Отражение

Было темно. Темно и тихо, как при сенсорной депривации. Барнс не чувствовал ничего, и от этого было страшно. Он плавал в бескрайнем океане черного ничто, которое медленно растворяло его в себе, и не было ничего, что остановило бы этот процесс. И страшнее всего было то, что Барнс не чувствовал, как это черное ничто его растворяет, но понимал это. Он хотел закричать, но ничто тут же залило его рот, проникая в легкие, не давая издать ни звука. Барнсу показалось, что он задыхается, он попытался закричать снова, вырваться из этого ничто, но вокруг не было ничего, что бы помогло ему хотя бы сориентироваться, куда рваться. Внезапно он почувствовал, что может двигаться, рванулся резко, изо всех сил и… … Сел в кровати, весь мокрый, тяжело дыша, с рвущимся к губ криком. Барнс заозирался, пытаясь понять, где он, что с ним, наткнулся взглядом на часы, которые показывали шесть утра, а потом понял, что в кровати не один. Себастьян лежал рядом, и ужас, сковывающий Барнса, медленно начал отступать. Еще не конец. -- Баки? -- сонно позвал Себастьян. -- Который час? Уже будильник звенел? -- Спи, -- Барнс медленно выдохнул, чувствуя, как его колотит не то от холода, не то от ужаса. А может, от того и другого, вместе взятого. Захотелось разбудить Себастьяна, укутаться в его объятия и выкинуть из головы приснившийся кошмар. -- Иди ко мне, - позвал Себастьян. -- Какой ты холодный. Замерз? Он обнял Баки, устроил голову на его плече. Барнс тут же нырнул к Себастьяну, почти полностью расслабляясь, прижимаясь к нему всем телом. Кошмар медленно отпускал, но дрожь никак не проходила. -- Да, замерз, -- сказал Барнс, не желая вываливать на Себастьяна свои дурные сны. -- Я так люблю тебя. -- Иди ко мне. Я тебя согрею. Себастьян стиснул Баки в объятиях. Уже рассвело, и невпопад пришла мысль, что в Европе уже начался показ очередного фильма. -- Мне страшно, -- вдруг сказал Барнс, уткнувшись Себастьяну в шею. Ему правда было страшно, но этот страх был непонятный, иррациональный. Барнс боялся этого черного ничто из своего сна. Он никогда и ничего так не боялся. Себастьян начал гладить его по волосам - тяжелым, теплым, шелковистым. -- С тобой все будет хорошо, Баки. Честно. Ну хочешь, сходим на фильм вдвоем? -- Не хочу, -- мотнул головой Барнс. -- И… я не знаю, чего боюсь. Не будущего. А, забей. Пройдет. -- Раз уж проснулись, давай вставать, - предложил Себастьян. -- Я отменил все, кроме тренировок, на ближайшие две недели. Можем выбраться пострелять на весь день, или еще куда-нибудь. -- Можно и пострелять, -- без особого энтузиазма отозвался Барнс. Он не представлял, как хочет провести время, оставшееся у них с Себастьяном, просто знал, что хочет быть вместе с ним, а чем заниматься -- все равно. -- Ты не хочешь? Придумаем что-нибудь еще, - Себастьян не спешил отлепляться от Баки. -- А ты сам чем бы хотел заняться? -- спросил Барнс, чувствуя себя очень странно. Его одновременно одолевали очень разные чувства, которые он даже толком описать не мог. На него навалилась странная апатия от безысходности происходящего, он жаждал быть вдвоем с Себастьяном, только вдвоем, чтобы тот был его, всецело и безраздельно. Хотелось кричать от злого отчаяния и утопить Себастьяна в ласке. -- Быть с тобой, -- без рисовки ответил Себастьян. -- Просто быть с тобой, Баки. Барнс жадно впился в губы Себастьяна поцелуем, вжал его в себя, перевернулся, придавливая к кровати, не в силах ничего сказать. Почти задохнулся от нахлынувшего на него возбуждения пополам с острой, щемящей нежностью. Себастьян растянулся под ним, радуясь родной тяжести, запаху, вкусу губ. Он обхватил Баки руками за шею, а ногами оплел талию. -- Может, сначала душ? - спросил он. -- Хорошо, в душ, -- согласился Барнс, перекатываясь на кровати так, чтобы Себастьян оказался на нем. -- Вставай. Себастьян поднялся, опираясь на плечи Баки. -- Если ты параллельно займешь свою ванную, получится быстрее, - улыбнулся он. -- Знал бы ты, как это