Искушение

Долго поспать не удалось. Ему приснился Эрвин, в чём не было ничего удивительного, в конце концов, Леви лежал в его постели. Леви спросонок обхватил вставший член, подрочил, удерживая перед закрытыми глазами образ Эрвина. Вот бы он сам проявлял инициативу… Хоть когда-нибудь… А то только смотрит своими глазами, голубыми, как небо в тот день, когда Леви впервые выехал за Стену... Улыбается, сволочь, еле заметно, мягко, и не скажешь, что умеет так… Возбуждение росло и росло, наконец Леви кончил — и проснулся. Разглядывая заляпанные пальцы, он выругался. Торопливо перевернулся на спину, чтобы не пачкать бельё, но было уже поздно. — Чёртов Эрвин, — выругался Леви, — находит способ достать меня, даже когда его нет рядом! Внизу хлопнула дверь. Что-то звякнуло. Леви насторожился, натянул штаны, вытащил нож из-под подушки. Так, с прижатым к предплечью лезвием, выскользнул в коридор, глянул вниз. Эрвин пристраивал на вешалке шинель. Снаряжение УПМ уже стояло на полу, видимо, его жестяной лязг Леви и слышал. Вот уж что называется, сон в руку. Втянув воздух сквозь зубы, Леви вернулся в комнату, сунул нож в ножны, а те опустил на их место в сапоге. Обулся и накинул рубашку. Лестница негромко заскрипела, когда он начал спускаться. До самого низа не дошёл, остановился за две ступеньки. Так они с Эрвином были вроде как равны. Ростом. — Ты раньше, чем я думал. — Я же тебе обещал. Эрвин сиял, как начищенный сапог. Он порывисто подошёл к лестнице, схватил Леви за плечи и крепко поцеловал. — Видел бы ты, что творилось на собрании! Шишки из правительства извертелись на своих местах. Никто не ожидал, что нас поддержит Западная сторона! Ты вовремя доставил депеши! — Ага, я молодец, чего уж там, — не стал скромничать Леви. — А знаешь, о чём я думал всю вторую половину собрания? — проговорил Эрвин, опускаясь на колено. — Давай хоть не здесь, — спохватился Леви. Он прошёл мимо Эрвина в столовую, вытащил из-под стола стул и почти упал на сиденье. Эрвин развернулся у лестницы, улыбаясь, расстегнул одну пуговицу на рубашке, вторую, наткнулся на поперечный ремень УПМ и расстегнул его тоже. Леви прерывисто вздохнул. — Продолжай, — проговорил он, не сводя с Эрвина глаз. Тот улыбнулся ему ярче прежнего, отвёл плечи назад, повёл ими, стряхивая куртку. Шурша сукном, она упала на ступеньки. Эрвин сделал шаг вперёд и расстегнул рубашку до самого низу. Леви облизнул губу. Сглотнул. Зелёный камушек посверкивал на голой коже в тени расстёгнутого воротника, хотелось взять шнурок в зубы и потянуть. Эрвин опустил руки к ремню. Поиграл пальцами с пряжкой, огладил ширинку, напоследок демонстративно прихватив ладонью пах. Леви уставился на чётко обозначенную выпуклость, к которой только что привлекли его внимание. Его собственный член тоже приподнялся и сейчас давил на мешающую ткань. Леви сглотнул снова и принципиально не стал шевелиться. — Продолжай, — снова предложил он Эрвину, голосом ниже обычного. Эрвин уже расстёгивал пуговицы на брюках, медленно, дразняще, покачивая бёдрами и поигрывая мышцами живота. Посмотреть было на что. При росте в сто восемьдесят восемь сантиметров Эрвин весил девяносто два килограмма; на его мускулистом, подтянутом теле жира было ровно столько, чтобы движения выходили плавными и лёгкими. Уж в этом Леви понимал. Он много лет жил на специальной диете, чтобы поддерживать в наилучшей форме собственное тело. Это было даже немного несправедливо: Эрвин ел что попало и когда попало и всё равно оставался на пике формы. Эрвин рывком вытащил ремень из шлевок, забросил на шею. Наклонился в одну сторону, выставив бедро, плавно изогнулся в другую. Леви заморгал, пытаясь сообразить, что видит. Эрвин провёл ладонями по своей полуобнажённой груди, по животу и внезапно слегка шлёпнул себя по ягодице. Леви даже вздрогнул от неожиданности. Ремни УПМ продолжали держать распахнутую одежду, и это смотрелось так небрежно и в то же время развратно, что у Леви пересохло во рту, а яйца заломило. Не удержавшись, он сунул руку в штаны и поправил член головкой вверх. Отбросив ремень в сторону, Эрвин приблизился, опустился на колени. Поцеловал одно бедро Леви, второе, расстегнул ширинку. Леви