на своё место у стены, так быстро, что Хэнк даже удивиться толком не успел — и остался в гордом одиночестве посреди зала, переполненного людьми и андроидами. Участок раскошелился аж на полтысячи американских долларов, и как бы побыстрее промотать эту сумму, Хэнк откровенно в душе не знал. Он стремительными шагами мерил расстояние от одной колбы до другой, смотря не столько на стоящих внутри андроидов, сколько на голоэкраны с их ценой — и не смог найти ни одной цифры, которая превысила хотя бы семьдесят долларов в час, ни в первых двух, ни в двух последующих залах, хотя из цвета в цвет, которыми тут вместо названий обозначались эти залы, цена всё росла. На то, чтобы обойти весь клуб, ему понадобилось немногим больше пятнадцати минут: Хэнк дошел до последнего зала и хотел уже повернуть на выход, прокатывая в мыслях слова отговорки, которые он завтра скажет в участке, когда будет возвращать карточку — так и так, ничего по вкусу не нашлось, но всё равно молодцы, ребята, что скинулись на такой подарок, я оценил, — как вдруг увидел ещё одного андроида. Этот среди прочих заметно выделялся, как минимум, своей колбой, которая стояла выше других будто на грёбанном пьедестале, отсутствием порядкового номера и плывущими по голоэкрану над его головой буквами: RK-800. Наверное, это был номер его модели. В отличие от остальных андроидов, которые соблазняюще вились в прозрачных футлярах, пытаясь всеми мыслимыми и немыслимыми способами привлечь праздно шатающихся по клубу посетителей, этот стоял спокойно и с умным видом пялился куда-то в пространство, лишь изредка обводя взглядом зал. Хэнку не повезло нарваться именно на этот момент: когда взгляд карих глаз андроида скользнул по нему, его вдруг прошибло дрожью. Глаза были такими настоящими, что прямо светились изнутри силой мысли и той безмятежной покорностью, которую иногда можно было наблюдать у людей, постигших тщетность бытия. Вот почему Андерсен недолюбливал андроидов — они выглядели слишком похожими на людей, чтобы с ними можно было обращаться, как с вещами, но вели себя не как люди. Ебучий когнитивный диссонанс. Поймав его в зрительный контакт, андроид так и не сводил с него взгляда, словно заинтересовался проходящим мимо человеком, до тех пор, пока Хэнк не приблизился вплотную к его капсуле. Просто для проформы взглянув на ценник, он увидел почти похожую на ту, что стояла у него в карточке, баснословную цену — 200 долларов в час. — А у этого что, десять дырок вместо двух? — окликнул он замершего у стены андроида-консультанта. — За что такие деньги? Тот с готовностью приблизился, и на мгновение взгляд карих глаз за стеклом метнулся к новому возникшему в поле зрения движению — впрочем, он тут же вновь застыл на Хэнке. — RK-800 — революционный прототип, изначально его создавали по госзаказу для военных целей, но после Бергенской конвенции необходимость в андроидах-военных отпала, и его разработку перевели в другую область. Цена обусловлена заложенной в модель обширной базой знаний как в области сексуальных практик, так и во многих других, и имеющимися датчиками вкуса и осязания. — В смысле, он чувствует боль? Как человек? — Фактически — нет, датчики просто регистрируют воздействие, не определяя эмоциональную окраску. Однако, у этой модели самые правдоподобные реакции на болевые ощущения, так что, если вас интересует подобного рода… — Боже, нет, я такой хернёй не страдаю, — Хэнка аж передёрнуло от отвращения. Он за всю свою жизнь, часть которой прошла в наркоконтроле и часть — в убойном отделе, — много чего повидал и привык не удивляться, но желание причинить кому-то боль просто ради собственного удовольствия для него всё так же оставалось несусветной дикостью. Хэнк снова посмотрел на андроида под надписью RK-800 — он почти смирился с мыслью о том, что останется в клубе и честно растранжирит свой подарок на радость всему участку, но кое-что его всё-таки ещё смущало: — А девочки такие у вас есть? Никогда не испытывая особых проблем со своей бисексуальностью, именно сейчас он хотел провести время с пусть электронной, но всё же представительницей женского пола — но