Лови момент

очаровательно: V — 풍경

      /мотор/       /камера фокусируется/       /на экране Тэхён крутится на барном стуле/       /картинка меняется/       /на экране улыбающийся Тэхён, расслабленно сидящий на барном стуле/       /смех за кадром/       — О, Тэхён! Тэхён! Запись идёт!       — Ах, серьёзно? (Смущённый, пытается скрыть неловкую улыбку ладонью). И что мне говорить? (Растерян, слушает комментарии со стороны). О... Ох, ладно. (Ему всё ещё непривычно). Отношения с ним? М-м-м... (Задумчиво смотрит в пол, потирает подбородок). Отношения с ним — это... Ах, хён поступил нечестно! (Ребячливо восклицает, смеясь). Что это за желание такое? Говорить о таком очень неловко! (Сильнее смущается, кусает губы). Хорошо. Вырежешь это. (Снова концентрируется на вопросе, выражение лица становится серьёзным). Отношения с ним — это... (Напряжённо думает). Начнём иначе! (Оживляется). Кто-то настаивает, что полноценные романтические отношения без секса немыслимы; что секс — это связующее звено в поддержании интереса друг к другу. Но я на личном опыте убедился, что если отношения приносят удовлетворение, то какая разница, есть секс или нет. У нас с ним гораздо большая близость, чем у пары, где в приоритете плотские взаимоотношения. Секс дополняет, но не формирует отношения. Многие из моих друзей, знакомых, кто осведомлён о нас, сильно удивлялись, узнав, что у меня не возникало желания удовлетвориться, и весьма забавно наблюдать за ними, когда они совершенно искренне не понимают, как такое возможно. Меня это веселит. Я говорю им, что у меня просто нет в этом необходимости. Но нашлись и те, кто продолжает стебать, по типу: «Тебе точно не надо? А то у меня тут номерок есть одной...» (Намекает, прочищая горло, стыдливо отводит взгляд в сторону). Я деликатно отказываюсь, хотя мне неприятно. (Облизывает губы, потирая руки). Но я понимаю, что некоторым людям сложно представить жизнь без чего-то естественного, что заложено в нас изначально, и для них моё поведение кажется по меньшей мере неразумным. Это прозвучит парадоксально, но он — именно как человек, как личность — восполняет всё, чего мне не хватает.       Наш испытательный год... (Заминается на секунду). Наш (особенно выделяет) совместный год пролетел на одном дыхании для меня. (Мечтательно улыбается). Мне комфортно рядом с ним.       — Что ты подразумеваешь, говоря о комфорте?       — Ну-у... (Жмётся). Это сложно объяснить. Вернее, есть привычное понятие комфортности: тебе легко общаться с этим человеком, ты чувствуешь некое душевное родство с ним, ты не задумаешься, когда захочешь вытворить какую-нибудь глупость при нём, вы думайте на одной волне, например, чего хочется съесть одному, а второй уже купил это или сготовил, вы поёте с одной и той же строчки одну и ту же песню и даже ваши организмы синхронизируются настолько, что вы ходите вместе в туалет — последнее не перестаёт меня удивлять. (Смеётся). Но я хочу сказать о нечто ином. Мне комфортно его... чувствовать, что ли... Насквозь, знаете? (Хмурится от невозможности высказаться точнее). Это сложно. (Опять смущённо смеётся). К этому нужно прийти самому и проникнуться. Это непередаваемо. Мне кажется, я стал зависим от этого.       /те же ответные неловкие смешки за кадром/       — Хорошо, а тебе не страшно? Зависимость всегда настораживает, ведь она становится двигателем человека, и неизвестно, в хорошую или плохую сторону.       — Да, я тоже об этом часто думаю. Например, когда вечерами мы смотрим фильмы или разговариваем о чём-то, мне уже просто необходимо поглаживать его колено (краснеет, улыбается робко). Я понял, что не могу без этого маленького вечернего ритуала, когда остался дома один и так же решил посмотреть фильм. Я поймал себя на том, что глажу своё колено. (Смеётся). Я делал это неосознанно! И всё оставшееся время, пока его не было, я хотел, чтобы он поскорее вернулся. Мне стало необходимо физически ощущать его присутствие рядом, и мне очень неуютно, когда он далеко, как будто я неполноценен, поэтому мы всё время переписываемся