В объятиях убийцы

      Вилланель       - У тебя крепкий сон, любимая, хорошо, что мне не спалось, в наш дом проникли.       - Вилл, давай поговорим!       - Конечно, мы поговорим, Ева, - рассмеялась я, прижимая к горлу Нико нож, - Но, наедине.       - Я не прощу тебе этого.       - Ты что, не понимаешь? Я пытаюсь нас защитить! Он пьян, он ворвался в наш дом…       - Это его дом!       - А вот и нет. Этот дом твой, а ты моя, значит, это наш дом, а он, нарушитель, его следует наказать. Это я умею.       Я только представила, как лезвие распарывает его горло, багряная кровь выходит из него толчками, Ева попытается её остановить, будет поздно, вся в крови, слезах, беспомощная, одинокая, только моя. Она будет кричать? Проклинать меня? Может ударить? Я хочу боли, Ева ассоциируется у меня в последнее время только с ней. Нико зажмурил глаза, губы шептали молитву, думаю, он уже трезв от страха. Я обхватила его голову, закинула назад, нажав на лезвие, одно резкое движение в сторону, и всё изменится для нас. Ева садится на ступеньку лестницы, её глаза в слезах, но она улыбается, боится этой улыбки, и прикрывает её рукой. Её плечи безвольно опущены, она смотрит на меня.       - Что за улыбка, Ева? – интересуюсь я.       - Я знала, что так будет. Ты, я, Нико. Я с такой силой оттолкнула его, чтобы защитить, но это не помогло.       - Не разговаривай с этой психопаткой!       - Ой, кто тут решил подать голос? Не сомневайся, моя рука не дрогнет. Сиди тихо.       - Без сомнений, ты можешь его убить, к нашим странным отношениям добавится только ненависть, больше ничего. Почему ты так боишься его?       - Боюсь?       - Да. Когда он звонит, когда приходит, когда я говорю о нём, что это? В твоих глазах? Искры, которые готовы высосать душу.       - Я не хочу тебя ни с кем делить.       - Я нужна тебе пустой? Разбитой? В горе? Ненавидящей тебя всем сердцем?       - Ева, нет!       - Но, так будет, если ты его не отпустишь.       - Ты что, перестанешь любить меня?       - Я тебя не люблю, - она боится, но произносит это.       - Это ложь! – крикнула я, надавив на горло сильнее, Нико вжался в стул.       - Тебе нужно допустить эту мысль, не всё в мире так, как хотелось бы тебе.       - Не нужно лжи, Ева. Я уже убила одного дорогого тебе человека, и это не помешало тебе заботиться обо мне. Ты лечила меня, кормила, выхаживала, ты мыла меня в душе, смотрела со мной фильмы. Ты… ты занималась сексом со мной, даже когда я не могла. Ты ведь помнишь, что сделала со мной у батареи? Я была слаба, мне было холодно…       - Прекрати!       - Ты всегда страстно хочешь меня, это взаимная одержимость.       - Ты всё сказала? Он никогда не будет со мной, после услышанного. Отпусти его.       - Знаешь, я думаю, мне неприятна сама мысль о том, что кто-то был тебе так близок, что ты пропитана общими воспоминаниями с ним, а его вещи, они здесь повсюду.       - Мы уедем отсюда, - Ева поднялась, спускаясь осторожно вниз, - Я хочу быть той, что способна остановить тебя. Прямо сейчас, ты должна поступить правильно. Решай.       Меня ещё никто не останавливал, и я не для кого не задумывалась над тем, что делаю. Отдать ей власть, словно лишиться силы, стать уязвимой, такое допустимо только в сексе. В реальной жизни это означает, что я размякла, и скоро мне вынесут мозги. Я колеблюсь, мне одинаково хочется как вскрыть ему горло, так и быть для Евы человеком, что может меняться и жертвовать принципами. Мысли подогревает ненависть и зависть к тому, как долго они были вместе, как долго он проникал в неё, был для неё самым важным в жизни, он всё ещё с кольцом на пальце, кольцо Евы лежит в моём кармане.       Я не делаю этого, из-за желания увидеть в глазах Евы что-то другое, не страх, не осуждение, может, немного понимания?       