консультант тут же его огорошил: — Серия RK выпускалась только в мужском варианте. Выбор у Хэнка был небольшой: снять этого парнишку на смешные, в сравнении со всеми остальными вариантами, два с половиной часа, или прослыть ханжой и лицемером среди подчинённых. Не то, чтобы его так уж сильно заботила собственная репутация, просто… В конце концов, он принял вызов, ещё когда взял карточку Эдема в руки, а отступать капитан Андерсен не умел, да и не считал нужным. Андроид неотрывно следил за его движениями с той стороны стекла, пока Хэнк набирал код, прикладывал карточку и ладонь, чтобы подтвердить покупку — и, едва полукруглая дверь капсулы с лёгким шипением отползла в сторону, сошёл по ступеням на пол. Хэнк уже готов был услышать какой-нибудь скабрёзный комментарий в свою сторону, потому что наверняка у всех этих электронных проституток что-то подобное было заложено в программе, но парень только задержал взгляд на нём, как будто предыдущих нескольких минут ему не хватило, и кивнул куда-то в сторону: — Прошу за мной. Не дожидаясь, пока Хэнк как-нибудь среагирует, андроид развернулся и потопал в направлении приватных комнат, дверь одной из которых разошлась под его в одно мгновение вылинявшей до пластикового основания ладонью и пропустила внутрь. Комната оказалась просторной, на удивление даже, но большую её часть занимала кровать, такая огромная, что в ней уместилась бы целая футбольная команда; она была застелена бельём приглушённо-фиолетового цвета, и Хэнк никогда бы не подумал, что настолько обрадуется, увидев самый нелюбимый свой цвет — любой был лучше, чем розовый, от которого уже чуть глаза не вытекали. Стоило двери за ним закрыться, разом обрубая шум и оставляя Андерсена наедине с этим парнишкой, он занервничал. И начал злиться. — Как желаете, чтобы я называл вас? — начал андроид по стандартной схеме, но Хэнк перебил его, решив сразу расставить все точки над «i»: — Вот что, парень. Я тут просто потому, что так сложились обстоятельства, и не хочу, чтобы ты меня доставал, так что будь хорошим роботом и отъебись от меня на пару часов. Он было отвернулся, намереваясь рухнуть на необъятную кровать и проспать эти самые часы, но затормозил на полпути. Хрен знает, что именно в тот момент задело Хэнка — проскользнувшее в карих глазах недоумение, граничившее чуть ли не с разочарованием, или то, с какой покорностью парнишка склонил голову, — но он немедленно почувствовал себя последним мудаком. Андроид ведь не был виноват в том, что они тут оказались. — Эй… Слушай, ладно, как там тебя? На губах паренька мелькнула радостная улыбка: — Стандартное имя всех моделей в клубе — Трейси, но вы можете выбрать любое другое. — Да я… Даже не знаю. Как бы ты сам хотел называться? Андроид явно не ожидал такого вопроса: в лице он вроде бы никак не изменился, но диод на правом виске вдруг замигал отчаянным желтым светом, как будто процессор внутри его электронного мозга пытался хоть как-то осмыслить ситуацию — и, не прошло и пары секунд, как Хэнк услышал торопливое: — Коннор. — Коннор, значит. Карие глаза выжидательно уставились на него, и Хэнк понял, чего ждет андроид — по правилам приличия, теперь его очередь представиться. Вот ведь дожил, соблюдать этикет с роботами. — А я, э-э… Хэнк. Просто Хэнк. — Приятно познакомиться с вами, Хэнк, — Коннор протянул ладонь для рукопожатия, как будто они были приятелями, а то и просто случайно встретившимися на вечеринке людьми. Ладонь оказалась лёгкой, горячей — вроде Хэнк слышал когда-то, что температура андроидов выше температуры тела человека, — и мягкой на ощупь, когда Андерсен сжал её в своей. Как будто у Коннора были настоящие кожные покровы. Где-то в мозгу проскользнула мысль, что, может, кроме кожи у этого андроида вполне натурально сделано и всё остальное, но Хэнк её тут же прогнал. Он тут вообще не за этим. Мысль так просто уходить не хотела, и Хэнк невольно опустил глаза, рассматривая смирно стоящего перед ним андроида. Обычный, казалось бы, парнишка, — был бы человеком, годился бы ему в сыновья, — худощавый настолько, что тонкие кости проступали на лице, плечах и запястьях, но