Отражение

Барнс пожелал Стэну спокойной ночи и пошел собираться для своей прогулки. Добравшись до нужного адреса, он притаился на другой стороне улицы, наблюдая за входом в маленький ресторанчик, кажется, вегетарианский, и подметил, что туда входит явно больше народу, чем выходит и чем может поместиться в небольшом зале на три столика. Убедившись в наличии просторного помещения за кухней, Барнс облазил все здание вокруг, чуть ли не облизал и обнюхал его, и нашел, что искал — неприметную дверь и могучего охранника рядом. Судя по комплекции мордоворота, он явно уповал на свою силу. Прикинув, что можно войти и выйти здесь, Барнс стал осматривать пути отступления, чтобы не пришлось петлять по переулкам. Оглядевшись, он увидел пожарную лестницу, обломанную снизу так, что допрыгнуть до нее обычному человеку не представлялось возможным. Барнс обошел примеченное здание с другой стороны, нашел еще одну пожарную лестницу и поднялся по ней на крышу, прикидывая, куда можно уйти дальше. Прыгать по крышам он умел хорошо, и его вряд ли и сходу бы догнали, но стоило подстраховаться. Когда путь отхода был определен, Барнс обратил свое внимание на то здание, в которое ему придется попасть. Ни одного окна, значит, просто так заглянуть и посмотреть, что внутри, не получится. Попросить мордоворота устроить ему экскурсию тоже было плохой идеей. Прикинув, что ему не особо-то и нужно знать планировку внутреннего помещения, потому что оно должно быть одно и просторное, Барнс успокоился и решил на этом закончить. Завтра, пока Стэн будет на своем фуршете, он быстренько провернет свой нехитрый и довольно дырявый план. Но, самое главное, у него был путь отступления. Вернувшись домой, он лег спать, чтобы утром пораньше приготовить завтрак. Лежа в кровати, он вспоминал ощущение от чужой ладони в своей и хотел, чтобы это повторилось. Завтракая фаршированными брынзой с зеленью помидорами, Себастьян разглядывал сидящего напротив Баки. Тот побрился, и тут же оказалось, что они с Себастьяном не так уж и похожи. Челюсть у Баки оказалась не такая широкая, а на подбородке была не ложбинка, а ямочка. — Тебе так больше идет, чем с бородой, — улыбнулся Себастьян. — Спасибо, — несколько смущенно улыбнулся Барнс. — Через пять дней у меня будет полный набор документов на имя Джеймса Барнса. Или я переборщил? — Распространенные имя и фамилия, так почему бы и нет? — одобрил Себастьян. — Правда, меня могут начать спрашивать, не искал ли я специально телохранителя с таким именем и фамилией, но это уже мелочи. Я могу чем-то еще тебе помочь? Барнс чуть не сказал «обнять», но вовремя подавился мыслью, потому что от такого контакта у него могло что-нибудь замкнуть в его несчастных мозгах. — Нет, думаю. Ты и так дофига для меня делаешь, — пожал плечами Барнс, почему-то уверенный, что кто-то другой просто предложил бы решать ему свои проблемы самому и выставил от греха подальше. А Стэн оказался добрым и заботливым, веселым. С ним было спокойно и тепло, как уже очень давно не было ни с кем, даже со Стивом. — Пойдем, покажу тебе плюшевого Зимнего Солдата, — предложил Себастьян после завтрака. Барнс рассматривал игрушку, аккуратно сжимая ее правой рукой, и она была очень милой. Как можно было воплотить идеальную машину смерти в такой милой игрушке, он не представлял совершенно. — Никогда не думал, что в Солдате можно увидеть что-то милое и такое… плюшевое, — улыбаясь, смотрел Барнс на игрушку. — А что ты думаешь именно о Зимнем Солдате? — Я не понимаю его мотивацию, — признался Себастьян. — Не понимаю, как его создавали. Не понимаю, на чем он держался после всего, что с ним сделали. Объяснишь мне? — Ну какая у Солдата могла быть мотивация? — удивился Барнс. — Он был пустой оболочкой, орудием, которое стреляло туда, куда его направляли. Не было личности, не было ничего, кроме кода и команд. Словно хорошо запрограммированный робот с очень широким набором функций. Когда воспоминания просачивались, потому что мозги восстанавливала сыворотка, Солдата обнуляли, чтобы вернуть к исходным настройкам. Как-то так. Как создавали, я не расскажу, этого я не помню, помню только, что было очень больно. Барнс вздохнул. Ему не было как-то неприятно