Разрезаю ножом верёвку, и Нико срывается с места, он в ужасе от всего, что услышал, и от того, что был на волосок от смерти, он смотрит на меня, и всем сердцем ненавидит, но затем, бросает взгляд на Еву. Между ними промелькнуло то самое понимание, которого добивалась я для себя, и это вновь разозлило меня! Нико подошёл к двери, распахнул её, впустив в дом холодный, сырой воздух, на улице стеной шёл дождь, и он вошёл в него. Задержавшись на минуту, вероятно, поблагодарив бога за спасение, он сбежал по лестнице, и тут я краем глаза увидела, как Ева побежала за ним. Я не ожидала этого, но быстро среагировала, схватила её и прижала к стене. Я не пыталась прижать холодную сталь к её горлу, просто держала нож у лица, а Ева, смотрела на его остриё.       - Ты не побежишь за ним, - грубо, приказала я, дополнив слова соответствующим взглядом.       - Ты не будешь управлять мной, - бросила она.       Ева обхватила нож рукой, сжала со всей силы, с её ладони начала капать кровь, я усмехнулась, пугаясь её выходки, зачем она ранит себя?       - Ева, перестань! Не сжимай, я уберу его.       - Ты делаешь мне больно, Вилланель.       - Это делаешь ты! – возмутилась я, разжимая свою руку.       Ева откинула нож, её рука была вся в крови, я сделала шаг назад, отпуская её, и она, воспользовавшись свободой, выбежала на улицу.       Я схватила нож, остановилась перед стеной из дождя, они ринулись в него без промедления, а я, подумала о том, как это, должно быть неприятно.       Одежда тут же промокла насквозь. Я увидела их посередине пустынной улицы, Нико держал её в своих объятиях, но уже видел, как я иду к ним. Перекидывая нож из одной руки в другую, часто дыша, пытаясь заставить себя не трястись от ледяного дождя, я встала на расстоянии.       - Ладно, попрощались, и хватит, Ева, пошли в дом! – звук разбивающихся капель о машины и крыши домов, почти заглушал голос, но они прекрасно слышали меня, - Ева!       Он оторвал её от себя, взял за лицо и пронзительно посмотрел ей в глаза, клянусь, я обоих зарежу, если они продолжат нагнетать ситуацию.       - Пожалуйста, сохрани ей жизнь, - обратился он ко мне.       - Непременно. Ева, подойди ко мне, или это, сделаю я.       Моя угроза подействовала, она погладила его по лицу и пошла в мою сторону, с опущенным в асфальт взглядом, как на казнь. Когда она подошла ко мне, я грубо подняла её лицо за подбородок.       - Вот и умница, - нагло поцеловав, я толкнула её в сторону дома, - Нико! – он сделал шаг в мою сторону, будто, в какой-то параллельной реальности, он мог бы подбежать, убить меня, и забрать её, - Забери это, - сказала я, кинув в него кольцо Евы.       Не знаю, нашёл он его, я слышала, как оно звонко отскочило от асфальта, но я уже не смотрела в его сторону, я держала Еву за локоть и вела её в дом.       Дверь захлопнулась, я провернула ключ в замке. На минутку я задумалась, что если он, вызовет копов? Но нет, он не станет рисковать Евой.       С нас стекала вода, мы обе тряслись, я положила нож, взяла Еву за руку, и повела наверх. Мы вместе снимали сырую одежду, я выложила деньги из кармана, разноцветные купюры, которым ничего не стало из-за влаги, Ева бросила на них взгляд.       - Никогда не видела такую, - сказала тихо она, потрогав.       - Тысяча франков. Самая дорогая купюра во всём мире, находящаяся в обращении. Её выпустили в этом году. На ней изображено рукопожатие, которое символизирует коммуникативность Швейцарии, - я отодрала повязку от раны, испытав боль, но продолжила говорить, - На обратной стороне расположен символ, напоминающий связи. Вероятно, он символизирует собой общение.       - Ты была в Швейцарии?       - Давай не будем об этом.       Желание Евы исследовать меня и мои убийства, не отключаются даже в такие моменты. Я завела нас в душевую кабину и настроила воду. Нам нужно было согреться, как можно скорее. Я обернулась к Еве, она сжимала запястье своей окровавленной руки, я пропустила её к воде, обнимая сзади. Взяв её руку, я поднесла её к воде и она на секунды окрасилась на дне кабины, рассмотрев порез я убедилась, что он не глубокий. Ева всё ещё тряслась, я растёрла её плечи. Её тело меня заводит, но я слышу, как она всхлипывает.       - Прости меня, - от этих слов меня коробит, я не обязана извиняться, но чувствую, что это немного поможет.       Целую её в плечо, смотрю как струйки воды сбегают по её спине, прижимаю ладонь к пояснице и веду её вверх, Ева резко поворачивается ко мне.       - Не надо, - всё так же всхлипывая, произносит она.       - Что не надо, Ева?       - Так трогать меня.       - Но, я хочу. Ты так красива, ты так манишь, я хочу трогать тебя, целовать тебя, прижимать к себе.       - А я этого не хочу.       - Да брось, - усмехнулась я, взяв её за талию, - Давай, посмотри на меня, дотронься, ты тоже этого хочешь.       - Ты готова вести себя так, будто ничего не случилось?       - А что-то случилось?       - Ты разрушила мой брак, ты поставила в нём точку! Ты могла убить его! Ты угрожала!       - Ну, тише, тише, - я припала губами к её шее, но получила отпор, она надавила мне на рану.       - Больно?       - Очень, - улыбнулась я.       - И мне тоже.       Она надавила ещё сильнее, в моих глазах потемнело, это была защита, я быстро прижала Еву лицом к стенке душевой, схватила её за оба запястья, и обезопасила себя, подняв её руки. Мне хотелось сделать это, и я сделала, прижалась к её шикарному заду, ладонь проскользнула по бедру, другой рукой я убрала сырые волосы на одно плечо, чтобы открыть себе вид на шею, в которую, собираюсь впиться губами.       - Давай теперь без боли? – предложила я.       Целуя её, я получаю наслаждение от горячей воды, что ударяет меня в спину, от того, как между ног тоже становится горячо и это тело, в моих руках. Целую её ключицу, впиваюсь в нежную кожу с жадностью, я так рада, что отвоевала её. Здесь витает запах геля для душа, такой сладкий, и эта мягкость её ореолы, под моими пальцами. Я пытаюсь захватить как можно больше, создать вакуум во рту, её сосок напрягается, тихое сопение, подтверждение, что я всё делаю правильно. Целую область под грудью, поднимаю её кончиком носа, он задевает твёрдый сосок, облизываю вокруг, вновь забираю его в свой рот, Ева сжимает мои волосы. Я поднимаюсь на уровень её глаз, они поддёрнуты возбуждением, в них уже нет злости. Я опять мучаю розовую плоть. Двигаю головой, будто отсасываю, Ева начинает стонать, зажимаю соски между пальцев, начинаю их крутить. Её руки скользнули по моим плечам, мне даже интересно, что она сможет себе позволить? Гладит мою спину, встречаясь с потоком воды, я прижимаюсь к её губам. У меня дыхание перехватывает, стало жарко, воздух потяжелел, внутри меня всё отдалось болью, я ещё не восстановилась, она специально надавливала, знала, что я по-прежнему мучаюсь, и сейчас боль донимает меня. Убираю её руки от себя, сползаю вниз, развожу её бёдра. Божественный запах, нежная кожа, в груди грохочет, обливается лавой, я прижимаюсь губами и растворяюсь. В ушах стук давления, лицо в краске, тело в жаре. Я будто слизываю растаявшее мороженое с края рожка, движения языком широкие, забирающие все соки. Ева бьётся в агонии, зажимается, держит меня за сырые волосы.       - Вилланель, пожалуйста! Да, не останавливайся!       Я будто прибоем легла к её ногам, и не хочу прерываться, не хочу, чтобы меня отбрасывало от этого берега. Мои ладони лежат на её животе, что волнообразно двигается, улавливая каждый острый момент. Я всосала в себя губки, и несколько раз отодвинула языком капюшон клитора, как Ева, судорожно сократилась и начала кончать, подрагивая и зажимаясь.       Я осталась на коленях, чтобы она почувствовала, я всецело принадлежу ей. Её взгляд дёргает во мне какие-то нити, почему я это допускаю? Никто в жизни не делал со мной этого. Беру и раскрываю её ладонь, я хочу пожалеть её, мне жаль, что так вышло, целую запястье, но она отдёргивает руку. Я поднимаюсь, я очень хочу, чтобы она прикоснулась ко мне, но похоже, не заслуживаю этого. Она вжимается в стенку душевой, как только я приближаюсь к её губам, встаёт на цыпочки, чтобы быть со мной одного роста и кладёт ладони на мои плечи, отстраняя.       - Твоя рука… Я помогу тебе помыться.       - Я справлюсь, оставь меня.       - Ну конечно, только сначала сама приму душ.       Ева зажалась в угол, но я знаю, она жадно наблюдала за тем, как я мою своё тело, нежусь под потоками воды, мне это стоило больших усилий, рана невероятно болела, намереваясь сложить меня пополам, но я терпела эту чёртову боль!       В этом доме холодно, я нахожу толстовку в вещах Евы, наслаждаюсь запахом, надеваю на себя. Её вещи ужасны, я закатываю глаза, не обнаружив ничего стоящего на вешалках. И вещи Нико, их здесь полно, хочется вышвырнуть их в окно.       Зажав рану, спускаюсь вниз, нахожу на кухне алкоголь, отвратительный, но мне так больно, что хочу хоть чем-то приглушить эту изматывающую пульсацию. Не включая свет, сажусь на пол у книжного шкафа, прижимаясь спиной к батарее. Как же больно.       Ева       Я смыла с себя всё, что она сделала со мной, каждый поцелуй, каждое прикосновение. Я думала о том, чего могла бы лишиться сегодня, и чего лишилась. Как я всё это допустила? Почему кто-то за меня, выбрасывает кольцо, почему управляет моим телом? Перевязываю руку, натягиваю одежду, скоро рассвет, но из-за ливня, вряд ли это станет заметно. Я не хочу спать, мне хочется выпить, уткнуться в какой-нибудь сериал и просидеть столько, сколько выдержат глаза.       Вилланель нет в спальне, я боюсь спускать вниз, будто там, она, может держать в заложниках что-то или кого-то ещё. Там темно, я медленно ступаю по ступенькам, перебирая в руках низ кофты. Мной движет только желание добраться до бутылки.       Только оказавшись на кухне, я увидела, что она сидит на полу, у батареи, будто подбитый зверь, который пытается спрятаться от людей и умереть спокойно. На кухне беспорядок, она открывала бутылку и что-то искала, я быстро всё расставляю по местам, наполнив свой бокал.       Почему Нико не вызвал полицию? Почему я не попросила его об этом? А я бы смогла? Видеть, как на Вилланель надевают наручники и выводят из дома? Нет, этого бы не случилось, она бы не сдалась, её бы убили, прямо здесь, и я никогда бы не простила себя за это. Вот я и ответила на свой вопрос.       Картина с вороном на стене, выглядит пугающе, в полумраке комнаты. Я долго рассматриваю её, будто теперь, вижу её по-другому. Слышу как машина проносится у дома, разбрызгивая потоки воды, что скопились на дороге, это приводит меня в чувства. Я подхожу к Вилланель и сажусь напротив, она открывает глаза.       - Тебе больно? – догадываюсь я, ведь её ладонь прижата к ране и сама она выглядит не очень.       - Угадала.       - Чем я могу помочь тебе?       - Я больше не приму помощи от тебя.       - Почему?       - Потому что ты не ставишь это ни во что.       - Ты хочешь, чтобы я чувствовала что-то определённое, помогая тебе?       - Не жалость, так точно…       - Ты наложила повязку?       - Нет.       - Пойдём на диван, - я взяла её руки, чтобы помочь встать, но она толкнула меня.       - Не помогай мне!       - Ты делаешь себе хуже, идём.       - Нет!       Я не стала спрашивать, потянув её на себя, но она вновь толкнула, но слабо, я буквально ощутила, как она сейчас слаба и беспомощна. Не знаю, что нашло на меня, но я схватила её за горло, и приблизилась к лицу.       - Ты как капризный ребёнок, - произнесла я, она состроила гримасу, и я сжала её горло сильнее.       Её губы разомкнулись, сквозь зубы вырвался тихий рык, я прижалась к её губам резко и настойчиво, не прекращая сжимать её горло. Мне бы не хватило сил задушить её, я бы и не хотела становиться как она, но этот поцелуй… Он граничил с безумием. Мягкие губы были моими, язык несмело отвечал на мою ласку, она бы стонала, если бы могла, от боли и наслаждения. Я завелась, но не так, как в душе, это скорее было острое желание, обладать ею. Это напугало меня, я ослабила хватку, прекратила поцелуй и отползла назад.       