Жизнь социопата и военного врача

Квартира 221Б выглядела как-то неправильно. По крайней мере, так показалось Джону, когда он вернулся домой. Он прекрасно знал, что из-за него это «неправильность» и появилась, только вины за это не чувствовал от слова совсем. Да, это он забрал свои вещи, вещи Рози, Джека — забрал всё, что мог, всё, что было нужно, оставив квартиру по-своему пустой. Для незнакомца комнаты бы выглядели абсолютно нормально, так, как и должны выглядеть, но Джону разница сразу бросалась в глаза. Он остановился на пороге гостиной и обвёл её хмурым взглядом, остановился на фотографии, стоящей в аккуратной рамке на каминной полке. В тишине, разбиваемой разве что шумом с улицы, шаги, пусть и приглушённые ковром, казались странно громкими, тяжёлыми, но Джон старался не обращать на это внимания. Он взял фотографию в руки, чувствуя, как по лицу расползается робкая улыбка. Слишком тёплой получилась фотография, на которой все они действительно светятся. Не постановочный снимок, а настоящее, живое фото, на котором запечатлён день его возвращения из недельной командировки. Вот торт, который испекли к его приезду, на заднем плане Джек тянется к тарелке, спереди Рози увлечённо облизывает ложку, а по центру — они: Шерлок и Джон, смотрящие друг другу в глаза, бесконечно счастливые. Сердце неприятно щемит, когда поверх яркого воспоминания накладываются недавние события. Рози, испуганная, шокированная, осталась у миссис Хадсон в окружении ароматной выпечки, какао и доброго мультфильма; Джека пришлось оставить на ночь в ветеринарной клинике (преступники просто бросили его посреди улицы, и взрослые уличные собаки не отнеслись к чужаку очень приветливо); а Шерлок… Шерлок остался в полицейском участке. Джон толком не понял, что там произошло. Сержант говорил что-то об угнанной машине, о не следовании приказам, но доктор не слушал, не слышал. Ему очень хотелось домой. Ему очень хотелось отвести Рози домой, что он и сделал, и теперь остался один в неправильно пустой квартире, где каждая вещь была пропитана Шерлоком, его Шерлоком. Порыв поехать в полицейский участок был сразу же заглушён. Разум подсказывал, что ему незачем туда ехать. Да и, тем более, он ничего не добьётся этой поездкой. Шерлока не выпустят, пока не получат все ответы, и Джон лишь проведёт непонятно сколько времени на лавке в коридоре. Поэтому он решил для начала хотя бы немного дать организму отдохнуть. Совсем чуть-чуть, больше нельзя. Слишком многое требует выяснения. И он предсказуемо уснул. Прямо в кресле, опустив голову на грудь, а в руке зажав потрёпанную книгу, о содержании которой уже забыл. Ему снилось что-то непонятное, мутное, только цветные пятна метались из стороны в сторону перед глазами, не давая сфокусировать ни на чём. Что бы не возникало в поле зрения, оно сразу улетучивалось, словно не хотело быть замеченным. Это был противный, беспокойный сон.