с выпуклыми узлами мышц; по коже тут и там были разбросаны родинки и веснушки, грудь и руки оказались идеально гладкими, как будто только после эпиляции, а вот от пупка вниз бежала дорожка тёмных волос — прямо под пояс униформы клуба, на нём представленной только плавками, которые не скрывали средних размеров член, уже полувставший под синей плотной тканью. Так задумано программой? Да уж наверняка, куклы для постельных утех всегда должны быть готовыми ко всему. Андерсен откровенно засматривался, да так, что только через пару минут до него дошло — пока он предавался своим мыслям, Коннор воспользовался моментом и уже расстегнул ему рубашку почти до конца. Тонкие запястья тут же оказались в ловушке пальцев Хэнка; оторвав их от себя, он почти грубо оттолкнул андроида и зарычал: — Эй, руки при себе держи. — Вы хотите начать попозже? — Я вообще не хочу начинать, а ты, если нечем заняться, впади в спящий режим или что вы там обычно делаете, только оставь меня в покое. Хэнк отвернулся, в пару шагов преодолел расстояние до кровати, рухнул на неё спиной и, закрыв глаза, закинул руки за голову на длинном усталом выдохе. Оказалось вполне удобно, мягко и не очень даже воняло дешёвым порошком от простыней, только круглый край неприятно впивался прямо под коленом. Не открывая глаз, Хэнк завозился, пытаясь устроиться поближе к центру, но ему это никак не удавалось; приподнявшись на руках, он открыл глаза — и чуть не врезался лбом в нависшего над ним Коннора. — Твою мать, парень! — похоже, андроид не внял его приказу. — Я что тебе сказал? — Я могу просто сделать вам массаж, если вы не расположены к сексу. — Так, ты что, простой человеческий английский не понимаешь, или… — Просто чтобы ваши деньги не пропали зря. Ругательства сами собой застряли в глотке Хэнка — глаза Коннора светились таким искренним участием, будто ему действительно не всё равно. Как вообще андроидам может быть не всё равно? — Ну… Ладно, — против такого взгляда у Андерсена просто не было шансов устоять, к тому же, беспричинная злость уже почти сошла на нет — но Хэнк не был бы Хэнком, если бы не попытался оставить последнее слово за собой. — И прекрати уже обращаться ко мне, как к старпёру, мне всего-то полтинник стукнул. — Как скажешь, Хэнк. Коннор, видимо, простой человеческий всё же понимал куда лучше, чем могло изначально показаться: пока Хэнк поочерёдно стягивал через голову наполовину расстёгнутую рубашку, ещё одну рубашку, футболку и майку, он не приближался и не делал попыток помочь. И даже не брякнул ничего насчет предусмотрительно оставленных Хэнком на их законном месте джинсов — может, и хотел, но не стал. Убедившись, что Андерсен закончил, андроид приглашающе кивнул на кровать. Если бы Хэнк мог, он бы покраснел, но краснеть он не умел ещё с детства, так что без всяких преамбул забрался на своё прежнее место и улёгся на живот, сложив руки под головой. Матраc прогнулся под тяжестью последовавшего за ним андроида, и прежде, чем он успел приблизиться, Хэнк поднял голову и с напускной угрозой в голосе рыкнул: — Только соблюдай дистанцию и не гнездись на мне, я тебе не насест. Коннор ничего не сказал, просто склонил голову, одновременно прижимая горячую ладонь к плечу Хэнка, заставляя его опуститься в прежнее положение — со своего места Андерсен мог наблюдать, как андроид усаживается на колени слева от него, достает откуда-то из скрытых полок над его головой флакон с массажным маслом, как льёт его на руки и растирает, чтобы согреть. От первого прикосновения Хэнк чуть не вздрогнул, но быстро успокоился. Ладони Коннора начали порхать с левой стороны его спины на правую, сначала не очень ощутимо, но с каждым движением всё сильнее и твёрже — это причиняло боль, мерзкую и неприятную, но Хэнк знал, что этот момент нужно просто перетерпеть. И действительно, вскоре боль отступила, и по мышцам стала растекаться блаженная слабость, а Андерсен прикрыл глаза от удовольствия и доверчиво отдался рукам андроида. Когда в следующий раз он открыл глаза, то увидел не покрывала, а потолок над собой. Хэнк не очень хорошо запомнил, как оказался на спине — руки у