Все эти мгновения затеряются во времени, как слёзы в дожде

За окнами квартиры Сеймура не видно города. Только серые клубы пыли и дыма внизу и жалкие обрывки облаков вверху. На окнах, конечно же, есть экраны — нажми кнопку и будет тебе вид цветущего сада, водопада в горах или дна морского. Квартира при этом огромная. Меньше квартиры Карла Манфреда, но все равно слишком большая для одного человека. Некоторые комнаты не обжиты совсем, мебель в них покрыта толстым слоем пыли и время застыло. В других жизнь шла своим чередом. Где-то лежит пиджак, брошенный после работы, где-то остался пустой стакан от виски, где-то огарок сигары. Больше всего — кроме ванной — обжиты спальня и кабинет. В спальне — скомканные простыни, неубранное одеяло, гора грязного белья на полу, а в кабинете тысячи скомканных записок с номерами телефонов, расчетами и рисунками, включенный терминал, потрепанная записная книжка, недопитый ликер. Ящик рабочего стола выдвинут, в нём вскрыт потайной отдел с упаковкой одноразовых шприцов. Реконструкция. Сеймур спиной возвращается из ванной к себе в кабинет, садится за стол и закрывает потайной отдел. Прячет во внутренний карман пиджака флакон и утыкается в записную книжку. Коннор садится на его место и смотрит на Хэнка. — Что мы будем делать, если адреса Камски здесь не будет? — Поедем домой к Джейсону Граффу. — А если и Графф не знал, где Камски? — Это будет означать, что и Маркус ничего не нашел, Коннор, — Хэнк жмет плечами. — И тебе придется искать его. — А восстание? — Мы будем к нему готовы. Коннор не очень-то в это верит, но согласно кивает и осторожно бьет пальцем по терминалу Филипа Сеймура. Терминал вспыхивает и первым делом спрашивает пароль. — М-м, — он задумчиво моргает. — Хэнк? Как думаете, какой мог бы быть у Сеймура пароль? — Давай-ка подумаем. Что мы о нем знаем? — Жил один, — Коннор разворачивает собранный на Филипа Сеймура файл перед глазами и выхватывает из него только самое важное. — Тщеславен. Хотел бы быть еще богаче… Коннор хмурится — ему в голову приходит, что у Сеймура, при всем его богатстве, нет своих андроидов. Он сам поддерживал порядок, сам себе готовил — по крайней мере, к такому выводу можно было прийти, побывав у него в квартире. Она была… слишком человеческой. — Почему у него не было андроидов? Он же комплектующие для них делает, почему… своих у него нет? — Да хуй знает. Может, это всем нам знак, что комплектующие у них так себе, — Хэнк оставляет трость у стола, надевает перчатки и шагает к книжному шкафу. — Его пароль, — говорит он, — что-нибудь вроде «КАМСКИСОСЕТ». — Почему… почему? — Думаю, он терпеть не может Камски. Камски… гений. Он делал по-настоящему годные комплектующие, скорее всего, Сеймура всю его карьеру или сравнивали с Камски, или ставили его в пример. И у Камски было все, чего так хотелось бы получить Сеймуру. Вот и все. Коннор задумчиво поджимает губы, обдумывая теорию Хэнка, вводит «КАМСКИСОСЕТ» в терминал, и тот немедленно разблокируется. Коннор восторженно охает, глядя на Хэнка. Тот шутливо салютует ему и начинает перебирать корешки книг. Идет подключение. Синхронизация. Список контактов загружен. Расписание загружено. Найдена зашифрованная информация. Расшифровка завершена на 5%. Коннор пролистывает расписание Филипа Сеймура, но не находит там ничего интересного или важного — даже рабочие встречи там записаны не все. Значит, нужно вернуться к записной книжке, и Коннор берется за нее. Листает ее так быстро, как только возможно, сканируя каждую запись. Сеймур действительно все записывал сюда, и теперь Коннору нужно только сопоставить имена, нацарапанные ручкой, с электронным списком контактов. Синхронизация завершена на 70%. Расшифровка завершена на 33%. Синхронизация завершена. Перед Коннором появляется схематичная карта связей. Линии подкрашены разными цветами — родственники красным, деловые контакты — зеленым, любовницы и друзья — черным, а совсем посторонние люди, люди, чьих имен в списке контактов нет — синим. Чем чаще встречался с кем-то Сеймур, тем ярче линия, и синих в его жизни было невообразимо мало. Но есть одна, что светится синим ярко, ярче, чем линии его рабочих связей. Она ведет к одному-единственному