***

Не нужно было использовать дедукцию, чтобы догадаться, что Рози осталась у миссис Хадсон. Странные голоса неправдоподобных животных были слышны уже в коридоре, и Шерлок решил не разрушать это хрупкое спокойствие. Он стал поднимать на второй этаж. Медленно, словно впервые наступал на уже родные ступени, словно не знал, какая из них скрипит, или боялся, что каждая из них может в любую секунду обвалиться. Шаг за шагом, вдох за вдохом, он возвращался домой. И единственное, что он хотел там увидеть, — это горячо любимый человек, которого он, Шерлок, так обидел. Он надеялся, что Джон будет дома. Может, он будет злиться и кричать, может, будет в полном молчании ждать объяснений, но, пожалуйста, пускай он не уйдёт. Пускай он будет там не для того, чтобы сказать «прощай». Всё что угодно, только не это. И Шерлок готов разбиться в дребезги, лишь бы остановить его. Но вот он вошёл в квартиру и обнаружил Джона спящим в его мягком кресле. Даже во сне его лицо осталось напряжённым, и Шерлок не мог перестать винить себя в этом. Он простоял так несколько минут, просто наблюдая за тем, как мерно поднимался и опускался живот Джона, как двигались плечи, как из-за открытого окна шевелились его волосы, прорезанные сединой. Шерлок огляделся в поисках пледа, нашёл его на диване и тихими, осторожными шагами пошёл к другому концу комнаты. Возвращаясь обратно, он остановился у кресла и задержал взгляд на фотографии на каминной полке. Ему хотелось улыбнуться, смотря на неё, но он не мог отделаться от мысли, что эта фотография может оказаться единственным, что у него останется к концу дня, и он отвернулся, не желая больше думать об этом. Плед лёг на плечи доктора, укрыл его живот, колени, и через секунду Джон проснулся. Поморгал, прогоняя навязчивую сонливость, и поднял всё ещё уставший взгляд на Шерлока, стоящего перед ним с непонятным, непривычным для него выражением. — Ты вернулся, — тихо сказал доктор, ещё не совсем понимая, то, что он видит, это сон или реальность. — И ты тоже. Шерлок сглотнул вязкую слюну и прикусил изнутри нижнюю губу, отводя взгляд в сторону. Не совсем представляя, куда себя деть, он не придумал ничего лучше, чем сесть в своё неизменное чёрное кресло, хотя, пожалуй, ничего лучше и нельзя было сделать. — Который час? — спросил Джон, протирая глаза. — Половина десятого, — сразу ответил Шерлок, даже не взглянув на часы, и Джон только тогда обратил внимание на мягкий плед, которым он был укрыт. — Это… ты?.. — задал он неопределённый вопрос, но детектив его понял. — Да. Подумал, ты мог замёрзнуть. — Очень… предусмотрительно. Спасибо. Джон опустил взгляд, он тоже не знал, что ему нужно сказать или сделать. Ситуация была такая странная с одной стороны и такая глупая с другой, что в голове была лишь пустота. Ни единой здравой мысли, только отработанный за многие годы сценарий, который они сами придумали много лет назад. — Как ты раскрыл дело? — спросил он, так и не подняв взгляд на Шерлока, но и тот не мог посмотреть на лицо Джона. Несколько секунд тишины нужны были обоим. Собраться с мыслями, не дать лишним эмоциям вылезти наружу, не потерять спокойствие. Глубокий вдох, длинный выдох. Шерлок рассказал всю историю. С самого начала, как ушёл детектив-инспектор Варрен, и до конца, до затянувшегося не на один час допроса. Он рассказал про обыск номера в отеле, про отряд, направленный не в то место, про Салли, что пошла против начальства. А потом свою историю рассказал Джон. Про людей, ворвавшихся в отель, про грузовик, в котором он очнулся на несколько секунд, про людей, окруживших его в том тёмном подвале. Рассказал, что ему позвонили из ветеринарной клиники, рассказал, как добрался до дома и как попросил миссис Хадсон присмотреть за Рози, не задавая никаких вопросов. Страшно. Что с одной стороны, что с другой, события последних суток не могли не вызывать мурашки по коже, и Шерлок с Джоном слушали, вникали в истории друг друга, проникались ими, старались почувствовать, что пришлось пережить другому. И непонятно было, кому