இஇஇ
Когда Чимин вернулся домой, его встретила экономка, которая передала слова отца. Тот просил, чтобы Чимин зашел к нему сразу после учёбы, ни на секунду не задерживаясь. Юноша кивнул и направился в кабинет отца, попутно потирая вспотевшие ладони о ткань толстовки. Что же такое? Зачем он ему вдруг понадобился? Чимин представлял наихудший исход событий. У него была отвратительная привычка придумывать нечто ужасное, а затем так это мусолить, что выдумка становилась для него явью. Пак пытался понять, что от него хочет отец. А что, если он скажет, что женитьба с Юнги отменяется, и он выходит замуж за другого? Нет, Чимин не был рад, что выходит замуж. Нет, он по-прежнему сетует и иногда плачет, но он… свыкся? Чимин свыкся с мыслью, что выходит замуж за Мин Юнги. Весь процесс прошел так болезненно, и теперь, когда он наконец принял и осознал то, что выходит замуж за определённого человека, отец не мог с ним так жестоко поступить и сказать, что планы поменялись. Чимин уже нарыл информацию про Юнги в интернете. Правда, там совсем немного, как бы юноша не старался и не прочесывал каждую страницу в браузере. Пару фоток, возраст, ссылки на бизнесмена-отца. На этом все. Но Чимин так старательно искал про него хоть что-нибудь, что в голове у него уже укоренилась мысль о том, что жить он будет именно с ним. Он не был стар, был приятен наружностью, у него достойные родители, про которых писали лишь хорошее, так что же, Юнги ведь не может быть плохим, верно? Он представлял его сутками напролёт, размышлял, какой у него характер и как звучит его голос. Совпадают ли их жизненные приоритеты и вкусы на еду? Добрый ли он и полюбит ли его? Чимин разбрасывался от масштабных сопоставлений себя и будущего супруга до совсем незначительных аспектов совместной жизни. Чимин свыкся. Он привык свыкаться и подчиняться чужой воле. И вот теперь, когда он наконец со слезами пополам принял факт, что громом среди ясного неба вторгся в его жизнь, не лишит ли его отец столь тяжело принятой им правды? Что, если он скажет, что теперь Чимин выходит замуж за пожилого человека, который ему годился бы в отцы, только потому, что так старший Пак смог бы выручить большую выгоду? Чимин продолжал накручивать себя по пути в кабинет отца. Наконец он постучался, услышал разрешение войти и встал напротив рабочего стола. — Ты хотел видеть меня? — не понимая, почему его голос дрожит, спросил Чимин, надеясь, что отец его не огорчит. — Да, — флегматично ответил мужчина, скользя быстром взглядом по сыну. — Завтра в восемь вечера ужинаем с Минами. Так что будь готов, оденься нормально и веди себя достойно. Не понравишься им — выгоню из дома, — сверкнул он глазами, дабы придать своим словам больший вес. — Всё ясно? Сначала Чимин почувствовал радость за то, что планы не поменялись, и всё, как говорят врачи, плохо, но стабильно. Затем волнение и тревогу, потому что завтра — это слишком скоро. Он к тому не готов, и одного дня, чтобы морально подготовиться к встрече, ему явно не хватит. И наконец он ощутил клокочущую обиду за грубые слова отца. Что ж, ему не привыкать, конечно. Но слышать откровенное «Не получится затолкать тебя к ним — обратно не приму» — не самое приятное, что он мог услышать. Чимину оставалось лишь смиренно кивнуть, тем самым показав, что он все понял и услышал. Мужчина больше не обращал на него никакого внимания, и Чимин понял, что разговор окончен. Он вышел из кабинета, окутанный странной дымкой смятения. Все его существо рвалось в разные стороны, и каждый его кусочек хотел своего. Порой, желания их полностью противоречили друг другу. Чимин думал еще десять минут назад, что он, на самом-то деле, уже почти готов, он психологически настроил себя на женитьбу с Юнги, и все будет хорошо, если отец не огорошит его новым известием. Но тот лишь подкрепил факт того, что Чимин выходит замуж за Юнги, и планы пока что не поменялись. Да и навряд ли поменяются после. И сейчас юноша не знал, должен ли он со спокойной душой принять то, что завтра он встретится с тем, с кем свяжет себя брачными узами. Он думал, что ему под силу достойно пережить такой непростой период в его жизни, принять его с гордо поднятой головой. Но сейчас юноша явственно осознает, что единственное, чего он хочет, так это взобраться на кровать, спрятаться от всего на свете тяжелым зимним одеялом, и не вылезать оттуда ровно до тех пор, пока вся эта сумятица не уляжется сама. Чимин мечтал не вылезать из-под одеяла, пока вопрос не рассосётся сам собой, не оставляя после себя следов. Тогда Пак был бы искренне счастлив. Но едва ли все сложится таким образом. В его жизни никогда