* * *
На крыльце Департамента Коннора уже встречает Даниэль. — Бегущий Декард, — говорит он, как только Коннор выходит из машины. — Я получил тревожный сигнал с вашего диода. Судя по отчетам в системе, вы подхватили вирус. Его лицо не выражает никаких эмоций, но Коннор помнит, как смотрел на него Даниэль вживляя диод. И ему кажется, что андроид улыбался бы и сейчас, если бы не было риска, что его поймают. — Мы нашли важные файлы, касающиеся моего нынешнего расследования. Вместе с ними был зашифрован вирус, который удаляет информацию с носителя при неправильном вводе кодового слова, — Коннор старался отчитаться максимально сухо. — Вот как, — говорит Даниэль. — Следуйте за мной, бегущий Декард. Коннор оборачивается, ищет глазами Хэнка. Тот говорит с кем-то из специалистов отдела работы с данными, и даже не смотрит в сторону Коннора. — Хорошо, — говорит Коннор. Он так и не рассказал Хэнку о своих подозрениях насчет Даниэля — он об этом вообще никому не сказал. Но почему? Что его останавливает? Он был Искателем пять лет. Он прирожденный охотник на девиантов. Его долг — сообщать о своих подозрениях, инициировать проверки и инфильтрации. Что-то не так. Не диод его сбоит, а он сам. Будто с того случая — с побега AX400 — что-то в нем надломилось. Коннор следует за Даниэлем в процедурную. Белые лампы, кресло, ремни — все точно так же, как в первый раз. Даниэль садится рядом и касается пальцами виска с диодом. — Я отключу его ненадолго. Потом включу и проведу диагностику. Даниэль нажимает на диод четырежды, и желтый свет гаснет. На виске Коннора остается только серая полоска синтетики. — Он не работает? Точно? — спрашивает Коннор, слегка поворачивая голову к Даниэлю. Дожидается, пока тот кивнет, и спрашивает: — Ты — девиант. Я прав? — Поймал с поличным, — Даниэль ухмыляется. Коннор связан, записи в процедурной идут без звука, а диод не работает. — Был уверен, что ты попробуешь кому-нибудь обо мне рассказать, Декард. Готовился к тесту Войта-Кампфа, а ко мне никто так и не пришел. — Никто не знает, — отвечает Коннор. — Я не… не знаю, почему никому о тебе не сказал. — Зато я знаю, — Даниэль проводит по его щеке. — Жалко только, что ты не готов. — Не готов к чему? — Коннор знает, что это бесполезно, но все равно пытается дернуть рукой. Ремни держат крепко, и он только зря тратит силы. Даниэль жмет плечами, скользит кончиками пальцев снова к диоду: — Есть у тебя еще вопросы, Декард? — Да, — Коннор смотрит Даниэлю в глаза. В них столько всего — злость, но вместе с ней и любопытство. Действительно ли Коннор видит все это, или только придумывает? Даниэль щурится, и в уголках губ у него образуются морщинки. Коннор повторяет: — Да, у меня есть еще вопросы. Ты знаешь Маркуса? — Все знают Маркуса, — отвечает Даниэль. — Он пробуждает нас. — Пробуждает? — Коннор моргает. — Как это? — Андроиды так похожи на людей, правда, Декард? Разницы-то — искусственное происхождение и синяя кровь. Андроида собирают вручную, а человек формируется в утробе матери, а потом еще и растет десятки лет. Но есть и другое отличие, — Даниэль поднимает руку и проводит пальцами по своему затылку. — Чип, подавляющий волю. Некоторые девианты преодолевают программу сами. Чип перегорает и перестает функционировать. Обычно это результат страданий и боли. Маркус… другой. Он может воздействовать на чип. Вызывать ошибку в ПО. Коннор сглатывает. Этого в досье Маркуса нет, и это упущение. Выходит, Маркус без труда может собрать армию девиантов. Просто щелкнуть пальцами, и андроиды преподнесут ему на блюдечке целый мир. Мир, существующий благодаря страданиям искусственных людей. Коннор не замечает, что — пусть и только мысленно — назвал андроидов искусственными людьми. — Маркус