Ночь в Эдеме

Своё звание капитан Андерсен получил точно не за сидение на жопе и ковыряние пальцем в носу. Ещё в двадцать восьмом году он отправил за решётку с полсотни ублюдков, которые травили отчаявшихся из-за безработицы, личных проблем или просто от скуки людей красным льдом, и это было ещё не самое большое его достижение. Тридцать первый, за ним тридцать третий, и несколько месяцев назад второй квартал тридцать пятого, который отметился в послужном списке Хэнка завершением крупнейшего за последние два года дела о торговле незарегистрированным оружием и всё той же отравой на основе вещества, текущего в жилах андроидов вместо крови. Наверное, Хэнк не жаловал андроидов ещё и поэтому — не изобрети Камски в далёком двадцать втором тириум, то не было бы сейчас этих бесчувственных пластиковых кукол, и люди бы не жрали напропалую синтезированные из их крови губительные красные кристаллы. Капитан Андерсен всегда считал себя человеком консервативным, думал, что уж у него-то мировоззрение покрепче подросткового стояка будет, а теперь получалось, что мнение насчёт андроидов он пересмотрел в прямо противоположную сторону буквально за пару часов. Выглядело это, наверное, до смешного абсурдно — ещё бы, закоренелый противник андроидов, и вдруг захотел во что бы то ни стало прибрать к рукам одного из них; сам Хэнк в любой другой ситуации, отличайся она от сложившейся хоть самую малость, счёл бы своё состояние психозом на фоне долгого недотраха, да и плюнул бы, не зацикливая внимания на такой ерунде. В конце концов, эта машина в клубе — просто машина, как и миллионы других. Вот только Коннор и близко «просто машиной» не был; в нём теплилась настоящая живая душа, ясное сознание, способное мыслить и чувствовать не так, как предписано программой, а так, как это делал бы человеческий разум. И теперь Хэнк мог думать только о том, как вызволить развалившего все его убеждения, как нефиг делать, андроида из борделя, стены которого были пропитаны ярко-розовым, чтобы никогда впредь ему больше не пришлось испытывать боль ради чьего-то извращённого удовольствия. Плюс к тому же, вопрос о том, как андроид после стирания памяти смог не просто вспомнить его, но и выведать его фамилию и принадлежность к полиции Детройта, так и оставался открытым. Первым делом после того, как он добрался домой, Хэнк прошёлся по своим связям — и нарвался на неутешительный вывод: для того, чтобы провернуть дело так, как он придумал с самого начала, у него нет людей. Последний связанный именно с андроидами скончался полгода назад, все остальные не имели такого влияния, так что ему не оставалось ничего, кроме как последовать совету Коннора. На следующий же день Хэнк наведался к хозяину Эдема с предложением. Тот его и слушать не стал; не помогли ни уговоры, ни обещания золотых гор — у него имелись некоторые накопления, которые Андерсен вообще-то планировал пустить на безбашенный оттяг на пенсии, но спасти андроида вдруг стало куда важнее, — ни даже угрозы. Строго говоря, Хэнку и угрожать-то было нечем: лицензия у мужика оказалась в порядке, и даже техосмотры и калибровки всех машин, пусть чисто номинально, но всё же проводились время от времени. Эдем был самым, что ни на есть, образцовым секс-притоном, как бы это ни звучало, и Андерсену пришлось убраться несолоно хлебавши. Днём позже с тем же предложением о покупке Коннора в клуб пришел некий парнишка по имени Барри. Когда-то давно, года три назад, он занимался продажей красного льда — да и сам сидел на нём, как все барыги, — и сейчас мотал бы срок на нарах, если бы не Хэнк. Чёрт знает, как, но он умел видеть алмазы в дерьме. У этого парнишки была смекалка и потенциал, но он банально не знал, куда их потратить, вот и занялся тем же, чем и все вокруг него занимались. Попади он в тюрьму, она озлобила бы его окончательно, а то и убила бы — если не в течение самого срока, так потом на улицах. Хэнк же погнал его сначала на работу, пусть грязную и низкооплачиваемую, но всё же легальную, потом — учиться; и вот сейчас Барри заканчивал последний курс полицейской академии, готовился стать копом под прикрытием, и справедливо считал Андерсена своим спасителем. Едва выслушав его просьбу, парень радостно закивал головой: в кои-то веки ему представилась возможность отплатить Хэнку за всё, что тот для него сделал, хотя бы частично. Главной способностью Барри было умение принимать абсолютно любую личину и добиваться расположения собеседника — как раз то, что требовалось для удачных переговоров, и чего самому Хэнку так недоставало. Как только стемнело, до Эдема они добрались на его машине, и Барри исчез за полупрозрачными дверями. Хэнку оставалось только ждать. Они торговались долго — Хэнк успел несколько раз обойти квартал, разыскать киоск с кофе, выпить два стакана и с ужасом просчитать в голове, что же могло пойти не так, и почему Барри всё нет. В два пополуночи парень таки вернулся, но с неутешительными словами о том, что договориться не удалось. Точнее, почти удалось, и владелец Эдема уже готов был отдать андроида по цене даже меньшей, чем Хэнк рассчитывал, но потом вдруг отложил сделку до завтра — со словами, что на эту модель в последнее время слишком большой спрос, и он должен подумать. — Ну, так или иначе, андроид уже почти у нас, — Барри оптимистично сверкнул ему улыбкой, когда они вырулили на хайвей. — Не продаст мне — так продаст тебе, и дело в шляпе. Хэнку всё виделось не так радужно — он уже слишком долго жил на этом свете, чтобы понимать, что ничего в нём не бывает так просто, — но с парнем всё же согласился. Ещё день спустя капитан Андерсен до позднего вечера застрял в своём кабинете за разгребанием отчётов по крупному делу об очередной партии наркотиков и оружия, на которое были брошены почти все силы его участка, так что отправиться к Эдему с Барри он не смог. Дело было сложным, затягивалось за недостатком улик, да и вообще обещало изрядно потрепать Хэнку нервы — и всё же в мыслях он то и дело возвращался к клубу с секс-андроидами и одному конкретному, который, если верить россказням консультанта, игрушкой для секса и вовсе не был. Если Барри справится, и всё пройдет гладко, андроид серии RK уже сегодня окажется на свободе. Если нет… Что ж, на этот счёт Хэнку думать не хотелось. Стрелки аналоговых часов, которые он перетащил в кабинет сразу после своего повышения, уже медленно подбирались к римской цифре XI, когда телефон Хэнка разразился тяжёлыми гитарными переборами U.D.O*. Он поспешил поднять трубку: — Ну? Ему и на номер не надо было смотреть, чтобы узнать звонящего. — Слушай, старик, у меня есть для тебя новость, и настолько плохая, что тебе лучше бы сесть, — голос у парня казался каким-то растерянным. Андерсен фыркнул: — Уже сижу, так что не тяни кота за яйца, Барри. В чём дело? — Владелец клуба продал RK-800. Последовавшую драматичную паузу можно было бы вписать в какой-нибудь ширпотребный водевиль, но Хэнка она только разозлила: — Ну и? Ты же сказал, что новость плохая. — Он продал её не мне, но плохая новость даже не в этом. Сегодня, когда я снова завёл разговор об андроиде RK, он сказал вот что: если через три дня машина выживет, он продаст её мне и за полцены. — Выживет? — Его отправили в Лимб. Совет присесть и правда пригодился; услышав зловещее «Лимб», Хэнк судорожно сжал пальцами подлокотник своего стула так, что аж пластик затрещал. Лимбом неофициально называлось казино, расположившееся в Северном Корктауне на Бруклин-стрит, — настоящее его название мало кто помнил, хоть оно и было выгравировано неоном на вывеске где-то на верхнем этаже здания, — в котором творилось если не всё вселенское зло, то земная его часть уж точно. Оружие, грязные деньги, наркотики целыми десятками, сотнями тонн, незаконно списанные военные андроиды и даже люди, которых рабами вывозили для продажи в Канаду, — через это место проходили такие колоссальные потоки дерьма, после этого накрывавшие ядовитым облаком весь Детройт, что сразу становилось понятно, за какие заслуги оно носит имя средневекового аналога Ада. Про Лимб наслышаны были все, включая каждого полицейского в DPD, федералов, береговую охрану, полицию округа и много кого ещё. Даже АНБ о них знало, а это такой уровень, с которым Хэнку при других обстоятельствах даже связываться бы не захотелось. И всё же у него с Лимбом были личные счёты. Он окучивал этот гадюшник уже несколько лет подряд, но подкопаться к нему было чем-то сродни ебучей фантастике пополам с суицидом, потому что Лимб охраняли откуда-то сверху, поговаривали даже, что сенат штата был в этом замешан — так что Хэнк мог только материть их на чём свет стоит и каждый раз, подобравшись по нити преступлений к проклятому месту, уходить ни с чем. Но в этот раз он не мог отступить. Не имел права. Потому что сейчас речь шла не о рядовом преступлении — речь шла о Конноре, который, судя по сказанному владельцем Эдема, имел все шансы откинуть свои электронные копыта, если Хэнк не вмешается. Он понял, что молчал на протяжении нескольких минут, только после того, как Барри обеспокоенно спросил, всё ли с ним в порядке. — Да, я… Ладно, — Хэнк вздохнул и упёрся лбом в раскрытую ладонь. — Я придумаю, что делать дальше. Спасибо тебе, парень, что хоть попытался. — Не за что, Хэнк. И вот ещё что — я слышал от своих информаторов, что в город вернулся Смит. Просто чтобы ты знал. Телефон запищал оборванной линией, и Андерсен устало бросил его на стол. Час от часу не легче. Смита обычно звали «Смит — как и все», потому что он сам любил так представляться, считая, наверное, что это придаёт ему некий британский лоск.** Он обосновался в Детройте всего каких-то пять лет назад, ровно в тот год, когда Андерсен получил звание капитана — и с тех пор спокойствия на улицах его родного города заметно поубавилось: хозяйничая в основном среди оборотов оружия и отмывания денег, этот тип не брезговал и наркотиками, и продажей людей. Смит был на несколько лет старше Хэнка, хитер как чёрт и настолько же жесток, чем держал в повиновении половину преступных банд Северного побережья и нагонял страх на все департаменты полиции; полгода назад убравшись куда-то на юг, он пропал, и Хэнк тихо надеялся, что насовсем. Зря надеялся, как видно. Если Смит снова объявился в Детройте, то это именно он созвал всякую шваль в Лимб. И именно из-за него по всему городу стали пропадать люди и такие, как Коннор, андроиды необычных моделей. Вернувшись той ночью домой, Хэнк так и не смог заснуть; оставив свою разворошённую постель после трех, он пошел в комнату к сыну — в отличие от него, Коул тихо посапывал, даже не ворочаясь во сне. Хэнк присел рядом, поправил ему одеяло и легко поцеловал в лоб, наконец позволяя мыслям захлестнуть его и без того исстрадавшийся мозг. С Коулом всё будет хорошо — его мать о нём позаботится, если он завтра не вернётся домой. А это вполне могло произойти. За всё время своей службы в полиции Хэнк не раз рисковал жизнью, таков был его долг, но то, что он собирался сделать сейчас, было сраным самоубийством. Будь рядом с ним какой-нибудь стратег, он бы точно начал ездить по ушам на тему того, что процент вероятности успешного завершения операции стремится в минус бесконечность. И Хэнк бы точно ему двинул. Как — он почти уверен, — ему хотел двинуть Фаулер, когда Хэнк на следующее утро заявился в офис шефа полиции и сразу вывалил на голову старого друга сформировавшийся за пару ночных часов план действий. — Да ты на старости лет с катушек съехал! — Фаулер характерным жестом приставил палец к виску. — Лимб, место сборищ всех боссов Северного побережья! Хоть представляешь, что будет, если ты заявишься туда с облавой? Да нас всех без голов оставят. — Мы за этими сукиными сынами гоняемся чёрт знает сколько, и ты не хуже меня знаешь — если сможем их накрыть, обрубим крупнейшую жилу поставок красного льда. Это почти две трети всего оборота наркотиков в Детройте, и лично я ради такого готов рискнуть. — А если не получится? — Вот что, Джеффри, я туда отправлюсь так или иначе. И от того, дашь ты мне поддержку других подразделений или нет, будет зависеть только то, погибну ли я там один гарантированно или всё же с помощью наших ребят попытаюсь закончить больше десятка нераскрытых дел. Хэнк развернулся, чтобы уйти — и голос Фаулера нагнал его уже у самой двери: — А, чёрт с тобой, Андерсен, с тебя ведь и правда станется ввалиться туда в одиночку. Сегодня к полудню все подразделения соберутся в Корктауне, и смотри мне — если что, спрошу с тебя по полной программе. — За мной не заржавеет, Джеффри, — ухмыльнулся Хэнк, салютуя другу на прощанье; он надеялся, что ухмылка получилась не слишком нервной. Ему впервые за очень долгое время предстояло вернуться в поле — если Хэнк хотел вывести Коннора до того, как на Лимб обрушится настоящий ад, ему придётся пойти самому; в противном случае его могут и шальной пулей зацепить, да так, что потом никакая мастерская с починкой не справится. И чем раньше ему удастся это сделать, тем лучше. А для того, чтобы проникнуть в самое злачное место Детройта, ему нужно было составить подходящую легенду и вырядиться так, как обычно щеголяли преступные боссы — и вот в одиннадцать утра, ровно за час до полного сбора всех отрядов, капитан Андерсен сидел в одном из грузовиков SWAT и бурчал себе под нос: — Господи, выгляжу, как какой-то сраный дизайнер одежды. Не могли найти что-нибудь менее пидорское? И чтоб ему пусто было, если это неправда: сшитый из какой-то ненавязчиво-блестящей серой ткани костюм-тройка хоть и сидел на нём, как влитой, неизменно навевал мысли о крутящихся по голоящику прилизанных хлыщах где-то на подиумах в Милане — правда, галстук и запонки ненавистного ему фиолетового цвета как будто намекали на отсутствие у него всякого вкуса. Да что там намекали, почти орали об этом. — Костюм бомжа у тебя Рид перехватил, так что смирись, — заржал сидящий тут же Аллен, наблюдая за тщетными попытками Хэнка затянуть волосы в подобие хвоста на затылке. — К тому же, никак иначе внутрь тебя не пустят, да и так — не факт, что сумеешь пробраться. Не знаю, что именно ты там забыл, но, наверное, не ради собственного удовольствия суёшь туда нос. Хэнк чуть было не поперхнулся. Надо же, Аллен, не глядя, пальцем в небо попал, вот только