Коннора были воистину волшебными, казалось, сквозь горячие прикосновения месяцами накопленная усталость как будто утекала из его мышц, расслабляя крепко сжатые пучки волокон, и спустя буквально пятнадцать минут Хэнку приходилось давить клокочущее в горле довольное ворчание, так ему было хорошо. Он вполне мог не заметить. Только вот, если спину андроид разминал без малейшего намёка на секс, не опускал руки ниже поясницы и даже не думал усаживаться сверху, то теперь, когда он сжимал ногами бёдра Хэнка, едва заметно потираясь промежностью о его налившийся под ширинкой джинсов член, а его пальцы уверенными движениями скользили по груди к животу, Коннор и не пытался шифроваться. Правда, и откровенно домогаться он не начинал, давая Хэнку понять, что всё происходящее — только для него, для его удовольствия и с его согласия. Коннор позволял Хэнку решать за них двоих. И он решил. Да ебись оно всё, вот что решил Хэнк. Разве не ради этого его спровадили из участка в этот сраный клуб? Обхватив ладонями лицо андроида, он притянул его к себе и прижался губами к его рту. Губы Коннора оказались такими же мягкими, как и кожа на ладонях — не пластик, не силикон, а самая настоящая плоть, горячая и отчаянно напрашивающаяся на то, чтобы её как следует оттрахали. Но, стоило Хэнку открыть рот, чтобы углубить поцелуй, он тут же отпрянул: во рту Коннора была грёбанная пустыня Сахара. — Дьявол! У тебя что, наждак вместо языка? — Прошу прощения, у меня иногда бывают сбои… Сейчас, — Коннор завел большой и указательный пальцы под челюсть, словно пытаясь нащупать там какие-то кнопки. — Функция слюноотделения в моей изначальной конструкции не была предусмотрена, это поздняя модификация, которая не всегда работает как надо. Смотрелось это так себе, и Хэнку едва хватило самообладания не скривиться от отвращения, но Коннор справился за считанные секунды, и теперь уже сам прильнул к Хэнку, увлекая его в неаккуратный, мокрый от слюны поцелуй. Ими двигала страсть, почти ярость — и, хотя Хэнк уже слегка перерос юношеские телячьи нежности, он всё же старался быть аккуратным с андроидом, а тот, похоже, не привык к такому обращению. Больно даже подумать о том, что ему пришлось перенести в этих стенах, сколько раз его ломали, оставляя невидимые следы на коже, как пренебрежительно им пользовались, как вещью, на которой можно сорвать свою злость или больные фантазии. Хэнку вдруг захотелось, чтобы хоть в этот раз у парнишки не было поводов бояться человека. Одним движением махнувшись местами с Коннором, он подмял его под себя и, оставив его губы, начал спускаться частыми поцелуями по скулам к краю челюсти и на шею. На вкус кожа у андроида оказалась никакая, и это поначалу сбивало с толку, Хэнк-то привык чувствовать солёный пот и особый запах человека, с которым он лёг в постель — у людей он так же неповторим, как отпечатки пальцев, — но он перестал придавать этому значение, стоило ему услышать едва различимый стон. Был ли это алгоритм программы или неподдельная эмоция, прорвавшаяся сквозь неё, Хэнк не знал, да и нахер ему не надо было это знать. Главное — в этом стоне, в тихом голосе Коннора явно слышалось удовольствие. Он был таким тонкокостным, что Хэнк мог без труда обхватить его поперёк одной рукой; это он и сделал, прослеживая языком выступившую на шее Коннора мышцу, и принялся гладить кончиками пальцев выгибающийся позвоночник. Голос над ним стал громче, стоило Хэнку добраться до плоской груди и сжать между зубами маленький твёрдый сосок — кто его знает, чувствует ли андроид наслаждение, или просто, как там сказал тот манекен в зале, «регистрирует воздействие», Хэнку было плевать. А вот сам он воздействие вполне себе ощутил, когда узловатые пальцы Коннора проскользнули по его голове и крепко сжали волосы. — Эй, полегче! Ты… — зашипел Хэнк, отрываясь от груди андроида и поднимая взгляд, — он хотел сказать что-то ещё, но напрочь забыл, потому что никогда прежде ему не приходилось видеть машину, которая умела бы краснеть, и у которой от бьющего через край удовольствия были бы соловые глаза. Коннору только пару секунд спустя удалось сфокусировать