откинулся на спинку стула, задерживая вдох. Пусть Эрвин не был в минете выдающимся мастером, но видеть его, склонившего голову, на коленях и с членом во рту, было чертовски приятно. Он протянул руку, запустил пальцы в светлые волосы. Эрвин отозвался вопросительным мычанием. — Быстрее, — попросил Леви и убрал руку на подлокотник. Закрыл глаза, наслаждаясь. Много времени не потребовалось, хотя он и кончил не так давно. Присутствие Эрвина всегда возбуждало его, Леви реагировал на движения, запах, прикосновения. Он всегда хотел Эрвина до безумия, с того момента, как решил следовать за ним. Какое-то дьявольское искушение. Как будто душу продал. Но оно того стоило. Видят святые сёстры — стоило! Леви сдавленно ахнул, подался вперёд, снова порывисто сжав волосы Эрвина в кулаке, и кончил. Эрвин сглотнул, добросовестно обсосал его член, облизал со всех сторон и только тогда поднял голову. — Благодарственный минет, — улыбнулся он, весело блестя глазами. — Леви, я хочу тебя трахать до умопомрачения долго. — Ух ты. Да что ты говоришь. За чем дело-то стало? Эрвин выгнул светлую бровь. — Хочешь снова на столе? Леви невольно оглянулся на круглый дубовый стол, прищурился, но покачал головой. — Нет уж. Раз уж оказались дома — глупо упускать такую возможность. — И я так думаю, — усмехнулся Эрвин. Он положил обе руки Леви на бёдра, подался вперёд и потерся щекой о его живот. Леви замер, не зная, как реагировать на неожиданную нежность. — Умм, — проурчал Эрвин, поддевая носом его рубашку, — ты так хорошо пахнешь. Ты всегда так хорошо пахнешь, Леви. Леви тоже невольно принюхался. Пахло много чем, только не вином. Значит, не пил. Он осторожно положил руку Эрвину на голову, неловко погладил. Спросил, стараясь, чтобы звучало не слишком грубо: — У тебя, гм, всё нормально? — В каком смысле? Эрвин поднял голову. Леви пожал плечами. — Ты странный. Эрвин ничего не сказал и не отвёл взгляд, и Леви пришлось продолжить. — Пришёл рано, отсосал мне… — он сглотнул, убрал руку, сжал подлокотник. — Сам предложил. Стриптиз этот. Ластишься, как кошка. Всё в порядке? — тревожившая его мысль наконец оформилась, и Леви быстро проговорил, торопясь поскорей закончить: — Может, разведку решили распустить, тебя расстрелять, а меня отправить в шахты, и это ты так прощаешься? — Нет, что ты, — Эрвин рассмеялся, и у Леви немного от сердца отлегло. — И ржёшь, как лошадь, — сварливо заметил он, и снова нерешительно прикоснулся к макушке Эрвина. Пропустил между пальцев пшеничного цвета пряди. Эрвин прищурился, но ничего не сказал. Волосы упали ему на лоб, почти закрыв правый глаз, и в целом он, растрёпанный и расслабленный, показался вдруг Леви таким родным, таким близким, что под ложечкой засосало и сердце пропустило удар. Леви снова с усилием сглотнул. Ощущать это было непривычно. Неправильно. "Опасно", — нашел он определение. — Вылазку одобрили, — проговорил Эрвин негромко, глядя ему в глаза. — Новую экспедицию за Стены. — Ясно, — сказал Леви после паузы, чтобы что-то сказать. — Я подумал, что кто-то из нас может не вернуться оттуда. Или мы оба. — Ясно. Эрвин наклонил голову набок, потёрся щекой о его бедро. — Я подумал, что надо использовать то время, что у нас есть. Всё время. — О, — Леви поискал подходящие слова, не нашёл и в третий раз сказал: — Ясно. Сидеть так дальше становилось уже чересчур неудобно, и Леви упёрся Эрвину в плечи, сталкивая его со своих колен. Как только Эрвин отодвинулся, Леви поднялся, застёгиваясь, заправил рубашку в брюки. — Что ж, тогда пошли в твою спальню. Я бы хотел трахнуться ещё пару раз, пока мы оба не превратились в корм для титанов. — Не возражаю. Эрвин легко поднялся и двинулся вверх по лестнице. Старое дерево скрипело под его ногами немногим громче, чем под маловесным Леви. Полюбовавшись на то, как двигаются ягодицы под слегка сползшими на бёдра брюками, Леви пошёл следом. Когда он переступил порог, Эрвин уже расстёгивал последний ремень. Упряжь упала на пол, Эрвин послал ему очередную улыбку. Леви отвёл глаза, чувствуя непривычное смущение, поднял руки к воротничку. — Тебе помочь? — Пфф, нашёл что спросить. Сам лучше раздевайся и приготовь смазку. Я не собираюсь после твоей елды