Отражение

Некоторые люди заводят себе календарь, в котором зачеркивают каждый прожитый день, чтобы видеть, сколько осталось до знакового события, хорошее оно, или плохое. У Барнса такого календаря не было, а если бы он его и завел, то быстро рехнулся, потому что отсчитывать каждый прожитый день с Себастьяном было одновременно и огромное счастье, и горе, ведь этих дней становилось все меньше и меньше. Барнс старался не думать об этом, понимая, что, как ни готовься к этому, оно случится внезапно и именно тогда, когда этого больше всего не ожидаешь. Он не верил в возможность остаться в этом мире навсегда, потому что просто не верил, что ему может так повезти, с его-то удачей по жизни. Сколько еще надо было выхлебать из чаши полного пиздеца, чтобы обрести, наконец, свое счастье, которое не исчезнет, Барнс не знал, но что-то подсказывало ему, что до дна еще далеко. Как-то незаметно настал день предпремьерного показа фильма, который Барнс не хотел видеть, ничего о нем не хотел знать и, наверное, предпочел бы, чтобы его вообще не существовало. Вдруг он бы остался, если бы этот фильм никогда не сняли? Но изменить что-то он был не в силах. Почему они с Себастьяном были так уверены в том, что Барнс пропадет после американской премьеры, сказать было сложно. Это было и логично, и бредово одновременно, потому что истинных причин попадания Барнса в этот мир они так и не выяснили. Да и как их выяснишь, если в подобных материях никто из них ничего не понимал? -- Только не рассказывай мне ничего, -- попросил Барнс, обнимая Себастьяна перед выходом из дома на этот самый предпремьерный показ. -- Не буду, - Себастьян поцеловал его. -- Может, все-таки останешься дома? Это обычное светское мероприятие, ничего со мной на нем не случится. -- Я знаю, -- кивнул Барнс. -- Просто не хочу сидеть дома. Он хотел быть как можно дольше как можно ближе к Себастьяну. -- Тогда поехали. На показ Себастьян пошел с Чейзом. Они разглядывали обычную для Марвел экспозицию, снимали друг друга на телефоны - потом Себастьян смонтирует видео и выложит в Инстаграм. Кто-то подходил к Себастьяну, говорил комплименты, с кем-то он просто перебрасывался парой слов. В прошлом году Себастьян был в восторге от такого мероприятия. В этом оно навевало тоску. Потому что предпремьерный показ, потом еще один, в Европе, потом премьера - и все… Себастьян задействовал все свои актерские навыки, чтобы держать лицо. Чтобы не показать, как хочется выть от безжалостного безудержного бега времени. Сам фильм, который Себастьян впервые увидел целиком, понравился ему больше, чем предыдущий. Правда, Баки в нем было немного. Из зала Себастьян вышел в задумчивости. Баки будет жив, там, в своем мире. Он не получит серьезных ран, его не посадят в тюрьму, не обяжут работать на правительство, как он работал на Гидру. Уже хорошо. Уже хоть что-то. Три с половиной часа показа тянулись для Барнса хуже разлитого киселя не первой свежести, он волновался непонятно по какому поводу, пытался играть во что-то в телефоне, чтобы совсем ни о чем не думать, и у него почти получилось. Он даже не сразу сообразил, что фильм закончился, и публика покидает зал. Себастьяна он увидел сразу, но не спешил к нему подходить: тот был с другом, и утаскивать его сразу подальше ото всех показалось Барнсу дурной идеей, хотя и очень хотелось. Себастьян попрощался с Чейзом, позволил какому-то фотографу с профессиональной камерой еще раз себя снять и пошел по улице, зная, что Баки догонит его через пару минут. Когда Баки зашагал рядом, Себастьян сказал: -- С тобой все будет хорошо. -- Я в этом как-то не