***
Хуан Хуа единственная, кому я смогла открыться и поделиться своей проблемой. Отныне, Эвелейн не ночует со мной в комнате. Меня определили в дальнюю часть пагоды, где я не смогу причинить значительных разрушений. То, что лореалет каждую ночь проводит в моей спальне, остается тайной для всех жителей храма. Единственное, что Фэнхуан смогла предложить в качестве решения – это попробовать закалить мой дух путем долгих и изнурительных тренировок. Ежедневные занятия фехтованием с мастером должны были укрепить тело и разум. Они неимоверно изматывали физически, а морально не приносили никакого облегчения. Неделя тянулась как в замедленной съемке. Однообразная, утомительная, бесконечно долгая. Целая неделя методичных избиений, маскируемых под тренировку самоконтроля и дисциплины. Я должна научиться управлять своими эмоциями, гасить страх и тревогу на корню. День ото дня мое тело покрывается новыми синяками и ссадинами, тело не слушается, а каждое движение дается с трудом. Я медленно опускаюсь в парующую воду в глубокой и широкой ванне. Хочется взвыть, когда горячая жидкость касается истерзанного тела, омывает многочисленные царапины и кровоподтеки. Я устало прикрываю глаза и кладу голову на поджатые колени. Мышцы ноют, а переутомление отзывается непроизвольной дрожью в конечностях. Позади меня раздается приглушенный шелест, и в ванну входит мужчина, сжимая в руках большие махровые полотенца и миниатюрные баночки. Чувствую его колкий взгляд, осуждающе осматривающий покалеченную спину. Предпочитаю молчать, пока он бесшумно присаживается на низкий, почти вровень с полом, бортик ванной. Так странно. Я все реже могу различить звук его шагов, когда он рядом. Как будто лореалет превращается в крадущуюся тень. Мужчина берет в руки ворсистую мочалку и, смочив в воде, осторожно касается моей кожи. Я стискиваю зубы и издаю иступленное шипение, едва сдерживая выступившие на ресницах слезы. Тонкие струи смывают запекшуюся кровь, дорожками спуская ее в общую толщу воды. Тишина, нарушаемая только негромкими всплесками, становится тягостной и угнетающей. - Сколько еще ты будешь над собой издеваться? – Лейфтан старается быть спокойным, но в голосе слышится плохо сдерживаемое раздражение. Я нехотя поворачиваю голову, робко выглядывая из-за плеча. Губы мужчины сердито поджаты, брови сходятся на переносице, ожесточая бледное лицо. Еще чуть-чуть и тяжелый буравящий взгляд просверлит во мне дыру. - Ты ведь сам понимаешь, что мне это нужно. – мой голос звучит твердо и решительно. Не в первый раз лореалет пытается вразумить меня. Лейфтан не верит в результативность моей затеи. Он с самого первого дня был против, а, увидев во что превратилась моя кожа, чуть не разнес спальню и тренировочный зал в последствии. Мужчина злобно рычал, проводя пальцами по каждому синяку и пылал тихой яростью каждый раз, когда я возвращалась с очередной тренировки. - Нет. Не понимаю. – лореалет откинул мочалку в сторону и открутил крышечку у баночки с густой прозрачной мазью. – Эти акты садомазохизма не приносят никакой пользы! - Неужели? Может ты забыл, что сегодня ночью не вылетел из постели, как горящий факел? – пальцы ловкими движениями намазывают спину. Если бы не эти бальзамы, старательно втираемые Лейфтаном каждый вечер, я бы лежала пластом не в силах вставать по утрам с постели. Лейфтан хмыкнул, придвинувшись к моему уху: - А ты не думала, что мне нравится гореть рядом с тобой? – губами мужчина мимолетно коснулся ушной раковины, а зубами слегка прихватил мочку. - Ну не в прямом же смысле! – я хохотнула и развернулась к нему лицом. Взгляд лореалета смягчился, и мужчина потянулся ко мне для поцелуя. Шелковистые губы смяли мои. Горячие ладони обхватывают мое лицо, и нос щекочет немного пряный аромат кожи лореалета. Мужчина неохотно прерывает поцелуй. - Пообещай мне, что сегодняшняя тренировка была последней. – я хотела было возразить, но он впился в меня более настойчиво, игриво покусывая и дразня языком. – Обещай! Я пьяно улыбаюсь, находясь от него в непосредственной близости. Лейфтан немного отстраняется: - Есть и другие способы умерить твой пыл… Но сейчас лучше поторопиться, или мы опоздаем. Нас уже все заждались. – с этими словами он развернул пушистое полотенце и развратно ухмыльнулся. – Ах да… Если тебе так уж будет не хватать боли после занятий, я с удовольствием тебя отш… Гулкий всплеск, и я не даю говорить, опрокидывая хохочущего Лейфтана в воду.***