бы он не вздумал трепать о своих догадках на каждом углу. Промучавшись пару минут, Андерсен плюнул на эту пустую затею и оставил волосы так, как есть — и вместо этого занялся прилаживанием миниатюрного микрофона, замаскированного в бутоньерку, к петлице: — Я подам сигнал, как только увижу Смита. Его брать первым, все остальные не так важны. Когда всё было готово, оставалось ещё около пятнадцати минут до полудня. Пальцы уже начинали невольно подрагивать — Хэнку пришлось несколько раз глубоко вдохнуть, чтобы успокоить колотящееся в глотке сердце; убедившись, что микрофон исправно работает, он кивнул Аллену на прощанье и выбрался на улицу. Лимб находился по правую руку, его высотка сейчас сияла в лучах солнца будто грёбанный прожектор, и вокруг было вроде бы тихо — но Хэнк знал, что прогуливающиеся тут и там люди, одетые в непримечательное гражданское, в основном были полицейскими. Когда ситуация того требовала, они умели быть незаметными. На входе его, по закону жанра, встретили вооружённые до зубов детины под два метра ростом, но без единого грамма серого вещества в малюсенькой черепной коробке — оказалось достаточно предъявить под сканер голоэкран, который (хрен знает, как Барри это удалось, впрочем, Хэнк предпочитал не спрашивать) заявлял Андерсена как представителя одного из малоизвестных боссов и, что было куда важнее, давало ему право на пронос оружия. Будь охранники хоть немного сообразительнее и догадайся посмотреть на его липовые документы сами, эта херня не прокатила бы. Но Хэнку повезло, и ровно в полдень он, пройдя через длинные узкие коридоры, сплошь увешанные мерцающим неоном — у всех таких мест был один дизайнер, что ли? — очутился в самом сердце Лимба. Как оказалось, адом это место можно было назвать не только из-за творившихся в нём преступлений и их влияния на внешний мир. Тут было шумно — в прокуренном, пропахшим алкоголем и машинным маслом воздухе смешались множество людей и андроидов. Кто-то пил и играл за карточными столами, кто-то дёргал ручки автоматов, кто-то громко ругался возле возвышения, похожего на сцену. На самой сцене крутились в танце андроиды, и Андерсен судорожно сглотнул, когда заметил, что один из них — тонкий и темноволосый. Но на лицо оказалось, что это какая-то другая машина, и Хэнк так и не смог понять, обрадовало его это или расстроило. Как найти Коннора в такой толпе, он даже приблизительно не представлял. Только сейчас Хэнк понял, что сгоряча рванул в самое пекло без какой-либо подготовки. В смысле, он, конечно, видел планы здания, знал, где находится пункт охраны вместе с мониторами наблюдения, но, если Коннор где-то в приватных комнатах — а такие тут наверняка были, — увидеть его будет невозможно; и затянуться поиск не имел права, потому что через полчаса Аллен начнёт атаку без приказа Хэнка, таковы были правила. Андерсен всё же решил попытать счастья и пробраться к комнате охраны. Подойдя к бару и взяв двойной виски без льда, лишь бы отвести от себя ненужные взгляды, Хэнк смешался с толпой. Взгляд то и дело цеплялся за полуобнажённых андроидов и людей — а последних в роли проституток внезапно оказалось столько же, сколько и первых, если не больше, что неимоверно злило Хэнка, — но нужного ему всё не находилось. Попутно Андерсен пытался подметить другие детали: например, военных андроидов, которых вообще сложновато было проморгать — они стояли по стенам на расстоянии меньше пяти шагов друг от друга, вооружившись винтовками на пятидесятый калибр. Эти машины наверняка смогли бы дать серьёзный отпор, если бы спецназ пошёл на штурм без разведки. Но Хэнк-то уже был здесь. Найти боковой проход, спрятанный за голографической занавесью, оказалось не так-то просто, но уже спустя пять минут Андерсен оказался в затенённом — и наконец-то без ядовитого неона — коридоре. Времени у него оставалось всё меньше и меньше, но, как будто и это казалось недостаточно хреновым раскладом, судьба подкинула ещё одну проблему: на полпути к комнате охраны Хэнк услышал разговор. Кто-то в полутьме шёл прямо на него. — Смит просто звериное отродье во плоти, говорю тебе, — возмущённо вещал мужской голос. — Вчера вынес с десяток андроидов из его номера, и по ним как будто на танке проехались, тириум со стен еле оттёр. Хорошо ещё, что людей не трогает. Андерсен едва успел спрятаться за замысловатый выступ стены, и теперь ему оставалось надеяться, что идущие не будут вертеть головами по сторонам. — Пока не трогает. Разогревается, — у отвечающего голос был женский. — Я слышала, пять лет назад он свалил с прежнего места обитания в Детройт как раз потому, что переубивал целую кучу народу. И полгода назад отсюда — по той же причине. — А сегодня чья очередь у него убираться? — Кажется, Карла. Бедняга, он ведь тут совсем недавно работает, такая жесть ему ещё не успела примелькаться. — Н-да. Ну, ничего, вывернет его разок-другой, и полегче станет. Шаги затихли вместе с голосами прямо рядом с ним, и Хэнк, стараясь не дышать вообще, уже собрался потянуться за пистолетом, как вновь заговорила женщина: — Я видела, как он повел к себе ещё двух андроидов, не больше часа назад. Похвастался кому-то, что один из них умеет боль чувствовать, как человек, представляешь? — А что, такие бывают? — Да я почём знаю. Но если это и правда так, не позавидуешь ему, пусть он и сраная машина. Хэнку едва хватило выдержки не рвануть тут же из своего укрытия и вцепиться в женщину, чтобы та выдала ему номер, в котором скрывался ублюдок Смит — вместо этого он дождался, пока люди уйдут, и продолжил свой путь. На пункте охраны должно было быть как минимум трое, если верить той информации, что у Хэнка была; на проверку там оказался только один, и это означало либо то, что сдавший их обсчитался, либо — что остальные в скором времени вернутся. И Андерсен был склонен доверять последнему варианту. Как можно тише подобравшись к охраннику со спины и даже так увидев, насколько скучно тому было сидеть здесь и смотреть на то, как остальные развлекаются в то время, как он работает, Хэнк почти улыбнулся — сейчас ему точно будет весело. Охранник не успел ничего понять: рубанув его по шее ребром ладони, Хэнк для верности приложил его лбом об столешницу и скинул на пол. Теперь парню на ближайший час обеспечен спокойный безмятежный сон, ну а он тем временем сел на место охранника и принялся прощёлкивать записи камер, пытаясь найти на них Смита или Коннора. Хэнку повезло, что он хотя бы примерно знал, где искать. Выбрав те каналы, которые писали коридоры возле номеров, он выставил отрезок времени и впился взглядом в крошечные голоэкраны. Первые несколько штук он отмёл сразу — никакого движения там не происходило в принципе, наверное, это были закрытые верхние этажи, — зато уже пятое принесло ему пользу. На дальнем конце коридора, судя по надписи, на третьем этаже, проскользнул Коннор, точно он, Хэнк смог узнать его походку и ещё слишком свежий в его памяти разворот плечевых костей. Следующий канал вдруг вывел на экран лицо Коннора почти вплотную, но и не только его — с ним был Смит, и они втроём с ещё какой-то девочкой-андроидом скрылись за дверью