Ночью

01:34. Виктор: [Привет)] 01:36. Юрий: [Снова ты со своими глупыми скобками?] 01:36. Виктор: [А как же))) Готовишься к контрольной?] 01:37. Юрий [Ага, вежливо попрошу мне не мешать, дебил!] 01:37. Виктор: [Это совсем не вежливо;-;] 01:40. Юрий: [Отъебись] 01:41. Виктор: [Тигрёночек, мне опять учить тебя манерам? Или ты понял, что мне лучше не грубить] 01:50. Виктор: [Юрий, не будешь отвечать, я приеду к тебе прямо сейчас] [Я же знаю, что ты прочитал] 01:52. Юрий: [Ты совсем страх потерял! На этот раз родители дома!] [Вдруг они проснутся!?] 02:01. Юрий: [Виктор! Ответь!] 02:11. Юрий: [Если ты едешь ко мне, то у тебя ничего не выйдет!] [Я не открою дверь!] 02:19. Юрий: [Сволочь]        В ночное время суток дети должны спать, но Юра не спал. Собирался час назад пока ему не написал Никифоров – человек, который бесконечное количество раз, ухмыляясь, говорил мальчишке различные двусмысленные вещи заставляя краснеть, дрожать и терять контроль над мыслями и телом. Он часто пошло шутил в компании мальчика и чаще всего шутки были адресованны ему – мило краснеющему блондину. Прикосновения, смешки, комплименты и прочее, что заставляло Юру понять, лучший фигурист мира – педофил, так ещё и гей. Нет, сегодня не будет всего того, что Витя себе позволял...       Быстро поднимая взгляд и, смотря точно в окно, блондин снова и снова замечал мимо проезжающие машины, слепящие ему глаза светом фар. Мальчик жмурился и всматривался в силуэты прохожих, надеясь не увидеть Виктора, и, конечно, мужчина, как упёртый баран, шёл к дому Плисецкого. Медленно. Никифоров знал, что Юрий сейчас видит его и хотел немного напугать грубого тигрёнка. 2:34. Юрий: [Я неоткрою!]       Напечатал Юра, уже игнорируя пропущенный пробел. Когда к тебе идёт дядя-педофил, пусть и очень красивый, начинаешь не так сильно волноваться из-за ошибок. А фигурист даже не достал телефон, скорее всего он просто не слышал уведомление или вовсе отключил звук перед тренировкой, а затем забыл его включить. В любом случае, стало понятно, что некое "предупреждение" мужчина не увидит.       На несколько секунд мальчик выпал из реального мира, думая, что же с ним теперь будет. Конечно, Витя вряд ли сделает что-то серьёзное, дома мама и папа, но остановит ли это самого непредсказуемого человека, которого встречал Плисецкий?       Он очнулся услышав звонок, затем стук, а затем угрожающую тишину, напоминающую затишье перед бурей. Юре было только тринадцать и он очень боялся Виктора, его поведения и притворства. Ему было страшно, вдруг мужчина когда-то решит, что Юра действительно только его, как он и говорит? Никифоров был тем ещё собственником, и неизвестно чем это закончится.       Ох, скольких же Юриных нервов стоила "безобидная шутка" в виде засоса на самом видном участке шеи. Тогда мальчик весь дрожал и даже сопротивляться не мог, но мужчина продолжал держать трясущиеся ручки над головой блондина. Когда Виктор понял, что Плисецкий был послушен на данный момент, он чуть наклонился к его шее и подул на кожу, чувствуя, как маленькое и худое тельце стало сильнее дрожать, а сам Плисецкий даже не пытался больше скрыть страх. Потом мужчина провёл языком по шее, поцеловал и прикусил кожу. Потом стал зализывать ранку, иногда поднимая голову и наблюдая за юным фигуристом, который глазами бегал по комнате, искал выход, стараясь не смотреть на мужчину. – Я... я на тебя заявление напишу... – тихо бубнит блондин, не переставая дрожать. – Я ничего и не собираюсь делать.       А затем тот просто поднялся, улыбнулся и ушёл, будто ничего и не было, а всё это и правда глупая шутка. Юра же остался неподвижно лежать на диване в гостиной, сильно краснеть и напугано смотреть вверх, на потолок. Дрожащими пальцами, Плисецкий касался своей шеи, будто пытаясь стереть маленький засос, но он прекрасно понимал, что теперь придётся носить свитер с длинным воротом, чтобы скрывать "безобидную шутку".       