без имени

Cage the Elephant – Too Late To Say Goodbye Большой, шумный, скрытый в пелене сизого тумана – таким предстал город взору Хэ Тяня. Сейчас порядок дел такой: - Средина марта. - Хэ сидит за рулём дорогущей машины. - В багажнике чемодан с одеждой, и кое-какие вещи. - В бардачке – очередной паспорт - в этот раз на имя «Хэ Тянь» - и несколько кредитных карт, с кругленьки суммами на них. В зеркало заднего вида на него пристально и устало смотрят тусклые, тёмные глаза: какой ему идёт год – один Дьявол помнит. К слову о Дьяволе – именно он и проклял парня, да так давно, что тот отчётливо помнит первые побеги Китая, как государства. Хэ не человек – это факт, принимающийся им, как аксиома. Когда он перестал быть человеком, тоже известно лишь двоим – Тяню, и самому Дьяволу: но это, определённо, случилось задолго до проклятия. Сейчас он студент, прибывший в туманный город по обмену из Англии. Ну да, конечно: до того он был переведён в Англию из Америки, в Америку из Франции, во Францию из Германии, в Германию из России, в Россию из Японии, и так далее. Перечислять можно очень долго: за его плечами целая кипа билетов на самолёты, и чуть меньше паспортов. Он снова переезжает, ведомый простой осторожностью – какие-то пятнадцать лет, и начинают замечать, как его лицо совсем не меняется. Понятие привязанности к месту или людям – медленно растворилось ещё несколько тысяч лет назад: он просто приезжает в новый город, устраивается на окраине, тихо отбывает срок, и снова меняет страну. Проще всегда в больших городах, вроде этого: всем плевать кто ты и сколько тебе лет. По собственному усмотрению он называет себя Демоном, приёмным сыном Дьявола, или же Проклятым: Дьявол авторского права не предъявлял, так что проблем никогда не возникало. Он уже не помнит своего имени, не знает, кто были его родители, и никогда не вспоминает прошлое – это позволяет ему жить без психологических расстройств и жажды смерти. Впрочем, Дитя Дьявола, после смерти, если это возможно – отправится к папочке, без права на отсрочку или обжалования теста на отцовство. Он попадёт прямиком к Дьяволу на ковёр, а что дальше – решение опекуна. Много лет назад Тянь встречался с Дьяволом: тот оставил ему, на прощание, свою печать, и даровал силу. Но сила и стала его проклятием, а тело, попавшее в тину бессмертия, неустанно требовало подпитки. Неутолимая, постоянно растущая жажда – совсем не крови, нет. Тело нуждалось в поглощении человека целиком и полностью: его запах, мысли, эмоции, а затем и плоть и кровь. Так на землю и снизошел Дитя Дьявола – прокаженный Демон, вызывающий у других злобу, ненависть, и ярость. Кто бы ни был рядом с ним, все, как один, теряли рассудок и бросали Демону вызов, а после – погибали от его цепких лап. Он поглощал души одну за другой. Таким было его проклятие, но вечно потакать прихотям Дьявола Тянь не собирался. Люди, как он считал, и без того озлобленные и мерзкие – сдохнут сами, а души оставят на закуску проклятию. Так и проходили тысячелетия: он перестал поддаваться соблазнительному голосу в его голове, старался сдерживать Демона, но не всё было гладко. Доказательства тому – исчезновения людей, ужасающие мародёрства, чума, и войны. Всё это только верхушка возможного айсберга: чем дольше и сильнее сдерживать что-то, тем сильнее это что-то будет буйствовать после. Даже сейчас, когда он несётся по затуманенным улицам, голос в подкорке тихо шепчет: «Больше», «Дай мне ещё», «Поглоти их души». С этим голосом жить неудобно, ибо когда расслабляешься – он принимает бразды правленья на себя. Поэтому Хэ Тянь не спит уже четвёртую сотню лет: вот так бродит по ночам, стараясь избегать людных мест. Но сейчас его ждёт