- Теперь моя очередь! Моя! – Хром нетерпеливо заерзал на своей подушке и призывно поднял руки, привлекая побольше внимания. – Итак… Я расскажу о страдающей покинутой душе… Все присутствующие за столом разом замолчали, а мальчишка, довольно оскалившись, продолжил: - Ночь окрашивает комнаты в темноту, и дома в деревне погружаются в сон. Тишину нарушают только изредка ухающие ночные птицы и посапывание домочадцев в мягких постелях. Именно в этот мирный час комнаты заполняет зловещий холод. Дверцы шкафов приоткрываются, и на пол скатывается оно… Жуткое, обезображенное временем и жестокой судьбой существо. Стеная и бормоча, омерзительное чудовище бродит по дому в поисках жертвы. Отвратительная пасть изрыгает страшные проклятия, а бесформенная фигура горбится под тяжестью старых, как мир, обид. Оставленная, забытая всеми и жаждущая мести тварь! И имя ей… Бакэ-дзори! Карен восхищенно подалась вперед, а мышонок Музарозы, сидящий у нее на коленях, выронил из лапок надкусанную печенюшку с предсказаниями. - Бакэ-дзори?! Хром, ты серьезно?! – Хуан Хуа возмущенно вскинула брови. Все непонимающе посмотрели на Фэнхуан, а та пояснила. - Бакэ-дзори – это призрак старой сандалии, о которой перестали заботиться! Она слоняется по дому, несет несуразную чушь, грязно ругается и распевает глупые песенки! И это никак не монстр, которого он нам здесь нарисовал! По комнате проносится волна хихиканья, а юный оборотень обиженно морщит нос. - А что я могу сделать, если из страшных историй на ум приходит только рассказ о порванном тапочке и протухшем рагу Каруто?! От упоминания о кулинарных изысках шеф повара Гвардии Эль Валькиона передергивает: - В Штабе Гвардии вероятность того, что рагу Каруто нападет на тебя в темном коридоре намного выше, чем встреча с озлобленной сандалью… Ребята понимающе переглянулись, а Эвелейн негромко, но выразительно засмеялась, вероятно вспомнив случай из своей врачебной практики, связанный со своеобразной элдарийской кухней. - У меня тоже есть история. – Невра хитро сощурился и подлил себе немного алкоголя. - Не забывай, что среди нас есть дети! – Мико кивнула на уминающего закуски Хрома и тискающую мышку фамильяра Карен. Невра немного замялся, стоит ли начинать рассказ, но, в итоге, решился. - Многие путешественники не понаслышке знают, как бывают опасны даже самые исхоженные тропы. Но никто и предположить не может, что банальные ночные прогулки по городам Нефритового побережья способны обернуться трагедией. – вампир удовлетворенно улыбнулся, заметив интерес на лицах слушателей. – И дело здесь не в разбойничьих нападениях или грабеже. Столкновение с бандитом покажется подарком судьбы в отличие от встречи с Керакера-онной. Услышав в тишине безлюдной улицы сдавленное хихиканье, ни в коем случае не спешите оглядываться и искать его источник. Эвелейн наконец-то замолчала и слегка стушевалась. - Путник, обернувшийся на смех, становится жертвой уродливого духа Гогочущей Женщины. Гигантский ёкай вырастает из-за деревьев и начинает преследовать человека своим злорадным, гомерическим смехом. Нигде нет спасения от этого безудержного хохота. Попробуешь убежать, и насмешливое гоготание станет преследовать тебя по пятам, пока не сведет с ума! - Кажется, я даже знаю, с кого писали этот образ… - изрядно подвыпивший Эзарель, ехидно ухмыляясь, повернулся в сторону побагровевшей Эвелейн. Привыкший к сладкому элю и медовухе эльф от крепкого саке вот-вот мог стать таким же синим, как его волосы и кафтан. - История, конечно, занятная, но нигде кроме кварталов красных фонарей Керакера-онну не встретишь. – подметила Хуан Хуа. – Ею часто жены стращают гулящих мужей. Невра сделал вид, будто