взгляд на его лице: — П-прости, я просто… Хэнк ухмыльнулся, снова возвращаясь к своему занятию: с груди он спустился до вспухших мышц пресса, которые дрожали от рвущегося изнутри электричества, провёл длинную мокрую полоску вдоль волос к поясу плавок и, наконец, подцепил их пальцами, чтобы снять. Замерев на секунду, словно смакуя момент, Хэнк вдруг понял, что член у андроида стоял так сильно, будто готов был порвать ткань белья — и что у него самого в штанах уже всё задеревенело нахрен от бешеного притока крови. Впрочем, Хэнк всё ещё достаточно владел собой для того, чтобы не торопиться. Аккуратно потянув униформу вниз, он высвободил член Коннора, который тут же улёгся ему на живот, пачкая кожу смазкой — может, Хэнку показалось, что она отливала немного в синеву? — и, взяв его в руку, несколько раз провёл по всей длине. Стоило это сделать только ради выражения лица Коннора, ради того, как тонкие брови сошлись на переносице в выражении невыносимого наслаждения, и как пластиковые зубы прикусили нижнюю губу. Хэнк смотрел бы и смотрел на это вечность — а потом ещё немного. Лучше могло быть разве что его лицо в тот момент, когда Хэнк будет ему отсасывать. Правда, стоило Андерсену растолкать бёдра Коннора в стороны, чтобы было место, куда лечь, андроид вдруг взвился над кроватью, словно его что-то ужалило. Он даже не понял поначалу, чего это с ним случилось, и только после того, как Коннор судорожно схватился за ширинку его джинсов, пытаясь одновременно расстегнуть её и стянуть одежду с Хэнка как можно быстрее, до него дошло. — О, ради всего святого, — ему пришлось повысить голос, чтобы Коннор поднял на него взгляд. — Уймись ты хоть на три минуты. — Но… Это я должен… — Так, парень, — Хэнк устало потёр переносицу. — Мне уже полтинник, и вряд ли я смогу трахать тебя так долго, как тебе будет нужно, так что давай-ка ты вперёд, а там посмотрим. В глазах Коннора чёрным по белому было написано замешательство, отражаясь жёлтым в бешено мигающем диоде на виске — наверное, в нём боролись установки программы, предполагавшей первоочередное удовольствие человека с одной стороны и беспрекословное ему подчинение с другой, — и Хэнк честно ждал, что же победит. Победила, как ни странно, дружба: Коннор потянул Хэнка на себя так, чтобы тот упёрся руками и коленями в кровать, и, незаметным движением скользнув под него головой к его ногам, улёгся на спину. Хэнк усмехнулся, поняв, что андроид пытается изобразить позу 69: — Ну, можно и так. В конце концов, судя по бьющемуся в мошонке пульсу, ему тоже не помешает минет. Пока Коннор устраивался поудобнее, расстёгивал джинсы Хэнка и гладил пальцами его твёрдый член, посылая волны удовольствия по всему телу, сам Андерсен не терял времени даром: облизнув губы, он накрыл ртом головку члена андроида, наградой за что ему стал приглушённый крик откуда-то снизу. В отличие от кожи, здесь вкус был, вот только Хэнк не мог так сходу определить, на что он похож. На ум приходили мысли о синтетической смазке, которая была популярна где-то в начале двадцатых, о масле и даже о металле, но всё было не то. И только потом он понял — вкус Коннора похож на смешанный с содовой алкоголь. Он всю жизнь терпеть не мог это пойло. А сейчас, похоже, ему придётся пересмотреть свои взгляды. Поудобнее упершись локтями в матрас и обняв ладонями бёдра Коннора, Хэнк расслабил горло и насадился ртом на его член до конца — головка проскользнула в глотку, но неглубоко; зато до того увлечённо вылизывавший его закаменевшие яйца Коннор сбился с ритма и непроизвольно подался бёдрами вверх, навстречу удовольствию. Его реакции можно было читать не глядя, и Хэнк ухмыльнулся бы, будь у него свободен рот. Но вместо этого он поймал ритм, идеально совпадающий с движениями ладони Коннора на его члене, и старательно его удерживал. Манекен в зале точно знал, о чем говорил, когда распинался Хэнку про охуенность модели RK-800: Коннор в мастерстве сосать член ничуть не уступал самому Хэнку, и Андерсен от этого откровенно терял голову. Он не сдерживал стонов, позволяя вибрации звука скользить по пульсирующему электричеством члену Коннора, и