ничего не складывалось путём, угодным ему. Чимин поднялся в свою комнату, кинул тяжёлый рюкзак на пол и, не включая свет, доковылял до постели, чтобы упасть ниц. В комнате послышалось капризное нытье и сдавленное «Я не хочу всего этого», «Просто оставьте меня все в покое», «Я не готов». Пушистое покрывало поглощало недовольство парня, но стоило ему перевернуться на спину, то громкий вздох и медленное «Я правда не хочу» осталось витать в воздухе. Чимин чувствовал кожей все сказанное, и это приносило ему почти физическую боль. Он долго пролежал так. Ступни его касались ковра, а спина, покрытая слоем плотной ткани толстовки, лежала на кровати. Стало душно. Но Чимину стоило слишком больших сил встать, чтобы стянуть с себя верхнюю одежду. Вместо этого он продолжал смотреть на потолок, что в тринадцать лет обклеил виниловыми звёздочками. Они светились в темноте приятным желто-зеленым цветом. Чимин своровал эту идею у Тэхена. Когда он был у него в гостях, то эти звезды покорили его сердце раз и навсегда. Друг предупредил: со временем они могут выгореть и будут светить совсем тускло. Прошло шесть лет. Звезды светят по-прежнему ярко. Выгорел здесь только Чимин.இஇஇ
Чимин солжет, если скажет, что не нервничал. Чимин нервничал, да так сильно, что кожа пальцев вокруг ногтей привычно оказалась безжалостно растерзана. Юноша всегда доводил ее до крови, вровень губам, что оказывались между рядами острых белых зубов. Внутри развернулось противное чувство тревоги, которое никогда невозможно было одолеть с помощью собственных усилий. Стоило Чимину попытаться успокоить криво бьющееся сердце и дышать глубже, то становилось ещё хуже, а эффект выходил абсолютно противоположным. Вот и сейчас Чимин чувствовал, как коленки начинают дрожать в преддверии неизвестного, а руки трястись. Что ж, жизнь с тираном-отцом сделала своё дело: Чимин вырос эмоционально нестабильным юношей с тревожным расстройством. Будь он в более приятной обстановке, Пак не был бы сейчас зависим от таблеток, не был бы пленником собственных чувств и эмоций, которые в самый неподходящий момент начинали обступать его и верно душить. Но судьба разложила карты не в угоду Чимину, так что ему оставалось лишь привычно потянуться к белоснежной упаковке и вытрясти из неё таблетки. Сегодня он встретится с тем, кто решительно не выходил из его головы на протяжении последних недель. И это не могло его не беспокоить. — В таком состоянии стыдно показываться на людях, дружище, — обратился сам к себе Пак, смотря на отражение. — Выглядишь так жалко, что смотреть невозможно, — продолжал он наговаривать на себя, нетерпеливо ожидая, когда таблетка под языком рассосётся. — Успокойся, пожалуйста. Все будет хорошо, — Чимин попытался улыбнуться себе, но вышло скверно, и он отошел от будуара, больше не находя желания смотреть на разбитого себя. Через полчаса отец подъедет за ним, а Чимин едва ли мог успокоиться. Он нервно наворачивал круги по комнате и изредка бил себя кулаком по груди. — Все будет хорошо, — приговаривал юноша, пытаясь дышать глубже. — Юнги окажется просто душкой, и все мои переживания будут напрасны. Отчего ж ему не быть душкой, правда? — он вновь глянул на свое отражение и, сделав неминуемый вывод, закинул под язык еще одну таблетку. До этого он два часа разговаривал с Тэхеном. Тот пытался его убедить, что нет причин так сильно изводить себя и свои нервы. — Почти все болезни от нервов, Чимин, — наставлял он его. — Ты же в меде учишься, как ты можешь этим пренебречь? Продолжишь нервничать, как ненормальный — в могилу себя сведешь, глупый. — Зато свадьбы не будет, — пытался пошутить Чимин, за шуткой скрывая желаемое. — А обо мне ты, эгоист, не подумал? — тут же взорвался Тэ. — Я не позволю какому-то мужику лишить меня лучшего друга. У кого я буду замазку просить? — Тэхен рассмеялся, силясь хоть немного облегчить тяжелую ношу раздумий Чимина, чьих губ коснулась улыбка. — Получается, надобность во мне отпадёт, когда ты купишь себе свою замазку, — слабо отозвался Чимин, попутно выдавливая пену для укладки волос в ладошку; он был намерен уложить свою светло-русую гриву наилучшим образом. — Так я поэтому и не покупаю, — донесся довольный голос Кима из динамиков колонки. — У меня есть ты. Разговор с Тэхеном чуть его успокоил. Бархатный голос друга лился по всей комнате, пока Чимин возился с одеждой и пытался уложить волосы. Однако часовая стрелка стремительно близилась к восьми. Голос Тэхена смолк, заставляя Чимина почувствовать себя одиноким. Скоро приедет отец. Внешне он готов, но внутри него — настоящий хаос, который он пытается заглушить таблетками. — Скоро