вспоминать Солдата, потому что он был частью него самого, и не самой плохой частью. Эта его часть подарила ему массу умений и навыков для выживания и ведения войны что на территории противника, что на своей собственной. Он даже в определенной мере им гордился. — А потом, когда Солдат ушел, вытащив Стива, воспоминания стали возвращаться. Сначала я думал, что сойду с ума, когда начал вообще снова себя осознавать, — продолжил рассказ Барнс. — Я думал о самоубийстве, но Солдат оказался очень живучим и умирать не хотел, приходилось с этим считаться. По мере того как возвращались воспоминания, я приходил в себя, учился жить заново, один. И я спрятался так глубоко, как только мог. Себастьян крепко обнял Баки. — Ты сделал добро из зла, потому что его больше не из чего было делать, — сказал он. — Я очень сочувствую тебе, Баки. Не жалею, нет. Ты не хромой песик, чтобы тебя жалеть. Ты потрясающе сильный, не физически, морально. Невероятно сильный. Барнс одновременно хотел и прижаться к Стэну плотнее, и отскочить от него подальше, так хорошо и сладко оказалось в его объятиях. Он провел обеими руками по его сильной спине, вдохнул запах, стараясь впитать как можно больше, пока его не отпустили. Голова, казалось, закружилась, и он побоялся упасть, чего с ним никогда не случалось. От слов Стэна было странно, ему никогда никто ничего подобного не говорил. — Спасибо, — тихо выдохнул Барнс на ухо Стэну. Некоторое время они стояли, обнявшись. Себастьян гладил Баки по спине, вдыхал его будоражащий запах и чувствовал, что сердце частит. Сжав Баки покрепче напоследок, Себастьян отстранился. — Мне пора. Барнс нехотя отпустил его, не зная, как на все это реагировать, не представляя, что будет дальше, потому что он хотел быть рядом, ближе, постоянно. Не выпускать Стэна из своих рук. Гулять с ним по парку, держась за руки, завтракать по утрам, просто проводить время вместе. Он так устал быть один, так хотел, чтобы кто-то был рядом, кто-то, кому можно открыться вот так легко, как он открывался сейчас Себастьяну. — До завтра? Я вернусь, ты уже спать будешь, — улыбнулся он. — До завтра, — Себастьян улыбнулся в ответ. В нем вскипала и бурлила тайна, которой он ни с кем, нигде, никак не мог поделиться. У него — с ним! — был Баки, Баки Барнс. Живой и настоящий. Оставшись один, Барнс никак не мог прийти в себя, даже воспоминания о чужом тепле, тепле Себастьяна, будоражили и завораживали. Он сцапал с полки плюшевого Солдата и устроился с ним в кресле, взяв на колени ноут, чтобы как-то отвлечься, перестать раз за разом снова и снова мысленно возвращаться в это почти полностью окутывающее его тепло. Барнс поймал себя на мысли, что постоянно думает о Себастьяне, мысленно тянется к нему. Он тряхнул головой, пытаясь поискать в сети хорошие ножи, но оставил эту затею, потому что нож перед приобретением хотел потрогать и повертеть в руках. Услышав поворачивающиеся в замке ключи уборщицы, Барнс тихо выскользнул в окно и пошел гулять в парк. Вернувшись, Барнс походил по пустой квартире, погладил мирно спящего на диване Кайла, а потом все-таки вспомнил, чем он собирался заниматься сегодня ночью, оглядел свой наряд, в котором он тут очутился, и понял, что, если постирает и высушит его сейчас, сможет ограбить подпольное казино под собственной личиной. Он уже понял, что в этом мире много ебанутых на всю голову людей, почему бы не представить общественности еще одного? Поздним вечером Барнс накинул ветровку на свой прикид, в котором он тут появился, и снова ушел через окно. Себастьян волновался. На показе он больше пялился в телефон, чем на подиум, просматривая новостные порталы Нью-Йорка и уделяя особое внимание криминальной хронике. На фуршете пришлось отвлечься на светское общение, но в машине по дороге домой он снова уставился в телефон. Однако заголовков типа «Известный актер Себастьян Стэн в одиночку ограбил банк и перестрелял всю охрану» не было. Подъехав к дому, Себастьян встряхнулся. Чего он боится? Зимний Солдат был призраком, его никто и никогда не мог поймать! Чем бы сейчас Баки ни занимался, он не засветится. Он для этого слишком профессионален. С заскучавшим Кайлом Себастьян гулял недолго. Все-таки время уже за полночь. Дома