сомневался, -- пожал плечами Барнс. Ему было определенным образом все равно, что с ним будет дальше, потому что это “дальше” будет без Себастьяна. Только надежда на то, что через несколько лет он, может быть, вернется, и грела душу. -- Поехали домой, - сказал Себастьян. -- Да, и со Стивом тоже все будет хорошо, - добавил он. В этом Барнс тоже не сомневался. Если все живы -- это уже хорошо. Только это самое “хорошо” может восприниматься очень по-разному разными участниками процесса. -- Без тебя мне хорошо не будет, -- все же сказал Барнс, когда за ними закрылась дверь квартиры. -- Мне без тебя тоже, - тяжко вздохнул Себастьян. -- Слушай, может, мы все-таки ошибаемся, а? И никуда ты не денешься? Прижав Себастьяна к стене, Барнс молча поцеловал его. Рассуждать и предполагать можно было сколько угодно, но раз он есть там, то здесь он быть не может, потому что невозможно быть в двух местах, или двух мирах одновременно. -- Если я никуда не денусь, мы купим машину? -- улыбнувшись, спросил Барнс, все еще прижимая Себастьяна к стене. -- Ты купишь машину, - поправил Себастьян. - И будешь время от времени катать меня на ней. -- Он поцеловал Баки и попросил: -- Пусти. Мне надо переодеться. -- Хорошо, -- покорно согласился Барнс, выпуская Себастьяна из своих объятий и давая отлепиться от стены, -- я куплю машину. Отпустив Себастьяна, Барнс сам тоже пошел переодеваться в домашнее. Он бы мог помечтать, что будет, если он останется в этом мире, рядом с Себастьяном, но мечты всегда разбивались о жестокую реальность. Себастьян повесил костюм на плечики, сунул рубашку и носки в корзину для грязного белья, снова переоделся в уличное. -- Кайл, гулять! - позвал он. - Баки, пойдешь с нами? -- Да, -- Барнс быстро натянул джинсы. Уже совсем стемнело. Себастьян шел по парку, держа Баки за руку. -- Ты веришь в то, что когда-нибудь ты вернешься ко мне? - спросил он, когда они проходили под мостом. -- Верю, -- ответил Барнс, потому что собирался полагаться не только на собственную уверенность, но и пытаться найти способ вернуться, или хотя бы попытаться понять, когда это снова может случиться. -- Только… Ты ведь не можешь всю жизнь прожить один в надежде, что я когда-нибудь снова упаду тебе на голову. -- Могу, - уверенно сказал Себастьян. -- Да и потом, после тебя никто не будет достаточно хорош. -- Но я хочу чтобы ты был счастлив, даже если и без меня, -- грустно сказал Барнс. Он не хотел, чтобы Себастьян обрекал себя на одиночество. На бесплотные мечты о недостижимом будущем с ним. -- Без тебя я не буду счастлив, - Себастьян печально вздохнул. - И потом, это будет двойное предательство. Я не хочу предавать тебя интрижками на стороне и не хочу вступать в новые отношения с кем-то, кого я брошу, как только ты вернешься - это тоже свинство. Понимаешь? Да, ситуация была патовая. С одной стороны, Барнс понимал Себастьяна, его стремление остаться верным, но с другой, что, если они расстануться насовсем, не будет никакой надежды, и все закончится раз и навсегда? Можно было озвучить все эти мысли, но зачем? Он сможет все это высказать в письме, которое собирался написать. -- Понимаю, -- Барнс сжал его пальцы, переплетя их со своими. Предпремьерный европейский показ снова был в Лондоне, как в прошлом году. Себастьян остановился в той же гостинице, что и в декабре. Веселая суматоха показа, которая так радовала обычно, в этот раз была докучной и утомительной. Себастьян не хотел всего этого - встреч, интервью, автографов, съемок. Он хотел быть с Баки. Обнять его, сплестись с ним и не отпускать. Но он честно играл воодушевленного премьерой актера, и это