пришлось легче. Единственное, что немного облегчало эту ношу, это то, что детектива-инспектора Варрена вместе со всеми остальными арестовали, что против них есть улики, что они не уйдут от ответственности просто так. — Знаешь, — печально улыбнулся Джон, — мне ведь с самого начала показалось, что с этим детективом-инспектором что-то не чисто. Я случайно прочитал его письмо, которое он тебе отправил. Это посреди ночи было, да и я был сонным, вот и сбросил со счетов. В конце концов, что может быть не так с детективом-инспектором? — Как оказалось, много чего, — выдохнул Шерлок. — Получается, он всё это время водил нас за нос? — осторожно спросил доктор. — Меня, Джон. Он водил за нос меня. Звал на расследования, давал работать днём и ночью, всё что угодно, чтобы сбить фокус моего внимания с его личности. — Он всегда был таким вежливым, — кивнул Джон. — Но не как джентльмен, а как-то чересчур. Я думал, он всего лишь привык так разговаривать, может, рос в подобном окружении. — Он вздохнул, проводя языком по губам. — Я был идиотом. — Никто бы не догадался, что он изображает из себя определение слова вычурность с какой-либо большой целью, — сказал Шерлок, опуская руки на подлокотники. — Люди бы подумали, что он хочет произвести впечатление, что он хочет завоевать доверие, уважение или о чём все мечтают. Джон поднял на него задумчивый взгляд, сделавшись очень серьёзным. — А что подумал ты? Шерлок нахмурился, тщательно обдумывая свой ответ на этот вопрос. Они оба понимали, что ходят по тонкому льду, что каждое слово, сказанное не впопад, может всё испортить. — Мне неприятно признавать это, — необычно медленно начал Шерлок, — но я не думал. Я был слишком увлечён его предложением, его делами, чтобы задумываться о лишнем. Опустив взгляд в пол, Джон плавно откинулся на спинку кресла, и детектив проследил за его движением с практически незаметным для постороннего взгляда напряжением. — Это странное чувство, Джон, — продолжил он. — Я помню, что уже испытывал его, но не уверен, знаю ли точное его определение. — Доктор поднял на него глаза, и Шерлок впервые за вечер посмотрел в них. Они были печальными, уставшими, отречёнными, но всё ещё тёплыми, и только эта теплота, рассеянная в свете последних событий, давала ему силы продолжать. — Я не могу перестать думать о том, как всё могло бы сложиться, если бы я сделал что-то иначе. Отказался бы от дела, остался бы дома, не ответил бы на вызов Салли Донован — что-нибудь. Человек не в силах предсказать будущее, но я не могу прогнать из головы мысль, что, останься я тогда дома, Рози бы сегодня пошла в школу, потом я бы забрал её, она бы сделала уроки, и вечером мы бы все вместе поужинали. Скажи мне, Джон, ты должен знать, — детектив сглотнул, почувствовав непривычный ком в горле, — как называется это чувство? — Я никогда не мог понять, что происходит в твоей голове, Шерлок, — покачал головой доктор. — И я не могу в полной мере понять, что ты чувствуешь. Но, мне кажется, то, что ты описываешь, называется… вина. — Я виноват, — заключил Шерлок, отворачивая голову в сторону. Джон опустил подбородок, одновременно соглашаясь и не соглашаясь со сказанным. Но неожиданно тихий голос прервал его до того, как он успел что-либо сказать. — Прости. Светлые глаза Шерлока снова смотрели на Джона, и доктор видел в них искренность. Ту самую искренность, которую великий детектив однажды решился показать именно ему из всех людей, и Джон прикрыл глаза, стараясь взять себя в руки. — Если бы я не пошёл на поводу у Варрена, ты, Рози и Джек были бы в безопасности. — Я не виню тебя, — остановил его доктор, и Шерлок свёл брови к переносице, не понимая, почему Джон говорит такое. — И Рози не винит. И, я уверен, даже Джек. Ты должен понимать, Шерлок, мы верим тебе, верим в тебя, и, даже когда мы попадаем в неприятности, мы всегда знаем, что ты придёшь за нами. Где бы мы ни были, что бы с нами ни происходило. Прости, что я складываю на тебя такую ответственность, но даже сегодня, когда я остался в том подвале один, не