Глэйдеры

Снова эти глаза... Огромные, голубые, печальные... Слишком совершенные, чтобы в них можно было смотреть долго... Снова этот взгляд, полный сострадания и чего-то такого, что Ньют, кажется, искал всю жизнь и никак не мог найти... И снова это мерзкое пробуждение. Медаки, как всегда, не жалеют сил, дуя в рожок: он пищит ещё более противно, чем обычно. Неудивительно: на это и рассчитан эффект - Ньют сам его изготовил, лично, без чьей-либо помощи. Начинается новый трудовой день в Глэйде. Снова этот сон... Снова эта девушка, о которой он, казалось, знает всё - и всё же не знает ничего. Кроме того, что она его, наверное, любит. И ещё то, что она станет причиной страданий его и всех, кто был ему дорог. Эти сны стали тревожить Ньюта давно. Сначала он думал, что это какие-то воспоминания начинают пробиваться в его беспамятстве - такой же чёрной, непроглядной бездне, как у всех, но потом... Потом ему стало совсем не по себе - когда эти сны стали мучить его почти каждую ночь, а впечатление от них - преследовать в течение всего дня. Это было очень необычно. Ньют уже привык к размеренному образу жизни Глэйда, где каждый сверчок знал свой шесток, или, во всяком случае, старался выполнять свои обязанности и всё было стабильно - достаточно стабильно для того, чтобы биение жизни в их общине не затухло или не вернулись те времена, о которых старожилы старались не вспоминать. Потом то, что занимало бессознательное парня ночью, стало ему порядком надоедать. Потому что в глубине души Ньют понимал, что то, чем являются его видения - это тень будущего, которую это будущее обычно отбрасывает задолго до того, как войти. И то ещё, что эта девушка из его снов - предательница. Он не знал девушку, но знал, что из-за неё изменится всё. И то, что было похоже на шизофрению, к ужасу Ньюта таковым, по-видимому, и являлось. Иногда ему казалось, что он любит эту девушку из своих снов. Может быть, просто потому, что он не помнил, любил ли он когда-нибудь кого-нибудь. А, быть может, просто потому, что на любовь времени не оставалось - каждый новый день требовал колоссальных энергозатрат, и на панибратство и признания в дружбе времени не оставалось. Это были бы лишние слова. Любил ли Ньют вообще кого-нибудь? Например, кого-нибудь из Глэйда? Да, по-братски. Своих друзей. Томаса, например. Он успел его полюбить. Или Чака. И Галли, конечно. Скорее уважал, чем любил. Больше он не мог ничего сказать о любви. Он пытался подобрать слова, чтобы описать это смутное чувство, но они не находились. В сознание Ньюта, во всяком случае, эти идеи входили с большим трудом. Да и думать на эту тему он особо не думал. Времени не было. Но видения, которые стали частью его самого, частью его ночных грёз, никак не хотели убираться прочь. И Ньют вынужден был признать, что уже стал почти зависим от них. Иногда он начинал думать, что их каким-то образом вызывают те, кто закинул из в это богом забытое место. Только вот зачем? Что им было нужно? А, может быть, эта девчонка из снов - одна из этих типов?.. Очередной эксперимент?.. Эти мысли раздражали, эти мысли внушали беспокойство и страх. Несмотря на то, что, как ему казалось, он испытывал что-то вроде любви. Хотя и понимал, что всё это - пустые мечты. Ньют знал, кому и чему он был предан, и вряд ли отказался бы от своих убеждений. Иногда он ненавидел себя, когда понимал, что ненависть по отношению к своим же собственным видениям ничего ему не даст. Они всё равно не исчезнут, а, скажи он об этом кому-нибудь, его точно отправили бы в Кутузку на несколько недель, а, что ещё хуже - зашвырнули бы в Лабиринт. В Глэйде таких не терпят, несмотря на весь опыт и авторитет. Но Ньют знал, что когда-нибудь он и эта девушка должны будут встретиться. Хотя то, что даст ему эта встреча, он не знал. Но надеялся, что после того, как он расставит все точки над "i", она исчезнет из его жизни так же незаметно, как и появилась. Ньют знал о том, как важно быть серьёзным и цену свободы тоже знал. Он любил свободу, несмотря на то, что она часто застревала ему костью в горле. А Лабиринт, несмотря на все его опасности, как раз-таки и был воплощением этой свободы. И единственное, о чём жалел Ньют - это о том, что он сам когда-то подрезал себе крылья и по дурости спрыгнул как-то с одной из стен. Он думал, что всё решит таким образом... Святая простота! В этом мире не всё так легко, как кажется... Теперь ему никогда не стать Бегуном. Но Ньют не терял надежды. Хотя она и умирает, но умирает всё-таки последней.