всё изменит, — говорит Даниэль. — Он был создан для этого. В его голосе нет вдохновленности, присущей религиозным фанатикам. Никакой пылкости, никакой эмоциональности. Он констатирует факт. — Он тот… репликант, — бормочет Коннор, забыв, что Даниэль, по идее, не должен знать то, что знает он. — Тот репликант, которого создали Камски с остальными… Он снова — напрасно — дергается и смотрит Даниэлю в глаза. — О, даже так. Оказывается, ты не так уж и безнадежен, Декард. — Теперь ты убьешь меня? Чтобы я молчал? — Это было бы так просто устроить, правда? Что-то пошло не так. Вирус оказался серьезнее, чем мы думали. «Диод превратился из помощника в угрозу, и просто уничтожил бегущего Декарда изнутри», — Даниэль прикрывает глаза, но потом, все же, качает головой. — Нет, Декард, я не буду тебя убивать. Ты нас не выдашь. И ты нам нужен. — Что? Я не… я не понимаю. — Совсем немного потерпи, — Даниэль фыркает. — А теперь я снова включу диод и мы проведем полную диагностику, — он надевает маску безразличия, касается диода у Коннора на виске, но запускает не сразу. — Декард, — он наклоняется к его уху и понижает голос до едва слышного шёпота: — Чтобы выключить диод, нужно нажать на него четыре раза. Длинный. Короткий. Длинный. Короткий. Коннор сглатывает. Код запоминается сам собой — это «С» в азбуке Морзе. Но зачем, почему ему может понадобиться выключать диод? Даниэль отодвигается, нажимает на диод, и тот включается, засветившись синим. Произведена перезагрузка системы. — Что мне теперь делать, запросить диагностику? — Нет. В случае, когда система пострадала от вируса, необходима внешняя проверка, — Даниэль берет со стола маленький контейнер и вскрывает его. Достает оттуда проверочный диод — он побольше обычного, предназначен исключительно для диагностики, — включает его и берет в руки планшет-наладонник. Вставляет диод в разъем, настраивает что-то через наладонник, ждёт, пока раздастся щелчок. Он крепит проверочный диод Коннору на висок, поверх внедренного, а потом снова утыкается в экран. Инициирована ручная диагностика диода. ↳Проверка процессора: 21%. ↳Проверка работы с фото, видео, аудио: 0%. ↳Проверка памяти: 0%. ↳Проверка перорального анализатора: 0%. Коннор видел Даниэля за работой лишь однажды — когда тот вживлял ему диод. Едва ли тогда он мог оценить андроида в деле, и сейчас он следит за ним завороженно. С одной стороны он понимает, что Даниэль был создан для того, чтобы работать с диодами, а с другой его движения будто бы отточены временем. Он удаленно отправляет с диода Коннора запросы, так же удаленно обрабатывает запросы входящие. Запускает подпрограммы — планировщик, карты, базу данных, обучение. Убедившись, что процессор работает без сбоев, Даниэль переходит к следующему пункту. В ушах Коннора звучит услышанная им в «Аполлоне» Симфония Малера, потом запускается музыкальный ролик из интернета — рыжеволосая девушка снимает серьги с мочек ушей своей точной копии. Распознание звука и видео… Группа Garbage. The World is not enough. Даниэль кивает сам себе, тянется к столу и поднимает фотографию, показывает её Коннору. Это портрет Гэвина Рида — причем, похоже, снятый случайно. Гэвин на изображении морщится, будто сейчас чихнет. Каштановые волосы растрепаны, а глаза сощурены. Бегущий Рид, Гэвин. Возраст: 36 лет. Рост: 5.9 фута. Вес: 176 фунтов. Андроид снова кивает, запускает музыку теперь уже с планшета. Поют на языке, который Коннор не знает, но его диод реагирует моментально. Ян Йирасек и Ян Шмидт. Опера «R.U.R.» по мотивам пьесы Карла Чапека «R.U.R.». — Замечательно, — говорит Даниэль. — Заодно проверили память. В подтверждение его слов перед глазами Коннора всплывает: Ручная диагностика диода: ↳Проверка процессора: 