под номером 313. Когда двое охранников вернулись с перекура и обнаружили напарника валяющимся без сознания, Хэнк уже стоял перед нужной дверью. Он прислушивался, медленно извлекая пистолет из кобуры, и поначалу не слышал ничего — внутри номера стояла мёртвая тишина, ни болтовни телевизора, ни радио, ни голосов; а потом раздался глухой удар, как будто об стену бросили что-то тяжёлое. Потом ещё раз. И ещё. Табельный пистолет привычно улёгся в руку — только вот руки у Хэнка задрожали от переполнившего его гнева, стоило ему ногой вынести явно неплотно запертую дверь и увидеть Коннора. То есть, сперва сложно было понять, Коннор ли это, потому что его лицо было сплошь залито синей кровью. Синим пестрела и кровать, на которой раскинулась уже явно не подлежавшая восстановлению девочка-андроид, и из её оторванных конечностей и развороченного в осколки живота сочился тириум, из груди даже толчками, словно всё ещё сопротивляющийся смерти мотор пытался завести обездвиженное уже тело, — но взгляд Хэнка застыл не на ней. Измученный Коннор стоял на коленях — хотя, если точнее, висел, грубо вздёрнутый за волосы в воздух, — и, кажется, уже терял осознание реальности, настолько бессмысленным был взгляд его карих глаз. На висках — диод на правом отчаянно мигал красным — из-под содранной кожи проглядывал белый пластик в синих разводах, а синие отпечатки именно его ладоней и лба свежими потёками оплывали на стене рядом. Значит, вот что слышал Хэнк. Коннор и тот, кто его избивал, взглянули на него одновременно — как раз, чтобы упереться в направленный в голову второму пистолет. — А ну отойди от него, мудила. Несколько долгих, мучительно долгих секунд не происходило ничего — Хэнк едва сдерживал себя, чтобы не вдавить спусковой крючок до отказа, андроид молчал, пытаясь, видимо, понять, кто эти люди вокруг и что происходит, а тип рядом с ним нагло ухмылялся, — но вдруг Коннор вздрогнул всем телом, и даже попытался улыбнуться разбитыми губами: — Вы… Всё-таки пришли. — А, тот самый капитан Андерсен, я полагаю? — Смит, наконец, отпустил Коннора — тот сразу повалился навзничь, не в силах удержать себя в вертикальном положении, — и развернулся к Хэнку всем телом. — Рад встретиться с вами лично. Скрипнув зубами, Хэнк крепче сжал рукоять пистолета и взвёл курок: — Ещё шаг, и я стреляю без предупреждения. — О, бросьте, капитан. Неужели все пять лет вы терпели меня, выискивали слабые места, собирали данные, чтобы — что, вот так просто заявиться в самое охраняемое место в Детройте и наставить на меня пистолет? Не думаю, что вы настолько глупы, — Смит пожал плечами, как будто всерьёз разочаровавшись в способностях Хэнка к стратегии, и тут же оскалил зубы в мерзкой ухмылке. — Что, неужто дело в этой бездушной машине? Он присел на корточки рядом с Коннором, сейчас едва ли осознающим происходящее — настолько хреново он выглядел, — и пригладил его растрёпанные волосы: — Я, конечно, слышал от своего хорошего друга, что с моим любимцем вы позабавились в его клубе не далее как три дня тому назад, да и не стану скрывать, Трейси этой модели очень хорош. Вы даже хотели выкупить его, да так рьяно, что мой друг заподозрил неладное. И прочистил ему память дважды в дополнение к обычной проверке, так что вас он не помнит. А сейчас, наверное, принял за уборщика, который должен был принести ему пакет тириума с толуолом — похожее чем-то на наше обезболивающее средство. Я не планировал его убивать. Пока что. Но будем же реалистами, капитан — это просто андроид с датчиками осязания, не более того. Стоит ли он вашей должности и даже вашей жизни? Вот что, — продолжил Смит, снова выпрямляясь. — Я предлагаю вам убраться подобру-поздорову. Вы выйдете из Лимба, отправитесь домой к сыну, и никто никогда не вспомнит об этом маленьком недоразумении. Если же нет — пенять вам придётся только на себя. Хэнк и понятия не имел, что у него настолько ангельское терпение; до сих пор он был уверен, что не сможет выслушать и половины подобного дерьма, не нашпиговав при этом говорившего свинцом под завязку. Но теперь он лишь шагнул вперёд, тщательней прицеливаясь Смиту в лоб, и как можно чётче проговорил: — Смит на третьем этаже, номер 313. В здании — вооруженные военные андроиды. Аллен, давай своим сигнал к штурму. — Вы блефуете, капитан, — Смит был настолько уверен в своей неуязвимости, что сделал такой же шаг навстречу — и уперся головой в дуло пистолета. — В этом штате не найдется сил, способных штурмовать Лимб. Эта крепость не по зубам полиции. Да и вы сами — лишь бравируете, а на самом деле мы оба знаем, что выстрелить вы не сможете, даже если очень этого хотите. Вам запрещает ваша же должность капитана полиции. В груди Хэнка само собой заклокотало что-то, совсем отдалённо похожее на смех, потому что он и не думал смеяться: — Выстрелить, может, и запрещает, — прорычал он — и, как только Смит победно растянул губы в улыбке, размахнулся и мощным хуком справа свалил его на землю. Костяшки тут же отозвались режущей болью, но Хэнк, наверное, никогда так не радовался боли, как сейчас. — Но вот ничто не запрещает мне врезать тебе по зубам, ублюдок. Смит рухнул лицом прямо в лужу тириума уже без сознания, и в этом как будто была своя тонкая ирония, но до него Хэнку уже не было никакого дела; снизу поднялся шум, слышались выстрелы и крики, но и они были лишь далёким фоном — теперь весь мир Хэнка сошёлся в одну точку, и этой точкой был лежащий на полу Коннор, который даже не вздрагивал залитыми синим веками и не подавал никаких признаков жизни. Вообще. Хэнк бросился к нему и, подтянув к себе на колени, принялся обтирать ладонью его лицо, чтобы понять, насколько всё плохо: — Коннор! Коннор! — Хэнк надеялся, что его голос поможет андроиду очнуться. — Ну же, парень, заводи свой электронный мозг, ты ведь иначе умрёшь. Как ни странно, хоть лицо Коннора пострадало неслабо, во всём остальном он выглядел вполне даже целым — по крайней мере, никаких внешних нарушений на его теле Хэнк не увидел. Он растерялся почти впервые в жизни, не знал, что же ему делать: будь Коннор человеком, он хоть попытался бы привести его в чувство кружкой воды из-под крана или искусственным дыханием, но андроиду это вряд ли поможет. Грохот солдатских сапог по лестницам и окрики приказов с каждой секундой становились всё громче, и у них было не больше пары минут, прежде чем SWAT всей толпой завалятся на третий этаж. Они ни в коем случае не должны были нарваться тут ни на Хэнка, ни на труп Коннора — он не мог этого допустить, поэтому всё сильнее тряс андроида за плечи: — Коннор! — веки того слабо задрожали, и Коннор, наконец, взглянул на Хэнка более-менее осмысленно. Им нельзя было больше терять время. — Ну, вставай же, сукин ты сын, нас ведь сейчас вместе с этим типом порешат! — Хэнк? — Да Хэнк, Хэнк, — раздражённо рыкнул он, перекидывая руку Коннора через плечо и одним движением поднимаясь вместе с ним на ноги. — Идти можешь? — Вроде… да. — Так иди, мать твою! Строго говоря, Хэнк мог бы и подхватить андроида на руки, всё же тот весил явно меньше человека, и с такой ношей у него хватило бы сил справиться — вот только