новый дом, пусть он и не вызывает ни капли радости. Мотор машины стих, ключи были оставлены в кармане, паспорт и кредитки в руках. Перед его глазами – трёхэтажный дом, сплошь цвета мокрого асфальта, большие окна, пустующие, безжизненные комнаты, минимум мебели. Ничего особо уютного, как всегда. Из вещей, привезённых с прошлого места жительства – коллекция дорогих часов, старые пластинки с «махровым» джазом, несколько книг известных авторов, подписанных ими ещё при жизни, и огромная коробка, заполненная изображениями из каждого его нового «дома». Фото, эскизы, портреты – везде вечно-молодой Хэ Тянь, с натянутой улыбкой, и тусклым, усталым взглядом. Рядом, порою, мелькают известные люди, или места, а бывают и те, с кем Тянь был весьма близок. Также присутствует папка, где, в аккуратную стопочку, пронумерованную по годам, были сложены статьи и сводки о жертвах: все, кто пострадал от его рук за последние пять веков. Такое он хранил не совсем осознанно: не ностальгия, а, скорее, напоминание. Чёрная папка, приличных размеров, отправилась в сейф, вместе с кипой документов, и наличкой разной валюты, на экстренный случай. Портреты и фото были развешаны по стенам длинного коридора на втором этаже: можно подумать, что это небезопасно, но в его дом никто никогда не заходил. Точнее, он никого не впускает. Книги расставлены по полкам, одежда отправилась в шкаф, ну, и прочие мелочи, которые Хэ, в силу ненависти к переездам, проделывал на нечеловеческой скорости. На сегодня дел не осталось. Завтра, рано утром, взойдёт солнце, и ему придётся спуститься в давно подготовленный подвал: стены из утолщенного металла, никакой вентиляции, только огромный холодильный шкаф и морозильная камера. В первом припрятаны пакеты со смесью человеческой крови и лимфы, особые «лекарства», созданные из яда каких-то особо опасных змей, и крови животных, и закуска в виде сушеного человеческого мяса. Кровь и лимфа служат подпиткой, способствующей нормальному функционированию бессмертного тела, а «лекарства» убивают некоторые симптомы проклятия. Хэ пришел к этому уже давно: видимо, кровь животных не достойна служить подпиткой, и постоянно отторгается организмом, но если задержать её внутри, при помощи яда и морозильной камеры – тяга смертных к насилию рядом с Хэ, значительно уменьшается. Всё это, на самом деле, очень странный и сложный процесс: парень выпивает литр этой дряни, и погружается в ледяную воду с головой, с дополнительным замораживанием. Всё это длиться с четырёх часов утра и до девяти, как раз, пока рассветное солнце чуть утихнет. Данную процедуру он проворачивает каждый день, но не всегда эффект длится положенные двадцать четыре часа. Посему, ближе к полуночи, он старается не встречать смертных, а к трём – возвращается домой. Днём ему тоже не сладко, так как солнце слишком яркое, звуки слишком громкие, но тепло замедляет процесс регенерации, поэтому приходится терпеть. Яд и кровь животного усваивается его организмом за сутки, и пока полностью не будет переработан – Хэ Тянь относительно безопасен для общества. Смесь крови и лимфы он употребляет по желанию, или же при сильной усталости: если перестанет принимать – уснёт, и одному Дьяволу известно, сколько погибнет смертных. После отработанного ритуала разглядывания льдинок, плавающих в воде – Тяня ждёт «умопомрачительная» экскурсия по основным точкам города: больницы, нелегальные группировки, которые и доставляют вышеперечисленные деликатесы – кроме человеческого мяса, конечно - а также, его новая работа. На будущие лет десять-пятнадцать он возглавит какую-то нашумевшую корпорацию, совет которой был вне себя от счастья, узнав, что компанию приобрёл наследник достойнейшей