уже едва ли хотел соблюсти собственные же слова про то, чтобы пропустить андроида вперёд, как вдруг бёдра в его руках начало сотрясать крупной дрожью. Будь Хэнк чуть больше в своем уме, он бы сообразил, что это значит; он сообразил и так, но было поздно. Не успев убраться на нужное расстояние, Хэнк получил в лицо сильной струёй спермы, которая — вот теперь он был уверен на все сто процентов, что ему не показалось, — была прозрачно-голубого цвета. Коннор всё это время молчал, только пыхтел сквозь зубы, не снимая руки с члена Хэнка; и, едва его оргазм сошёл на нет, принялся с таким пылом возвращать ему услугу, вылизывая по всей длине влажным горячим языком, что Хэнк не смог даже стереть сперму Коннора хотя бы со рта. Его накрыло сильным, выматывающим оргазмом, и вот Хэнк, в отличие от андроида, своего голоса не стеснялся: его хриплый крик рикошетом отшвыривало от стен комнаты, и он впивался ему же в уши, придавая остроты и без того мощным волнам удовольствия. Ему хватило сил удержаться и не рухнуть на Коннора. Оттолкнувшись затёкшими руками, Хэнк перевернулся на спину, судорожно втягивая тёплый воздух в выжатые криком лёгкие. Всё тело словно плыло в пространстве, он не чувствовал ни скользких простыней под собой, ни подсыхающую на лице сперму, ни выступившего на коже пота. Кто бы ему раньше сказал, что после массажа бывает такой потрясающий секс, Хэнк давно бы нашел себе какого-нибудь профессионала этого дела, благо, оклад капитана полиции ему это позволял. Единственное, что ему сейчас не давало покоя — какая-то непривычная тишина. Коннор там что, заснул, что ли? Хэнк еле разлепил глаза и приподнялся на локтях; а в следующую секунду от былой блаженной неги не осталось и следа. Андроид лежал на спине, невидяще уставившись в потолок и не подавая никаких признаков жизни. Он даже не моргал. — Коннор! — Хэнк в ужасе кинулся к нему, и тут же с облегчением вздохнул. Нет, моргал. — Эй, Коннор, ты в порядке? — Я… Да, — голос у Коннора был непривычно глухим и растерянным. — Я просто… Никогда такого не чувствовал. Добродушно рассмеявшись, Андерсен потянулся за валяющейся неподалёку смятой простынёй и начал вытирать с лица и шеи Коннора свою сперму — она ему, безусловно, шла, но негоже всё-таки заставлять его носить её, тем более в таком состоянии. — У людей это называется «оргазм», не знаю, как оно там у андроидов, — закончив с Коннором, Хэнк вытерся сам и отбросил грязную простыню на пол. — Штука приятная. — Согласно имеющемуся в моей базе данных определению, слово «приятный» и десятой доли этого чувства не описывает. Может, есть синонимы? — Может, и есть, — Хэнк склонился над андроидом, увлекая его в неторопливый поцелуй, пробуя собственный вкус на его языке. — Поройся ещё в этой своей базе. Коннор всерьёз возвёл глаза кверху, видимо, прогружая в мозгу доступные ему языковые комбинации; Хэнк же такой хернёй заниматься не собирался, да и как вообще можно было заниматься чем-то ещё, когда прямо перед ним раскинулся уникальный в своей красоте и отзывчивости андроид? Воспользовавшись заминкой, он снова поцеловал Коннора, но надолго не задержался, спустившись следом на шею — опытным путём выяснилось, что шея была слабым местом, непонятно только, всех ли андроидов вообще или только этого конкретного. Хэнка не интересовали все. Только этот. — Найдено больше семидесяти совпадений, — поделился своими изысканиями Коннор, вызывая у Хэнка невольную улыбку. — Например? Наверное, все андроиды, невзирая на их безграничный интеллект, на проверку оказывались доверчивее, чем дети — Хэнку было глубоко насрать, сколько синонимов у брошенного им невзначай слова, но занять Коннора на то время, пока у него не восстановятся силы, надо было. Хоть ебучей филологией. — Восхитительный. Коннор ощутимо вздрогнул, стоило Андерсену слегка прикусить его ключицу, трогательно выступавшую из-под кожи; Хэнк поднял глаза, чтобы убедиться, что дрожь эта не от боли. Судя по выражению лица андроида — точно не от неё. — М-м… Удивительный. Если бы кожа Коннора могла покрываться синяками, то к этому моменту она бы вся пестрела такими следами; но подобной