знал, где Рози, я мысленно звал тебя. Я был зол, но всё равно рассчитывал на тебя, понимаешь? — Тогда почему ты так на меня смотришь? — слегка раздражённо просил Шерлок, совершенно потерявшись в словах Джона. — Почему ты выглядишь так, как будто вот-вот со мной попрощаешься? — Он тебе нравился? — Доктор смотрел на него с необычайным спокойствием. Шерлок, ошарашенный подобным вопросом, уставился на доктора, не в силах пошевелиться, пока у того по лицу расползалась самая страшная его улыбка. Как будто лёгкая, как будто беззаботная, но на деле таящая за собой самые печальные его мысли. — Детектив-инспектор Варрен, он тебе нравился? — Почему ты так подумал? — ответил Шерлок вопросом на вопрос. — Просто… мне показалось, что это возможно, — неопределённо пожал плечами доктор. — Он умён, воспитан, пусть и своеобразно. Он давал тебе то, чего ты так жаждал. Новый человек, с которым тебе так интересно и легко общаться, ты проводил с ним всё своё время, не обращая внимания ни на что вокруг. Он… он ведь был интересным, не так ли? Он следовал за тобой, давал тебе волю действий, восхищался тобой, тебе же нравится, когда так делают, правда? Что-то необычное и яркое, что вытянуло тебя из всей этой бытовухи. Честно говоря, если он действительно тебе понравился, я не сильно удивлюсь. В конце концов, тебе же часто становится скучно. — Джон. — Шерлок сделал глубокий вдох и поднялся с кресла. Он подошёл к доктору и слегка наклонился, чтобы не смотреть на него свысока. — Прежде чем я скажу что-либо на счёт твоего вопроса, пожалуйста, услышь меня. Мне никогда не станет с тобой скучно. Никогда. Ты прав, мне быстро надоедают люди, они все скучны до безобразия, но только не ты. Джон, ты самое захватывающее, что когда-либо происходило в моей жизни и даже во всём мире. Ты слышишь меня? Джон, пожалуйста, пойми, мне никогда не было с тобой скучно и никогда не будет. Доктор не отводил взгляд от светящихся искренностью глаз Шерлока, и детектив не мог не заметить, как медленно, упрямо краснеют его глаза. Он знал, что Джон держится из последних сил, и потому начинал говорить быстрее, чтобы не мучить его дольше. — И то, что ты спросил… Мне противно даже говорить это. Ни один человек в этом мире не мог привлечь моё внимание, кроме тебя, и от одной мысли о том, чтобы представить себя с кем-то другим, мне становится тошно. — Он вздохнул, замечая в глазах Джона проблеск облегчения и надежды, и опустился на одно колено, взял его за холодную руку. — В этой жизни мне никто и никогда не нравился. Только ты, Джон. И ты всегда будешь единственным. Доктор зажмурился, стараясь взять себя в руки, но вид его Шерлока, признающегося ему в своих вечных чувствах, пробивал до дрожи. — Пожалуйста, Джон, прости меня. Я виноват, что заставил подобные сомнения появиться в твоей голове. И я виноват, что заставил тебя, Рози и Джека пройти через такой ужас. Я виноват, что ты вступил на этот опасный путь вместе со мной, и, если у тебя только хватит сил, смелости и доброты, чтобы остаться здесь, со мной, я буду в вечном долгу перед тобой и я действительно буду самым счастливым человеком на свете. Только прошу тебя, останься. Слёзы скопились в глазах доктора и готовились сорваться в любой момент. Шерлок следил за каждым вздрогом, за малейшим движением, ожидая ответа, но у Джона не было сил говорить. Он протянул вторую руку и положил на её на щёку Шерлока, и мягкая улыбка появилась на его лице, когда детектив прильнул к его ладони. — Доктор Джон Ватсон-Холмс, — тихо сказал Шерлок, чувствуя, что и он совсем скоро может сорваться, — с этого момента и навсегда ты останешься со мной? — Конечно, — кивнул доктор, сползая с кресла на пол, к своему мужу. — Да, конечно, конечно, я останусь, — шептал он, словно не слышал сам себя, прижимаясь своим лбом ко лбу Шерлока. С самого первого дня и до конца времён. С первого взгляда и до последнего вздоха. Они всегда будут вместе. Они — Шерлок и Джон, детектив и блоггер. Они, бесконечно влюблённые, бесконечно любящие и бесконечно счастливые.