бы не заметил колкий намек, заверив всех, что практически все вампиры довольно любвеобильны в силу своей необузданной природы. - В здешних краях образы вампиров немного разнятся от привычных в человеческом мире. – Мико впервые за все время вызвалась рассказывать историю. – Не припомню, чтобы у меня на родине вампиров описывали как сердцеедов и ловеласов. Обычно образ кровопийцы ассоциируется с Рокурокуби. Молодой женщиной, чья шея может удлиняться до невероятных размеров, а голова по вечерам исследует комнаты вдали от тела. Крайне любопытные существа, обожающие шпионаж и мелкие пакости. - И чем они отличаются от Карен? Удивительно, похоже, что все наши девушки стали прототипами монстров в местном фольклоре! – Эзарель пьяно расхохотался, тряхнув собранными в низкий хвост волосами, и ткнул в мою сторону трясущимся от смеха пальцем. – Даже старая сандалия затесалась. Повисла неловкая тишина, в которой отчетливо слышался скрежет зубов Карен и треск исходящих от Эвелейн электрических разрядов. - О да… ты совершенно прав! – я злорадно улыбаюсь, натыкаясь на непонимающие взгляды ребят. – Но, раз уж речь зашла о чудовищах Нефритового побережья, то стоило бы упомянуть и о Сагари. Мико и Хуан Хуа загадочно переглянулись, понимая мои намерения, а я продолжила: - Пожалуй, это самое странное из всех здешних мифических существ. В действиях Сагари напрочь отсутствует логика. Эта огромная лошадиная голова свешивается с древесных ветвей, держась за них длинным… синим хвостом и пугает незадачливых прохожих жуткими воплями. – с каждой моей фразой улыбка на лице эльфийки становится все шире, а лицо Эзареля выражает глубокий мыслительный процесс нахмуренными бровями. – Этот дух совершенно безобиден, но его глупое и отвратительное ржание способно довести людей до истерики. Присутствующие разражаются громким хохотом, украдкой поглядывая на эльфа. Эзарель и сам заливисто смеется вместе со всеми. - Синяя лошадь! Ахах! Погоди-ка… - мужчина внезапно замолкает и бросает на меня озлобленный помутневший взгляд. – Уж не на меня ли ты намекаешь?! - Не намекаю, дурень, а прямым текстом говорю! И начался балаган… Еще немного, и искры полетят во все стороны. Лейфтан изо всех сил старается сохранить непоколебимость и выступать в роли громоотвода. Сейчас он единственная преграда, не дающая нам наброситься друг на друга. Эвелейн в скором порядке прячет острые предметы, Невра предпочел временно ретироваться, а Хром и Валькион приготовились к представлению, разве что ставки пока не сделали. Проснувшийся от поднявшегося шума Гато пускал пузыри в общей чаше с соком, а Музароза Флоппи старательно пыталась в этой же чаше утопиться. - А я слышала, что рассказывать страшные истории до рассвета опасно… - Карен попыталась вклиниться в разговор, но ее упорно не замечали. Хуан Хуа раздраженно оглядела творящийся беспорядок и повысила голос: - А ну-ка тихо! По-вашему, это вечер страшных историй?! Ломаете комедию, а по-настоящему испугать никто не может! Возня и крики прекратились, собравшиеся вернулись на свои места с прислушались к Фэнхуан. - Отлично. Настала моя очередь. – девушка устроилась поудобнее и начала могильным голосом. – У сбегающего по склону водопада всегда холодно и свежо, но в летний день его ледяные объятия приходятся как нельзя кстати. Очаровательный юноша из небольшой деревушки любит проводить здесь время, как только солнце принимается нещадно жечь все вокруг. Каждый раз в одно и то же время он спускается по скользким камням к озеру, располагается на берегу и опускает уставшие ноги в холодную воду. Компанию ему составляют только радостно щебечущие птицы и робко выглядывающие из-за деревьев звери. Так продолжалось до одной неожиданной встречи. Однажды, по своему обыкновению отдыхая у берега, парень услышал среди птичьего свиста и шума падающей воды тонкий, еле различимый голос. Мелодия влекла за собой, негромкие слова складывались в чарующую песню. Юноша обогнул груду камней, из-за которой доносился звук, и его взору предстала прекрасная молодая девушка. Красавица