Много-много лет спустя
***
В длинном тёмном коридоре издалека виднелась тоненькая полоска света — это была неприкрыта дверь в одну из комнат. Из-за створок раздавались приглушённые детские голоса: кто-то негромким мягким голосом рассказывал другому сказку на ночь. Рассказ лился из уст подобно горному ручью. Мягко и плавно. Если подойти ближе, то в образовавшуюся щёлку можно было увидеть лишь кусочек большой спальни и часть кровати, на которой уютно расположились двое. — И что было дальше? — маленькая девочка нетерпеливо дёргала ногами. — Всё получилось, получилось? Двойные оданго на её голове забавно торчали как четыре антенны; девчушка была облачена в длинную ночную сорочку, ободок в волосах, похожий на заячьи ушки, постоянно норовил сползти то на лоб, то куда-то вбок. — Как видишь, — важно ответила ей собеседница. — Мы же с тобой сейчас тут. Она выглядела года на четыре старше сестры. Причёска девочки была чуть попроще, хотя оданго, казалось, с трудом выдерживали натяжение слишком пышных чёрных волос. Одета она была, напротив, в платье, хоть и домашнее, но вполне себе строгое и простое. — Чибиуса-а, — протянула младшая, дёргая сестру за рукав. — Это не ответ. Что там было дальше? У неё получилось дочитать заклинание? А он смог принять корону? А что с его мамой стало? А что с другими стало? Они выжили, выжили? Чибиуса усмехнулась и пригладила встопорщенную светлую чёлку малышки. — Коусаги, ты такая непоседливая. Как, скажи на милость, я могу тебе рассказывать что-то дальше, когда ты меня каждые пять минут перебиваешь? — Я больше не буду, честное-пречестное, — Коусаги жалобно посмотрела на неё своими огромными голубыми глазами и шёпотом спросила: — Но ведь выжили, да? — Ну, разумеется, — улыбнулась она и умудрилась всё же поймать сестру в крепкие объятья, притянула её на колени и закончила свой рассказ — укороченную версию событий, рассказанную ей когда-то родителями (разумеется, без некоторых подробностей): — После того как принцесса закончила заклинание, принц перенял власть на планете от своей матери и стал королём. Королевство принцессы, к сожалению, после этого восстановить было нельзя, потому что принцесса отдала все свои силы на это заклинание. После этого планета уснула на долгие-долгие годы, чтобы восстановиться после нападения, а потом проснулась перерождённой. Как и все люди. Принцесса и принц — вернее, уже король — поженились и жили долго и счастливо. Конец! — Ну-у-у, — протянула Коусаги. — А разве у них не было детей? А как же наследство? Кому передать трон? Иначе ведь может начаться муж-до-усобийца, — проговорила она по слогам и улыбнулась, явно довольная собой, что выговорила такое сложное слово. — Ты слишком умненькая для своего возраста, — усмехнулась Чибиуса и легонько пощекотала её. Коусаги хихикнула. — Вот только правильно «междоусобица», — поправила она, а Коусаги надулась. — Ты не ответила на вопрос! — Родились, конечно, родились. Две маленьких сестрички, одна из которых была ужасно любопытной и перебивала свою сестру, когда та рассказывала ей сказки, — и Чибиуса легонько щёлкнула Коусаги по носу. Девочка снова рассмеялась, только на этот раз в её глазах плясали хитринки. — Прямо как мы с тобой, — протянула она, болтая ногами. — Их тоже звали Усаги? — Да, потому что папа слишком любил маму и говорил, что этому миру нужно больше таких солнечных лучиков, как она. Слушать дальше проходящая мимо комнаты женщина не стала. Она нежно улыбнулась своим мыслям, плотно прикрыла дверь в покои детей и продолжила идти дальше. Длинное голубое ночное платье, поверх которого был накинут тонкий халат, мягко шуршало, а золотистые волосы длинным шлейфом струились