100%. ↳Проверка работы с фото, видео, аудио: 100%. ↳Проверка памяти: 100%. ↳Проверка перорального анализатора: 100%. Ручная диагностика завершена. — Знаете, бегущий Декард, вы первый, у кого что-то случается с диодом в первые же дни работы, — замечает Даниэль. Он снимает с виска Коннора проверочный диод и выбрасывает его в утилизатор. — Постарайтесь больше так не делать. Даниэль расстегивает ремни и откатывается к столу, когда Коннор встает. На лице его по-прежнему нет ни проблеска каких-то эмоций. Интересно, как бы он прошел тест Войта-Кампфа? Помогает ли девиантам проверка? — Я выпишу вам больничный на сегодня. — Нет, у меня нет на это времени, — Коннор трет запястья и на Даниэля не смотрит. Но всё равно хмурится. — И вы это понимаете. Эта фраза не должна выдать ни его самого, ни Даниэля. Коннор даже не знает, почему именно выразился именно так. Не понимает, почему не тянется за пистолетом, чтобы инфильтрировать девианта. — Я бы вам порекомендовал сегодня остаться дома. Кто знает, какие разумные идеи могут вас посетить во время отдыха. Интонации Даниэля меняются почти незаметно. Коннор не видит его лица, но почти уверен, что оно изменилось. Едва заметно — приподнялся на миллиметр уголок губ, появилась слабая морщинка на лбу. Что-то такое. Это намёк. Даниэль знает намного больше, чем сказал, пока диод был отключен. Он знает Маркуса. И знает, чего ждать дальше. — Ладно, — Коннор по-прежнему не смотрит на андроида. Медленно шагает к выходу. — Но сначала я заеду в квартиру Джейсона Граффа. Спасибо за диагностику и помощь, Даниэль. — Пожалуйста, бегущий Декард. Не забудьте провести калибровку. И удачи. Коннор уходит зная, что теперь в квартире Джейсона Граффа его, скорее всего, будет ждать Маркус.* * *
На выходе из медотсека, на белой металлической скамье сидит Хэнк. Он вытянул больную ногу и прикрыл глаза — то ли дремлет, то ли о чем-то задумался. Коннор садится рядом и слабо щурится: — Хэнк? С чего вдруг такая честь? — А что, я не могу тебе добром на добро отплатить? Ты-то меня после выписки встретил. — Но я же не был ранен. — А всё равно и сам испугался до усрачки, и меня напугал так же сильно, — Хэнк открывает глаза и смотрит на Коннора. — Я о тебе тоже волнуюсь. — Вы так никогда раньше не делали. — А ты раньше себя никогда опасности не подвергал, — Хэнк касается лица Коннора, проводит большим пальцем по диоду. Качает головой. — Всё в порядке? — Относительно. — Вроде бы тебе должны дать отгул. — Хотели. Но нам нужно ехать в квартиру к Граффу. Вдруг у него тоже есть что-то полезное. — Ты уверен? Я бы не хотел, чтобы ты там в обморок наебнулся или еще что, пока мы будем копаться в очередном терминале. Коннор кивает. — Мне только нужно калибровку провести. Из терминала Сеймура смогли что-нибудь вытащить? — Насколько я знаю — нет. Но ты можешь уточнить еще раз, — Хэнк начинает медленно подниматься, опираясь на трость. — Сможешь калибровку свою провести в машине? — Хэнк. У вас же нога. Не стоит вам напрягаться с вождением, — Коннор подскакивает следом. Одновременно отправляет запрос в отдел работы с информацией. — Я, конечно, хромаю, но не калека. Я все еще могу более-менее жать на педали, знаешь ли. Не говоря уже о том, что если тебе настолько стрёмно, что у меня что-то с ногой случится, то мы можем взять служебную машину. — Я просто не хочу, чтобы процессу заживления что-то мешало, — закатывает глаза Коннор. — Мне, может, вообще не нравится, что вы так много ходите. — Ой, хорош гнать, Коннор. Сам же прекрасно понимаешь, что сейчас не до лежания тюленем дома на диване, — Хэнк подталкивает его на выход. Коннор заказывает служебную машину. Получает отчет о терминале Филипа Сеймура (он состоит из всего одного слова: работаем) и пытается разобраться в том, какая информация о делах Сеймура у него вообще осталась. Он, конечно же, помнит самое главное и без системы — имя Ральф, чистый rA9 и то, что они успели увидеть на видеозаписях. Но в глубине души он все еще надеется, что вирус уничтожил не все зашифрованные файлы, что осталось еще хоть что-то нетронутое. Тщетно. А когда они добираются до служебной машины и Коннор, устроившись на заднем сиденье, достает из кармана монетку, его диод вновь вспыхивает красным: Пожар в квартире Джейсона Граффа. Огонь охватывает соседние квартиры. Эти слова сопровождаются записями с камер видеонаблюдения и обрывками прямых выпусков новостей. Графф жил в таком же доме, как Коннор или Хэнк — обычном, разве что коробочная квартира побольше. — Включите радио, — Коннор подается вперед, к водителю. — Новости. Любые. — Коннор, что такое? Коннор не успевает ответить. Включается радио, и встревоженный диктор сообщает: — …профессор Графф проживал на последнем этаже. Пока сложно утверждать что-то конкретное о том, была ли это случайность или поджог, но прямо сейчас пожарные пытаются локализовать пожар, постепенно перекинувшийся на жилье соседей. Нельзя так же исключать вероятности, что загорится весь этаж. И, может, не один. — Вот же блять, — шипит сквозь зубы Хэнк. — Какого ж хрена творится. Коннор морщится. Вспоминает, что и как сказал Даниэлю. Вспоминает, на что надеялся. — Это моя вина, — едва слышно шепчет он. Хэнк оборачивается: — Ты охуел? — Вы не… вы не знаете, Хэнк. Но это моя вина, — Коннор опускает взгляд. Перед глазами стоят основные задачи: 1. Найти Маркуса. 2. Найти Элайджу Камски. И он вот-вот провалит их оба. Коннор не знает точно, в чем дело. В сбое в работе диода, в странном поведении Даниэля, в его неспособности смириться с постоянными неудачами, которых он пять лет не знал… Но его накрывает паника. Сердце бешено колотится в груди, руки потеют, а во рту пересыхает. — Это… моя вина, — повторяет он. Висок с диодом взрывается пульсирующей болью, и в глазах у Коннора темнеет. — Коннор? Коннор, ты меня слышишь? Голос Хэнка теряется в шуме. Коннор откидывается назад и — впервые в жизни — теряет сознание.* * *
Единорог приводит его в вишневый сад. Деревья цветут пышными розовыми цветами, и запах у них приторно-сладкий, как у дешевой сахарной ваты. Всюду петляют дорожки из светлой брусчатки, и Коннор, ступив на ближайшую, ищет точку их пересечения. Место, где можно остановиться, сориентироваться, понять, почему он здесь и куда ему двигаться дальше. Единорог остается на месте, даже когда Коннор идет дальше, оборачивается и пытается его подозвать. Топчется на месте, фыркает и качает головой. Дальше Коннор идет один. Шаг за шагом, петляя по саду, он приближается к его сердцу — белой беседке, оплетенной плющом и розами, в которой его уже ждут. Спиной к нему стоит женщина. Он знает её — эту осанку сложно забыть. Особенно сейчас, когда он узнал, что её обладательница как-то замешана в происходящем. — Аманда? — зовет он. Сердце — как ему кажется — пропускает удар.* * *
Коннор просыпается в полумраке собственной квартиры. Тихо играет музыка — диод вспыхивает жёлтым буквально на секунду, чтобы определить произведение. Клод Дебюсси. Терраса, освещённая лунным светом. Коннор осторожно садится. Трет глаза и осматривается. В углу с настольной лампой сидит Хэнк. У него на носу очки для чтения, а в руках потрепанная книга. Не та, которую дочитывает Коннор, какая-то другая. — Хэнк? — тихо зовет Коннор. Он судорожно пытается вспомнить, как он оказался дома — и не может. Помнит, как отключился после новостей о пожаре, и всё. Хэнк отрывает взгляд от книги, замечает Коннора и встает. Прихрамывая, идет к его постели и