функции разработчики ему не вшили, и Хэнк мог по сотому разу припечатывать поцелуями плоские мышцы груди, соски по ареоле и тонкие кости рёбер. Коннор уже не мог контролировать свой голос, срывающийся в возбуждённый хрип, но упрямо продолжал перечислять: — Желанный. Будь Хэнк на его месте, плюнул бы на всё и уже дрочил бы в своё удовольствие. Но нынешнее его место нравилось Хэнку куда больше. — Потрясающий. А-ах... — Коннор выгнулся и протяжно, почти по-человечески страстно застонал, едва поводя бёдрами и толкаясь твёрдым членом Хэнку в живот. И Хэнк, в свою очередь, мог похвастать таким же крепким стояком — удивительно, казалось бы, что ему понадобилось так ничтожно мало времени, но ему некогда было удивляться. — Чёрт его знает, как, но похоже, я уже готов ко второму раунду. Хэнк чувствовал, что, если он снова будет сверху, ему может не хватить силы в руках, хоть обычно он и не жаловался, сейчас случай был другой, — так что, улёгшись на спину, он подтолкнул Коннора руками, подсказывая ему, куда тот должен двигаться. Андроид снова взгромоздился на его бёдра, беспорядочно шаря ладонями по животу и груди Хэнка, словно разом позабыл всю свою обширную базу знаний, что, куда и как пихать, — и Хэнк покривил бы душой, сказав, что ему это не польстило. Он обхватил ладонями жилистые ягодицы Коннора, с наслаждением сжимая их. Кто бы ни проектировал внешнюю оболочку модели RK800, он постарался на славу. Коннор со стоном подался в руки Хэнка, потираясь членом о его член, и запрокинул голову назад, то ли от удовольствия, то ли пытаясь вдохнуть поглубже, и Хэнк решил больше не медлить. Его пальцы, скользнувшие в ложбинку между ягодицами, безошибочно нашли сжатое кольцо анальных мышц, вот только оно было совсем сухое. Где-то он слышал, что у любого секс-андроида автоматическая смазка ещё на заводе вставлялась в любую доступную дырку — но, похоже, не у этого. — С этой стороны у тебя тоже функция не предусмотрена? Коннор виновато поник плечами и едва заметно кивнул — можно подумать, в этом была его вина целиком и полностью. Хэнк чуть не расхохотался, и остановил его только совсем потерянный вид Коннора; легко погладив его по бёдрам, чтобы вернуть внимание на себя, Андерсен спросил: — Куда ты убрал массажное масло? Оно валялось тут же, затерявшись за складками разворошённых простыней — андроид поспешно выловил его и, с щелчком откинув крышку, уже хотел налить себе на ладонь, но Хэнк остановил его и твердо забрал флакон себе. Он действовал неторопливо и размеренно, заставляя Коннора извиваться и кусать губы от нетерпения: разогрел масло в ладонях, растер равномерным слоем между пальцами и лишь затем протянул руки к заднице андроида, которые тот встретил стоном, сравнимым разве что с возгласом человека, вернувшегося в давно покинутый дом — столько в нём было радости, надежды и необъяснимой тоски. Не медля больше ни секунды, Хэнк скользнул двумя пальцами в отверстие, и отозвался похожим стоном. Судя по тому, как легко разошлись биомеханические мышцы под давлением, подготовка Коннору была не нужна, но Хэнк просто из принципа ласкал его пальцами, чувствуя, как пульсирует по венам голубая кровь. — Хэнк… — андроид не смог закончить фразу, подавившись судорожным стоном, когда Хэнк нащупал внутри кнопку — аналог простаты, может быть? — но ему и не надо было. Сейчас слова были лишними: они могли обмениваться мыслями, образами, как будто сам Хэнк был машиной. Приставив головку члена к растянутому отверстию Коннора, Хэнк двинул бёдрами одновременно с андроидом, и вошёл сразу весь. Он едва мог осознать свои ощущения — если ладони Коннора были горячими, то стянувшийся вокруг его члена жар оказался чистой лавой, расплавленным металлом, текущим по механическим внутренностям и нежно сжигающим человеческую плоть. В этот раз всё закончилось быстрей, потому что Коннор так старательно подмахивал движениям Хэнка, так красиво вскидывал брови и смотрел ему прямо в глаза, что у Хэнка просто не хватило выдержки. Благо, что и андроиду оказалось достаточно нескольких движений руки Андерсена на его члене для того, чтобы он зашёлся криком — без