кончатся, — пытался парень рассуждать на отвлечённые темы, смотря на дно упаковки. — Надо будет купить завтра. Только я не помню, куда забросил бумажку с рецептом. Каждый раз говорю себе, что надо положить в безопасное место и не терять. А если теряю, то хотя бы фоткать… Психотерапевт Чимина был бы им сейчас горд. Он всегда просил его говорить с самим собой, пускай и на совсем неважные темы. Это помогает успокоиться и найти связь с собственным «я», которое зачастую теряется в пелене тревоги и стресса, что регулярно окатывает Чимина, будто ведро ледяной воды. Зазвенел телефон. Отец уведомил о том, что ждёт его внизу. Чимин знал, что заставлять ждать его — себе дороже, а потому быстро накинул пальто, пшикнул себя любимым парфюмом и глянул напоследок в зеркало. Что ж, выглядел он довольно презентабельно. Усиленная доза уже растворенных таблеток дала о себе знать. Чимин успокоился, сердце билось ровнее, а вывод о том, что внешне он довольно мил, не мог не радовать. Первое впечатление всегда зиждется на оценке наружности человека. Да и что еще остается оценивать незнакомым друг другу людям, кроме внешности? Чимин сделал глубокий вдох, затем такой же выдох. Дверь за ним захлопнулась, а сам он поспешил спуститься по лестнице.இஇஇ
Слушать нравоучения отца было невыносимо. Те двадцать минут, что они доезжали до места встречи, он чередовал тягостное молчание и презрительные взгляды с ненужными лекциями и упрёками. Он все говорил и говорил, но Чимин давно потерял нить монолога мужчины. Юноша даже не понимал, чем на этот раз недоволен отец, но успокаивал себя тем, что это — сущая глупость — искать конструктив в его словах. Не могло пройти и дня, чтобы мужчина не высказал своего недовольства в сторону сына. И Чимин, по правде говоря, уже привык. Воспринимал ничем необоснованные оскорбления как фоновый шум, хотя внутри него все же находился отклик на обидные слова. Едва ли мужчина хотел понимать то, что чувствует сейчас Чимин. Едва ли ему было интересно, как сильно его сын нуждался в поддержке. Едва ли был способен успокоить юношу, подбодрить или хотя бы сделать вид, что ему не все равно. Что он везёт не товар на оценку, а живого человека со всем спектром чувств знакомиться с будущим мужем. — И рожу эту свою мерзкую прекрати кривить. Смотреть на тебя тошно. Чимин слушал речь отца лишь вполуха. Он был сосредоточен на серебряных кольцах на своих пальцах. Чувствуя, как зародыш нервной тревоги вновь дал о себе знать, он начал судорожно играться с кольцами, пытаясь отвлечься. Когда тяжёлая рука мужчины хлестко приземлилась на его затылок, охватывая несильным, но ощутимым ударом всю голову, Чимин зажмурился и сморщился. Неприятно. — Ты меня слушаешь, болван? — с подавленной злостью спросил мужчина. — Физиономию попроще сделай. Попробуй только с таким же лицом сидеть за столом, я тебе дома дам настоящий повод для печали на лице… — Я понял, отец, — тихо встрял в его монолог Чимин, не поднимая глаз со своих рук. — Я все понял. Не ругайся, пожалуйста. Я все сделаю так, как ты сказал. Выказанное Чимином послушание и смирение чуть охладили пыл мужчины. Он взапрямь замолк, напоследок кинув что-то оскорбительное. Чимин не вслушивался. Он отвернулся к окну, чтобы не видеть презрение во взгляде отца. Однако он чувствовал его кожей, и это пригвождало его ко дну. Сегодня целый день он пытался настроиться на нужный лад, пытался прийти на первую встречу с женихом со спокойной душой и приятными мыслями, как отец одним касанием разрушил все, что так скрупулёзно строил юноша. Наконец они приехали. Улица была испещрена всевозможными вывесками, чей бело-желтый свет неприятно бил в глаза. Водитель припарковал машину, и Чимин шагнул на тротуар. Дождавшись, пока отец выйдет следом, они вместе направились внутрь одного из ресторанов, которых поблизости можно было насчитать не меньше пяти. Волнение Чимина вновь дало о себе знать, но глушить его таблетками в этот раз он не собирался (хотя справедливости ради надо отметить, что во внутреннем кармане у юноши всегда лежал нераспечатанный чистый блистер; на всякий пожарный, как говорится). «Это естественно», — уверял он самого себя, потому как был единственным, кто мог поддержать его сейчас, — «Это нормальная реакция организма, а не отклонение. Нельзя пить таблетки всякий раз, как мне становится чуть не по себе». В голове вновь всплыли те несколько фото, что Чимину удалось откопать на просторах интернета. На одной из фотографий Юнги выходил из машины, на другой — пожимал руку какому-то мужчине, а на третьей — разговаривал с кем-то на торжественном вечере. Все фотографии были лишены всякого