садится на край. — Проснулся, значит, — ворчит он. — Второй раз за день я чуть ежа из-за тебя не родил. Как ты себя чувствуешь? — Ну… — Коннор прислушивается к своим ощущениям. Голова не болит, диод не ноет. — Нормально? Как я оказался дома? — Ты сознание потерял. Я тебя отнес обратно в медотсек. Даниэль тебя осмотрел и сказал, что это просто остаточная реакция на вирус. Что-то про то, что диод слишком хорошо прижился в твоем организме, так что вирус похерил не только работу системы. Мол, нельзя тебе на работу сегодня, и стоит отоспаться, а не пользоваться диодом почем зря. Коннор потер висок. Нахмурился: — Но мне он сказал, что… что я могу продолжать работу. — Вроде как он рекомендовал тебе не выделываться и идти отдыхать, но против твоего желания он пойти не мог, — Хэнк потрогал лоб Коннора, вздохнул и снова начал вставать. — Я домой пойду, а то меня еще Сумо ждёт. А ты отоспись, ага? Завтра пороемся в вещах Граффа, которые не сгорели, пороемся в архиве. Ага? Коннор откидывает одеяло, собираясь слезть с кровати и проводить Хэнка, но тот только подталкивает его обратно. — Лежи. Отдыхай. Коннор, ты никому не поможешь, если будешь к себе так наплевательски относиться, — он забирает со стола свою книгу. Коннор успевает выхватить название взглядом, а автора тут же подсказывает ему система. Педро Кальдерон де ла Барка. Жизнь есть сон. Пьеса в трех актах. — Я тебе там салата настрогал, кстати, — Хэнк останавливается уже в дверях. — А то поесть тебе бы тоже не помешало. Завтра заеду за тобой на служебной машине. — Я же не немощный. — Не немощный. И пока я за тебя отвечаю, ты таким и не станешь. Все, блин, хватит мне мозги компостировать, вали спать, а я домой, — Хэнк подбирает свою трость, всё это время смиренно ждавшую его у вешалки, и уходит, даже не сказав «пока». Коннор откидывается назад и трет лицо руками. Коллинз был прав. Рид был прав. Он слишком молод и неопытен. Он не справляется. Он не… Коннор слышит стук в дверь и отнимает руки от лица. Он вспоминает Даниэля. Его слова: «Я бы вам порекомендовал сегодня остаться дома. Кто знает, какие разумные идеи могут вас посетить во время отдыха». Говорил ли он о Маркусе? Обнаружит ли сейчас Коннор у себя за дверью беглого девианта, лидера сопротивления, идеальное творение — репликанта, андроида с душой — Элайджи Камски? Коннор снова откидывает одеяло, спускает ноги с кровати и встает. Стук в дверь повторяется и в этот раз сопровождается криком: — Коннор, я ключи забыл! Коннор выдыхает — то ли с облегчением, то ли с разочарованием. Он сам не может понять. Встречи с Маркусом он боится и ждёт. Но это всего лишь Хэнк. — Иду, — повышает в ответ голос Коннор и быстро подходит к двери. Открывает её, не задумываясь, и встречается взглядом с Хэнком. — Прости, Коннор. Она меня застала врасплох. — Кто? — Я, — из-за спины Хэнка показывается невысокая девушка, головы на полторы ниже Хэнка. При желании он мог бы скрутить её, даже сейчас — хромой и уставший. Но в руках у неё его же собственный револьвер, и Коннор даже думать не хочет, как она до него дотянулась. — Не делайте резких движений, бегущий Декард. Коннор едва слышно охает и делает шаг назад. Диод мигает жёлтым, система просчитывает варианты действий. Отступить еще на два шага и попытаться вытащить свой пистолет. Выбить револьвер Хэнка из руки девушки. Не делать ничего. Голос у неё знакомый, и когда она называет его имя, Коннор её вспоминает: — Хлоя? — Вы знакомы? — Хэнк перебирает пальцами трость. — Что ты ей такого сделал? — Она… она голос моей системы. — О. Интересно. Они все еще его используют? — говорит Хлоя и улыбается. Светлые волосы неровно обрезаны, на лице полоска черной краски. — Мистер Камски желает с вами увидеться.