всякого стеснения, на этот раз, — и ему на живот брызнула отливающая голубым сперма. Уставшие, они повалились на простыни; Коннор дышал так же тяжело, как и Хэнк, но, может, это была всего лишь прописанная программой реакция. Это Хэнка не волновало. Зато волновало другое: — Ты, вроде, сказал, что никогда ещё такого не чувствовал. Что это значит? Андроид обеспокоенно завозился под боком, словно ему стало неудобно, и со вздохом ответил: — Я точно знаю, что меня всегда выбирают для болевых игр из-за того, что у меня единственного во всём парке клуба имеются датчики осязания. Чётких воспоминаний об этом нет, потому что каждые два часа память у всех андроидов автоматически стирается, но вот такого, — Коннор поднял запачканные прозрачно-голубой спермой пальцы, разглядывая их, как какую-то диковинку, — такого точно не было. — Каждые два часа, говоришь? — Хэнк поспешно кинул взгляд на небольшой голографический экран, на котором отсчитывалось время — цифра на нём была неутешительной. — Значит, через три минуты ты не вспомнишь всё то, что тут у нас было? — Нет, — прикрыв глаза, Коннор уткнулся носом в плечо Хэнка. — И это вызывает во мне чувство… печали. — Если бы я только мог помочь хоть чем-нибудь. Как будто он только этой фразы и ждал, андроид приподнялся на локте и склонился над Хэнком — его до того затуманенные блаженством глаза вдруг засияли с поразительной ясностью: — Ты можешь, — он замолчал на какое-то время, словно прикидывая, стоит ли открыть такую информацию первому встречному человеку — и Хэнк хотел уже возмутиться, что он явно не первый встречный, как Коннор продолжил. — Я точно не уверен, но, кажется, хозяин клуба иногда продает андроидов частным клиентам. — Даже страшно представить, какую цену он заломит за тебя, самую дорогую в клубе модель. Но, — на краю сознания промелькнула какая-то мысль; поспешно ухватившись за неё, как за спасательный канат, Хэнк уже знал, что может провернуть подобную сделку почти без проблем. — Но если попытаться действовать через мои связи, то… — Это не окончательный вариант, лишь один из множества, — перебил его Коннор. — Просто я знаю только про этот. Если сможешь найти остальные… Андроид замер, не закончив фразу — отвратительный электронный писк у изголовья кровати сообщил Хэнку, что прошло ровно два часа.

***

Было что-то неправильное в том, что, возвращаясь в свою стеклянную тюрьму, Коннор — нет, теперь просто модель RK-800, — даже не смотрел на него. Хэнк с тоской провожал взглядом его тонкую спину, разлёт костей у плеч и рассыпанные по всей коже родинки, следуя ровно в двух шагах позади. Андроид занял своё место на пьедестале и развернулся лицом к залу, бессмысленно глядя в пространство перед собой, пока дверь медленно вползала в паз; и вдруг на последних секундах Коннор вскинул глаза и произнес: — До скорой встречи, капитан Андерсен. Хэнк не успел даже сообразить, что произошло, как стеклянная капсула вновь захлопнулась, отрезая их друг от друга — теперь, сколько бы он ни пытался, дозваться Коннора не получится, слишком толстое стекло. С той стороны андроид, приняв всё то же положение, что и два с половиной часа назад, даже не улыбался, хотя в его слишком живых глазах горел дьявольский огонь, как будто он хорошо знал, что сейчас терзало Хэнка. Вопросы. Много вопросов, но первым из них был вовсе не тот, который помог бы понять, откуда обычный андроид из секс-клуба мог узнать его фамилию и должность, когда Андерсен совершенно точно не раскрывал ему ни того, ни другого; первым был — как он вообще его вспомнил? Последние полчаса Коннор вел себя так, как и положено андроиду с вычищенной памятью. А что, если он только притворялся? Стало быть, система стирания памяти дала сбой? И только она ли оказалась неисправна? Но ответить Хэнку было некому. Уже садясь в свой старый седан, который приходился ему ровесником, но всё так же бодро бегал по высокотехнологичным магистралям Детройта, Хэнк понял, что следующая его встреча с Коннором случится действительно очень скоро. И ещё — что Коул будет вне себя от счастья, узнав, что его отец всё-таки решил поселить в их доме андроида.