пафоса и на каждой Юнги выглядел так строго, что Чимин невольно начинал думать о том, хорошо это или плохо, что его будущий супруг — натура серьёзная? Чимина и так несколько напрягала их разница в возрасте, пускай Тэхен его и уверял, что восемь лет — это на самом деле немного, а тут выходит, что Юнги весь из себя взрослый мужчина, в то время как Чимин едва ли может выйти из подростковых годов. Делать выводы о характере человека по нескольким фото было глупо, и Чимин это понимал. Но все же твёрдый и даже несколько суровый взгляд жениха заставил его нарисовать мысленный портрет, с которым он сегодня будет сравнивать Мина. Пока что Юнги в его мыслях был достойным мужчиной с твёрдым характером и внутренним стержнем. Интересно, оправдает ли он ожидания Пака? Пока Чимин вышагивал плитки под ногами, он судорожно перебирал все, что знает о Мине. Толком-то он ничего не знал, однако, то количество часов, что он провел в догадках и додумываниях, создали иллюзию того, что Чимин знает Юнги не хуже хорошего знакомого, когда как они даже ни разу не виделись. Юнги не был публичной личностью, и это не могло не радовать. Многие предприниматели и бизнесмены считали своим долгом то и дело светить лицами на телевидении и торжественных вечерах, словно они боялись, что их забудут. Отец Чимина был в их числе. Его часто можно было встретить на разных мероприятиях, после которых в интернете и на телевидении виднелась бы его лицемерная улыбка, фальшь которой Чимин чувствовал через экран. Весьма забавный факт: Чимин видел улыбку отца исключительно тогда, когда она была обращена другим. По-другому никак. А Юнги, как понял Пак, любителем подобного не был. Потому как несмотря на все приложенные усилия, Чимину не удалось найти достаточного объёма информации про него. «И это хорошо, — думал парень. — Было бы затруднительно, если бы Юнги любил покрасоваться на публике. Мне пришлось бы сопровождать его. А я не хочу». Одна и та же информация кружилась в чиминовой голове, лишь слегка видоизменяясь, но Паку казалось, что всё то, что он сейчас мусолит — несомненно очень важно. И что нельзя полагать, будто Чимин совсем ничего не знает о человеке, на встречу которому сейчас поднимается по лестнице. Но факт оставался фактом: Чимин не знал ровным счётом ничего. Администратор у стойки спросил их имя, которое нашёл в журнале, кивнул и поспешил провести их к забронированному столику. Чимин пытался незаметно насытить легкие кислородом. Он слышал стук сердца, отдающего в виски, и ему стало дурно. Ладони вспотели, горло пересохло. Юноша послушно плелся за отцом и администратором, чуть прикрыв глаза и пытаясь дышать глубже. — Все хорошо, хэй, — успокаивал себя парень. — Ты у меня молодец, так что ничего не бойся. Все хорошо. Впереди идущие мужчины остановили шаг. Администратор улыбнулся и пожелал хорошего вечера, после чего удалился. Не успел Чимин в полной мере успокоиться, как сразу же послышались копошения со стороны сидящих, скрип стульев и звучный обмен приветствиями. Чимину пришлось побороть самого себя, чтобы оторвать примагниченный взгляд с пола и поднять глаза. На его лице была натянутая улыбка, которая, если в нее не вглядываться, вполне сходила за искреннюю. — Здравствуйте, — негромко поздоровался юноша, чуть кланяясь и боясь опустить уголки губ. — Ох, какой красивый мальчишка! — послышалось в ответ со стороны старшего Мина. — Прямо таки украшение этого вечера. И тебе здравствуй! Чимин благодарственно улыбнулся мужчине, но взгляд его был полностью направлен на Юнги. Юноша слышал, как неистово бьется его сердце, а на лице застыла гримаса деланной учтивости, пока глаза судорожно вглядывались в лицо напротив. Чимин чувствовал себя как с цепи сорвавшийся зверь, которому будет недостаточно и часа, чтобы почувствовать удовлетворение от созерцания Юнги. Отец предложил всем усесться, и старший Мин его поддержал. Юнги прервал их зрительный контакт и уселся вслед за ними. Один Чимин продолжал несколько растерянно стоять подле стола, пока Юнги не произнёс тихое «Садись» под звучные голоса старших, кивнув подбородком на его место и на миг глянув на него вновь. Заторможенность Чимина увидел только Юнги, и тот поспешил усесться, пока остальные не начнут смотреть на него, как на глупого. Выпитые накануне таблетки, вкупе с сильным смущением, дали о себе знать. Мужчины продолжали радостно перебрасываться предложениями, пока Юнги и Чимин молча сидели друг напротив друга. У Чимина вновь затряслись коленки от волнения, и он опустил взгляд на свои руки, которые спрятал под столом. Ему надо успокоиться. Юнги не выглядел особо заинтересованным в