имени, без фамилии и контактов. — Ральф, — зачитывает Коннор. — Это еще кто? — Думаю, это его дилер rA9, — Коннор морщится, соображая, как показать схему. Вывожу карту связей на терминал. Расшифровка завершена на 50%. — Смотрите, — Коннор разворачивает терминал, сам обходит стол. Хэнк откладывает книгу, которую пролистывал и хромает к нему. Рассматривает схему. — Да, похоже на то, — Хэнк проводит по терминалу, приближая схему, разворачивая. — Он с ним встречался регулярно. — В разных местах, — Коннор листает список встреч с Ральфом отдельно. Ищет совпадения, но безуспешно. — Можно заставить Фоулера подергать за ниточки, чтобы он дал нам контакты кого-нибудь, у кого есть выход на дилеров. В том числе и rA9. — Точно. Наверняка кто-то да знает этого Ральфа. Расшифровка завершена на 74%. — У него на компьютере есть зашифрованные файлы. Шифр сложный, система все еще с ним возится. — Порнушка, может. — Камски… сосёт? — неловко шутит Коннор. Хэнк замирает, поворачивает к нему голову и одаривает долгим, тяжёлым взглядом. Коннор нервно сглатывает. Раньше он никогда особо не пытался шутить прямо… шутить. Наверное, и теперь не стоит. — Боже. Мой, — выдыхает Хэнк и начинает смеяться. Опирается одной рукой о стол, другой хлопает Коннора по плечу. Потом шумно вздыхает, вытирает несуществующие слезы, набежавшие на глаза, и улыбается: — Мой мальчик стал совсем взрослый. Коннор моргает. Расслабляется и выдыхает. Только что он стоял напряженный, как натянутая струна — спина ровная, зубы сцеплены, а теперь опускает плечи и позволяет уголкам губ приподняться в смущенной улыбке. — Но я не думаю, что там порнушка про Камски. Если бы у Сеймура она была, мы бы его квартиру в «Аполлоне» обыскивали. Коннор согласно кивает. — Может, его адрес? — А ты, я смотрю, всё ещё надеешься на решение попроще. — Очень хочется быть оптимистом. Хэнк фыркает. Расшифровка завершена. Вывод данных на терминал. Вместо карты связей на терминале открывается архив — тысячи файлов, тщательно продатированных и отсортированных. Кое-что собрано в отдельные папки, например, «Наработки Стерн», «Мои хреновые идеи» или «Выебоны Элайджи». — Формулировка атас, — говорит Хэнк. — Как будто они достаточно близко знакомы. В архиве есть и фотографии, и видео, и документы. Информации слишком много, система судорожно пытается ее обработать, и диод Коннора не переставая мигает красным. На первом же фото изображены все те, кто был в списке Карла Манфреда. Камски посередине, по правую руку от него Графф, а по левую Манфред, и совсем по краям Сеймур и… Аманда. Коннор сглатывает, вспоминая, как маленьким цеплялся за её юбку, чтобы не потерять в толпе, а она улыбалась ему, ласково. На фотографии Аманда не улыбается. Все на ней серьезные, стоят плечом к плечу, будто обороняются, и только у Камски выражение лица как у какого-нибудь бога со старых забытых картин. — Хоть что-то новенькое. Наверное, стоило еще ночью к Граффу съездить, — замечает Хэнк. — Может, у него тоже такой архив есть. — Сеймура это бы все равно не спасло, — Коннор прикусывает губу и запускает самое раннее видео. Его записали десять лет назад, и Коннор немного боится того, что увидит. Аманда начала болеть именно тогда, но пока еще не знала о болезни. Сам Коннор заканчивал школу и готовился поступать в Академию, и тоже не сразу заметил, как она… изменилась. — Привет, задроты, — Камски с экрана смотрит не столько прямо в камеру, сколько прямо Коннору в глаза. — Это первая запись в видео-дневнике нашего отряда по созданию идеальных репликантов. Немножечко комплекса бога и множечко гениальности, — он ухмыляется и подмигивает. Камски в видео чуть за двадцать пять. Он суетливый, но немного заносчивый. Волосы собраны в небрежный пучок на затылке, у очков подклеена изолентой дужка. Коннор сверяется с датой на видео и с публичной биографией Камски — денег у него уже тогда было столько, что можно было выкупить половину города и построить еще парочку пирамид с настоящими лесами. А он этого будто бы не замечал. — Я просто предвкушаю то, что у нас получится, — Камски потирает руки и щурится, как ребенок, который ждет не дождется, когда получит свой подарок. — Идея такая: мы