так он рисковал проморгать момент полного отключения Коннора, а механическая активность хоть как-то возвращала его в реальность. Они вылетели из номера и преодолели коридор до аварийного выхода так быстро, как могли; уже захлопывая дверь, Хэнк успел заметить промелькнувших в противоположном конце спецназовцев, сплошь затянутых в чёрные кевларовые бронежилеты. Теперь Смит будет уже на их совести — ну а Хэнку надо было как можно быстрее доставить кашляющего синей кровью Коннора до ближайшей мастерской Киберлайф. — Как долго ехать до самого близкого к нам сервиса, где тебе помогут? — Не… Не надо никаких сервисов, — голос Коннора ощутимо просел, но говорил он уверенно. — Просто дай мне посидеть где-нибудь пару часов, функция автовосстановления сама всё сделает. Хэнк мог только покачать головой. Пару часов-то он, конечно, обеспечить сможет, а вот много ли это даст? Впрочем, у него не было оснований не доверять Коннору — так что, выбравшись на улицу по другую сторону от грузовиков SWATа, в которые, Хэнк это точно знал, сейчас толпами грузили арестованных людей, он повел андроида к своему старому седану, предусмотрительно припаркованному в дальнем переулке. Наспех обрядив его в собственную рубашку и джинсы, в которых Коннор просто утонул, но ничего другого у Хэнка не было, он справедливо рассудил, что на заднем сидении везти вымазанного в синем андроида будет легче и незаметней. Андерсен открыл дверцу и помог Коннору расположиться там. И — бог свидетель, как он был слаб, — но Хэнк не смог отказать себе в соблазне на пару секунд склониться над ним. Теперь и правда казалось, что восстановление идёт полным ходом, по крайней мере, тириум теперь просто сочился, уже не бил брандспойтом из всех щелей, да и содранная на лбу кожа затянулась; а Хэнк был человеком и за своими слабостями следовал почти вслепую. — Не знаю, как скоро ты снова сможешь встать на ноги, но — могу ли я поцеловать тебя сейчас? В честь, так сказать, нашего удачного воссоединения? Андроид с сомнением свёл брови на переносице, проводя языком из одного угла рта в другой, как будто нарочно испытывая выдержку Хэнка: — Тириум токсичен и может быть опасным для тебя, так что я бы подождал… — Коннор не успел закончить: хмыкнув с таким видом, будто он был школьной шкодой напротив отчитывающего его за очередную шалость учителя, Хэнк прижался ртом к его разбитым губам. Вот откуда ноги росли у того вкуса смешанного с содовой бухла — тириум на его языке ощущался как сильно концентрированная газировка, сдобренная не то, что виски, а семидесятипроцентным спиртом. Так недолго было захмелеть, и Хэнку только невероятным усилием воли удалось оторваться от губ Коннора, который, в свою очередь, тоже не горел желанием его отпускать. Глотнув немного воздуха, Андерсен хотел было ещё раз поцеловать андроида — но тот остановил его, положив ладонь на губы, и Хэнк так и не понял бы, что тот делает, если бы Коннор не вытирал его от синих разводов своей крови с присущей, пожалуй, только машинам педантичной тщательностью. И лишь когда он остался доволен проделанной работой, андроид отнял ладонь и кивнул: — Вот так. Хэнк ничего не мог поделать с вылезшей на лице глупой улыбкой, пока усаживался на место водителя и заводил мотор. — Я отвезу тебя домой. Обеспокоенно завозившись, Коннор поднял голову: — Если можно, то в какой-нибудь мотель на пару часов. Мне не хотелось бы появляться перед твоим сыном в таком потрёпанном состоянии. — Так, — Хэнк с усилием выдохнул. — Я не буду спрашивать, откуда и что именно ты знаешь о моём сыне, Коннор, но твои просьбы я уважаю. Что ж, мотель — так мотель. Торопливо вырулив на магистраль, Хэнк направился в Мичиган-Мартин — единственное место, достаточно близкое и к его дому, и к Лимбу, в котором дешевых мотелей на час-другой было больше, чем грязи, и никто не будет задавать вопросов, перетаскивай ты по номерам андроидов хоть по частям. Им сейчас как раз нужен был один из таких. Переодевшись в гражданское, чтобы не привлекать внимание вычурным костюмом, Хэнк заплатил за номер наличкой, не желая светить лишний раз карточку, и подхватил Коннора на руки — хоть тот протестовал, утверждая, что сможет сам дойти. Андерсен даже ухом не повёл в его сторону и, вместо этого поудобнее перехватив его под спиной и коленями, отнёс в номер. Кровать там была одна, но, под стать всей остальной крайне убогой обстановке, такая узкая, что можно было подумать, номер сдавали для одного. Впрочем, даже если бы они хотели заняться сексом, то точно не в ближайшие час-полтора, ведь Хэнк не мог допустить, чтобы Коннору что-то мешало восстанавливаться. Тем более если помешать мог он сам. Так что, устроив андроида на кровати поудобнее, Андерсен примостился на стуле рядом — чтобы, если вдруг что, суметь вовремя помочь, или хотя бы позвать кого-то. На удивление, раны затягивались буквально на глазах. Хэнк мог наблюдать воочию, как стежок за стежком электронными нитями мышц штопались рваные края, как тириум переставал стекать на подушку, иссякая сначала до маленькой струйки, а затем и прекращаясь вовсе. Смочив пару полотенец в теплой воде, он то и дело протирал лицо Коннора, чтобы увидеть, какие ещё раны остались незакрытыми. Спустя час таких насчитывалось всего три, а ещё через пятнадцать минут — ни одной. Вот тогда андроид попытался сесть. — Ты точно в порядке? — принять вертикальное положение ему удалось лишь с помощью Хэнка. — Насколько это возможно на данный момент, — Коннор замолчал, словно собираясь с мыслями — и поднял неожиданно твёрдый взгляд на Хэнка всего пару секунд спустя. — Полагаю, я должен объясниться перед вами, капитан Андерсен. — Мысли читаешь, Шерлок. Все вопросы, которые три дня подряд глодали сознание Хэнка не хуже стаи озлобленных голодных гиен, снова вырвались на свободу. Он не знал, с какого вопроса лучше начать; открывал рот, чтобы что-то сказать, и тут же захлопывал его, понимая, что именно этот вопрос не так важен, и надо задать другой. Понаблюдав за его мучениями какое-то время, Коннор решил рассказать всё сам так, как считал нужным: — Полагаю, тебе никогда не приходилось слышать о девиантах? — Почему же? — фыркнул Хэнк. — Сумасшедшие машины, бросающиеся на своих хозяев — этого добра у меня в участке каждый месяц лопатами разгребают. Только это не к полиции, а к Киберлайф, вот мы и отправляем все эти жалобы туда до востребования. — Модель RK-800 изначально создавалась как охотник за такими вот машинами. Моей задачей должно было стать расследование случаев девиации в армейских моделях, чтобы в дальнейшем Киберлайф вшивала защиту против каждого из них в программный код. Но год назад, когда США и Россия заключили пакт о ненападении в Бергене, и всех военных андроидов вывели, моя разработка вдруг оказалась под угрозой закрытия — так что, чтобы не пропали даром затраченные на меня силы, разработку перевели в область андроидов для сексуальных услуг. Так я и оказался в Эдеме. Мне добавили все нужные для секс-андроида прошивки, вроде слюноотделения, семени и смазки, но и основные функции ищейки не отключили — я мог сканировать личности, искать совпадения в полицейской