Отражение

Они искупались, и Барнс, вынув Себастьяна из ванны, принялся вытирать его, покрывая поцелуями каждый сантиметр его тела, по которому проходилось пушистое полотенце. Плавно опустился на колени, вытирая бедра и одновременно облизывая и посасывая головку вновь поднявшегося члена. Себастьян коротко вздыхал, подаваясь вперед. Он снова хотел Баки. Они не спешили до сих пор, но сегодня словно сорвались с цепи. — В спальню, — сказал Себастьян. — Давай в спальню. — Конечно, — Барнс стремительно поднялся и перекинул Себастьяна через живое плечо, чмокнув в ягодицу. Себастьян рассмеялся. Баки таскал его, восьмидесятипятикилограммового парня, с той же легкостью, с какой сам Себастьян носил Кайла. — Только не бросай меня в терновый куст! — попросил он. Барнс легонько шлепнул его по ягодице бионикой, тоже тихо рассмеявшись. — Никакого тернового куста, — пообещал он, — но если очень хочешь… Барнс аккуратно положил Себастьяна поперек кровати, предварительно откинув покрывало, и навис сверху, опираясь на руки с обеих сторон от его головы. Он коленом раздвинул его ноги, устроившись между ними, потираясь пахом о пах. — Расскажешь мне, как ты хочешь? — спросил Барнс, глядя в невозможные глаза Себастьяна. — Медленно, — сказал Себастьян. — Но неотвратимо. Так, как ты хочешь, Баки. Он обхватил Баки за плечи и притянул к себе. Барнс вновь стал целовать Себастьяна, медленно спуская все ниже и ниже. Нежно сдавил зубами сосок, потеребив его языком, сполз ниже, лизнул в пупок. Поднял голову, посмотрев на Себастьяна, обвел языком свои губы и продолжил спуск. Облизнул головку, оглаживая руками бедра, заурчал от удовольствия, а потом сполз на пол, подтянув Себастьяна к краю и раскинув его ноги. Он устроился на полу, стоя на коленях, и принялся посасывать член, гладя внутреннюю сторону бедер. Себастьян, наверное, впервые в жизни ощутил, почему это называется «заниматься любовью». Баки боготворил его, каждый сантиметр кожи. Себастьян всем телом чувствовал его обожание. Оно согревало, костром разгоралось в груди. — Растянешь меня? — спросил Себастьян. — Нет, так выебу, — проворчал Барнс, улыбаясь, поднимая ноги Себастьяна выше, разводя их шире, раскрывая его. — Подержи свои прекрасные ножки, — попросил он и лизнул его от открывшегося входа до головки. Себастьян ахнул, но выдавил: — Я не дамочка, Баки. Хотя ноги у меня хороши. Он таял и плавился от каждого движения языка Баки. Его еще никогда не ласкали так, как-то не складывалось. И это оказалось так хорошо, так крышесносяще невероятно. Себастьян сам не заметил, как начал стонать. Барнс просто с ума сходил от того, что можно было вот так вот бесстыдно гладить, вылизывать Себастьяна, полностью отдаваясь процессу, растворяясь в нем. Барнс вылизывал Себастьяна, ввинчиваясь языком внутрь, снова проходился языком до яиц, и возвращаясь ко входу, а потом проник обильно смазанным пальцем внутрь, на фалангу, поглаживая нежные стенки. Барнс застонал от предвкушения того, как проникнет в эту жаркую тесноту, натянет на себя, заполняя. Он протолкнул палец глубже, целуя внутреннюю сторону бедер, лаская член металлической ладонью. Металлические пальцы, теплые и слегка шероховатые, ощущались странно, но хорошо. Палец внутри был чуть неприятен — Себастьян успел совсем отвыкнуть от такого. Но это был Баки, и все остальное становилось неважным. Себастьян развел колени шире. Аккуратно поглаживая внутри, Барнс принялся вылизывать сжатые мышцы, не спеша добавлять второй палец. Это его можно было ебать, практически не растягивая, не боясь травмировать. Себастьян был нежным внутри, узким, как девственник, и совершенно крышесносно желанным. Барнс мог вылизывать его часами. Он хотел Себастьяна до черных пятен перед глазами, до полного отключения мозга, но не переходил в состояние «брать и трахать». Он хотел ласкать, чтобы Себастьян кричал только от того, что его вылизывают. Себастьян растворился в удовольствии, почти потерялся. Он стонал и подавался к Баки. Ему было… у него мыслей не осталось, чтобы назвать хоть какими-то словами то, что он ощущал. Ему в жизни не бывало так невероятно. — Еще, — взмолился Себастьян. — Баки, еще! Барнс жарко выдохнул, вылизывая Себастьяна. От его голоса он чуть не кончил, успев сжать свой член у основания. Он тяжело дышал, лаская языком туго сжатые вокруг его пальца мышцы. — Не