семьи. Вся семья как бы и была в одном только Хэ Тяне, но им знать не обязательно, что он себе и отец, и сын, и внук. Однако эта компания была его очередной игрушкой, и если она ему понравится – присоединится к его основному бизнесу: за столько лет не грех было сколотить состояние на какой-то мелкой, несущественной фигне. Этого он тоже уже не помнит. Если же корпорация не принесёт ничего путного – он, якобы невзначай, приведёт её в упадок, или же продаст повыгоднее. Отработанная схема, знаете ли. После ознакомления с корпорацией его ждёт какая-то вечеринка, вроде приветствия нового директора, на которой, Хэ был уверен, будет куча алкоголя, возможно неплохая еда, и молодые, привлекательные смертные. Девушки или парни – тоже плевать. День за днём Тянь испытывает себя всё изощреннее и необычнее: опиум, гашиш, марихуана, героин, кокаин, морфий, мескалин, абсент, водка, виски, мартини, различные коктейли, и удивительное путешествие под толстый лёд на Байкале. С каждым столетием появляется всё больше способов для увеселения Дитя Дьявола – чего стоил прыжок с парашютом, не открывая парашют. Хотя, пожалуй, самым веселым был поход от Москвы до Берлина, в заветном 45-м. Что он только не пробовал, где только не бывал, с кем только не общался. Но вечная жизнь, как сильно ты бы не пытался раскрасить её – будет медленно давить на тебя, и, рано или поздно, в голову закрадываются разные мысли. *** После очередного «новоселья» в компании бутылочки Каберне Савиньон, прошел почти месяц. На каждом рассвете Хэ спускается в подвал, а на закате – бродит по безлюдным, тёмным переулкам, интереса ради выкуривая три сигареты за раз. Ему нравится ощущение дыма в лёгких, также как и нравится просто дышать: делать это необязательно, но кислород, как ему кажется, делает его тело чуть теплее. Затяжка, ещё одна – в нос ударяет отчётливый запах смертного, и такой необычный, что тело невольно подаётся вперёд, следуя за притягательным дурманом человека. «Определённо парень», - думает Хэ, беззвучно пробираясь к источнику. За секунду он оказывается за спиной рыжеволосого паренька, медленно оглядывая столь аппетитный экземпляр. Тусклый взгляд скользит по топорщащейся копне рыжих волос, бледной шее, крепкой спине, и подозрительно тонкой талии. Затем, возвращается к затылку, наклоняясь, будто принюхиваясь, вдыхая его запах глубже. Неосознанно язык скользит по губам, смачивая пересохшие трещинки; объект только подёргивал головой в такт музыке, играющей в наушниках. Бледная, костлявая рука Хэ скользнула по воздуху к шее, на которую так удачно открывался вид. Ногти начинали темнеть и удлиняться, становиться острее, словно звериные когти, из-под чуть разомкнутых губ уже поблёскивали изящные клыки, а склеры его глаз заполнились чёрной кровью. Взгляд вдруг стал отрешенным, пустым, а всё тело напряглось, медленно наклоняясь ещё ниже. Всего миг, и Демон уже прижимал жертву к бетонной стене, глядя ему прямо в глаза, и размеренно вдыхая его аромат. Одна рука придерживала рыжеволосого, чтобы тот не сбежал, а другая уже поднималась к затылку, цепляясь когтями за ткань одежды. Оторвав взгляд от ореховых, испуганных глаз, он спустился ниже, едва касаясь кончиком носа бледной кожи: такой манящей и притягательной. Голос в голове становится громче, приказывая поглотить паренька прямо сейчас, и чтобы сдержать себя, Тянь вцепляется в его бок, сцепляет зубы, и впивается когтями в его затылок. Резким движением он переворачивает парня к себе спиной, сцепляет его руки над головой, и прижимается грудью к его оцепеневшему телу: капли крови, слизанные им, помогают побороть противный голос, и взять себя в руки. Но вкус оказывается слишком