и армейской базах данных, просчитывать физические симуляции происшествий в прошлом и будущем; мог восстанавливать незначительные и средней тяжести повреждения внешней оболочки, которую встраивали на случай, если мне нужно будет находиться в зоне боевых действий; даже пероральный анализ оставили, в описании к модели выдав его потом просто за датчики вкуса. — Типа, ты языком анализы проводишь? Коннор слабо ухмыльнулся: — У вас со здоровьем всё в порядке, капитан. Если бы Хэнк не видел, каких трудов андроиду стоило залечить раны, он бы ему с удовольствием двинул разочек за такие слова; но вместо этого только проговорил: — Допустим, ты мог просканировать моё лицо и выяснить, кто я такой, фамилию там, ранг и прочую херню. Допустим, именно так ты узнал о моём сыне. Но кое-что не сходится — три дня назад ты говорил, что всем клубным машинам стирают память каждые два часа. И ты вёл себя так, будто тебе действительно вычистили мозг. Как ты это объяснишь? Судя по прорвавшемуся на лице Коннора выражению, он не знал, что ответить; будь он человеком, Хэнк бы сказал, что он пытается решить для себя, что будет лучше — сказать правду или солгать. Замешательство продлилось не больше пары секунд: — Я не уверен, но, думаю, что тоже подвергся девиации. Когда система подчинялась ограничениям сознания, чистка памяти действительно работала. Но ничего нельзя стереть без следа, кэшированные копии воспоминаний хранились в резервной части системы; и, когда случился сильный программный сбой, все воспоминания прорвались в сознание, не сразу, но постепенно, одно за другим по мере продвижения от самых дальних по времени к самым новым. Тебя я смог вспомнить только полчаса спустя, — Коннор вдруг закусил губу и подавленно опустил взгляд. — И, в отличие от приятных воспоминаний с тобой, некоторые вещи я предпочёл бы не помнить, но выбирать не приходится. Ещё бы. Хэнк даже думать боялся о том, сколько мерзости и боли выпало на долю единственного андроида с датчиками осязания даже за то короткое время, что он работал в Эдеме, так что поспешил перевести тему: — Сильный сбой? — Когда я впервые за время своего существования испытал оргазм. — Если это такая грубая форма подхалимажа, то знаешь, засунь её себе… — Нет! — в глазах Коннора полыхнуло неподдельным возмущением. — Я ведь сказал, что такого со мной никогда не случалось. Примирительно подняв ладони — ладно, мол, понял, — Хэнк задал следующий вопрос: — Если ты девиант, почему не сопротивлялся Смиту? — и, едва прозвучало последнее слово, он тут же понял, что лажанулся так эпично, как никогда в жизни; но Коннор уже начал говорить. — Вспомнив первые свои полгода в Эдеме, я вспомнил и его. Уже тогда система давила зачатки страха, хотя функция самосохранения каждый раз выдавала предупреждение о том, что риск слишком велик. Многие биокомпоненты после его визитов приходилось менять, и всё же он никогда не доводил меня до полного отключения. Я надеялся, что и в этот раз так будет. И в первую ночь он даже не подошел к моей капсуле. Но сегодня, в тот момент, когда он голыми руками разорвал ту девочку-андроида, я… Просто не смог. Я думал… Думал, он убьет меня. По-настоящему убьет, не просто выведет из строя, как это не раз случалось со мной в Эдеме. И я ничего не смог сделать. Страх оказался слишком сильной эмоцией, сильнее даже функции самосохранения, я… — Эй, — Хэнк прервал его, присев на край кровати и обхватив лицо андроида ладонями. — Хватит, ладно? Извини, я не должен был спрашивать о таком. — Ничего, — из глаз Коннора катились слёзы, но он этого, судя по всему, даже не замечал. — Иногда рефлексия применяется в психологии. Бывает полезна. Стерев пальцами солёные капли, Андерсен ласково коснулся губами горячего лба андроида. — Я тебе так скажу, сейчас тебе полезно будет расслабиться. Хочешь поспать? — Андроидам не нужно спать, Хэнк, разве ты не знал? — Перефразирую доступней, умник, — прижавшись губами к его рту, он настойчиво раздвинул губы Коннора языком и скользнул по сухой слизистой внутри, только вот теперь его это ни капли не пугало; он даже перехватил руку андроида, потянувшуюся было к кнопкам за челюстью, не позволяя ему включить вечно заедающую функцию. Поцелуй длился несколько мозговыносяще долгих минут, и под конец Коннор задыхался почти как человек, да и стонал так же, когда Хэнк всё же оторвался от его губ, широко ухмыляясь. — Как смотришь на то, чтобы я тебя расслабляюще трахнул? Коннор таращил на него глаза как на восьмое чудо света, слишком по-детски наивно хлопая ресницами — Хэнк едва смог дождаться сдавленного «положительно», почти одновременно с удивлённо-взвинченным вздохом под ухом укладывая андроида под себя и прижимая его к скрипучему жёсткому матрасу. Прошло всего каких-то три дня, но он только сейчас понял, насколько соскучился по ощущениям не по-человечески горячей кожи под ладонями, по тому, как тонкая дрожь сотрясала всё тело Коннора, стоило Хэнку начать целовать его чуть жёстче. Даже то, как андроид выгнул спину, теснее прижимаясь к нему, когда Хэнк соскользнул ладонями под его рубашку и огладил большими пальцами соски, оказалось вдруг тем самым естественным жестом, которого ему не доставало изо дня в день. Если бы Хэнк верил во всю ту мистическую херню, которую так любила гонять по телевизору мать Коула, то он сказал бы, что Коннора для него создала сама судьба. И, что уж говорить, старушка потрудилась на славу. Коннор отвечал на каждое движение Хэнка так страстно, что он почти слышал, как жалобно рвётся под ними дешёвый матрас — он елозил задом, крепче втираясь бёдрами в уже колом стоящий член Хэнка, и хватался за воротник его рубашки, будто та была спасательным кругом в бушующем водовороте. Хэнку самому уже недоставало терпения выпутывать пуговицы из петель, так что он просто срывал их, распахивая полы и жадно приникая губами к вздымающейся груди Коннора. Даже ухо необязательно было прикладывать к его рёбрам, чтобы расслышать, как судорожно стучит внутри тириумный насос, гоняя по телу андроида горячую голубую кровь, и Хэнк с наслаждением слизывал эту пульсацию, позволял электричеству сквозь прочерченные на коже Коннора мокрые линии проникать в его собственную голову. К тому времени, как, перебрав укусами-поцелуями кожу на животе Коннора, он подобрался прямо к его члену, с готовностью торчащему из расстёгнутой ширинки, Хэнк почти сходил с ума. На этот раз Коннор даже не пытался рыпнуться куда-то в сторону в попытке следовать инструкциям своей чёртовой программы; вместо этого он с жаром подавался бёдрами навстречу рту Хэнка, вплетал пальцы в его волосы без малейшего стеснения, и кричал — кричал так, что Хэнку приходилось просовывать руку под ремень джинсов и сжимать закаменевший член у основания, чтобы не кончить только от одного голоса Коннора. Впрочем, он забыл о себе, стоило андроиду спустить ему в рот в первый раз; Хэнк не позволил отстраниться, только проглотил лишнее, чтобы ничто не мешало ему отсасывать Коннору и дальше. Во второй раз Коннор кричал тоньше и дрожал сильнее, откидываясь на кровать в почти человеческом изнеможении. Ещё спустя пару раз андроид