в чате;       а когда он даёт мне откусить батончик или шоколадку из рук, я стараюсь сделать укус больше, чтобы коснуться губами его пальцев. Он догадался, что я делаю это специально и теперь, когда даёт что-нибудь попробовать, держит пальцы ближе к началу, потому что я часто откусывал половину и ему это не нравилось. К слову, у него очень мило раздуваются ноздри и губы сжимаются так, что я не могу отвести взгляд от его обаятельных ямочек, когда он злится. (Проказливо улыбается);       он всегда делит со мной одну варежку зимой, потому что у него сильно мёрзнут руки, а я не перестаю забывать свои перчатки дома, потому что знаю, что он меня заботливо отчитает. Я жду этого. Я нуждаюсь в его милой улыбке, когда беру на себя смелость переплести наши пальцы внутри варежки. Мне важно уловить тот момент, в который его рука начинает согреваться от моей, и я должен быть уверен, что это именно из-за меня. (Смеётся);       ох! И то, как он бьёт меня подушкой за неуместные пошлые шуточки в его адрес, ха-ха! Но он не перестаёт шутить и смеяться вместе со мной;       он возмущается, что у меня создана отдельная папка с эпичными фотографиями его зад...(прикрывает улыбку ладонью) попы, ха-ха! Он грозится её удалить, но прошло уже больше полугода, а папка только пополняется, ха-ха (!);       и мне нравится... (Коротко улыбается). Нет, я влюблён (!) в его боязливость к таким мелочам, как насекомые или ужасающие персонажи из какого-нибудь хоррора. Он всегда говорит мне, что не будет смотреть со мной выбранный ужастик, но почему-то я постоянно держу его руку в своей, пока он прячется в изгибе моей шеи, и сообщаю о том, что всё плохое позади;       а как он впервые признался мне, что любит! (Расцветает от удовольствия и опускает взгляд, обнажая романтичную полуулыбку). Он хранил это в себе очень долго, и я задумывался, почему он ещё ни разу мне этого не говорил, хотя мы уже достаточно времени вместе. Я стал немного разочаровываться, но не хотел выпытывать из него эти слова. Если не говорит, значит есть причина, и я надеялся, что он не сомневается во мне. Оказалось, он боялся. Боялся быть неуверенным в том, что он ко мне чувствует. Он трепетно относится к этим словам, да к любым чувствам. Ему важно утвердиться в своей любви, чтобы в дальнейшем её оправдать. Он не из тех, кто разбрасывается своим «люблю». И я расчувствовался, когда он однажды обнял меня со спины, поцеловал в щёку и сказал, что очень любит. Но я заметил, что утро этого дня он провёл в тихом беспокойстве. Наверно, решался. (Посмеивается). Это было очень мило;       нельзя забывать и о поцелуях перед сном, когда он тюкается носом в мою щёку так сильно, что я даже могу почувствовать трепет его ресниц, а его тёплые, нежные смешки щекочут кожу и заставляют улыбаться. Он буквально вынуждает его поцеловать (вновь приглушённый неловкий смех), а я не могу удержаться.(Изображает покорную невинность). Да, я зависим от него. В частности, по утрам, когда мы по очереди ловим друг друга футболками, не пуская в ванную, а затем толкаемся бёдрами перед зеркалом, потому что оба опаздываем. Я нуждаюсь в его упорстве и острых локтях, которые, знаете ли, болезненно упираются в бока. (Полуулыбка проявляет нежность его слов);       о! Или заваливать его на кровать, держать его изящную талию на весу в попытках приблизиться за поцелуем, и шутливо изображать недовольство, когда он своей ладонью прикрывает мне рот, смеётся весело, вырывается;       и ссоры для меня одинаково бесценны, потому что тогда проявляется наш настоящий характер. Как и у всех, у нас есть разногласия, но мы привыкли решать их дипломатичным путём: мы говорим, идём на компромиссы. Как бы я не провинился, первый шаг всегда делает он своим: «Тэ, давай поговорим». И в эти моменты я понимаю, насколько мне стыдно перед ним. (Беглый взгляд в сторону). Однажды я разбил его любимый светильник, пока его не было. Это менее значимая моя неудача из тех, что были, но светильник был эксклюзивной работы, подаренный его мамой. Я не стал скрывать