без имени

«Bring Me The Horizon – Throne» «Remember the moment you left me alone and», – вот Шань спокойно идёт домой, слушая музыку в наушниках. «Broke every promise you ever made», – вот заворачивает за угол, лениво шевеля губами, беззвучно подпевая. «I was an ocean, lost in the open», – вот видит дверь хилого многоэтажного дома и лезет в карман за ключами. «Nothing could take the pain away», – и вот его прижимают к холодной, сырой стене, обездвижив и закрыв рот ладонью. «So you can throw me to the wolves», – в кромешном мраке он не видит, ровным счётом, ничего, только странно поблёскивающие, тусклые огоньки где-то над головой, и чувствует вблизи уха холодное, мерзкое дыхание – ровное, спокойное. «Tomorrow I will come back», – ледяные пальцы ползут по позвоночнику вверх, и по коже Мо бегут мурашки. В нос ударяет запах гнили, парфюма и, какой-то незнакомый, но притягательно-отвратительный. «Leader of the whole pack», – дыхание опускается ниже, а всё тело парня словно в оцепенении: он не может пошевелиться. «Beat me black and blue», – в бок вцепилась вторая рука, так сильно сжимая, что после останутся нехилые синяки. «Every wound will shape me», – в затылок впиваются ногти, но больше было похоже на огромные когти: длинные, тонкие, вошедшие очень глубоко. «Every scar will build my throne», – одно резкое движение, Шань уже подпирает стену щекой и грудью, его руки сцеплены чужими над его головой, а по спине, под футболкой, катятся горячие капли крови. Холодный язык слизывает несколько капель, и уже через миг – Мо полностью освобождён, а переулок пустует, словно никого там и не было. *** Резко вскочив с постели, рыженький паренёк, со сбившимся дыханием, выпутался из скрученного одеяла, пока осознание действительности медленно приходило к нему в голову. – Кошмар? – удивлённо спросил он пустую комнату, по привычке взъерошив волосы на затылке. – Или… На пальцах остались влажные, вязкие капли, и он быстро вернул руку в поле зрения: кровь и пот. «Что, чёрт возьми, это такое?», – пронеслось в его голове, и он вскочил на ноги, направляясь в ванную. В зеркало на него смотрел испуганный, истощенный, бледный, рыжий парень, а по шее, с затылка, стекали капли крови, переходя на плечи. Боли он не чувствовал: только страх и непонимание. Ещё раз проверил пальцами – четыре глубоких раны, сочащиеся багровым соком, словно сон был реальностью. Задрав футболку до груди, парень обнаружил несколько, наливающихся фиолетовым, гематом, а на запястьях красовались тёмно-синие следы крепких пальцев. – Ч-что? Маленькая квартирка пестрила последствиями «сна»: входная дверь с кровавыми отпечатками рук, разбросанные вещи, использованная вата с остатками крови. *** Мо Гуань Шань – новоиспечённый первокурсник в каком-то дешёвом, малоизвестном университете: поступил с горем пополам, притом ещё и пришлось уехать из крошечного городка, в котором рос. Да и не держало его ничего – родители мертвы, родственников нет, друзьями и не пахло. Старый домик остался там ждать его, а, вместо этого, парень живёт в тесной, затхлой квартирке на окраине мегаполиса. Родители оставили немного после смерти: денег на первое время, дом, сборище старых книг, да чёрного кота, которому давно пора на покой. В итоге, вместе со старым котом, он перебрался в большой город, поступил в университет и устроился на работу в небольшом ресторанчике. Недалеко от его дома стояло заведеньице семейного типа, где Шань работал поваром: работа не сложная, но ему нелегко давалось учиться и работать. После учёбы он каждый раз возвращался домой сонный, бродя по лабиринтам тёмных переулков, где он вчера и нарвался на неизвестного. Днём он работал, а учился вечером – такой расклад подходил куда больше привычного: утро оставалось свободным, часов до одиннадцати. Сегодня суббота – полная смена в ресторанчике – начало в одиннадцать, а конец в восемь часов вечера. Завтра – единственный выходной. Шань уже опаздывает на двадцать минут, но спешит со всех ног, задевая ленивых прохожих на улицах. Бежит. Спотыкается. Кубарем летит на землю, потирает затылок, наспех заклеенный пластырем, и снова поднимается. Минута. Вторая. Пятая. Вбегает на кухню, опоздав на полчаса и, извиняясь, низко кланяется. Управляющий видит по испуганному лицу, что что-то не так, но не спрашивает. Шань быстро переодевается и принимается за работу. *** На часах давно за полночь – Шань всё ещё не спит. Лежит, думает, изредка ворочается и постоянно потирает затылок, словно параноик – проверяет, может, это был только кошмар. Сна ни в одном глазу, только снова мерещатся эти тусклые огоньки, где-то в самом тёмном углу комнаты. Под боком мирно сопит кот, что-то мурлыкая себе под нос, будто разговаривает с собой во сне. - Бред, – констатирует Шань, накрывается с головой, и, наконец, засыпает. *** Воскресенье пролетело словно пуля – Мо просто проспал его и проснулся