происходящем. Он не впивался в юношу жадным взглядом, не ставил себе цели намеренно его смущать, но Чимин так заволновался, будто Юнги старательно выполнял выше описанное и не сводил с него глаз. На самом деле Мин бездействовал и молча смотрел на то, как быстро снуют официанты по залу, чуть откинувшись на диван. Юнги был красивый. Красивее, чем на тех нескольких фото, что Чимин изучил вдоль и поперёк. Он не отличался ярко выраженной маскулинностью, к которой стремятся пустоголовые качки, но Чимин не мог противостоять той сильной и мужественной ауре, что исходила от него. Юноше подумалось, что за спиной Юнги наверняка как за каменной стеной. Внутри него что-то зашевелилось и разлилось нервным, но приятным теплом. Юнги был очень привлекателен и на него хотелось смотреть не сводя глаз. Однако едва ли Чимин мог позволить себе такую роскошь. Речь мужчин не смолкала, а Чимину хотелось послушать Юнги. Он предвкушал момент, когда их отцы наконец замолчат, воцарится тишина, в которой плавает ненавязчивый джаз из колонок и негромкие разговоры соседних столиков, и Юнги начнёт о чем-то неспешно говорить. Принесли меню, но Чимин не мог сосредоточиться на выборе еды. Он тайком смотрел на длинные бледные пальцы, обхватившие кожаную обложку меню, и внутри патетично вздыхал. Право, подростковый драматизм внутри него ещё не выветрился. Когда все определись с блюдами, один Чимин не знал, что заказать, и сконфуженно улыбался официантке. — Порекомендуете что-нибудь? — неловко спросил он. Та начала расспрашивать Пака о его предпочтениях и, будто стреляя из пулемёта, выдала заученный наизусть текст. Чимин чувствовал на себе недовольный взгляд отца, а потому поспешил прервать девушку и заказать блюдо дня. Боже, он даже не в состоянии нормально сделать заказ. Когда официантка ушла, Чимин неловко потёр затылок. Пока он пытался понять, что в итоге заказал, случайно наткнулся на прямой взгляд Юнги и чуть не вздрогнул от неожиданности. Как же он не замечал его раньше? И давно он смотрит? Чимин выглядит достаточно хорошо? Под стать ему? Чимин дёрнул уголками губ, пытаясь придать своему лицу дружелюбное выражение, однако, Юнги, выдержав взгляд ещё секунду, перевёл его на наручные часы и больше не обращал на младшего внимания. Выражение лица Мина оставалось абсолютно индифферентным ко всему, и Чимина это расстраивало. Он зачесал выбившуюся прядь за ухо, силясь казаться в глазах Юнги привлекательнее. Стоило ему закончить этот нехитрый жест, как он споткнулся о собственную мысль: «Я пытаюсь прихорошиться для того, кто смотрит на меня с полным равнодушием в глазах. Разве это не унизительно?» Развить эту мысль он не успел. Отец Юнги развернулся к нему, тем самым несколько опешив Чимина. Он молча смотрел на него с легкой улыбкой, будто бы его оценивая. Юноше стало неловко, он хотел было потупить взгляд, но сдержался, помня наказ отца. — Такой юный и свежий, как цветок, — улыбнулся мужчина, и Чимину почудилось, что он увидел, как пренебрежительно фыркнули его отец и жених, пускай в голосе будущего свекра не было насмешки. — Моему сыну очень повезло. Даже не знаю, заслужил ли он такую красоту. — Спасибо, — тихо ответил Чимин из чувства вежливости, тогда как кончики ушей его стремительно заалели. Он боялся посмотреть в сторону Мина и увидеть недоверие к словам отца и насмешку в его глазах. Право, его ставили очень в неловкое положение подобными комплиментами. Чимин ждал язвительных комментариев со стороны своего отца, но их не последовало. «Ах да, — вспомнил с горечью юноша, — ему не выгодно чернить товар, который он хочет выгодно продать». — Расскажи про себя, — попросил мужчина, когда тарелки с едой начали появляться на столе одна за другой. — Нам всем будет интересно и полезно послушать. — Ох… — протянул Чимин, смотря на какое-то странное блюдо, что поставили возле него. — Ну… Я учусь в медицинском, — начал неспешно Чимин, не зная, что сказать дальше. Его всегда вводил в тупик этот обычный, казалось бы, на первый взгляд вопрос. — Первый курс, да? — поинтересовался мужчина, старательно разрезая стейк. Чимин кивнул, но видя, что его кивок остался незамеченным, произнёс короткое «Да». — А факультет какой? — продолжал мужчина, и Чимина подкупила эта непринуждённость и искренний интерес в голосе мужчины, что он позволил себе чуть-чуть расслабиться и перестать походить на клубок нервов. — Лечебный. — А дальше куда пойдёшь? Выбрал профессию или ещё не знаешь? — Я не знаю, — честно ответил Чимин. — Возможно, кардиология, но я не уверен. Мне бы университет сначала закончить, — он улыбнулся, мужчина улыбнулся ему в ответ. Пока что из всех