Что такое любовь?

— Ай! — Тсунаеши вскрикнула, падая и выпуская из рук альбом и карандаши. До классной комнаты оставалось всего пара коридоров, когда проходящая мимо девочка со всей силы толкнула ее в плечо. — Осторожнее! — Было обидно. Как и всегда, впрочем, когда одноклассники решали «подшутить» над тихой и застенчивой Савадой. — Что это у тебя тут? — Смутно знакомая девочка подняла альбом, открывая. Ее подруга заглянула ей за плечо. — Носишься со своими каракулями? — Насмешливо и ехидно. Тсунаеши даже рассердилась бы, если бы не понимала, что той просто завидно… Каждому ведь хочется уметь что-то делать хорошо. Рисовать или писать книги, или решать задачи… У самой Тсунаеши рисовать получалось лучше всего, но для того, чтобы разобраться в математике был Кея, поэтому она не унывала. Сейчас, чувствуя едкую зависть, исходящую от невысокой брюнетки, Савада испытывала к ней даже некую жалость. — Правда, красиво вышло? — Она несмело улыбнулась, надеясь разрешить конфликт мирно. — Я очень старалась, когда рисовала… Тебе грустно, что ты не умеешь так же? Если хочешь, я могу попытаться тебе помочь?.. — Предложение, что удивительно, нужного эффекта не возымело. Наоборот. Девочка покраснела, сжимая руки в кулаки и кинула альбом на пол с такой силой, что листы едва не разлетелись во все стороны. — Да, что ты понимаешь! Дура! — Она топнула ногой, поджимая губы и щуря глаза. — Сама только и умеешь, что свои каракули выводить! И еще считаешь, что хорошо рисуешь! Ходит тут блаженная со своей психом бешенным! Как ты рядом с ним находишься? Не боишься, что однажды он и тебя изобьет? — Не говори так о Кее! — Тсунаеши тут же подскочила на ноги. Просто потому, что Кея, это ее часть. И оскорблять его нельзя никому. — Кея хороший! И он никогда не навредит мне! А тебе просто хочется иметь такого же друга, как он! — Девчонки все-таки уходят. И шатенка и ее молчаливая подруга. Злые и недовольные. Но скоро звонок на последний урок, поэтому поспешить стоит. Тсунаеши вздохнула, ползая по коридору и собирая карандаши. — Если и дальше будешь говорить людям неприглядную правду в глаза, то все будут обходить тебя стороной, — Куракава Хана надменно приподняла бровь, незаметно выйдя из-за угла и сложив руки на груди. Киоко, стоящая рядом с ней смущенно опустила глаза. — Не стоит так, Хана… — Я говорю, как есть, — Хана пожала плечами. — Люди не любят, когда им бросают в лицо ту правду, от которой они так старательно прячутся… Поэтому научись держать язык за зубами, тогда и отношение других к тебе будет доброжелательным… — Не думаю, что у меня так получится… — Шатенка покачала головой. А потом улыбнулась светло-светло. — Тем более, будут ли те люди, которым нравится сладкая ложь, моими настоящими друзьями? …- Зверек? — Действительно, для полного комплекта здесь не хватало только обеспокоенного Хибари. Который уже потянулся за тонфа… Но обида сразу же отступила на второй план. От искреннего беспокойства в голосе и тепла в серо-стальных глазах. И от того, что Кея был готов защищать ее от любых нападок… — Все хорошо! — Тсунаеши тут же поднялась, вскидывая руки и бросаясь к другу. — Я просто уронила альбом и карандаши, а Хана и Киоко остановились, чтобы помочь мне их собрать… — Что-то я не вижу, чтобы они помогали, — Кея смерил ее насмешливым взглядом, пряча оружие, и присел на корточки, собирая разбросанные цветные карандаши. Каре-золотые глаза распахнулись от неожиданности. — Что смотришь? Помогай, раз рассыпала… — Ага, — Савада хихикнула, растрепав пушистые волосы и тоже опустилась на пол. Курокава тяжело вздохнула, отворачиваясь, Киоко что-то пискнула на прощание, убегая вслед за ней. Но сейчас Тсунаеши было на это плевать. На душе несмотря ни на что было легко и хорошо, хотелось смеяться и… Наверное, поесть пирожных в одном из недавно открывшихся кафе. — Слушай, Ке-кун! Как на счет того, чтобы прогулять последний урок?