примочками лечиться. — Преувеличиваешь, — фыркнул Эрвин, — ты раньше не жаловался. Да ты сам сказал утром, что у меня отличный… — Хуй. Да, он хорош, — подтвердил Леви, подойдя вплотную к нему и беря в руки этот самый предмет разговора. Эрвин громко вздохнул у него над головой, и Леви вспомнил кстати, что он так и не кончил. — Тебе отсосать? — Нет. Лучше ложись. Хочу в тебя. Леви не заставил себя долго упрашивать, сел на кровать, а потом и лёг на спину. Матрас заметно прогнулся сбоку, когда Эрвин секундой позже оперся о постель коленом. — Закинь руки за голову, — попросил он и, когда Леви послушался, выдохнул: — Какой ты чертовски красивый. Эрвин рассматривал его с таким восторгом, что Леви тут же захотелось опустить руки обратно, прикрыться и вообще свалить из спальни. Он бы, возможно, так и сделал, но Эрвин положил руку ему на локоть — как камнем придавил — и прижался губами к шее. У Леви потемнело в глазах, а член шевельнулся, даром что он кончил уже дважды на протяжении последнего часа. Горячая ладонь легла на живот, и Леви понял, что уже никуда не уйдёт. — Только не надо… вот этого вот, — выдохнул он с трудом. — Чего? — спросил Эрвин и жадно припал к его шее с другой стороны. Леви зажмурился. — Вот этого. Не нежничай. Эрвин не ответил, но и не прекратил. Его руки блуждали по телу Леви, забираясь везде, лаская самые чувствительные местечки. Но чуть ли не впервые Леви было тяжело просто расслабиться и отдаться. Он попытался было переменить положение, повернуться, чтобы спрятать лицо, но Эрвин не позволил. — Лежи так, — велел он непререкаемо. Леви замер, затаил дыхание. То ли тон так на него действовал, то ли привычка Эрвина командовать сказалась, но ослушаться было невозможно. Леви устремил взгляд в потолок, заморгал, чувствуя, как губы сами собой кривятся, а брови сходятся на переносице. Лучше уж так, чем лыбиться, как последний дурак… Эрвин наклонился к нему, и Леви торопливо ответил на поцелуй, радуясь, что больше не надо держать лицо. — На живот, — коротко распорядился Эрвин, едва оторвавшись от его губ. Леви приподнялся на локтях, перевернулся и опрокинулся плашмя на кровать. — Не надо, — бросил он через плечо, ощутив скользкие пальцы между ягодиц. — Просто себя смажь, и всё. — Как хочешь, — отозвался Эрвин. Его член был напряжён, набухшие вены рельефно выступали под кожей. Багровая головка, казалось, даже пульсировала от прилива крови. Длинные пальцы накрыли её наполовину, скользнули по стволу, Эрвин склонил голову, по челюсти прокатились желваки. Леви хмыкнул: — Да не дрочи уже, трахай! И не сдержал облегчённого вздоха, когда Эрвин схватил его за бёдра и дёрнул назад, к себе. Леви приподнялся навстречу, и Эрвин одним движением вошёл полностью. Леви охнул, застонал от пронзившей его сладкой боли. Член тут же напрягся, запульсировал. Леви потянулся было вниз, но Эрвин перехватил его запястье. — Не хочу, чтоб ты так быстро кончал. «Хрена с два я вообще сегодня ещё кончу», — подумал Леви, но подчинился. Уткнулся лбом в подушку, задышал носом. Эрвин не стеснялся, засаживал так, что Леви втягивал голову в плечи, с лёгким иррациональным восторгом опасаясь, что его вот-вот проткнёт насквозь. Когда Эрвин остановился, Леви чуть не взвыл от разочарования. Но ему только подпихнули под живот скомканное одеяло. Теперь широко раскинутые ноги Леви упирались в кровать по бокам от Эрвина. Так, с приподнятым задом и разведёнными ногами, Леви ещё больше был открыт для него. Эрвин наклонился вперёд, заставив Леви застонать, почти лёг грудью на его потную спину, сжал обеими руками соски. Леви отрывисто вскрикнул. Заёрзал под Эрвином, словно пытался избавиться от жгучего удовольствия. Но каждое движение только подчёркивало, что Эрвин на нём, в нём, заполняет его своим членом. И он не отпускал соски, потирая их между большим и указательным пальцем. Леви упёрся ладонями в спинку кровати, запрокинул голову, едва не стукнув Эрвина затылком по носу. Изогнулся гибко, как в гимнастическом зале, будто рыбку показывал. Только эта рыбка была уже нанизана на вертел. Эрвин убрал одну руку от его груди и обхватил член. От прикосновения к раскалённой головке Леви чуть не кончил, затрясся, как