создадим не просто андроида, а репликанта. Идеальную синтетическую копию человека, которая не будет отличаться от человека ничем, кроме цвета крови — отказаться от тириума ужасно непросто, правда, Джей? — Он смотрит мимо камеры, смеется и снова опускает взгляд. — Андроид, который будет человечнее человека. Классный вызов, правда? Уверен, я с ним справлюсь. Не без помощи моих талантливых друзей, конечно же. Ну-ка, кто тут у нас… Камски подхватывает камеру, отворачивает её от себя и наводит на женщину, сидящую к нему спиной. Она сосредоточенно работает на терминале и не обращает никакого внимания на Камски, пока тот не обращается к ней лично: — Мэнди. Аманда оборачивается. На ней розовый свитер из мягкой шерсти и свободная белая юбка. Женщина сдержанно улыбается: — Чего тебе, Элайджа? — и голос у нее именно такой, каким Коннор его помнит. «Кто ты?» — спрашивает она в его воспоминаниях. Коннор стискивает зубы. — Задроты, это Аманда Стерн, — Камски влезает в кадр, чтобы встать рядом с Амандой. Их лица слишком близко. — Мой наставник. Друг. Богиня ИИ. — Ты мне очень льстишь, — Аманда, в отличие от Камски, в камеру не смотрит. Коннору даже обидно немного, хотя он и понимает, что эту Аманду не вернуть. Её вообще не вернуть. — Аманда будет заниматься воспитанием наших репликантов. У неё талант учителя и мать из нее прекрасная, правда, Мэнди? — Тебе-то откуда знать, Элайджа? Сам еще совсем дитя. — В этом и прикол, — Камски снова разворачивает камеру и идет дальше. — А здесь у нас Джейсон Графф. Джей, помаши рукой задротам. Графф отрывается от аппарата, похожего на смесь проявочной машины и микроскопа и смотрит в камеру. — Для кого мы это записываем? — спрашивает он, покачивая ладонью из стороны в сторону. — Для потомков, конечно. Для тех, кто будет изучать великое наследие Камски. — Скромности тебе не занимать, Элайджа, — Графф ухмыляется и снова отворачивается к аппарату. — Джей составляет воспоминания. У меня есть теория, что людей делает людьми не какая-то там душа, а накопленный за всю жизнь опыт. Андроиды не способны на широкий спектр реакций. Даже девианты. Проблема в том, что в них не копится эмоциональный осадок, им еще только предстоит обучиться на своих ошибках. Девианты искренние, честнее даже детей. И это всегда будет их отличать от людей — их реакция на собственные переживания. Но что, если мы вживим им память? Вот эти и занимается Джей, — поясняет Камски. Он сияет. Камера двигается дальше, выхватывая Филипа Сеймура. Сеймур копается в биокомпонентах. Перемазанный тириумом с ног до головы, он перебирает сердца и легкие голыми руками, прощупывает. — Не будем трогать Фила, он очень занят. Ближайшие пару месяцев он у нас будет рулить процессом, потому что Филу… в смысле, Филипу Сеймуру… в общем, ему нужно воссоздать максимально точно человеческие внутренние органы, создать биокомпоненты, которые превратят моих репликантов в точные копии людей. Это, знаете ли, так возбуждает, — Камски облизывает губы и идет дальше. — И последний, но не по важности, — камера показывает Карла Манфреда, — Карл Манфред. Наш вдохновитель на поиск идеального человека. Сам идеальный человек. Манфред, самый старший здесь, смущенно улыбается и машет рукой: — Прекрати, Элайджа. Я всего лишь всегда хотел поучаствовать в проекте создания чего-то такого грандиозного. Я даже набросал вам варианты внешности, — он достает из сумки альбом и протягивает его Камски. — Сможешь сообразить? — О, конечно. И даже тогда подарю одного репликанта тебе. Коннор хмурится. Диод не перестает мигать красным, обрабатывая информацию. — А одного мы оставим себе. Ага? — говорит на камеру Камски и запись обрывается. Коннор молчит. Хэнк тоже не произносит ни слова. — Получается, — наконец заставляет себя выговорить Коннор. — Их… двое? — Нужно смотреть записи дальше, — Хэнк трет ногу, потом осматривается, подвигает себе гостевой стул и садится. — Пусть Фоулер пришлет сюда группу зачистки. А мы пока посмотрим, чем закончилась вся эта байда с «идеальными репликантами». Запускай дальше. Коннор трет висок, касается пальцем горячего диода, и качает головой. Потом приносит себе кресло Сеймура, садится в него и запускает следующее видео.