Счёт пошёл на дни

      «Каждый день в этом мире умирает больше сотни людей, и все они уже познали её облик. По многим легендам смерть — костлявая старуха с косой в черном рваном балахоне. Но это всего лишь легенды. Никто не видел её на самом деле. Никто, кроме меня. Эту даму я видел в своём сне, и я на сто процентов уверен, что это была она. Это явно связано с тем, что у меня рак крови и мне осталось жить совсем недолго. Она посещает меня каждую ночь. С каждым разом я вижу её на много чётче, порой мне кажется, что я в неё влюбился.»: так звучали первые строки, напечатанные поломанными, кривыми и относительно длинными пальцами в блоге одного известного художник под псевдонимом «Томас Ирстин». Он рисовал красивые арты и различные комиксы по фильмам, мультикам и всему, что было сейчас интересно молодым людям. Ему было всего семнадцать лет, но он уже был известен своими творениями. Писал не только картины, но так же сочинял песни, стихи. К искусству его приучила мама с ранних лет, чему он был рад и часто благодарил женщину за это.       Сейчас он лежал в больнице, в личной палате, где Том был всегда один и радовался жизни, ведь он никому не мешал тем, что не спит ночью, слушает музыку через колонку, что делает тихо, так как иначе ему сделают очередной штраф и будут ругать, а этого он не любил. В палате было две лампы, одна из которых почти не работала и шумела, сильно раздражая жителя этой палаты. Эта бесящая лампа заставляла его сидеть в темноте и бедой не казалось, так как рядом была розетка и торшер. Розетка возле кровати — вот он рай. Это был хороший плюс в данном месте, естественно после большого подоконника, на котором юноша очень любил сидеть во время дождя и ловить от этого кайф и вдохновение. Вторым, а точнее третьим, хорошим плюсом было то, что палата находилась недалеко от туалета с ванной комнатой. Для чистоплотного человека с диабетом это было огромным счастьем. Все эти три вещи у него стояли на первом месте в списке плюсов данного места. На втором месте была открытая крыша и свободный к ней доступ и красивый сквер на территории больницы. Дальше список пустовал.       На кровати, что стояла возле окна, сидел худощавый парень с относительно длинными волосами, которые закрывали его проколотые в нескольких местах уши и часть лица. В основном это все закрывала чёлка, которая лезла в глаза, но её хозяин этого будто бы не замечал. Сами волосы имели приятный тёмно-русый цвет, плавно переходящий на красные концы. Тусклые почерневшие глаза скрывались за затемнёнными линзами очков, что не ровно сидели на его сальном курносом носу, который был усеян веснушками, переходя на веки и щёки, которых уже практически и не было. Веснушки сильно выделялись на его бледной коже с болезненно серым оттенком. Пухлые, сухие и потрескавшиеся губы слегка дрожали и еле двигались, попадая в слова песни, что звучала из маленькой серой колонки. Она стояла на старой бежевой тумбе с трещинами на дверце, за которой скрывались банные принадлежности, походный рюкзак и сменная одежда. На самой тумбе теснились необходимые ему вещи: серый телефон, книга по медицине, которую ему так любезно предоставила медсестра, пинал с канцелярскими принадлежностями, скейтчбук, который был открыт, ваза с уже завядшей розочкой и бутылка воды. В открытом скетчбуке был изображён эскиз его новой картины, которую он описывал в своём блоге через ноутбук. Пальцы быстро перебирали клавиши чёрной клавиатуры с белыми значками, обозначающие функции, буквы и другие символы, с помощью которых передавалась нужная информация. Она издавала характерные для печатания приятные звуки, попадавшие в ритм песни. Эти звуки навевали на дополнительные мысли и описание. Да, это было достаточно странно, но эффективно. Ноутбук стоял на коленях его хозяина, удобно сидевший в кровати, облокотившись на подушку и посматривая в окно. Парень отложил ноутбук в сторону и решил отдохнуть, погрузившись в свои мысли. Вскоре мысли юноши были развеяны незнакомыми шагами в коридоре. Первая мысль, которая мелькнула в голове юного художника, выглядела достаточно логично: «К кому-то посетитель пришёл. » Но эта мысль отпала, когда он услышал, как за его спиной открывается белая дверь со стеклянным окном, которая вела в его палату.       — Юрочка, привет! — послышался за спиной парня знакомый голос вместе со скрипом двери. В комнату зашёл парень лет семнадцати, достаточно высокий и относительно тощий, как осина или берёза. Обитатель палаты медленно повернулся к обладателю этого голоса и округлил глаза.       — Женя? Ты тут откуда? Ты же в столицу смотался, — произнёс Юра, обернувшись к гостю, приход которого поразил больного. Юра ни одному своему другу не говорил о своей проблеме и месте нахождения. От такого шока у парня поднялись очки, которые позже с него упали. Он всё с такими же удивленными, но в тоже время радостными и позеленевшими глазами смотрел на пришедшего, заметив, что тот изменился за эти годы. Длинные волосы, закрывающие половину худощавого лица стали намного короче: вески и затылок были выбриты, но не сильно, половину лба скрывала мелированная чёлка, сами волосы были естественно светло-русого цвета. Из-под чёлки виднелся ряд родинок, огибающих правый глаз и переходящих на правый уголок верхней губы. Красивые серо-голубые глаза были скрыты под жёлтыми линзами, делая их с зеленовато-коричневым отливом. Худое тело было скрыто под синей кофтой со шнуровкой на груди. Эту кофту Юра подарил ему за то, что тот хорошо сдал все экзамены, и она очень хорошо смотрелась с его тёмно-синими джинсами и черными туфлями. На тонких и длинных пальцах, как у пианиста, блестело три кольца, одно из которых ему подарил Юра. Кольцо было серебряным и сделано на заказ, так как не в одном ювелирном магазине мира не было таких колец. Эскизы создавал и предоставлял сам Юрий, так как хотел удивить и обрадовать друга, что у него и получилось. Само кольцо представляло собой лунный серп, который обвивал дракон с сапфировыми глазами. Глаза действительно были сделаны из сапфира, который напоминал сейчас лёд. Работа была сделана очень тонко, и если присмотреться, то можно было заметить, как прорисована каждая чешуйка на теле дракона, каждый его коготь, а на хвосте можно было увидеть маленькую фею с золотой крупицей в ладонях. Такое украшение стоило очень дорого и его пытались много раз вернуть, что сделать, никогда не получалось.       — Тебя сразу покусать за это или после того, как объяснишь всё? — спросил Женя, садясь возле Юры и насаживая на его нос с пластырем, очки, после чего обнял крепко друга. В ответ были такие же крепкие объятия, которые прерывать не хотелось совсем, так как друзья не видели друг друга уже достаточно долго.       — Хрена ты отощал! Мы всего три месяца не виделись, а ты уже тоньше меня. Одни косточки. За что мне тебя мацать? — спросил Женя с возмущением в голосе. Голос был у него приятный, мягкий, как звучание альта.       — Я просто ничего не ем почти. Совсем не могу е сть. И не бей за это, пожалуйста, по голове! — предупредил Юра, защищая перебинтованное место руками, видя взгляд парня и зная, что он означает.       — Ладно, не буду, но почему ты не ешь и что вообще с тобой произошло? Ты пытался суициднуться, да ещё и без меня? — последнее звучало, как шутка, которую они раньше часто использовали в диалогах ради шутки или ради разрядки обстановки друг друга в трудные и грустные минуты.       — С чего бы начать? — задумчиво произнёс Юра, отпустив друга и сев поудобнее, — Ну смотри. Почти полгода назад, у меня была психологическая травма. Я отказался кушать, что продолжаю и сейчас делать, но меня насильно заставляют…       — И правильно делают, — перебил его Климов, смотря на друга и решив позже задать ещё пару вопросов.       — А недавно, пару месяцев назад, у меня был голодный обморок, что случилось на улице, прямо на дороге, и таким образом попал в ДТП и вот теперь я валяюсь тут.       — И ты так весело об этом говоришь?! — с ещё большим возмущением и шоком спросил Евгений, получив в ответ лишь усталую улыбку, — Эх, чудо ты моё в перьях.… Как тебя вообще угораздило так?       — Я не знаю, мне просто по фиг. Мне скучно в этом мире и делать тут совсем нечего. Родственников нет, девушка ушла, друзья отвернулись.… Хотя ты странный и особый случай, что тебе тут вообще делать? Зачем я тебе?       — Убить тебя за это надо.       — И так через два-три дня умру, так что терять нечего.       — Да не умрёшь ты. Я лично за этим прослежу и не дам тебе этого сделать, я же Бог удачи и алкоголя!       — Прости, но это уже не игры и не шутки. Я видел её. Я вижу её каждую ночь. Она всё ближе и ближе… — с печалью и страхом в голосе говорил Юрий, а на глазах выступали слёзы. Он не хотел покидать этот мир так рано, да ещё и на руках друга. Зная характер Жени, он знал, что парень будет теперь постоянно сидеть с ним и караулить его жизнь.       — Всё, прости. Я не дам тебе уйти из этого мира, не в этой жизни. Если умрёшь ты, то умру и я, — уверенно произнёс тот, снова обняв парня и поглаживая его по тёмно-русым мягким кудрям, что торчали в разные стороны на макушке, где не было бинтов. Юра прижался к парню сильнее и уткнулся в его плечо, стараясь не пускать слёзы. Данная обстановка была разряжена песней, что стала звучать в колонке. Эту песню она знали оба и оба начали напевать. Голоса красиво сливались, но при этом были слышны изюминки каждого обладателя голоса: один брал высокие ноты, второй пел намного ниже, у одного голос дрожал и был еле слышен, другой пел плавно и громко.       — Посмотри на огни и забудь про меня, У кровати зажги две церковных свечи. Если будет пытать тебя злая печаль, Посмотри на огни и в ответ промолчи. По мосту через реку оттуда сюда, Домой, домой. По пустым коридорам и проданным снам. Здравствуй, ты не помнишь меня, Мы простились с тобой ровно вечность назад. Прошло 1000 лет у тебя на руках, Равнодушный художник рисует Шрамы, Стены, Память, Души двух догоревших свечей Воском станут Среди тысяч ненужных вещей, Ни на что непригодных вещей, Никому не понятных вещей.       — Как давно мы не пели вместе… — отметил гость, отпустив друга, которого стал изучать глазами, стараясь привыкнуть к его новому виду. Неожиданно его взгляд упал на шею, на которой из шрамов была составлена картина: искусно вырезанные очертания роз, которые окружали кинжал, протыкающий сердце. На кинжале была надпись на латыни «Amicus meus — Eugenius». Шрамы были относительно свежими и глубокими, что заставило зрителя этого экспоната покраснеть от злости.       — Так, друг мой сизый, объясни-ка мне это, — по-доброму злым и недовольным голосом произнёс он, проведя рукой по этим шрамам.       — Это? Это тату, сделанное по технике шрамирования. Я сам его делал. В больнице мне очень скучно было ну и вот… — ответил он, начав запинаться, а голос был всё тише и тише. Юра сильно напоминал сейчас ребёнка, которого мама отчитывает за разбитую вазу. В принципе, ситуация была схожая, так как на взгляд больного Женя напоминал ему маму, которая отчитала его за первую татуировку, которую он сделал год назад, причём сделал он её сам. Он втайне от родни отучился на тату мастера и работал в салоне. Первую татуировку он делал на себе, а диплом получал, работая с рукой друга. Он делал ему на руке звёзды и закрывал этим шрамы, что сильно бесили глаза их хозяина.       — И как тебя мать за это не убила? — поинтересовался Евгений, который решил принять полулежащее положение. Он прилёг спиной на вторую подушку, что находилась возле противоположной от юноши спинки кровати.       — Она не видела и не увидит. Её просто нет… — с лёгкой грустью в голосе сказал он, смотря куда-то вниз. Мать была единственным его опекуном и родственником, о чём знали все его друзья, и Климов исключением не был.       — В смысле?! — спросил он, оторопев от такой новости. Он был в очередном шоке, о чём говорили глаза, и не мог понять, почему с таким человеком, как Юра случается столько бед, да ещё и фактически в одно время?       — Помнишь, у нас был концерт в Москве, на котором произошёл теракт и который произошёл как раз полгода назад? — спросил Юра, начав своё объяснение. Голову он снова поднял, чтобы наблюдать за реакцией друга, который лишь кивнул в ответ. После этого утвердительного знака он продолжил, — Так вот… Мы с мамой были на том концерте. Я решил вступить в контакт с террористами, но мама стала паниковать, просила меня замолчать, перебивала наш диалог и они её просто взяли и расстреляли со словами «Сука, не мешай!» Самое смешное то, что я не кинулся к ней, не стал орать на них, не угрожал, не клялся отомстить за неё, не встрял в драку. Я лишь сказал ей «Прости». Она с такой ненавистью смотрела на меня, когда умирала, а я продолжал диалог с ними. Я тянул время, пока люди у входа выбирались из здания и звали подмогу. Террористы были новичками и явно не знали всех тонкостей этого дела. У них было много ошибок. Их очень быстро поймали и прикрыли. В итоге, из полутора тысяч людей, что находились там, было только пять трупов и трое пострадавших.       — Бог ты мой. И ты серьёзно никак не отреагировал на то, что у тебя на глазах убили мать?       — спросил Женя, поднявшись на руках и приблизившись вперёд. Он до сих пор не мог поверить в этот бред, но видя серьёзное лицо друга и слыша в его голосе все ноты правды, сомнение во лжи отпадали, но поверить было всё так же тяжело. Он хорошо знал Юру, поэтому в голове Евгений не мог представить себе этого равнодушия к такой картине, с которой собеседник это рассказывал.       — Я могу объяснить тебе, почему я не стал на это реагировать как-то особенно. Во-первых, до этого уже убили семью по причине истерики. Во-вторых, что лучше: жизнь тысячи людей или жизнь одной женщины, которая уже успела пожить, хоть и мало? Я думал лишь о том, что можно спасти большую часть душ, чем свою собственную, хоть и было страшно. Хотя возможно мной просто овладел страх, который не затуманил логический ход событий.       — Так, Шерлок, кончай философствовать и давай лучше забудем это. Тебе же легче будет от этого, — перебил его мысли Женя, снова вернувшись в прежнее положение и скрестив руки на груди. Он стал думать, как бы поменять тему разговора и не касаться темы семьи и смерти. Это было очень тяжело для него, так как был всё ещё потрясён этими ужасными рассказами.       — Как у тебя жизнь сложилась? Как обучение? Что нового произошло? — спросил Юра, решив, что будет лучше сейчас узнать побольше о новой жизни друга, с которым они не виделись хоть и три месяца, но для душ, которые сблизились, это было очень долго.       — А? Ну, у меня появилась квартира в Москве, где я сейчас и живу. Она расположена недалеко от института и места работы. Я так надеялся тебя там увидеть, но там мне сказали, что ты лежишь в больнице по месту прописки. Так я тебя, в принципе и нашёл. Ещё я уже влился в рабочий коллектив. Они такие милые, оказывается.       — Это да. Ребята там хорошие, они мне цветы присылали и желали скорейшего выздоровления. Надо бы их как-нибудь посетить, пока ещё не поздно. А в институте как? Сильно тяжело?       — Пока не знаю, учебный год ещё не начался, но думаю, будет не сложнее, чем в моей бывшей гимназии, — уверенно произнёс он, расслабившись на кровати и слегка спустившись. Он продолжал ещё видеть собеседника, при этом не мешаться ему.       — Ай, точно, забыл, — ответил Юра, который явно уже давно заблудился во времени.       — Как продвигается твоя работа с блогом и группами? — спросил Женя, вспомнив про то, как его друг прославился с этим. А история действительно была интересной.       Это было зимой, во время каникул. Юра стал хвастаться своей обновкой, что ему подарила мать. Это был графический планшет, который он быстро освоил и когда гулял с друзьями достал этот гаджет. Они сидели в кафе со странным названием «НеКафе», где было уютно и тепло. Иртсанов сидел на диване в уголке и стал зарисовывать туда своих друзей, что сделал достаточно красиво и мастерски. Они это увидели позже в группе «ПрофАрты» и в углу была подпись, которую они сразу узнали и подкинули ему тем самым идею создать блог, где будет делиться своими новыми работами, тем как он их делает, давать советы по искусству. Эту идею он решил воплотить в жизнь и не о чём не жалел, так как он начала зарабатывать на своих рисунках. Люди делали ему заказы на портреты, аватары, рекламу и обложки для книг и журналов.       — С ним всё хорошо, недавно описал новую работу, я её только начал, но никак не могу закончить. Ещё я недавно продал гитару. Денег на лекарства не хватало, вот и распрощался со своей Сьюзан, — с лёгкой грустью сказал Юра, начав тем самым жаловаться другу на эту ситуацию.       — Ой, представляю, как тяжело было тебе с ней расставаться, но ничего страшного, я тебе свою подарю! Завтра я тебе её привезу! — приободряюще проговорил Онеми, сначала вскочив с кровати и собираясь, домой за гитарой, но вовремя вспомнил, что да неё ехать очень далеко, а друга оставлять одного было бы бесчеловечным действием с его стороны.       — Да ладно тебе, это не обязательно, она всё равно мне больше не нужна, я могу наслаждаться просто её звуками через различные песни.       — Ладно, это мы обсудим позже, сейчас, думаю, тебе пора спать, — сказал посетитель, посмотрев на экран чёрного побитого телефона, где было показано время. А время было уже позднее, около одиннадцати вечера. На улице уже было темно, и горели лишь уличные фонари. В комнату зашла пожилая медсестра и выключила свет в комнате, после чего грозно посмотрела на ребят и ушла. От её взгляда вздрогнули оба парня и переглянулись, после чего Климов произнёс, — Какая страшная женщина, однако…       — Ты ещё не видел её по утрам… — предупредил Иртсанов, отключив ноутбук, который убрал на тумбу и забрался под одеяло, забыв про очки. После он пару минут о чём-то подумал и неожиданно спросил, — А ты чего, кстати, ещё домой не ушёл?       — Я выпросил у здешних врачей разрешение на то, чтобы остаться с тобой, как единственный твой родственник. Они реально в это поверили, но это даже хорошо. А теперь спи, я буду рядом, — ответил Женя, поудобнее сев уже на стул, что нашёл ногой, когда вставал.       — Спасибо. Спокойной ночи, тогда, и приятных снов.       — Сладких снов, Томми, — сказал Женя, сняв с друга очки, которые ему явно мешали. Прежде чем уснуть рядом с другом, парень отправился искать лечащего врача своего друга. Он поверил в аварию, что оказалось правдой, но на сердце было также неспокойно. Посетитель подошёл к первому попавшемуся врачу и спросил, — Прошу прощения, Вы не знаете, случайно, кто лечащий врач Юрия Иртсанова?       — Конечно, знаю. Вы на него смотрите, — произнёс пожилой человек в белом халате. В коридоре было темно, поэтому рассмотреть хорошо его не вышло.       — Правда? Тогда можно узнать, что с моим д… братом, — произнёс Женя, решив представиться родственником больного, так как знал, что просто другу ничего рассказывать явно не будут.       — Давайте пройдём в мой кабинет и там я вам всё расскажу, — произнёс врач, открыв дверь в свой кабинет и приглашая юношу туда пройти. Он прошёл в кабинет, следом зашёл врач и сел в кресло, а гость присел на табурет что стоял рядом.       — Я не думаю, что это самая весёлая новость, но пока что он не являются самыми печальными. У вашего брата рак крови, но мы сдерживаем процесс быстрого распространения данного заболевания. Осталось ему недолго жить, так что, если Вы хотите, то можете его на время забрать домой, при этом проделывать курс уколов, что бы болезнь ни одолела его так быстро, — произнёс врач, говоря серьёзным тоном и готовясь уже доставать успокоительное, наблюдая за реакцией посетителя. Тот сидел, ни жив, ни мёртв. Такого шока он не испытывал ещё никогда. Глаза были расширены, зрачки сужены. С века норовилась упасть наступающая слеза от мысли, что его скоро не будет.       — Большое спасибо, можно тогда вас попросить кое о чём? — спросил Женя, достав из сумки бутылки воды и опустошив её почти сразу. Он посмотрел на врача, что лишь кивнул в ответ, и продолжил, — Давайте завтра я уговорю его поехать ко мне, а вы сделаете вид, что этого разговора не было, хорошо?       — Будете врать собственному брату?       — Нет, я буду скрывать от него лишь то, что я знаю об этом, как от меня то, что он болен. Позже он сам всё расскажет мне, я заставлю его это сделать, — сказал юноша и вернулся в палату Юрия, который неспокойно спал.       Иртсанов уснул довольно быстро, так как до этого толком и не спал, просыпаясь от собственных криков. Во сне он снова видел её: Леди Смерть. Она была не такой, как её изображают на картинах различные художники. Она была более нежная, напоминала невесту, но только в чёрном одеяние. Кожа была молодой и белой, как лунный свет. Ярко-красные, как кровь, глаза горели рубиновым огнем из тени от капюшона с дымящимися дырами. Такие дыры были и на её рваном в районе рукавов и подола платье, которое облегало её грудь и талию. На руках висели цепи, которые тянулись откуда-то из тени. В белых тонких руках она легко держала тяжёлую черную косу, лезвие которой так же дымилось и блестело от света, который исходил от свеч, что окружали парня. Он будто бы парил в воздухе, точнее так ему казалось. Находился он в пустом пространстве, и было много чего непонятного. Было ощущение, что он твердо стоит на земле, или что-то в этом роде, но при этом под ногами не было ничего, и в то же время он видел там своё отражение. Подняв голову наверх, юноша увидел ещё одно отражение, но вид был именно сверху, а не снизу. Ему казалось, что сидит в зеркальной комнате, но эту иллюзию развеивал образ леди, что стояла неподалёку и что-то ему тихо говорила или пела. Разобрать он не мог только потому, что не слышал её и едва видел губы. Их было сложно описать, только потому, что было темно и для его плохого зрения это являлось сложной миссией, да и расстояние мало бы позволило. Сегодня она была намного ближе, но в тоже время была ещё так далеко. Он снова повернул голову в сторону свечей и увидел каменную стену, где кровью было написано «4 дня» и рядом нарисовано надгробие с тремя буквами «RIP». Картина была пугающей, но в тоже время в его голове проскользнула фраза: «Видимо я просто попал в сценарий фильмов ужаса, или это просто кошмар, не вещий сон, просто кошмар. Моё подсознание показывает мои страхи, я просто сегодня перенервничал. Если это мой сон, то я могу изменить структуру сна…»       Он закрыл глаза и стал придумывать новый сюжет своего сна, но чтобы лучше думать он стал петь то, что пришло в голову. Слова и мотив той песни доносились из его уст в реальности, что заставило проснуться его гостя. Женя посмотрел на спящего друга, что хмурился и ворочался во сне, продолжая это петь и начал лишь тихо подпевать, придвинувшись ближе, взяв его за руку и начав поглаживать по голове. Уже утром больной проснулся от противного голоса старой медсестры, — Иртсанов, бегом на обследование!       Парню так не хотелось просыпать и покидать теплую постель и выбираться из объятия друга, который уснул уже с ним на одной кровати, когда успокаивал друга, но делать было нечего. Он был обязан ходить на обследования, после которых ему делали различные процедуры, чтобы тот не загнулся раньше времени. Больной с неохотой выполз из-под одеяла и отправился в кабинет своего лечащего врача. В кабинете было темно, как в рентген кабинете, в углу стоял рабочий стол, где горела лампа, и сидел Олег Викторович — его лечащий врач. Это был уже пожилой, но опытный работник данной больницы. Внешне он напоминал доктора Айболита: такие же седые волосы на висках и затылке, лысину на голове скрывала медицинская шапочка, седые усы скрывали верхнюю губу, лицо с добрыми морщинами было плохо видно из-за тусклого света, но добрые усталые глаза были хорошо видны и подавали больным надежды. Ему сильно повезло с таким врачом, так как не каждый бы взялся бороться со Смертью за чью-то душу, которой уже предначертана судьба, что вот-вот закончится.       — Доброе утро, Юрочка, как твоё самочувствие? — спросил Олег Викторович у больного, что присел рядом на деревянный табурет и до этого молчал, дабы не отвлекать человека от работы, но раз на него так быстро обратили внимание, то и работа была не сильно важной.       — Вы удивитесь, но сегодня намного лучше, — более живым и даже радостным голосом произнёс пациент. Врач с приятным удивлением посмотрел на того, кто к нему пришёл. Да, это был его пациент, но он выглядел более счастливым, бодрым и живым.       — Действительно удивил. Что тебя так изменило? Только вчера ты мне нагло врал, что с тобой всё хорошо, но при этом даже с трудом сидел, да и говорил еле-еле, а сегодня…       — Я не знаю, что случилось, возможно, так повлиял приход моего брата. Я очень давно его не видел и вчера утром он пришёл. Я был в таком шоке, но при этом был так рад. Я и сейчас этому рад, — с такой же радостью в голосе сказал он, уже даже размахивая руками для выражения этих, казалось бы, непередаваемых эмоций. Но его не освободило это от сдачи анализов, дополнительных обследований и введения в него различных лекарств. Эти процедуры заняли всё утро, и вернулся в палату он лишь ближе к полудню. В палате всё так же сидел его друг и смотрел его новые работы на ноутбуке. В палату зашёл её владелец и посмотрел на друга усталыми глазами. Руки были спрятаны под бинтами, что было хорошо теперь видно, в принципе, как и шрамы на ногах. На него сразу бросили взгляд, который резко стал недовольным, но когда серо-голубые глаза посетителя поднялись выше и увидели родное лицо, которое напоминало ему бедного брошенного котёнка, недовольство тут же отпадало.       — Слушай, я тут подумал: а что если я тебя на эти выходные заберу к себе? Я буду тебе делать нужные процедуры, следить за стоянием и, если что вдруг случиться, вызову в скорую. Как ты на это смотришь? — произнёс парень, сидя на кровати, закинув ногу на ногу и смотря другу с уверенностью в глазах.       — Думаешь, меня врачи отпустят? Хотя.… Стоит попробовать спросить Олега Викторовича, он добрый дедок, может и отпустит, — ответил Юра, присев рядом. Правда сел он неудачно и упал резко на пол. Взгляд был притуплёны, так как он не успел понять, что произошло и тихо посмеялся с этого.       — Юра, блин, аккуратнее! — сказал Женя, заволновавшись за друга и начав помогать ему подняться. Он усадил упавшего на кровать и убрал в сторону ноутбук, после чего к ним в палату зашёл врач Юры и сказал, — Иртсанов, ты у меня опять забыл свои очки, — в руках врач держал выше указанный аксессуар и прошёл к друзьям, которые обратили внимание на вошедшего.       — Ой, спасибо, Олег Викторович, — произнёс юноша, встав с кровати и забрав очки, которые надел на себя, после чего боязливо спросил, — Олег Викторович, у меня к вам вопрос.       — Я тебя внимательно слушаю, мой мальчик, — ответил врач, с добрым лицом и уже догадываясь о просьбе, изучив глазами друга своего любимого пациента.       — Не могли бы вы меня отпустить домой на выходные? — спросил он, присев на кровать. Как только он закончил фразу, Климов его поправил, — Дня на четыре-пять.       — Хорошо, я тебя отпускаю, но ты же понимаешь, что ты будешь должен делать уколы и пить нужные тебе лекарства, которые я тебе отдам сегодня после обеда? — спросил Олег Викторович с такой же доброй улыбкой и хитрым взглядом. Это немного напрягало, но в то же время и веселило.       — Конечно, понимаю! Спасибо Вам большое! — радостно сказал Юра, обняв врача на радостях. После этого врач ушёл, а он стал вещи собирать, что сделал быстро. Через час ему отдали лекарства и они ушли. Ребята отправились пешком до станции, что находилась недалеко от больницы. Дошли они быстро, но шли, молча, так как не знали о чём говорить, и из-за этого им было неуютно.       — Знаешь, я тут подумал, может, ты вообще у меня поселишься. Дома у тебя уже нет, как я понимаю, а тут и дом, и тот, кто дома ждать будет, — сказал сероглазый, стоя с другом в очереди за билетами.       — Идея хорошая, но дом у меня есть. Я квартиру и дачу сдаю в аренду. Бабушка мне запретила их продавать, но про сдачу в аренду речи не шло, — ответил юноша, ища в карманах ветровки свой студенческий билет, который отдал другу.       — Фига ты бизнесмен, — сказал Женя, после чего взял билеты, представив нужные документы, один из которых принадлежал Юре. После он отдал другу билет на электричку вместе со студенческим и они отправились к платформе, куда подъехал нужный им транспорт и парни сели на своё любимое место: напротив входа, поближе к окну, рядом друг с другом, на случай если кто-то из них захочет поспать. Раньше они часто так ездили в столицу, так как это было удобно, а так же они любили шутить над людьми, строя из себя милую гомосексуальную парочку. Люди сразу отсаживались от них, а некоторые наоборот стремились познакомиться.       — Жень, может, давай как в старые времена? — спросил Юра, вспомнив об этих приколах и видя толпу, которая норовила их стиснуть.       — Ты про….? — начал Климов, видя намекающий на это взгляд друга, после чего довольно и широко улыбнулся со словами, — Заинька, я согласен сделать это.       — Ах, любовь моя, я так давно ждал этих слов, — произнёс Иртсанов, стараясь не смеяться и поняв, что игра началась. Вошедшие сразу стали на них косо смотреть и старались обходить их мимо. Обычно это были люди в возрасте, но сзади них подсели девушки, которые явно заинтересовались мальчиками. Они делали вид, что никак за ним не следят, но получалось это плохо. Девушки постоянно краснели, комментировали их действия, складывали пальцы в сердечки, и постоянно была слышна не надоедающая им фраза: «Боже, как это мило».       Мимо них шли продавцы разных товаров и парни подозвали к себе женщину с сумкой-холодильником, в которой находилось мороженое.       — Женщина, можно нам сливочный и пломбирный рожок? — спросил светловолосый парень, достав кошелёк и быстро вспомнив вкусы своего попутчика.       — Конечно можно, — ответила женщина, добро улыбнувшись и протянув два запечатанных рожка.       — Большое спасибо, — сказал Женя, забрав товар и отдав за него деньги. Он его даже не спрашивал, будет ли тот мороженое, он просто его купил и отдал другу со словами, — Что бы съел его, иначе вечером не будет сюрприза.       — Уговорил. Только ради сюрприза, — ответил Юра и стал распечатывать еду, после чего они сидели и спокойно ели его, вслушиваясь в разговор девочек.       — Как думаешь этот самый сюрприз с обозначением рейтинга восемнадцать плюс?       — Не думаю, но возможно. Надо с ними познакомиться, они милые и прикольные.       — Чумазик, ты снова испачкался, — сказал Юра, смотря на щеку друга. Правая щека, на которую уставились их соседки, была испачкана пломбиром. Крашеный придвинулся к нему и слизал это мороженое, задев тем самым губы парня. Девушки тут же покраснели и взвизгнули от радости, и блондинка с длинными хвостиками крикнула, — Да поцелуйтесь уже!       — Что? — спросил Юра с удивлением глянув на них. Тоже самое сделал и Женя, но задал вопрос, — Вы хотите этого?       — Да! Вы уже раз десять нас обламываете! — крикнула уже другая девушка с черными волосами, которую можно было отнести к Эмо.       -Хорошо, — ответил им парень, в то время, как второй округлил глаза, поняв к чему это будет вестись и он сказал, — Может не надо? Я к такому явно не готов ещё.       — Юрочка спокойно, в нашей паре я сверху, так что просто расслабь свои губки, — сказал Климов, приблизившись к другу и повернув его так, что бы не было видно что у них происходит. Юра сильно покраснел и сел на место, закрыв лицо руками, а девочки радостные выскочили из вагона с фотографиями и идеями для данной пары, найдя себе новый объект для сватанья.       — Женя, твою мать, что это вообще сейчас было?! У меня чуть сердце не остановилось! — сказал Юра, вжавшись в себя и смотря на хохочущего друга.       — Спокойно, я же тебя не поцеловал всё же, так что всё нормально, — ответил тот, положив руку другу на колено и заставив его упасть на своё плечо, продолжив есть пломбир. Юра с неохотой доедал свой рожок, смотря в окно и стараясь себя успокоить после этой ситуации.       Спустя час они были уже дома Климова и первым делом Юра начал изучать глазами прихожую, из которой было видно гостиную комнату, которая являлась также спальней. Слева от него был проход на кухню и в раздельный санузел.       — А у тебя уютно тут, — прокомментировал юноша, сняв с себя обувь и пройдя в комнату за хозяином квартиры.