под вечер. Остаток отбивал телевизором, какими-то заданиями из универа и засыпал с книжкой из папиной коллекции – что-то о демонах и ангелах – фантастика не иначе. Рано утром его разбудил звонок управляющей. Она нервно бормочет о том, что здание купил какой-то богатей, и, теперь, ресторанчик закрывается. В общем и целом, пролетел парень с работой, как фанера над Парижем. Понедельник начался «прекрасно». Освободившееся утро казалось настолько отвратительным, что Мо не мог просто сидеть на месте: пулей вылетел из дома, в поисках нового источника дохода, но так ничего и не нашел. Трижды был послан, раз семь выслушал в свой адрес о том, что он бездарный наглец, даже разок был высмеян за то, как напористо он рвался к любой работе. А что вы хотели? Без денег ему не выжить – вот за всё и готов браться. Единственный вариант, с которым подфартило – должность модели. Но узнав, ЧТО конкретно ему придётся рекламировать – агентство, всем составом, было названо, теми самыми, ребристыми, латексными гондонами со вкусом клубники, которые они и предлагали рекламировать. Теперь он злой и голодный, спешил на пары, готовый загрызть любого долбоёба, который к нему прицепиться. «Гондоны, сука», – пронеслось в его мыслях, - «ебаные гондоны»! Аудитория, тетради, полтора часа нудного бубнёжа препода – что может быть прекрасней? *** Снова возвращается домой по чёртовому переулку. Снова слушает музыку. Снова беззвучно подпевает. Снова мерещатся тусклые огоньки, но к стенам не прижимают, шею не калечат, нахально не лапают. «Что это вообще было, если не сон?», - обдумывая, парень снова бессознательно касается пластыря. - «Тогда, откуда раны? Что за хуйня творится?» Дома его эти мысли не покидают, а совсем наоборот – вечер рассуждений плавно перетекал в ночь. Завтра утро свободное. Ну, как свободное? Громко сказано. Работа – вот что было на первом месте, а, не какой-то там сумасшедший с синдромом Мюнхгаузена и, возможно, шизофренией. По-другому быть и не может. Работа, работа, и, ещё миллион раз, работа! Но тусклые огоньки никак не шли из головы. *** Утро было непривычно спокойным: то ли Шань выспался, то ли весь мир внезапно повернулся к нему более приятной стороной, нежели раньше. Определённо первое. Второму – никогда не сбыться. На завтрак то, что было в холодильнике, не считая какого-то дешевого кошачьего корма. И не важно, что кошачий корм не должен храниться в холодильнике – тараканам плевать, что еда для братьев меньших. Эти рыжие ублюдки, сколько их не трави, всегда возвращаются, причём, полным составом. Утром Мо убил с десяток этих мразей, его тапочек уже смело можно называть орудием серийного убийцы – столько внутренностей он хранил на своей потёртой подошве. Впрочем, тараканов стоило ожидать в этой мерзкой, затхлой, пропитанной плесенью, квартирке. После лёгкого завтрака (даже слишком лёгкого), из-за недостатка нормальных продуктов, в среднестатистическом количестве, Гуань Шань снова отправился на тщетные поиски работы, первым делом, прошвырнувшись по ближайшим забегаловкам. Отказ. Ещё один. Третий. Поиски – «как по маслу». В итоге, к обеду он оставил все попытки на сегодня, по крайней мере, и вернулся домой: поел, собрался. Снова пары. На первую благополучно опоздал. Пришел уже ко второй, хмуро поглядывая на гада, который посмел занять его место. Мо с первого взора понял – скверный тип. Не то, чтобы он был отвратный внешностью. Совсем, даже наоборот. Чёрные пряди, оттенка вороньих перьев, беспорядочно падали на глаза. Фарфоровая кожа, с неким бледным, даже мрачным, отблеском (если это вообще возможно). Крепкое телосложение с четким рельефом накачанных мышц. Но дело было не в широких плечах, не в эстетически-неестественных чертах лица, а в глазах. Они тускло поблёскивали и были настолько тёмными, что зрачка вообще невозможно было разглядеть, и, уж очень сильно, навевали воспоминания. Рука нервно прошлась по, заклеенному пластырем, затылку. Но врагов не боится наш верный солдат, как говорится, и Шань уверенно двинулся к парте, стараясь не смотреть в глаза этому парню. – Это моё место, мудила. – «Вежливо» начал Рыжий, не отнимая пальцев от, вдруг занывших, ран. – Свали в туман. – Какой ты милый, Рыжик. – Сухо промолвил тот, двигаясь на соседний стул. – Присаживайся. Я не против твоей компании. – Какая, сука, честь. – Сказал Шань и подумал: «Что этот уебан тут себе вообразил?», – и, всё же, сел на своё место, доставая тетради. – Не представишься? – черноволосый бросил на него высокомерный взгляд, медленно подпирая щёку рукой, едва задевая пальцами тонкие губы. Этот жест без внимания не остался – Мо сразу захотелось громко расхохотаться, но он сдержался. – Человек-который-не-хочет-тебя-знать, – быстро пробормотал он и углубился в чтение «очень интересных» конспектов. – Очень приятно, Рыжик, – брюнет протянул бледную, немного худую руку, – моё имя – Хэ Тянь.