Именно тогда Виктор понял, как нужно воздействовать на Юрия, чтобы тот хоть немного слушался. – Я не открою. – тихо ответил Плисецкий очередному стуку в дверь.       Когда же снова наступила тишина, Юра решил, что мужчина сдался и ушёл домой, как и хотелось, но это казалось ещё более странным. Виктор не тот, кто сдаётся, даже не пытаясь "победить". Сейчас лучшим решением было бы вернуться обратно в комнату, забыв про Никифорова, но блондин подошёл ближе к двери, встал на носочки, смотря на подъезд через глазок. Как и ожидалось, Никифоров стоял рядом с дверью, его голова была опущенна и он будто смотрел на замок, немного хмурясь. Хорошо, что Юрий привык закрываться на ночь... – Юра, у меня есть ключ, – услышал мальчик самоуверенный голос фигуриста и резко отпрыгнул от двери, нервно кусая нижнюю губу.       Откуда ключ – было не ясно. Юра бы в жизни не отдал его такому человеку, как Виктор и причины были понятны. Никифоров был ненормальным педофилом, который неплохо притворялся на публике. Даже если сейчас Юрий закричит, тем самым заставляя родителей проснуться, Витя всё объяснит так, будто он решил помочь своему знакомому с задачами по алгебре и родители поверят, но, конечно, решат, что уже поздновато. А фигурист даже и не вздумает уйти. Он сменит тему так ловко, что этого никто не заметит и останется.       Входная дверь неспешно распахнулась. Виктор будто нагонял жути на тигрёнка, который сейчас в растерянности смотрел то на мужчину, то на дверь в свою комнату и никак не мог решить, что ему делать. А выхода было всего два – закричать и разбудить родителей, что вряд ли помогло бы, либо убежать в свою комнату и закрыться, пока светловолосый не уйдёт. Никифоров, видя всю эту растерянность, лишь усмехнулся и подошёл к блондину, смотря на то, как он начинает сильнее дрожать и прижимает руки к груди, пытаясь вместе с тем прикрыть и шею, где всё ещё красовался засос. – Не бойся ты так, я ничего делать не собираюсь... – шёпотом произнёс Никифоров, аккуратно проводя рукой по голове юного фигуриста. – Врёшь! – выкрикивает мальчик, ударяя руку мужчины и заставляя его лишь усмехнуться. Как ни странно, никто не проснулся, ведь тигрёнок и сам старался контролировать голос. Сейчас родители не помогут. – До сих пор я не делал ничего серьёзного, – Никифоров чуть присел и подхватил мальчика на руки. После мужчина, как ни в чём не бывало, аккуратно перекинул Плисецкого через плечо и, аккуратно придерживая его за бёдра, чтобы не свалился, направился в его комнату.       Сам Плисецкий на несколько секунд замер. Он просто не понимал, как можно быть таким наглым и противным, но при этом обожаемым чуть ли не каждым вторым человеком. Да, красота, речь и прочие качества делали из Виктора секс-символа для девушек и иногда даже для многих парней, но точно не для маленького Юры, который толком ещё ничего не понимал. Блондин знал все стороны фигуриста, как хорошие, так и плохие, ведь эти обе стороны Витя, не стесняясь показывал мальчишке. – П-пусти!.. – Юрий ударил мужчину по спине. Он извивался, пытаясь как можно скорее выбраться, при этом не разбудив родителей. Подобная ситуация казалась чем-то плохим, неправильным и перед родителями было очень страшно. – Не ударься головой... – спокойно произнёс Виктор, но по тихому и резкому звуку удара, было ясно, что это он сказал поздно.       Блондин же замер и сжался, хватаясь за голову и тихо шипя какие-то маты, что немного позабавило Виктора. Тот не смог сдержать тихого смешка, за что снова получил по спине, но, конечно, удар был не сильным, ведь Юрий хрупкий и физически слабый мальчик, не смотря на ежедневные изнурительные тренеровки. – Я тебя ненавижу, – тихо шепчет мальчик, немного успокоившись.       Виктор не пьян, он не сказал мальчику пока что ни одной пошлой фразочки, лишь немного позволил себе своевольничать и поэтому сейчас Юра лежал у него на плече и чувствал холодные руки Никифорова на своих бёдрах, что очень смущало блондина.       