Вилланель растёрла кожу, и взяв свой бокал, допила остатки алкоголя, глотать ей было больно, я почувствовала вину за это. Но, когда она поднялась, прошла мимо меня и легла на диван, я поняла, что язык грубости и силы она понимает и принимает его.       Я сходила наверх, принесла всё необходимое, присела на край дивана и нарезала бинт, затем, убрала её руку и грубо подняла толстовку вверх.       - Легче, Поластри.       От прикосновения ваты с антисептиком, Вилланель вздрагивает, должно быть, он прохладный, или боль слишком сильная, я дую, чтобы согреть или обезболить, её пальцы погружаются в мои высушенные, непослушные волосы. Это приятно, то, как она надавливает подушечками пальцев.       - Я почти закончила, - предупреждаю я, чтобы она ещё немного потерпела.       Заклеиваю рану, она совсем маленькая, не выглядит воспалённой, но я верю, что ей больно, и что виной этому я, не нужно было давить на неё.       - А теперь, приласкай меня, - шёпотом, произносит она.       Не знаю почему, это так сильно завело меня и бросило в краску. Я наклонилась и поцеловала её ниже пупка, зацепилась пальцами за пояс штанов и оттянула вниз, прокладывая поцелуи вдоль, её рука сжала мои волосы, я понимала, чего она хочет.       - Продолжай Ева, ты нравишься моим мурашкам.       Я стягиваю с неё штаны вместе с бельём. Её гладкий лобок… Я закрываю глаза, это какое-то безумие! Я захотела этого сама! Каждая секунда наваливается на меня как гора, я не могу уже отказаться, и продолжение пугает. Сбив одежду с её коленок, я развожу её ноги и устраиваюсь между ними. Меня трясёт, она тоже дрожит, я наклоняюсь, сперва робко целуя, но всё ускорилось, я быстро оказалась у цели. Вилланель тихо шипит, мой язык не сходит с её клитора, так она быстрее кончит, а я наглотаюсь меньше её сока. Её пальцы раздвигают губы, чтобы сильнее оголить клитор, каждое моё движение, как разряд тока для неё. Я склоняю голову, и, обхватив губами капюшон, толкаю кончик языка в центр, заработав им из стороны в сторону. Вилланель взрывается, прижимая меня к себе, но в следующую минуту слабеет, и я могу подняться. Вытирая губы, я смотрю на неё, расслабленную и довольную, она добилась своего. Сумасшедшая ночь, хочу проснуться и не вспомнить о том, что произошло.       - Ты будешь спать здесь, - грубо, сказала я.       - Я наказана? – спросила она, улыбаясь, и натягивая на себя штаны.       - Да.       Я поднялась наверх, плотно закрыла дверь, разделась и забралась в постель, алкоголь помог уснуть.

***

      Меня будит звонок, я добираюсь рукой до телефона и не посмотрев кто, принимаю вызов.       - Доброе утро, Ева.       - Доброе, - пробормотала я в испуге, сон тут же покинул меня, я широко открыла глаза, узнав голос.       - Поспеши в магазин, пока молоко по акции не расхватали местные.       - Скоро буду, - не задумавшись, ответила я.       Короткий вызов был закончен, это была Каролин Мартенс. Я одевалась быстро, запихнула щётку в рот, накрасила глаза, схватив телефон с полки, я готова была уже выбежать из дома, как вспомнила, что на моём диване, внизу, спит самая опасная убийца в мире. Шаг мой замедлился, я осторожно ступала по ступенькам, чтобы не издать ни звука. Надеясь, что она всё ещё спит, я кралась в собственном доме. Мои надежды увенчались успехом, Вилланель ещё спала, прямо в одежде, рядом стояла допитая бутылка.       Путь к магазину был не из лёгких, обувь промокла насквозь, ветер продувал и будто толкал обратно к дому. Я зашла в магазин, кассир оценил мой наряд и сочувственно улыбнулся, я проследовала в бакалею.       Каролин, как всегда серьёзна и сосредоточена, смотрит на меня с некой брезгливостью и разочарованием, это ещё не плохо, я думала, она убьёт меня.       - Вилланель совершает ошибки, - сходу, начала она.       - Не думаю что понимаю о чём вы.       - Некогда собранная, расчётливая и аккуратная Вилланель, стала допускать ошибки, и пропускать миссии. Из-за тебя, Ева. Не думай, что мы чего-то не знаем. Не смотри с таким испугом, ты давно поняла, что к чему. Мы хотели контролировать Вилланель, поэтому наняли тебя, чтобы ты изучила её. Признаю, начало твоей работы было многообещающим, пока… Пока вас что-то не примерило.       - Вы убьёте меня?       - Нет, - с улыбкой, ответила она.       - Тогда что?       - Ты полезна, и ты продолжишь изучать Вилланель, но, в тайне от неё. Мне нужны отчёты о её состоянии, настроении, что она ест, на что тратит деньги. С кем она спит.       От её слов, я задрожала, всё, что я услышала, взбудоражило меня, я нервно начала набирать в руки продукты.       - Что с рукой, Ева?       - Кухня, самое опасное место на земле, - пробубнила под нос я, составляя в голове общую картину из происходящего.       - Вилланель ещё никого не подпускала к себе так близко, кого бы мы ей не подкладывали.       - Что, простите?       - Она любит наслаждение, на этом можно неплохо играть.       - Вы хотите, чтобы я следила за ней для вас? Но, я не могу! И лечь с ней в постель? Это возмутительно!       - Сможешь, у тебя нет другого выхода.       - Она умна, она догадается.       - В твоих интересах действовать аккуратно.       - Она уже знает, о том, что я её изучаю.       - Ты рассказала ей?       - Она нашла мои записи.       - Записи? Мне ты ничего не предоставляла.       - Это свежие записи. Они… Они личные.       - Пришли мне их в первую очередь. Мы не можем больше говорить. Это электронный адрес и почтовый, начинай работать, Ева.       - А если я откажусь, просто не стану этого делать? Или, что если она узнает?       - В обоих случаях, ты не жилец. Мне пора. И, о, возьми эти хлопья, Вилланель их любит.       Я осталась одна в ряду с сухими завтраками. Они знают какие хлопья ей нравятся, насколько глубоко они изучили её и как давно это продолжается? Кто теперь я?       Меня подослали, меня подложили, я расходный материал в случае чего. Я не могу думать, голова начинает болеть, иду домой по тем же лужам, и напоминаю себе, что сама втянула себя в это.       Не успела я зайти в дом, как Вилланель уже оказалась напротив меня.       - Где ты была?       - Я… в магазине, там молоко по акции.       Это её позабавило, она предложила забрать пакеты, но я покрутила головой, снимая обувь без рук.       - Давай же, я помогу.       - Тебе нельзя, - возразила я.       - Всё уже нормально, - настояла она, забрав пакеты.       Вилланель прошла на кухню, я сняла плащ и отправилась за ней. Странно было наблюдать за чем-то обычным, домашним, как разбор пакетов с продуктами. Она быстро всё выкладывала, пока не взяла коробку с хлопьями.       - Что? Откуда ты узнала! – в её глазах было столько восхищения, как будто она искала всю жизнь эти хлопья, и вот они в её руках, - Откуда, Ив?       - Видела в твоей квартире.       Она неожиданно помрачнела, поставив коробку, она обошла стол, и уставилась на меня, скрестив руки.       - Неправда. Я никогда не завтракала в своей квартире, мне нравилось посещать разные местечки. И в Париже нет этих хлопьев.       - Я не знаю, почему так подумала, просто решила взять их, вот и всё, - нашлось что ответить мне.       Про себя я думала, неужели Каролин подставила меня? Мне стоит быть куда осторожнее и урок усвоен. Я хотела отойти в сторону, ссылаясь на то, как всё это не важно, но она задала ещё один разумный вопрос.       - И где же молоко, Ив?       - Закончилось! Почему ты допрашиваешь меня!       - А почему ты врёшь?       - Вру про молоко? О, да брось!       Мы выдержали долгий взгляд друг на друге, я пыталась не выдать свой страх.       - К чёрту молоко, я всё равно ем хлопья без него, - я смогла свободно выдохнуть, - И, я совсем забыла, доброе утро, любимая.       Меня коснулись её мягкие подушечки губ, затем её глаза игриво сверкнули и она вернулась к моим покупкам, а я начала изничтожать себя изнутри, какого чёрта я не купила молоко!