в лихорадке. Но Эрвин не позволил ему, пережав член у основания. Леви хрипло заорал, с силой оттолкнулся от кровати, насаживаясь. В затылке закололо, показалось, что он что-то себе потянул, но вся нижняя часть тела таяла, как в огне, поясницу сводило от удовольствия, задница пульсировала, стискивала член. Леви орал и подмахивал, кончая всухую, не в силах кончить нормально из-за руки Эрвина. Эрвин двумя пальцами тёр его головку, безжалостно, не оставляя ни на миг, и Леви извивался под ним, вопил, грыз подушку, поддавал бёдрами, сам всё больше и больше насаживаясь на член. Эрвин, похоже, уже спустил в него один раз, сквозь пелену своих криков Леви слышал чмоканье и хлюпанье, отвратительно громкое, но просто не мог остановиться. Эрвин поменял положение, перевернул его на спину, задрал ноги к груди и снова вошёл. Леви вцепился ему в плечи. С каждым толчком Эрвин просто вышибал из него дух, протаскивая немного по кровати. Наконец Леви уткнулся макушкой в деревянное изголовье и замычал, не успевая набрать воздуху в грудь для чего-то еще. Всё тело сводило судорогами, даже пальцы ног дёргались. Внезапно Леви ощутил, как увеличился, содрогнулся в нём член Эрвина. Эрвин сделал ещё несколько толчков, загоняя глубже, проталкивая сперму в самый живот, и Леви не выдержал, кончил тоже, даже не прикасаясь к своему члену, просто от всего. Эрвин замер, нависая над ним. «Твою мать», — подумал Леви, остро чувствуя, как пульсирует часть чужого тела в его теле, и не имея сил отвернуться. Понимая, что Эрвин видит его насквозь — ошеломлённого, заёбанного, лишённого всяческих покровов. Что ещё немного — и произойдёт… что-то. — Слезь с меня, — придушенно выдавил он мгновением раньше, чем шевельнулись губы Эрвина. Эрвин моргнул. Через невероятно долгое мгновение он приподнялся, подвинулся, позволяя Леви во весь рост вытянуться на кровати. Лёг рядом. Повернул голову… Леви и на сей раз его опередил. — Ну и тяжёлая же у тебя туша. Что ты жрал сегодня? Эрвин вскинул брови. — То есть вот именно это ты хочешь, чтобы я сказал тебе сейчас? — Я хочу помыться. Срочно. Ты меня всего обкончал, — Леви показательно передёрнулся, и кстати, из него действительно текло. — Пиздец простыням, — заметил он, боком сползая с кровати. — Не преувеличивай. — И матрасу тоже. — О нет, куда ты опять собрался? Полежи со мной. Эрвин похлопал по постели, но Леви уже мужественно преодолел минуту слабости и вернул себе власть над телом. Ну, почти. Его качнуло, но он ухватился за столбик изножья и остался на ногах. — Сделай мне приятное, перестели это, — просипел Леви и кашлянул, недовольный тем, как звучит его голос. — Попозже. Леви хотел было обозвать Эрвина ленивой скотиной, но не стал. Следовало сосредоточиться на другом. Тело, глупое сластолюбивое тело, ослабшее от удовольствия, не хотело никуда идти. Ноги не слушались, позвоночник, казалось, как расплавился, так и не вернулся в норму, и теперь свободно гнулся в разные стороны — держаться вертикально требовало нереальных усилий. Но Леви не собирался сдаваться. Он совершил рывок до дверей и прильнул к косяку. Оставался один только шаг за дверь, а там наверняка будет легче… Эрвин перекатился набок и подпёр голову рукой, с интересом наблюдая за ним. — Тебе всё равно придётся это услышать, рано или поздно, — проговорил он негромко, пряча улыбку в уголках рта. «Лучше позже, чем раньше, — подумал Леви и вывалился наконец из комнаты. — А если повезёт, вообще не услышу!» — Я тебя люблю, — сказали из спальни. Леви так и сел на верхней ступеньке. Любить нельзя; любить опасно; любовь разрушает и приводит к смерти. Сколько раз он видел влюбленных, которые совершали ошибки из-за того, что не могли мыслить ясно? И разве его собственная мать не встретила жалкий конец из-за этой заразы?.. — Слышишь, Леви? Но вот что странно. Он вовсе не ощущал себя слабым. Даже наоборот — словно расслабились мышцы, которые все время сдерживали что-то. Словно… распрямилась наконец туго сжатая пружина. И спина сама собой выпрямилась. И улыбка… можно было больше ее не скрывать. Леви встал и вернулся в комнату. — Ну охуеть теперь, мир больше не будет прежним, — буркнул он. И несмело погладил Эрвина по щеке.