снова выпил ромашкового чаю с медом и отправился спать. Баки предупреждал, что вернется под утро, и звонить ему бессмысленно и опасно. Сокрушенно вздохнув, Себастьян натянул на плечи одеяло и закрыл глаза. Барнс, придя к казино, долго ждал, наблюдая за людьми. Увидел сцену изгнания кого-то, кого вытолкнули из задней двери и придали хорошего пинка для ускорения. Тогда Барнс разглядел еще троих. Чего они втроем пришли выпинывать своего гостя, он понятия не имел, но ему это показалось забавным. Когда, по его мнению, наступил час икс, Барнс, оставив ветровку, которую собирался забрать при отходе, на крыше, спустился вниз, стянул с хвоста резинку, засунув ее в карман, тряхнул волосами, чтобы они упали ему на лицо, и вошел в переулок. — Хули ты тут забыл, мужик? — грубо поинтересовался у него мордоворот, когда Барнс только подходил к вожделенной двери. Тот молча сделал еще несколько быстрых шагов, и пока мордоворот доставал свой пистолет, резко ударил его живой рукой в лицо, ломая кости черепа, вырубая одним ударом. Проверять, жив он или нет, Барнс не стал, он сразу вынул из кармана ключ, помня, что за ней просто стоят два охранника. Барнс резко распахнул дверь, нечеловечески быстрым движением сталкивая охранников лбами, вырубая обоих. Перед ним был небольшой пустой коридорчик. Барнс быстро обшмонал бессознательные тела, нашел оружие и просто разобрал его на части, осыпав тела горстью металла. Предположив, что еще один или двое могли стоять за дверью уже в помещении казино, он тихо подошел. Дверь была закрыта, и он, вздохнув и скользнув вглубь себя, вытаскивая на свет Солдата, выбил дверь ногой. Время резко замедлило свой бег, или это Барнс стал двигаться быстрее, но на него еще никто не успел наставить оружие, а он уже держал живым щитом охранника, точно зная, что этого человека, не гнушаясь, пустят в расход, и выстрелил в потолок. Только после этого поднялась паника, на него наставили целых пять стволов, какая-то женщина пронзительно закричала, и в Барнса выстрелили, дырявя человека, которого он держал перед собой. Он успел застрелить двоих точно в голову, потом откинул потяжелевшее тело и пристрелил еще троих, прикрываясь от пуль рукой. — Деньги, — холодно-спокойно сказал он во внезапно наступившей звенящей тишине. Он оглядывал каждого, находящегося в помещении — все люди попадали на пол, кто как, и теперь тряслись в ужасе. Барнс подождал тридцать секунд, а потом вытащил из-под маленького столика, стоящего в углу, дрожащего лысоватого мужчину в дешевом костюме. — Деньги, — повторил Барнс, уверенный, что именно этот человек здесь исполняет роль бухгалтера. Тот, трясясь, раскрыл стоящий под столом небольшой сейф и принялся перекладывать деньги в свой чемоданчик, вытряхнув содержимое на пол, потому что больше было просто некуда, сумкой Барнс не озаботился. Барнс особо не торопился, точно зная, что успеет уйти до приезда полиции на вызов о стрельбе. Когда деньги перекочевали в чемодан, он подхватил его и стремительно покинул помещение. Уходил Барнс так, как и задумал, через сломанную пожарную лестницу, уже на крыше на бегу подхватил ветровку и надел ее. Сиганул на другую крышу, потом на следующую, и только после спустился вниз, чтобы пройти еще несколько кварталов, только там поймав такси домой. Это было странно — называть место, где провел всего три дня, домом, но Барнсу было там уютно, поэтому почему бы и нет? Уходя, Барнс даже успел стереть видео со своим появлением. Забравшись на крышу, где он устроил хитрый тайник, Барнс сложил туда оружие и деньги, оставив себе пару сотен. Он быстро пересчитал свой улов, оказалось чуть больше ста пятидесяти тысяч. Вернувшись в квартиру так же, как и уходил, через окно, он скинул ветровку в прихожей и, идя к себе в комнату, остановился у закрытой двери в спальню Себастьяна. Постояв возле нее, Барнс все-таки решился и тихо открыл. И замер на пороге, глядя на Себастьяна, который мирно спал, обняв подушку. Чего Барнс хотел, он и сам не знал, а потом, постояв минут десять, глядя на спящего, он так же тихо закрыл дверь и отправился к себе. Разделся, принял душ и улегся спать. Засыпая, он понял, что не спросил у Себастьяна, что он хочет на завтрак.