приглаживала длинные шелковистые волосы, любовно разглядывая свое обнаженное отражение. Какое-то время парень наслаждался певучестью ее голоса. Когда девушка замолкла, он, не спеша, вышел из скрывающей его тени и приблизился к нежданной гостье. Сильная рука уже тянется к хрупкому плечу, когда девица оборачивается и смотрит прямо на молодого человека. Она не закричала, не бросилась наутек. Звонко рассмеявшись, красавица прильнула к ошарашенному юноше и припала губами к его губам. Поцелуй кажется настолько сладким и опьяняющим, что парень с головой отдается нахлынувшим чувствам и дает волю рукам. Он не сразу замечает, как странно начинает кружиться голова, а язык неповоротливо ворочается во рту. Бархатная кожа под горячими ладонями становится холодной и гладкой. Губы оппонентки, дарящие упоительные ласки, приоткрываются… настолько широко, что челюсти раздваиваются, обнажая бездонную, усеянную зубами пасть. Юноша пытается закричать, но яд, впрыснутый с поцелуем, лишает его возможности шевелиться. Из последних сил парень отталкивает от себя женщину и пытается убежать. Парализованные ноги не слушаются, и он падает на мокрые камешки. Над обездвиженным телом нависает огромная получеловек-полупаучиха. Яд капает с хищно обнаженных клыков, и крепкие челюсти с хрустом смыкаются на шее человека. Насытившись кровью жертвы, женщина оторвалась от разорванной в клочья глотки и принялась оплетать бездыханное тело липкой паутиной. Голос, мелодичный и звонкий, весенней капелью полился над озером. Единственное, что служило напоминанием о случившемся – следы крови, практически смытые водяными брызгами… Хуан Хуа ненадолго прервала повествование, с удовольствием для себя отмечая, как напряженно застыли слушатели. - Существуют создания, по природе своей являющиеся чистым, первозданным злом. Для их черных душ наличие отравляющей силы кристалла не имеет значения. К разряду таких существ и относится Йорогумо. Также именуемая Кумо, она имеет способность оборачиваться гигантской паучихой. Во вкусовых пристрастиях эта тварь питает особую слабость к молодым и ухоженным красавцам. Жены же пухленьких и хмельных мужчинок могут спать спокойно. - Да уж… - Эзарель, казалось, даже протрезвел и покосился на Эвелейн. – Вот и как после этого прогуливаться лунными вечерами? - Ясным же языком было сказано. Тебе ничего не грозит! – я не смогла удержаться в виду чего перепалка возобновилась. Поняв, что бороться с нами бесполезно, Хуан Хуа в спешном порядке предложила закругляться, сославшись на скорое наступление рассвета. Под протестующие возгласы Карен Фэнхуан пригласила служанок прибрать место застолья и поторопила собирающихся. - Но я же еще не рассказала историю об Ао-андон! – девушка состроила обиженную гримасу, наблюдая за тем, как все поднимаются со своих мест и прощаются. - Расскажешь в следующий раз, Карен. Уже поздно, да и ты знаешь, кому стоит сказать спасибо. Эзарель отчаянно борется с Эвелейн за право обладания последней бутылочкой саке. Или, как выразился поддатый эльф, оберегом от посягательств Йорогуми. Судя по победному возгласу, мужчина получил свое, и эльфийка выставила его за дверь, попутно пожелав нам спокойной ночи. Карен расстроенно фыркнула и, буркнув под нос что-то невразумительное, вышла за дверь. Каблучки туфель сердито отбивают дробь по паркету, а девушка спешит по коридору, почти не разбирая дороги. Пронесшись мимо кого-то и ненароком задев плечом, Карен спешно извинилась и повернула за угол. Полупрозрачная фигура, оставленная в одиночестве парить в пустом проходе, проводила удаляющуюся Карен взглядом пустых глазниц. От кипенно-белых одежд исходит яркое сияние, равно как и от фонаря, зажатого в костлявой руке. Существо преодолело несколько метров, останавливаясь напротив опустевшей комнаты. Длинные саблевидные когти царапнули дверной косяк. Свечение потустороннего фонаря выхватывает из пространства еще не остывшие воспоминания, а в холодном, заброшенном гроте вдали от храма Фэнхуанов гулко раздается первый за последние сотни лет удар зачерствелого сердца.