присутствующих он был наиболее приятным собеседником. — В любом случае, удачи тебе. Как сказал Гиппократ, медицина — самое благородное из всех искусств. Человеческий род ни в чем не нуждается так сильно, как в ней. А насчёт кардиологии — ты подумай хорошенько. Кардиология — дело достойное. Чимин впервые за вечер улыбнулся не выдавленной и деланной улыбкой, а совершенно настоящей. Потому что ему было приятно разговаривать с умным человеком, интересующимся его жизнью. Он не выглядел лицемером, хотя Чимин и понимал, что делать выводы по одной встрече глупо. Однако при всем этом, юноша невольно подумал, что Юнги повезло с отцом. Наверняка он добр к нему, наверняка выслушивает его и поддерживает. К сожалению, Чимин не мог похвастаться тем же. В голове его также пронеслась мысль, что если его отец действительно хороший человек, то и Юнги (Чимин надеялся) окажется таким же. — Быть кардиологом очень трудно, — ответил юноша, без всякой охоты ковыряясь вилкой в том, что он заказал. — Не уверен, получится ли у меня. — Разумеется у тебя все получится, — поспешил мужчина его подбодрить. — Ты мальчик умный, так что все у тебя выйдет так, как ты того захочешь. Да и мне, по правде говоря, было бы спокойно и радостно на душе, будь ты кардиологом, — Чимин поднял несколько недоуменный взгляд, и тот продолжил мысль. — Я был бы уверен в том, что сердце моего сына в надёжных руках, — он засмеялся, судя по всему, радуясь удачному каламбуру, а Чимин вновь почувствовал, как вспыхивает розовым. — В сердечных делах требуется рука профессионала. Чимин смущённо уткнулся в свою тарелку, а Юнги и бровью не повёл. На его лице не отображался и намёк на эмоцию. Казалось, что мыслями он где угодно, но только не здесь. Ужин протекал вполне спокойно и опасения Чимина были оправданы лишь наполовину. Отец Юнги филигранно чередовал беседу то с Чимином, то с его отцом, отчего последний оставался недовольным, мол, нечего его в разговор втягивать, пусть молчит и не встревает. Однако юноша и не встревал. Он отвечал ровно тогда, когда от него это требовалось, а в остальное время слушал разговоры старших и тайком поглядывал на Юнги, который за весь вечер обронил лишь несколько предложений. Он ответил на какой-то непонятный Чимину вопрос его отца. Это было связано с их бизнес-проектами. Отец только на эту тему и мог расщедриться. Остальное его мало интересовало. Голос Юнги был таким же приятным на слух, как и его наружность. Внутри Чимина все сжалось, когда наконец послышался его нерасторопный низкий голос, лишенный ненужных интонаций. Ровный и серьёзный — именно таким Чимин и представлял его голос. Он соответствовал его внешности. Когда ужин начал постепенно подходить к завершающей черте и логическому окончанию, старший Мин предложил Чимину и Юнги немного погулять вместе и узнать друг друга получше. Вот тут былая тревога и паника окатили юношу с головы до ног. Он просяще смотрел то на отца, то на будущего свекра, но никто не хотел видеть этот суетливый взгляд, молящий не списывать его со счетов так быстро. Он может ещё рассказать чего-нибудь интересного, но только разрешите ему остаться чуть подольше!.. Чимин успел бы морально подготовиться, без суеты и спешки, однако, теперь, когда Юнги уже встал из-за стола, он понимал, что это невозможно. Тогда Чимин начал подготавливать себя морально наспех. «Все хорошо. Вы узнаете друг друга получше, — пытался трезво думать Чимин, облекаясь в пальто. — Ты же этого хотел, так чего же ты снова трясёшься? Веди себя спокойно и уверенно, и тогда тебе не придётся додумывать несуществующие факты про него. Ты узнаешь все из первых уст, и все будет хорошо. Вам жить вместе, а ты волнуешься из-за таких мелочей. Соберись!» Юнги, слабо кивнув сидящим, сразу направился к выходу, заставляя Чимина тут же поторопиться и быстрее закончить с прощаниями. Они вышли из зала и направились к лестнице. Юнги делал большие шаги и ходил, в сравнении с черепашьей поступью Чимина, быстро. Поэтому тому пришлось ускорить свой шаг, чтобы не отставать и не плестись позади. Но ускоряться, когда впереди тебя ждёт несметное количество ступеней — не самое умное решение. Чимин понял это, когда споткнулся то ли о складку постеленного ковра, то ли о собственные ноги. За секунду до девчачьего визга, который уже рвался наружу, не поймай его Юнги. Крепкие руки жениха не дали ему упасть. Визг остался внутри него, чему Чимин был безмерно счастлив. Это было бы унизительно. Зажмурившийся Чимин, поняв, что остался стоять на земле, а его самого держат и не дают упасть, облегченно и вместе с тем совсем неровно выдохнул. Он медленно открыл