тяжело -- просто отпустить тебя, -- выдохнул Барнс, но все же сумел отцепиться от Себастьяна. -- Ладно, я быстро. И ушел мыться в свою комнату, в которой, по сути, просто хранились его вещи, потому что спал он с Себастьяном. Когда Себастьян вернулся в спальню, чистый и свежевыбритый, Баки уже ждал его, развалившись на кровати. Себастьян упал рядом и поцеловал его, чувствуя вкус зубной пасты и аромат лосьона после бритья. -- Весь день в постели с перерывами на поесть и погулять с Кайлом? - спросил он. -- А у тебя есть более интересные предложения? -- Барнс обхватил Себастьяна и снова перевернулся, подминая его под себя, но так, чтобы не придавить своим весом. -- Мне кажется, ничего интереснее мы не придумаем. А завтра можем куда-нибудь съездить. Если захочешь. -- Мне хватит прогулки по парку, - Себастьян обеими ладонями хлопнул по ягодицам Баки и притиснул его к себе. -- Чувствую себя помешанным наркоманом, которому нужна все большая и большая доза, -- Барнс принялся коротко целовать Себастьяна в лицо, шею, плечи. Потерся об него колом стоящим членом, чувствуя ответное желание. -- И за такой срок… - Себастьян провел пальцами между ягодицами Баки, погладил дырку. -- Как ты хочешь? -- Сейчас, -- пообещал Барнс, потянувшись за смазкой. Он устроился на бедрах Себастьяна, взял его руки и прижал их к кровати над его головой, зафиксировав бионикой. У Себастьяна перехватило дыхание от возбуждения с легкой примесью страха. -- Поймал, - выдохнул он. Глаза у него горели, щеки разрумянились, грудь часто вздымалась. Обхватив оба члена живой рукой, Барнс начал медленно надрачивать их, только распаляя желание. А потом выпустил, ловко одной рукой выдавил смазку себе на пальцы и завел руку за спину, изогнулся, чтобы и растягивать себя и держать Себастьяна. Он насаживался на собственные пальцы, прикусив нижнюю губу и прикрыв глаза. Себастьян смотрел на его раскрасневшееся лицо, влажные яркие губы, твердый, гордо торчащий член, чувствовал сжимающие запястья металлические пальцы и хотел Баки, как никогда. Решив, что достаточно, Барнс вынул из себя пальцы, обхватил член Себастьяна и направил его в себя. Он медленно насаживался на член, чувствуя, как головка растягивает упругие, стиснутые мышцы, чуть сжался, но тут же расслабился, опускаясь до конца. Закрыл глаза, прислушиваясь к себе, к своим ощущениям, как член Себастьяна распирает его изнутри, чувствовал приятную заполненность. Барнс распахнул глаза и длинно выдохнул, глядя на Себастьяна. Тот немедленно толкнулся вверх, напрягая бедра. -- Ты не хочешь, чтобы я обнял тебя? - спросил Себастьян. Медленно двинувшись, Барнс загадочно улыбнулся, продолжая удерживать руки Себастьяна. -- Хочу, -- сказал он, но было видно, что отпускать его Барнс не собирается. Себастьян не пытался освободиться. Он удерживал себя неподвижно, позволяя Баки объезжать себя, хотя ему хотелось обхватить Баки за бедра и начать вколачиваться в него. Барнс двигался медленно, то почти полностью выпуская из себя член Себастьяна, то насаживаясь на него до упора. Ему очень хотелось отпустить Себастьяна, почувствовать на себе его руки, но такое положение вещей было новым и безумно возбуждало. Он постепенно начинал двигаться быстрее, прогибаясь в спине, насаживаясь чаще, резче. Себастьян не мог больше оставаться без движения. Он принялся поддавать бедрами вверх, тараня горячую задницу Баки, не в силах прекратить. -- Баки, я… - выдохнул он. - Твой член… хочу твой член! Барнс громко застонал, запрокидывая голову, еще не отпустив руки Себастьяна, но уже чувствуя на себе их прикосновения. Двинувшись еще несколько раз, он сам не выдержал и разжал хватку, отпуская Себастьяна. Себастьян погладил Баки по бедрам, сжал член в ладони и принялся яростно дрочить, чувствуя, что сам подошел к грани и вот-вот взорвется, и его разметает по вселенной. Вздрогнув всем телом от долгожданных прикосновений, Барнс задвигался еще быстрее, сжимая Себастьяна в себе, захлебываясь стонами, выгнулся