была сложная роль. Как обычно, Барнс не показывался рядом с Себастьяном, но можно было ощутить его незримое присутствие. За прошедшие месяцы Барнс перестал дергаться, что с Себастьяном что-нибудь случится, но быть вдали от него было просто невыносимо. И он следовал за ним тенью, просто, чтобы быть рядом. “Тебя встретить у отеля вечером или пробираться, как придется?” -- написал Барнс и скинул вместе с фото, на котором он лежал на крыше в обнимку с винтовкой. “Встреть” - ответил Себастьян. - “В девять. Только без своей подружки”. “Она тебе не нравится?)))” -- спросил Барнс, прекрасно понимая, что тащить с собой винтовку опасно глупо. В девять он уже ждал Себастьяна на другой стороне улицы, и подошел к нему, как только тот вышел из такси. -- Как прошел твой день? -- Барнс тихо подошел сзади, но постарался не напугать. -- Странно, - сказал Себастьян, едва удерживая себя от того, чтобы качнуться к Баки. -- Идем? Я соскучился по тебе. -- И что же в нем было такого странного? -- они вместе поднялись в номер, Барнс закрыл дверь и тут же заключил Себастьяна в объятия. Себастьян устроил подбородок у него на плече. -- Я весь день изображал эмоции, которых не испытываю. Играл самого себя в приподнятом настроении. Утомительное дело. Хуже спектакля-марафона. -- Что мне сделать, чтобы поднять тебе настроение? -- спросил Барнс, попутно снимая с Себастьяна винно-красную куртку и вешая ее на плечики. -- Давай закажем ужин, поедим и просто полежим и пообнимаемся, - предложил Себастьян. -- Не так уж много времени у нас осталось. -- Заказывай, -- согласился Барнс, перспектива вечерних обнимашек его несказанно радовала. Он сегодня навалялся на крышах в одиночестве, и хотел быть как можно ближе к Себастьяну. После ужина Себастьян вымылся и забрался в кровать с телефоном. Проверил почту, почитал новости, а потом включил телефон заряжаться и повернулся к Баки. -- Год назад все было не так, -- сказал он. -- Хотя это неважно. Ты будешь по мне скучать? Можно было бы сказать что-нибудь пафосно-ванильное, можно было просто ответить, что будет, но слова не отражали истинного положения вещей, не могли передать той тоски и боли, которая поглотит Барнса, когда все закончится. -- А как было год назад? -- спросил Барнс, и все же ответил: -- Да, я буду скучать. -- Год назад я был просто немного чокнутым актером, влюбленным в собственного персонажа, без надежды и возможности встретиться с ним, и считал, что у меня уже есть все, что только может быть: хорошие роли, деньги, известность, фанатская любовь. Сейчас у меня есть все это - и ты, и знаешь, без тебя все остальное немногого будет стоить. -- Но я тоже у тебя буду, -- Барнс обнял Себастьяна, укладывая его голову себе на плечо. -- В воспоминаниях, в вещах, в фотографиях. И это было гораздо больше, чем будет у самого Барнса, у которого останутся только воспоминания, но об этом он промолчал, понимая, что, чтобы после него ни осталось, этого все равно будет мало. -- Невозможно согреться о воспоминание, - покачал головой Себастьян. - Заниматься любовью с фотографиями. Да ты и сам знаешь. Ладно. Все равно мы ничего не сможем с этим сделать. Расскажи, что и где ты сегодня делал. -- Наблюдал за тобой, как ебаный сталкер, -- признался Барнс. -- И подружку на крышах фотографировал. -- Не попадись, хорошо? - попросил Себастьян. -- Я… я дождусь тебя, обещаю. -- Да кому я, кроме тебя, нужен? -- попытался усмехнуться Барнс, но от следующих слов Себастьяна в горле застрял ком. Барнс сжал его в объятиях, медленно выдыхая в макушку, прижавшись к ней губами. -- Я вернусь к тебе. Чего бы мне это ни стоило.