глаза, чувствуя, как гулко билось сердце, искренне считавшее, что он сейчас полетит вниз. Или причина ненормального сердцебиения кроется в пронзительном взгляде чёрных глаз Юнги? Боже, если его сердце продолжит прокачивать отличный от нормы объём крови из-за таких мелочей, то уже к двадцати пяти оно полностью истощится. В руках старшего Чимин почувствовал себя крайне неудобно. К щекам прилила кровь (Чимин знал), а сам он постарался отстраниться, чтобы не сойти с ума от этого сногсшибательного парфюма. Вблизи Юнги был ещё красивее. Но он успеет им налюбоваться позже, пока что ему нельзя выдавать свою неловкость. Не успел юноша выразить свою благодарность, как Юнги тихо хмыкнул, и Чимин тут же поднял голову, чтобы увидеть искорки в его глазах. Пак застыл: неужели Юнги умеет выражать эмоции? — Зачем ты бегаешь? — лениво поинтересовался Мин, видя, как взволнованный юноша вновь опустил голову и теперь пытался разгладить задравшийся край одежды. — Ты быстро ходишь, — растерянный Чимин попытался оправдать свою неуклюжесть, избегая зрительного контакта. — Я хотел поравняться с тобой. Юнги в ответ промолчал. Он подождал, пока Пак придёт в себя после несостоявшегося падения, и спустя минуту они наконец оказались на свежем воздухе. Пока Чимин корил себя за невнимательность и пытался прекратить представлять только что случившееся, в попытке понять, как глупо он выглядел со стороны, Юнги проверял содержимое карманов. Юноша в очередной раз исподтишка посмотрел на него и мысленно восхитился. Юнги приносил ему эстетическое удовольствие. Как же хорошо, что ему не за шестьдесят и что он так благолепно сложен. Будь он дряблым стариком, Чимин точно не выдержал бы. Пламя зажигалки щелкнуло в его пальцах, сигарета оказалась зажата между губ. Ладонью преградив порыв ветра, он поджег кончик сигареты. Пару затяжек и табак начал тлеть. Чимин засмотрелся на эту картину и на этот раз не остался незамеченным. Юнги сдержанно усмехнулся. — Поделиться? — наконец спросил он, после очередной затяжки. — А то смотришь как голодный. — Нет, — тут же запротестовал Чимин, качая головой. — Я не курю, — чуть тише добавил он, невольно опуская голову, отчего русая прядь в очередной раз выскочила из-за уха. Чимин поспешил ее заправить. Между ними повисла тишина, а вокруг них сгустился шум улицы. Чимин считал это молчание крайне тягостным, тогда как Юнги был совершенно расслаблен. Он неспешно курил и выглядел так, будто о чем-то крепко задумался. Или же наоборот — он не думал ни о чем и просто наблюдал за суетой улиц в центре города. Чимину пришлось собрать всю свою смелость в кулак, чтобы разлепить слипшиеся губы и негромко произнести: — Я долго ждал нашей встречи. По правде говоря, я сейчас несколько нервничаю. Юноша с замершим сердцем ждал ответной реакции со стороны Юнги, но тот едва ли сделал вид, что хотя бы услышал сказанное младшим. Тогда Чимин почувствовал себя неловко и только он хотел отступить, как другая часть него, более решительная и инициативная, не позволила ему. Вместо этого он дополнил сказанное: — Я много думал о тебе и представлял, какой ты, — Чимин сам дивился своей смелости. — В интернете про тебя мало что пишут, поэтому… — он красноречиво замолк, как бы намекая и подчеркивая то, что он ничего не знает о нем. Юнги продолжал молчать. Чимин сделал небольшой шаг назад, чтобы получше его разглядеть в белом свечении вывески ресторана. Мин был шатеном с чуть вьющимися волосами. Под подбородком у него заканчивалась чёрная водолазка, которая плотно облегала его горло, а поверх накинут пиджак. И эти длинные пальцы, что зажимают сигарету, и эта аристократичная неспешность и плавность, и этот чертовски вкусный парфюм… Довольный Чимин с каждой немой секундой становился все более расстроенным, потому что толку в красивой наружности, если его в открытую игнорируют? — И как? — наконец подал он голос, когда Чимин уже совсем отчаялся и не хотел продолжать разговор, будучи заведомо уверенным, что его проигнорируют. — Что «как»? — растерялся Пак, но Юнги решил не ставить младшего в еще более неловкое положение, а потому ровно ответил: — Твои ожидания оправдались? — Ну… — не зная, что сказать, протянул юноша, пытаясь потянуть время, чтобы придумать ответ. — Я… В жизни ты даже красивее, — ляпнул он, только после своих слов понимая, что только что выдал. — То есть… Я имею в виду, что… — Чимина перебили сухим и несколько холодным смехом, отчего ему стало не по себе. Какой же он глупый. Как мог сказать такое? — Мило, — делая затяжку, подытожил он несвязный лепет Чимина, из которого мало что было возможно извлечь дельного. — Но, надеюсь, ты не