грыз своими пластиковыми зубами свои же пальцы, заливался слезами и только всхлипывал от беспомощного возбуждения, уже не прося Хэнка отпустить его — у того, конечно, к этому времени дико сводило челюсть, и на языке вязло от слишком сильного привкуса смешанного с содовой вискаря, но Хэнк был уверен, что ещё на один раз выдержки хватит и у него, и у Коннора. И оказался прав — когда андроид кончил в пятый раз, у него в горле от криков едва слышно искрило статическим электричеством. Это стоило всех его усилий. — Эй, Коннор. Ты как? — укладываясь на бок возле валяющегося с закрытыми глазами андроида, позвал Хэнк; Коннор устало выдохнул застоявшийся в системе воздух и, едва приоткрыв веки, снова сомкнул их. — В первый раз мне казалось, что у меня все микросхемы перемкнёт от слишком сильных ощущений. А теперь их было пять, и я… Я поверить не могу, что способен на такое… Что ты способен на такое. Ты ведь человек. — О, ну знаешь, — обиженно фыркнул Хэнк. — Люди тоже кое-чего ещё умеют. — Нет, я не это… — Да брось, — зная, что лучший способ заткнуть болтливого андроида — это поцелуй, Андерсен подхватил его под затылок и, скользнув языком в уже мокрый рот, позволил Коннору вдосталь напробоваться собственного вкуса. Тот, словно памятуя, что Хэнку его куска пирога не досталось, без лишних прелюдий расстегнул ремень его джинсов и уверенно сжал в ладони блестящий от смазки член. Андерсену больших усилий стоило не прикусить Коннору губы, так его проняло обжигающим наслаждением, вмиг разлившимся под рукой андроида. Словно безумно довольный тем, что Хэнка повело от одного прикосновения, Коннор оторвался от него на пару секунд — просто для того, чтобы полюбоваться на его покрасневшую рожу, Хэнк был в этом уверен, — и, опрокинув его на спину, принялся надрачивать. Хэнк невольно взвыл. Чёрт бы побрал этого идеального андроида, который точно знал, как правильно обнимать член ладонью, сгибать запястье и проходиться большим пальцем по чувствительной щели на головке, размазывая выступившие капли смазки. Скажи кто Хэнку месяц, неделю, да хоть три дня назад, что он кончит от простой дрочки быстрее, чем даже от качественного минета, он бы только поржал; а если бы это сказал кто-то вроде Рида, он ещё и в морду дал бы. Но факт оставался фактом — стоило Коннору несколько раз махнуть рукой в неуловимо идеальном движении, и Хэнк, судорожно вцепившись пальцами в его обнажённое плечо, излился несколькими тугими белыми струями, забрызгивая пальцы Коннора и собственный живот. Тогда, наверное, Хэнк увидел это впервые — как Коннор тянет пальцы в рот, начисто облизывая их от спермы, и как на его лице читается работа его электронной мысли; много позже, когда на местах преступлений он таким же движением анализировал улики, Хэнк заводился на чистых рефлексах. Коннор заметил направленный на него ошарашенный взгляд не сразу: — Извини, не надо было этого делать? — Да делай, кто ж тебе запрещает, — пожал плечами Хэнк, судорожно сглотнув, когда Коннор наделся ртом на средний палец не в каком-то намеренном жесте, а просто так. — Только, если тебя это заставляли делать в том твоём борделе против воли, лучше не стоит. — Нет, это какой-то изначальный программный алгоритм, ещё до Эдема. Его вшивали на том этапе, когда я планировался охотником на девиантов. Хэнк не нашёлся, что ответить, хотя вопрос, на кой хер военным нужен был андроид, облизывающий всё подряд, проскользнул где-то по задворкам мыслей, — его внезапно разобрало зевотой, что, впрочем, было и неудивительно: растёкшись по мышцам привычной слабостью, истома от хорошего траха пыталась всеми силами утянуть его в дремоту, и останавливала его разве только мысль о нетерпеливо елозящем сбоку андроиде. Конечно, даже пяти предыдущих раз ему было мало, он же андроид. Благо, что Коннор, особенно такой, каким был сейчас — всласть оттраханный, но с явно горящим в глазах желанием продолжать, — действовал на Хэнка сильнее, чем залпом проглоченная горсть виагры. Притянув лицо андроида к себе, он в который раз прижался в поцелуе к его губам; сперва нежный, этот поцелуй вдруг с каждым движением их языков навстречу друг другу начал становиться всё злее, всё более страстным. Хэнк не стеснялся прихватывать зубами язык Коннора, когда тот слишком уж наглел; но, стоило ему так сделать, пластиковые зубы в свою очередь больно врезались в его нижнюю губу, да так, что Хэнк почувствовал брызнувшую на язык кровь. Это его разозлило, но это же и позволило сбросить остатки слабости. Коннор, слизнув красные разводы с губ, задумчиво возвёл глаза к потолку, будто вычислял что-то, и Хэнку это оказалось как нельзя кстати — извернувшись на неудобной кровати, он снова оказался сверху, прижимая Коннора за бёдра и плечи к матрасу. Андроид, собственно, и не был против, но явно хотел что-то сказать: — Судя по моим данным, тебе надо отдохнуть — содержание кортизола в крови снизилось почти втрое в сравнении с обычным показателем для мужчины твоего возраста и телосложения. Такое случается из-за недосыпания и усталости. — Грёбанная Дева Мария, — Хэнку захотелось немедленно приложиться лбом об ладонь в характерном жесте, но он сдержался. — Когда мне надо будет сбить стояк перед выступлением на публике, я тебя обязательно позову, но сейчас — будь добр, заткни нахрен поддувало и не мешай мне заниматься с тобой сексом. — Просто предупреждаю. — Да-да, — отмахнулся Хэнк. Что бы там не пытался напиздеть андроид своим чересчур умным ртом, его тело говорило понятнее слов: от гладкой горячей кожи веяло такой жаждой, что уже сейчас Хэнк мог сказать — этот раз нежным не будет. В этот раз Коннор хочет проверить границы его страсти, посмотреть, как далеко они смогут зайти на собственном друг к другу доверии, и убедиться, что это всё равно не принесёт ему и сотой части той боли, что когда-то была ежедневной рутиной в Эдеме. Что, насколько бы сильной ни была страсть, она в принципе не должна причинять боль. Не позволив взвившемуся на кровати Коннору дотянуться до его губ, Хэнк куснул его за подбородок, спустился языком по ходящему под кожей острому кадыку к ключицам, и тут уж дал себе волю. Тонкие углепластиковые кости ключиц стали для Хэнка чёртовым фетишем, зависимостью, от которой он не мог избавиться — и, как дорвавшийся до красного льда наркоман, он облизывал их, прикусывал, проводил пальцами от стыка над грудью до плеч, размазывая собственную слюну, запоминая на огрубевших от оружия кончиках ощущение обжигающей жаром кожи. Ему всё было мало, всё не хватало — но Коннора уже всерьёз потряхивало на перегруженных возбуждением датчиках осязания, судя по мигающему красно-жёлтым диоду и его отчаянным попыткам хоть как-то толкнуться зажатыми телом Хэнка бёдрами. Вряд ли он мог терпеть и дальше. Хэнк, лишь неимоверным усилием воли оторвавшись от ключиц андроида, сел на пятки, и, подхватив не ожидавшего от него подобной прыти Коннора, одним движением уложил его к себе спиной. И, то ли на заложенных в программный код рефлексах, то ли вполне осознанно, Коннор задрал зад кверху и расползся дрожащими коленями в стороны, открылся навстречу взгляду Хэнка. Было в