умопомрачительным, поэтому единственное, на что способен Хэ, чтобы не навредить рыжеволосому – сбежать, да так быстро, чтобы уже через пять секунд его тело тонуло в какой-то реке. Холодная вода приводит разум в некое подобие ясности: внешность возвращается в человеческий вид, а голос стихает окончательно. Но на языке ещё играют нотки жертвы, а лёгкие наполняет его запах – Хэ специально не дышал, лишь бы продлить эту дремучую негу. На дне реки он лишь анализировал произошедшее, мысленно похоронив себя раза три, причём разными способами. - Чёртов Демон! – Вырывается из его губ тонной пузырьков, но Тянь захлопывает рот, в надежде, что он не выдохнул всё. *** Выходные Хэ Тянь провёл на крышах, перепрыгивая с одной на другую, в поисках того самого запаха, но всё тщетно. И только в понедельник, когда он, на всякий случай, вернулся в тот переулок – запах снова забрался в его лёгкие, тонкими нотками мяты, мускуса, и усталости. Мысли рыжеволосого сейчас, в отличие от прошлой встречи, были сосредоточены на вопросе «Что это вообще было, если не сон?», а не подпевали песне. «Он не видел меня, - расслабленно подумал Хэ, пробираясь по переулку, и вдыхая этот удивительный запах, - вот и славно». Черноволосому повезло проследовать вплоть до дома рыжего, при том, в силу своих особенностей – остаться незамеченным. Хэ всегда был тихим и незаметным, постоянно сливался с мраком, и отлично ориентировался в любых условиях. Его рефлексы и чувства превосходили не только простых смертных, но и его братьев – других Проклятых. Если судить их всех – Хэ Тянь был охотником, словно идеально созданным солдатом. *** Вторник для Хэ Тяня начался с противного осознания того, что он вновь начинает обучение в университете. В этот раз он выбрал какое-то вшивое учебное заведение, веселья ради, но его ждал немаленький сюрприз. Из короткого представления о жизни его объекта сумасшествия – рыжеволосый, вкусно-пахнущий парень тоже студент, но какого было его удивление, когда, войдя в крошечную аудиторию, он мгновенно распознал въевшийся запах в одно, конкретное место, которое тот поспешил занять. «Неужто он тут учится?» - задал он сам себе вопрос, но ответом последовал свежий приток аромата, едва вошедшего паренька. – «Вот так совпадение». Он и сам знал, что это не может быть совпадением – в его-то возрасте уже не верят в подобное. - Это моё место, мудила. – Кареглазый поспешил оповестить Тяня о своём скверном характере, на что Хэ лишь мысленно рассмеялся, и напомнил о событиях их первого знакомства болью в затылке. – Свали в туман. – Длинные пальцы коснулись затылка, оповещая того, кто оставил отметины, что различным манипуляциям его тело полностью поддаётся. - Какой ты милый, Рыжик. – Вкладывая в слова максимум сдержанности, Тянь пересел на соседний стул. Ему стоило много сил, чтобы его голос не воздействовал на парня как на всех, когда жажда пытается взять верх: обычно его голос гипнотизировал, заставлял подчиняться. – Присаживайся. Я не против твоей компании. - Какая, сука, честь. – Выплюнул тот, и его тон полностью соответствовал мыслям, которые не остались без внимания Хэ. - Не представишься? – Уже легче говорил тот, постепенно привыкая к запаху. Сам он расслабился, подпёр щёку рукой, легко дёрнул уголком губ, находя поведение Рыжика забавным, в особенности – громкий, заливистый смех, которым разразилось его сознание. - Человек-который-не-хочет-тебя-знать, - пробормотал тот, и уткнулся в тетради, на которые было вовсе плевать: Хэ Тянь знает, Хэ Тянь чувствует. - Очень приятно, Рыжик, моё имя – Хэ Тянь. – По бессмертному телу пробежал самый настоящий ток, который Хэ хотел передать телу рыжеволосого, но протянутая им рука была нагло отброшена, а