ждешь от меня того же? — исподлобья глянул он на юношу. — Не жду чего именно? — напряженно уточнил Пак, сконфуженный сказанным им секундами ранее. — Ну, моих рассуждений о том, что я тоже очень нервничал, тоже судорожно искал о тебе информацию и всякое прочее. Мне аж неудобно стало. Я то ничего этого не делал. А знаешь, почему? — выжидающе замолк он, делая паузу и выпуская дым. Тогда Чимин растерянно покачал головой. — Потому что мне неинтересно. А зачем тратить время на то, что тебя не интересует, правда? — он улыбнулся и сделал затяжку напоследок как можно глубже. Пак был застан врасплох подобным заявлением. Юнги огорошил его своим ответом. Он был полностью отличен от тех, что юноша хотел услышать. Безразличие будущего супруга — то, чего он боялся, как огня. И, как иронично не выходит, все, кажется, складывается именно так. — Надеюсь, ты не ждал от меня другого ответа? — как бы читая мысли младшего, усмехнулся Юнги, бросая себе под ноги сигарету и туша ее носком ботинка. — Разумеется, нет, — желая сохранить лицо, ответил он. — Было бы глупо с моей стороны ждать чего-то от незнакомого мне человека, — Чимин силился сдержать дрожь в голосе и наигранно улыбнулся; он хотел показать Юнги, что немногое теряет при подобном раскладе, когда как ком, вставший поперёк горла, уже дал о себе знать. — Это хорошо. Мне нравится ход твоих мыслей. Думаю, мы быстро сладим, — губы изогнулись в слабой насмешке. — Слушай, — не успел Чимин ответить на слова старшего, тот прервал его умственную деятельность и достойную попытку не раскиснуть прямо перед ним, — Чимин или как тебя там, — пренебрежительно махнул он рукой, опуская взгляд и лазая по карманам, теперь ища что-то другое. — На самом деле, у меня дела сегодня, поэтому поезжай домой. Возьми такси, — он достал кошелёк, выудил оттуда деньги и протянул ему крупную купюру, — и будь аккуратен. Они, — он кивнул в сторону ресторана, — ещё нескоро закончат. Так что самым логичным решением для тебя будет пойти домой и лечь спать. Уже пол одиннадцатого, — констатировал он, посмотрев на часы. — И малышам вроде тебя давно пора лежать в кроватке и видеть третьи по счету сны, — он улыбнулся, совсем не замечая разбитый взгляд младшего, в чью руку он запихал деньги. — Что ж, я пошёл. Давай, — он обошёл Пака, достал ключи от машины, которая встретила своего хозяина коротким пиликаньем, сел в неё и умчался восвояси, оставляя юношу одного. Чимин не понимал, с какой скоростью Юнги от него избавился. Они же ещё минуту назад стояли друг напротив друга. Ещё минуту назад ведь Чимин искал достойный ответ. Что ж теперь он делает здесь один? Глаза юноши увлажнились, а руки беспомощно сжались в кулаки. Ветер унёс хрустящие купюры. Ожидания не оправдались — Чимин оказался ненужным. Снова. По щеке пробежала одинокая слеза, но Чимин решительно ее утер. Пока парень ждал вызванное такси, он выпячивал грудь и задирал подбородок, подобно павлину, однако, долго бороться с накатившими эмоциями он не смог. И это с ним ему придётся поселиться в одном доме? С ним ему придётся связать себя брачными узами? И этого человека он будет называть мужем? Человека, который оставил его одного посреди людной улицы? С разбитыми мечтами и, кажется, сердцем? — Не преувеличивай, — упрекнул самого себя юноша, громко всхлипывая и размазывая слёзы. — Вы знакомы едва ли несколько часов, а ты уже обвиняешь его в том, что он разбил тебе сердце. В самом-то деле, чего ты ожидал, глупый? Вы ведь женитесь, в глаза друг друга не видав до сегодняшнего дня. Не должен же он был рассыпаться в любезностях и комплиментах к тебе? Проснись, жизнь — не твои ванильные сказки, что ты представляешь себе перед сном. И пока рассудительная сторона Чимина ругалась, вторая часть — до ужаса эмоциональная и чувствительная, уже ревела в голос, несвязно лепеча: — Должен… — и беспорядочные всхлипывания вперемешку с обвинениями в адрес ушедшего. — Он должен был, но он ничего не сделал… Он мне понравился, неужели я не понравился ему в ответ? Пока Чимин не впал в истерику посреди улицы, он поспешил дрожащими руками выдавить из нового блистера таблетку: все-таки пригодилось. И пускай его врач сказал, что нельзя злоупотреблять этим, Чимину сейчас была просто необходима доза для того, чтобы привести себя в чувство. В обратном случае он устроит такую сцену, что даже вид разъяренного отца не сможет его успокоить. Такси приехало. Чимин сидел на заднем сидении и тихо всхлипывал, сквозь пелену слез набирая сообщение Тэхену: «Все прошло не так, как я хотел». С подростковым драматизмом Чимина действительно стоило что-то делать, но никто не знал что именно.