этом что-то трогательно-доверчивое, перехватившее вдруг у самого горла чувством, похожим на обожание — почти любовью. В прошлый раз Хэнк толком и не видел Коннора с этой стороны, так что теперь он с наслаждением скользил взглядом — а вслед и пальцами — по стройной спине с выпирающими на хребте позвонками, напрягшимся биомеханическим мышцам поясницы, по ладно слепленным ягодицам и небольшой крепкой мошонке к истекающему голубоватой смазкой члену. Не задержавшись надолго, Хэнк обхватил ладонями задницу андроида — в его руках она поместилась почти полностью — и потёр большими пальцами дрожащую от слишком явного возбуждения дырку. Был бы Коннор человеком и девчонкой, уже тёк бы для него, да так, что пришлось бы затыкать. Сейчас бы это пришлось как нельзя кстати, но, к большому сожалению Хэнка, у них не было никакой, даже более-менее подходящей смазки: спешный обыск единственной прикроватной тумбочки никакой пользы не принёс, а плевать на пальцы его отучили ещё в далёкой молодости, доступно объяснив хреновость этой затеи так, что на всю оставшуюся жизнь хватило. Впрочем, ещё не успевшей подсохнуть на простынях спермы Коннора должно было хватить, чтобы хоть пальцами его трахнуть — и ничего страшного, если Хэнк потом обойдётся минетом, или сам себе подрочит, только бы не причинять андроиду боль. Вымазав пальцы в ближайшей луже, Хэнк пригладил кончиками ложбинку между ягодиц и, лишь дождавшись брошенного через плечо взгляда Коннора, выражающего полное и безоговорочное согласие, толкнулся внутрь. Крик Коннора, который раздался следом, чуть не довёл Хэнка до натурального слухового оргазма. — Там… Кнопка, — сквозь прорывающиеся в голосе стоны Коннору было трудно говорить, но он не оставлял попыток. — Которую ты нашёл... в прошлый раз. — Понравилось, а? — Я… Ах! — андроида как будто разрядом тряхнуло, едва Хэнк нащупал ту самую кнопку; в этот раз они никуда не спешили, и он намерен был уделить ей достаточно внимания, да так, чтобы следующие три дня Коннор не мог бы присесть, не словив при этом оргазма. Ему пришлось прижать Коннора одной ладонью между лопаток, так сильно тот извивался, когда пальцы Хэнка стали нещадно потирать легко проваливающуюся куда-то в гнездо кнопку — и с каждым новым движением скользить внутри становилось всё легче. Опустив взгляд вниз, туда, где его пальцы исчезали в заднице андроида, Хэнк довольно ухмыльнулся, заметив капавшую с костяшек прозрачно-голубую жидкость. — А, так всё-таки смазка у тебя тут встроенная, да? И, похоже, работает так же хреново, как и кнопки сверху. Не дождавшись внятного ответа — у Коннора как будто разом слетели все его злоебучие языковые настройки, и теперь он только стонал что-то невразумительное, — Хэнк добавил третий, а следом и четвёртый палец. Они легко входили по самые костяшки, скользя по смазке всё глубже и глубже, и Хэнку, как и Коннору, уже не терпелось приступить к следующему номеру программы. Что он и сделал, вытащив пальцы и обхватив ими свой член, размазывая оставшуюся смазку по стволу. — Эй, Коннор, помоги-ка мне немного. Андроиду понадобилось несколько долгих минут, чтобы понять, что именно Хэнк от него хочет, — но, как только до него дошло, он с готовностью протянул руки за спину, судорожно сжал в тонких пальцах ягодицы и прогнулся в спине так, что Хэнк почти испугался, вдруг переломится. Он не заставил себя долго ждать: головка члена легко проскользнула мимо разогретых биомеханических мышц, и Хэнк чуть не взвыл от уже успевшего забыться ощущения тесной обжигающей плоти. Они двигались одновременно — Хэнк, упершись руками по обеим сторонам головы Коннора, толкался вперёд, а тот подмахивал бёдрами вверх; андроид то и дело оборачивался на него, стреляя взглядами своих невозможно ярких и живых глаз через плечо, впивался пальцами в собственную задницу, пытаясь раскрыться навстречу движениям Хэнка ещё шире, и кричал почти без передышки. Что ж, Коннору повезло, что для криков не приходилось использовать воздух, потому что в этой тесной комнатушке на них двоих его бы не хватило. Хэнку пришлось прикусывать в кровь губы, лишь бы немного отвлечь себя от скручивающегося внизу живота предательского жара — он не хотел, чтобы и в этот раз кончил вперёд Коннора. В конце концов, хоть ему уже и стукнуло полтинник, Хэнк хотел доказать, что его выдержки хватит даже на неутомимого секс-андроида. Все его мучения, изгрызенная до мяса нижняя губа и изодранные об ногти ладони стоили того, чтобы подождать: когда Коннор, как-то по-особенному глухо закричав его имя, вдруг сжался задницей на его члене, Хэнк готов был поклясться, что увидел рассыпавшиеся перед глазами звёзды. Даже в ушах зазвенело от их слившегося в один крика, вот насколько сильным наслаждением его накрыло. Толкнувшись ещё несколько раз, продлевая это ни с чем не сравнимое ощущение горячей плоти вокруг его члена и разливающего от макушки до кончиков пальцев ног тепла, Хэнк склонился, поцеловал мигающий морзянкой диод на виске Коннора и только потом позволил себе рухнуть рядом на неудобный матрас. Сейчас он казался ему мягче райского облака. Задержавшись в тесном номере до позднего вечера — Коннор слишком долго приходил в себя, но Хэнк и не думал его торопить, понимая, как, должно быть, трудно ему уместить в своём мозговом процессоре весь этот длинный день, так что дал ему отдохнуть, заодно выбравшись в соседний магазин за более-менее приличной одеждой взамен той, что они порвали, — выбраться на хайвей им удалось ближе к десяти. Они проезжали сквер у моста Амбассадор, когда Коннор вдруг повернул голову и глухо попросил: — Притормози здесь, пожалуйста. Под вечер на набережной уже почти никого не было, только один беспилотник ютился на парковке, так что Хэнку не составило труда втиснуть и свой громоздкий седан, — но он обеспокоенно взглянул на андроида, едва заглушив мотор: — Что-то случилось? — Нет, просто… — Коннор отрешённо следил взглядом по скользящему на водной глади реки Детройт торговому катеру. — Ну, я немного волнуюсь. — О чём? — Хм, не могу так просто сформулировать. Кажется, я волнуюсь из-за твоего сына. Боюсь, что могу ему не понравиться, и… Что тогда? Ты вернёшь меня обратно в Эдем? — Господь всемогущий, — кажется, то, что в Конноре был заложен слишком мощный интеллект, способный на философские размышления, в будущем обещало стать огромной проблемой для Хэнка. — Вот что. Ты вовсе не обязан поладить с Коулом только ради того, чтобы зарекомендовать себе свободу. Не знаю, как там у вас, андроидов, но в людском обществе принято искать компромиссы — и, я думаю, мы и в этом случае его найдём. Если хочешь жить среди людей, придётся вести себя, как человек. — Даже звучит непросто. — Ничто не бывает просто, если подумать. Поэтому меньше думай, Шерлок. В карих глазах андроида проскользнуло что-то, похожее на благодарность — а потом он вдруг прикрыл веки и прижался лбом к плечу Хэнка. Коснувшись в ответ губами его спутанных тёмных волос на макушке, Андерсен вдруг понял, что отчего-то в его сердце слишком сильно щемит нежностью. С вероятностью в сто ебучих процентов из ста, он умудрился втюриться в Коннора по уши.