сам Рыжик лишь нахмурился. - Очень приятно. – Съязвил тот в ответ. – А теперь избавь меня от «радости» слышать твой голос, а лучше, от твоего присутствия. - Какие речи, Рыжик. – С толикой пафоса парировал Хэ, медленно прикрывая глаза, дабы полностью погрузиться в пучину аромата. – Мешать тебе я не собирался, так что не показывай зубки. – Тихо опустив голову на сложенные руки, Тянь глубоко вдохнул, задерживая запах внутри, и застыл бессмертной статуей, ибо ток, скопившийся в его теле, мог вырваться наружу, при малейшем резком движении. Каждый вдох заряжал мышцы электричеством, которое готово было вырваться сию же секунду, посему остаток времени, что черноволосому пришлось находиться в компании Рыжика, ему пристало провести в застывшем состоянии. Стук секундной стрелки удерживал его сознание, но запах сбивал все настройки, и разряды, не отыскав выхода, проходились по напряженным мышцам, проникая к костям, и выходя сквозь каждый нерв, натянутый струной. Сердце Рыжика почему-то колотилось, разделяя секунду на четыре громких удара, а пальцы Хэ так и норовили снова зажать вкусного у какой-нибудь стены, и никогда не отпускать, но тот держался. И стоило стрелке замереть на отметке 19:00 – Хэ Тянь уже захлопнул за собой дверь, надеясь, что двигался недостаточно быстро, чтобы его скорость не превышала человеческий стандарт. Но как бы быстро он не оказался дома, как бы быстро не осушил три пакета смеси, и как бы сильно не старался сдерживаться – сознание кричало о том, что от одной короткой встречи с Рыжиком в переулке ничего не случиться. «Нет!», - упорствовал Тянь, и покинул дом, направляясь в противоположный конец города от грешного переулка. - Эй, парень, - Тяня окликнул мужчина, насквозь проспиртованный, как лабораторная лягушка, - закурить есть? – Хэ кивнул, бросив взгляд на горку окурков, скопившихся у его ног: он выкуривал сигарету в одну затяжку, и сам не заметил, как оказался там, куда, наоборот, идти не собирался. Демон сделал несколько шагов, но в голову закралось желание отойди подальше: от мужчины разило женским запахом, таким противно-приторным, от которого Тяня неслабо воротило. Буквально полчаса назад этот мужчина – черноволосый, крепкий, с татуировкой в виде дракона на предплечье – покинул какой-то прокуренный бар, где лобызался с дешёвой путаной, пропитой не меньше него. Хэ тонко чувствовал её мерзкий душок на коже мужчины, на одежде, и даже из его рта несло тридцатилетней швалью, с одной-единственной извилиной. - Отвечать не учили, малец? – Глаза парня расширились, так как тот резко вышел из себя, хватая его за шиворот рубашки: это означало лишь одно – яд переставал действовать. Смертный взбесился, и совсем не из-за алкоголя или молчания Тяня. – Чего молчишь, уебан? Нарываешься? – Демон продолжал молчать, ведь стоило ему сейчас произнести хоть слово – мужчина, как миленький, преподнесёт свою душу Проклятому на серебряном блюдце, а Хэ не сможет противиться. В ту же секунду, когда парень хотел уже вернуться домой – по направлению к его челюсти двинулся кулак противника, но уклониться, особо труда не составило. Он лишь ловко отскочил назад, пряча сигареты в карман. - Ах, ты, засранец! – Заорал промахнувшийся, окончательно слетая с катушек, и надвигаясь на Хэ, закатывая рукава. – Стоит тебя проучить! Вторая попытка удара тоже оказалась тщетной, так как Демон был куда ловчее и быстрее любого смертного, и избегал физического контакта за секунды до того, как противник лишь принимал решение ударить. Мужчина пытался зажать Хэ, наброситься на него, или хоть догнать, но тот всегда ускользал, нахально усмехаясь, пусть в темноте его было не видно. И нет бы, спрятаться во мраке и свалить