зажимайся, — попросил Барнс, погладив Себастьяна по бедру, и аккуратно добавил второй палец, тут же облизав растянувшийся вход. Себастьян расслабился как мог. Приподнялся на локтях, глядя на Баки. Веки отяжелели и норовили опуститься, сердце бешено колотилось, кожа стала невозможно чувствительной. — Т-ш-ш-ш, — Барнс погладил его по внутренней стороне бедра, поцеловал, облизал член, снова принимаясь ласкать языком тугие мышцы, медленно, очень медленно, но верно проникая глубже. А потом вынул один палец, а вторым нашел бугорок простаты, нежно касаясь его. — Да! — выдохнул Себастьян. — Да, так… И… третий палец… добавь, — попросил он. Барнс прикрыл глаза, наслаждаясь просьбами Себастьяна. Он тяжело дышал, обдавая горячим дыханием промежность, вылизывал, а потом аккуратно по одному добавил второй и втиснул третий палец. Тугие мышцы сразу обхватили их, и Барнс испугался, что сейчас делает больно, замер, не двигая рукой, все вылизывая и вылизывая мышцы, урчал, как огромный кот, умудряясь шептать что-то успокаивающе-невнятное, лаская член. Себастьян задышал глубоко и ровно, расслабляя все мышцы. Он слишком давно не был снизу. Отвык, все забыл. Пальцы Баки распирали его, это было горячо и неприятно, но не больно. Себастьян двинулся, насаживаясь на пальцы сильнее. Его член прижимался к животу и истекал смазкой. А ведь они еще только начали. Барнс долго, безмерно аккуратно и нежно растягивал его, не спеша протолкнуть все три пальца в вожделенную глубину. Он то глубоко, как только мог, просовывал один палец, чтобы погладить простату, потом добавлял второй, снова стараясь проникнуть как можно глубже, потом третий, но уже только чуть разводил пальцы в стороны. — Господи, — стонал Барнс, сдерживаясь из последних сил, потому что хотелось взять Себастьяна до невозможности. — Господи, ты такой узкий, такой жаркий… нежный… гладкий… Сожми… Сожми их… — он чуть шевельнул пальцами, стараясь проникнуть немного глубже, пока тугие мышцы не сковали его движение. Себастьян послушался. Он тяжело дышал. Хотелось и освободиться, и насадиться на растягивающие пальцы. Себастьян подался к Баки и низко простонал. — Я готов, — выдавил он. — Давай уже, Баки. Только… презерватив. Барнс еще раз лизнул растянутые на его пальцах мышцы, и медленно вынул пальцы. Он как мог быстро, сцапав упаковку презервативов с тумбочки, разодрал ее, дернул зубами упаковку, судорожно раскатал по члену латекс, ливанул еще смазки и приставил головку к растянутому входу. Барнс очень боялся сделать даже просто неприятно, поэтому входил очень медленно. Пальцы живой руки подрагивали, а сам он тяжело выдыхал сквозь зубы, взнуздывая свое желание. Сейчас все должно было быть для Себастьяна, не для него. Свое удовольствие он получить успеет. Он принялся надрачивать его член, придерживая бионикой за бедро. — Ах… — простонал он, когда головка оказалась внутри. Все в нем горело, просто полыхало, хотелось засадить сразу как можно глубже, взять уже и так отданное ему, но он замер, тяжело дыша сквозь сжатые зубы, почти жалобно глядя на Себастьяна. — Сейчас… — выдавил Себастьян, расслабляя мышцы. Задница горела, и хотелось уже почувствовать Баки в себе целиком. Он подался на член, чувствуя, как отпускает растянутый и не особо напряженный сфинктер. — Да!.. Барнс как можно медленнее и аккуратнее протискивался в узкую вожделенную задницу, обхватив Себастьяна за бедра. — Господи-господи-господи — шептал он, — потерпи, чуть-чуть, пожалуйста… Барнс понимал, что остановиться уже не сможет, но сделал усилие, введя до половины свой член, он замер, давая привыкнуть, и снова двинулся, уже назад, боясь, что целиком Себастьян сразу принять просто не может. — Потерпи, пожалуйста, — снова срывающимся шепотом попросил он. В голове шумело, хотелось ворваться в эту узкую задницу, растрахать ее под себя, брать так щедро предложенное, позабыв обо всем, но Барнс находил в себе силы не спешить. Он погладил Себастьяна по животу, обхватил ладонью член, медленно дроча, снова проникая в него. — Я не стеклянный и не дамочка, — улыбнулся Себастьян. — Смелее, Баки. Я так тебя хочу. Хочу, чтобы ты ебал меня так, что простыни порвутся. Чтобы я не мог думать ни о чем, кроме твоего члена. Давай же! Барнс рыкнул, плавно вошел до упора, сам привыкая к вожделенной тесноте, и задвигался в Себастьяне сначала короткими толчками, но