Наконец они оказались в маленькой комнате, где царил хаос, который будто никто не замечал. Виктора это немного злило, ведь он уже несколько раз подряд говорил мальчишке хотя бы вещи на места убирать, но тот считал, что и так слишком много слушает фигуриста.       Никифоров опустил голову и, боясь споткнуться, медленно пошёл к письменному столу, возле которого, казалось, совершенно никто не убирался. Бумажки, пыль, кружки с недопитым чаем и тарелки. Это всё лежало и на столе и рядом с ним. У Виктора появлялся один вопрос "Как Юрий пишет когда делает домашку?". И действительно, выглядело это всё крайне неудобным местом для того, чтобы хоть что-то написать. – В следующий раз я заставлю тебя убираться. – сказал немного рассерженный мужчина, усаживая Юру на стул. – Мне некогда. – Юрий хмурится и пытается подняться, но замечая рассерженный взгляд Виктора, понимает, что сейчас лучше слушаться.       Вскоре Виктор расслабился. Он стоял рядом со столом и согнувшись, объяснял мальчику решение задач, которые он совсем не понимал и уже хотел спать. Виктор же не давал ему уснуть, но даже не из-за того, что старался разъяснить блондину как можно больше правил и задач, а просто ему нравилось наблюдать, как мальчик, опираясь на кулак, смотрел в книгу и вздрагивал, когда его глаза сами собой закрывались или голова опускалась. Попытки Юрия не уснуть казались Никифорову крайне милыми и забавными, поэтому тот неспешно объяснял задачи и внимательно наблюдал, не желая прекращать "урок".       Где-то минут через десять мужчина всё-таки сжалился над парнишкой и замолчал на несколько секунд, замечая, что тот сразу стал засыпать. – Всё, всё, тигрёнок. – Виктор аккуратно поднял светловолосого на руки и, прижимая хрупкое тело к груди, подошёл к неаккуратно направленной кровати.       Даже не обращая внимание на фантики, фигурист быстро убрал одеяло на край кровати, после сразу же аккуратно уложил Плисецкого на середину кровати. Мужчина невесомо коснулся губами щеки уже спящего блондина и ушёл, так же, как и в тот раз, после "безобидной шутки". Только ключи, которые несколько недель назад мужчине дали родители Юрия на всякий случай, Никифоров оставил под ковриком, как несколько лет назад делали большинство людей. Он точно не знал, почему поступил именно так, но, скорее всего опасался, что Плисецкий начнёт его боятся, ведь ключи от квартиры не должны принадлежать незнакомцам, хотя именно родители считали, что Виктор и Юрий друзья. Только Никифоров хотел быть ближе к Юре. Ближе, чем друг. А тот боялся, но нужно время и тогда всё станет яснее.       Да и проклятая статья, обеспечивающая мужчине несколько лет за решёткой, если он совершит что-то серьёзное, не давали ему покоя. Хотя он ведь даже не собирается делать что-то серьёзное. Максимум поцелуи. Юра ведь ещё очень боится.       Юрий раньше не испытывал любви к человеку, с которым не имел почти ничего общего. Он любил своих родителей, но по-другому нежели друзей, по-другому он любил любимых певцов и артистов, а их, друзей и родителей любил не так, как Виктора, но признавать этого до сих пор не собирался.       А на следующий день и правда была контрольная, Юра написал её на четыре, чем был вполне доволен. Больше всего он был благодарен Никифорову. Пусть Юра засыпал на каждом уроке, пусть из восьми правил, о которых рассказал Витя, понадобилось лишь одно, но Юра был очень благодарен мужчине и сам не знал почему.       После уроков он неспеша шёл к дому Виктора, чтобы отдать ключи, которые тот вчера оставил, вызвав у мальчишка недопонимание. Блондин снова не понимал, зачем это всё делает и как это поможет ему спастись от доброго дяди-педофила. Кажется, он был не против того, чтобы в его квартире часто появлялся Никифоров и теперь его не обязательно будет приглашать и ждать, чтобы открыть дверь. Он сможет это сделать сам.