тихонько, но охотничьи инстинкты лишь обострялись, и сознание вынуждало дразнить жертву, нарочито поддаваясь. Атаку за атакой – Хэ подбирался всё ближе, специально подставляясь под удары, но в последний момент, уклоняясь: это сводило его с ума, и запах уже не казался таким противным, а мерзкая душа привлекала всё больше. Начиналась охота. Остановившись где-то в тени одного из домов, Хэ быстро скинул рубашку, мешающую обувь, и опустился на четыре конечности, сгибая ноги в коленях. Его кожа начала темнеть, глаза заполонила чёрная кровь, клыки и ногти удлинились, а уши чуть вытянулись. За спиной замельтешил чёрный, покрытый густой шерстью хвост, а из гортани вырвался зверский, но тихий рык. Мужчина боязливо обернулся на едва слышимый звук, панически вглядываясь в бездну мрака. Эффект ярости начинал испаряться, и теперь в ход шел инстинкт самосохранения: никакое проклятие, никакие силы не способны пересилить трусливую природу смертных, что так отчаянно берегут свои коротенькие жизни. К тому же, стоило Тяню настроиться на охоту – ему больше не нужен был катализатор Его природы. Агрессия смертного стимулировала навыки и инстинкты, а жажда забила последний гвоздь в крышке гроба этого бедняги. Он обречён. Первый удар был за Хэ Тянем – когтистая рука цапнула кожу лица кончиками, и кровь брызнула на бетонную стену, а чёрные глаза вспыхнули, предвещая лёгкую победу. И только мужчина хотел закричать, приказной тон усмирил его: - Не вздумай проронить и звука. – Демоническая сила подавляла волю смертного, и тот, словно немой, пытался отбиваться, убегать, но хищник ещё не закончил игру. Ещё с десяток таких вот «ударов» быстро сотворили из лица мужчины кровавое месиво, оставляя сотни царапин на коже, но он был аккуратен с глазами, всеми силами старался их не зацепить. Вовсе ускользнувшее сознание ни капли не беспокоило парня сейчас: он оставлял глубокие царапины по всему телу, поглощая эмоции бедняги, и наслаждаясь тем, как тот пытается защититься. Когда же жертва выдохлась – Хэ остановился, опускаясь в лужу его крови, и наклоняясь на его грудью: под рёбрами колотилось сердце, да так громко, что заглушало все другие звуки. Когти скользнули от бёдер до груди, впиваясь в мышцы глубже и глубже. Кровь из ран пульсировала, вторя ритму сердца, и тяжелыми струйками стекала на асфальт, делая лужу всё больше. К одной из ран Тянь наклонился максимально, проникая языком в мягкие ткани, пробуя смертного на вкус: он был с противным душком, накачанный какой-то дрянью, а в крови преобладали алкогольные градусы. «Так себе вкус», - пронеслось в голове Демона, но он всё же испил его крови, делая глоток за глотком. Размеренно, медленно, спокойно – он глотал и глотал, чувствуя, как жертву покидают силы, а дыхание и пульс замирают. – «Слишком быстро сдох». Сделав ещё несколько проколов, веселья ради, Хэ добрался до изрезанного лица, и плавно открыл слепившиеся веки. Туманные глаза, с быстро расширившимися зрачками, медленно закатывались, а тело начинало остывать. Самое вкусное ушло на десерт: подцепив большим и указательным пальцами, Тянь аккуратно вырвал оба глаза, чуть впиваясь когтями, и они быстро отправились в окровавленный рот. Проглотил не пережевывая. - Как жаль, мой дорогой друг, что ты умер так быстро. – С напускной горечью произнёс тот, опуская ладонь на его грудь. – Мы бы могли ещё играть и играть. – Пятерня впилась в грудные мышцы, рёбра были проломлены, и, ещё тёплое, алое сердце уже было в руках Проклятого. – На память. Поднявшись на ноги, он спокойно зашагал в сторону дома, облизывая сердце мужчины. Завтра все новости будут пестрить об ужасном убийстве, которое станет лишь началом. Дитя Дьявола прибыл в город.