это, даже не убрал осколки, а наоборот как бы привёл его к этому инциденту с помощью самоклеющихся бумажек, извиняясь на каждой из них. (Замолкает, чуть крутясь на стуле, но снова сверкает мимолётной улыбкой). Он простил. Даже когда мы по пьяне пытались... (Густо краснеет, выдыхает, смеётся). Пытались (ярко выделяет это) попробовать лечить его потенцию. Скорее, я пытался. Ха-ха-ха! Уговорил попробовать. Напомню, мы выпили прилично. На «цу-е-фа» решали, кто же будет сверху, мы до хрипоты спорили, у кого была бумага, у кого — ножницы, и вообще поругались из-за того, что кто-то «выбросил» позже, но в итоге уснули по разным сторонам кровати. Он обижался всё следующее утро, потому что я обещал ему не домогаться по этой части наших отношений. Но простил, когда я подарил ему плюшевого фламинго. Ему нравится эта птица. Это был первый и последний раз, в начале наших отношений, когда я не сдержался. Меня до сих пор немного гложет вина за этот случай перед ним;       обожаю его непредсказуемую строптивость, когда он снова принимается строить из себя недотрогу и ставит мне ультиматумы, когда ему что-то нужно, но мне лень это делать. Как-то раз после душа он захотел газировки, но у нас её не оказалось. Он сначала помучился немного, но всё равно не смог перебороть желание. Самому выходить не хотелось, ибо «я же только помылся», и склонял меня. Всё свелось к тому, что он сказал: «Я разрешу тебе выбрать любое место на моём теле и поцеловать». (Усмехается). Я принёс ему две бутылки, ещё вина на вечер и забрал свой законный поцелуй в лоб;       больше всего я зависим от его по-настоящему внезапных поцелуев. (Говорит романтично, сокровенно). Для меня нет ничего... страшнее и любимее (смеётся мягко), потому что он одалживает мне их нечасто — да, его привычка к редким проявлениям тактильности остаётся в приоритете, — но он научил меня запоминать каждый его поцелуй, который ни разу не похож на предыдущий. Звучит странно, но никто просто не можете с этим спорить! (Смеётся) Он как будто с каждым разом отдаётся мне чуть больше... Могу ли я верить своему же предположению? (Задумывается, улыбается). Не знаю;       да, я зависим, и мне страшно лишь от мысли, что я могу этого лишиться. Я боюсь, что в какой-то момент что-то может пойти не так и вовсе сломаться; что среди ночи я проснусь один в холодном поту и его не окажется рядом, под одним одеялом и на одной моей подушке — это его закономерность (кротко улыбается, его ресницы подрагивают), — хотя если я когда-либо и просыпался ночью, то только от внезапного прилива непонятной энергии во сне, и засыпал обратно под его мерное сопение в моё плечо. Это для меня как укол снотворного, серьёзно!       Ах! (Не перестаёт смущаться). Я увлёкся, да? Просто это незабываемо.       — Всё нормально. Ты как-то говорил, что ваши отношения начались ещё до того, как вы оба на них решились.       — О, да, без сомнений! Наши отношения начались с его любимого цветка — лазурно-синего ириса. Вообще-то, этот цветок он ляпнул не подумав, наугад, просто, чтобы я тогда не расстраивался. Он сам сказал мне об этом недавно. Но теперь эти цветы можно нередко увидеть у нас дома. Они очень красивые.       — Скажешь что-нибудь напоследок?       — Надеюсь, что мы посмотрим это видео вместе с ним на нашу пятую и десятую годовщину, и далее по нарастающей. (Уверенно смотрит точно в камеру). Хосок-и-хён, я честно выполнил твоё желание и записал это видео. Ты хотел, чтобы я сам дошёл до этого. Так вот я заявляю, что ты научил меня нечто большему, чем просто любить кого-то и быть любимым. Ты научил меня жить моментами — безупречно красивыми и самыми яркими, как твои улыбки.       И ещё кое-что. Надеюсь, что Хосок-и-хён через десять лет всё-таки стал милосерднее и перестал класть в соус для курочки чеснок, потому что я его не люблю. Я же знаю, что ты делаешь это нарочно (шлёт воздушный поцелуй). Ну всё! Хватит! (Краснеет, машет протестующе руками, смеётся).       /тот же смех за кадром/       — Чеснок мы ещё с тобой обсудим. (Ласково). Спасибо, малыш.