весь, откинувшись назад, и кончил, выплескиваясь, пачкая спермой их обоих. Себастьян выгнулся под Баки и тоже кончил, да так, словно в глазах вспыхнули звезды. Он раскинул руки, чувствуя сладость и радость. Барнс улегся на Себастьяна, полежал так немного, прижимаясь грудью к груди, а потом аккуратно сполз с него и лег рядом, обнимая, тяжело дыша. Барнс любил это состояние расслабленной неги, которое охватывало его после оргазма. Он прижался к Себастьяну всем телом, закинул на него руку и ногу, не собираясь никуда его выпускать, по крайней мере в ближайшие минут десять. -- Как ты ухитрялся придерживаться целибата в Гидре, при твоей-то ебливости? -- с улыбкой спросил Себастьян. -- Я никогда в жизни не занимался сексом столько, как с тобой. -- Я тоже, -- признался Барнс. -- В Гидре было не до секса. Не знаю, давали, наверное, что-то, чтобы я всех не заебал. А, может быть, атмосфера не располагала. -- А до Гидры? До войны? -- спросил Себастьян. -- До войны было не так-то просто найди девчонку, которая легла бы с тобой в кровать до замужества, -- начал Барнс. -- А жениться я не собирался. А мужики… Это было так же непросто. А еще в этом не было никакой романтики, что ли. А я хотел романтики. Иногда. -- Знаешь, либо в Гидре ты переел прагматичности, либо в душе ты всегда был безудержным романтиком, Баки. -- Наверное, я всегда был романтиком, -- и засмеялся: -- Зимний Солдат -- неисправимый романтик. Звучит как оксюморон. -- Баки Барнс - неисправимый романтик, - улыбнулся Себастьян. -- А с Зимним Солдатом я мало знаком. -- Ну, Солдат -- это не совсем личность, -- сказал Барнс, поглаживая Себастьяна по груди. -- Хотя и он обладал определенной свободой воли. -- Функция, а не личность, - предположил Себастьян. -- Давай позавтракаем и пойдем гулять с Кайлом? -- Ополоснемся, позавтракаем и пойдем гулять с Кайлом, -- поправил список дел Барнс. -- Давай. А потом устроимся на диване и никуда не пойдем до вечера? -- Не пойдем, - согласился Себастьян. Он поднял правую руку и полюбовался на браслет, который носил почти не снимая, на кольцо на левой, потрогал жетоны на шее. -- И тебя никто ни о чем не спрашивает? -- спросил Барнс, проведя пальцем по кольцу. -- Чужие не спрашивают, а друзьям я сказал, что это подарок моего парня, - объяснил Себастьян. -- Все, пойдем, а то я голодный, как зверь. -- Твои друзья меня возненавидят, когда я исчезну, -- Барнс поднялся с кровати. -- Потому что ты будешь грустить. -- Ну, я не буду громко кричать об этом вслух, - Себастьян встал и пошел в ванную. - Ты со мной? -- Конечно, -- обрадовался Барнс, перекинул Себастьяна через плечо и понес в ванную. Они до обеда гуляли по парку. Себастьян фотографировал Баки отдельно и рядом с собой, не обращая внимания на чужие взгляды. Они вернулись домой, чтобы покормить Кайла, а потом сходили пообедать в ресторанчик на соседней улице. После обеда вернулись домой, устроились на диване в обнимку и включили фоном “Дискавери”. Хоть Себастьян и фотографировал Барнса явно не как своего телохранителя, и вообще вел себя на грани фола, сам Барнс очень старался руки к нему не тянуть, чтобы не сгрести в объятия, не начать целовать прямо у всех на виду. Дома, когда они уже устроились на диване, Барнс подгреб Себастьяна к себе поближе, практически усадил его к себе на колени, но в какой-то момент залип на телевизор, где на экране красиво выпрыгивали из воды дельфины, машинально поглаживая Себастьяна по спине. -- Прости, -- вернулся он в реальность, -- они красивые просто. -- Вот поэтому я и хотел съездить с тобой на Гавайи. Там можно поплавать с дельфинами, -- сказал Себастьян. -- Я ни разу не был на Гавайях. Было бы здорово. Он прижался головой к груди Баки, слушая, как стучит его сердце. -- В следующий раз? -- предложил Барнс, грустно улыбнувшись. -- Съездим на Гавайи, или в любое другое место, в которое захочешь. -- Да, - печально кивнул Себастьян. -- В следующий раз. Когда бы этот следующий раз ни наступил.