все больше увеличивал амплитуду, пока не стал врываться в него, практически полностью выходя, при этом меняя положения, вглядываясь в лицо Себастьяна, вслушиваясь в его стоны, дыхание. Себастьян вскрикивал от каждого толчка. Было так хорошо, так невероятно хорошо! Внизу живота разгорался жар, растекался по всем телу. Горло пересохло, воздух в спальне, казалось, раскалился и обжигал чувствительную кожу. — Еще!.. — простонал Себастьян. Для Барнса мир сузился до одного-единственного человека, до боли желанного. Он потянул его на себя, подхватывая под спину, стаскивая с кровати, садясь на пятки и сажая на себя, но не давая упасть. Подхватил под бедра, чтобы Себастьяну не нужно было двигаться самому, вжался пальцами в ягодицы и принялся насаживать его на себя. Себастьян был достаточно тренирован, чтобы выдержать такую позу, но ему даже не пришлось опираться на локти — Баки держал его на руках, легко приподнимая и снова опуская на свой член. У Себастьяна голова кружилась от избытка ощущений. Член терся о твердый живот Баки, оставляя на нем полосы предъэякулята. — Глубже! — умолял Себастьян. — Баки, глубже! Барнс поднимал и опускал его на себя, поддавая бедрами, загоняя как мог глубоко, как Себастьян и хотел. Он дышал через раз, прижимаясь грудью к нему, зажимая его член между ними. Внутри словно разгоралась сверхновая, готовая взорваться в любой момент, Барнс обхватил Себастьяна живой рукой за талию, подхватив бионикой под задницу, насаживая его на себя все резче. — Сожми… — прошептал он, хаотично целуя его грудь. — Сожми… меня. Себастьян сжался вокруг Баки, чувствуя, что еще немного, совсем чуть-чуть, буквально пара мгновение — и он… Он закричал, кончая и выплескиваясь на живот и грудь Баки. Барнс резко, плохо контролируя себя, прижал Себастьяна к своей груди, почти сдавив в объятиях, захрипел, уткнувшись ему в плечо, уже не насаживая на себя, но сам яростно двигая бедрами, и взорвался где-то глубоко внутри. Это было что-то невероятное, словно само солнце опалило его своим жаром, выжгло изнутри, оставляя только оболочку, которая, обожженно чувствительная, ощущала прикосновение каждого миллиметра чужой кожи, наслаждаясь этими прикосновениями, как каплями прохлады. Барнс тяжело дышал, никак не мог восстановить сбившееся дыхание, и чувствовал себя, словно ему выстрелили прямо в сердце разрывным. Он уперся взмокшим лбом в грудь Себастьяна, поглаживая его по спине. Ощущал, как он сжимается на нем, как пульсирует сфинктер на еще не опавшем члене. Он бы и хотел что-то сказать, но горло пересохло, и он только прижимал и прижимал Себастьяна к себе, словно утопающий, хватающийся за соломинку. Себастьян обнимал его, чувствуя, как их сердца бьются в одном ритме, понемногу успокаиваясь. Он приподнялся, чувствуя, как из него выскальзывает член. Между ягодиц был горячо и мокро. — Люблю тебя, — шепнул Себастьян, понемногу начиная ощущать, как саднит растраханную задницу. Он довольно улыбнулся. — Кажется, я нашел свое место в жизни. На твоем члене. Барнс молчал, только сильнее прижимая к себе, не в силах высказать все, что сейчас его обуревало. Гладил, целовал почти исступленно, не веря в свое счастье или только сейчас понимая, что на самом деле с ним случилось. — Себастьян… — протянул он, гладя его по спине. — В ванну? Только мне не встать. Себастьян поднялся, опираясь о кровать и протянул Баки руку. Барнс ухватился за нее и перетек в вертикальное положение легко и непринужденно, словно не сидел до этого на пятках, насаживая на себя совсем не легкого мужика. Уже в наполненной водой ванне, вновь прижимая к себе Себастьяна, поглаживая его по груди и бедрам, Барнс спросил: — А тебе утром куда-нибудь надо? — Нет, — Себастьян растянулся на Баки, затылком чувствуя твердость металлического плеча. — Два выходных. Только Кайла выгулять. — А ты очень хочешь в кино? — спросил Барнс, целуя Себастьяна в висок. — Ты не хочешь? — Себастьян переплел живые пальцы Баки со своими. — Я хочу быть с тобой, — отозвался Барнс, не убирая губ от виска. — Хочу проснуться с тобой рядом, чтобы было никуда не надо. Чтобы можно было отдаться тебе, или взять тебя, не важно. Просто слиться с тобой и потеряться на полдня. — Можно даже на целый день, — мечтательно вздохнул Себастьян. — Заказать доставку готовой еды и до вечера не вылезать из постели. Так и сделаем.