следом — это Нео-королева Серенити, которая так и не смогла сомкнуть этим вечером глаз, неслышно двигалась в сторону кабинета мужа. Когда она прошла пару коридоров и скользнула за двери в комнату, король Эндимион поднял голову и улыбнулся, глядя на неё. Он устало потянулся и встал ей навстречу. — Не спится, любовь моя? — Твой сын решил устроить мне сегодня знатную встряску, — усмехнулась Усаги и положила руку на небольшой, но уже хорошо заметный животик руку. — Видимо, сидеть на заседании министров ему тоже пришлось не по вкусу, и он решил мне маленько отомстить. Мамору виновато вздохнул. Он обнял жену, и они присели на диван около камина. — Прости, такого больше не повторится. Я… — Ну хватит, — оборвала его Усаги. — Ты лучше меня знаешь, что кроме тебя никто не смог бы договориться с Немезисом так, как получилось сегодня у тебя. Они бы ещё долго посылали страдальческие письма, в которых бы сокрушались, как плохо у них встаёт зерно. — Нам повезло, что совсем скоро Мудрец передаст власть Сапфиру, — Мамору устало помассировал виски. — С ним всегда было договориться гораздо проще, чем с его отцом или братом. Усаги лишь кивнула. Она уютно устроила голову на плече мужа и довольно зажмурилась, когда он осторожно пересадил жену так, чтобы она сидела на его коленях, а не диване. После непродолжительного молчания Мамору вдруг нарушил бархатную тишину, окутывавшую их подобно кокону: — Я так и не понял, что конкретно произошло. Усаги загадочно улыбнулась. — Что ты имеешь в виду, бака Мамору? — Ты знаешь, маленькая вредная Оданго, — усмехнулся Мамору и провёл ладонью по её бёдру, пробираясь под сорочку, отчего Усаги готова была довольно замурлыкать. — Я о том, что случилось перед оледенением. — Ах, об этом, — притворно покачала головой Усаги. — Что же ты хочешь узнать? — Почему Металлия решила помочь нам? Я имею в виду: она же хотела сама захватить мир? Почему же она решила… сделать то, что сделала? Она же была по уши во тьме. Усаги вздохнула. Потом открыла глаза и повернулась к мужу, чтобы иметь возможность видеть его лицо. — Всё просто, — ласково улыбнулась она и погладила Мамору по щеке; он выглядел печальным и грустным. — Это любовь. Её любовь к своему сыну, которого она уже оставила однажды и не могла бросить во второй раз. Любовь, как ты знаешь — самая сильная магия на свете. Она остановит любое зло. В глазах Мамору плескалась боль. Усаги прекрасно знала, как сильно он хотел узнать что-нибудь о своей семье: что в этом, что в прошлом. Вот только судьба распорядилась иначе. И единственное, что оставалось Эндимиону — это разрозненные воспоминания о когда-то любимой матери, которая ценой своей жизни решила спасти своё королевство и жестоко поплатилась за это. — Нам повезло, что она передала мне то заклинание, — вздохнула Усаги. — Если бы не оно, я бы не смогла очистить всех немезисцев от влияния тёмных сил. — За это всё равно пришлось расплачиваться, — покачал головой Мамору и взял её за руку. — Мы так и не смогли восстановить Луну. Но она же… Усаги прижала ладонь к его губам. Она не желала в очередной раз слушать его сожаления по поводу того, чему сбыться было уже не суждено. — Я всегда любила Землю. Терру. Неважно, как она называется, — улыбнулась она. — В далёком прошлом после знакомства с тобой я буквально грезила этой планетой. Представляла, как буду гулять по зелёным садам, смотреть на голубые просторы океанов. На Луне всё было совсем не так, как здесь, и это очаровывало меня. А ещё потому, что здесь жил, — Усаги нежно поцеловала его. — Знаю, может, это и звучит ужасно эгоистично, но когда я стала читать заклинание, я поняла, что не променяла бы свою новую жизнь на Земле хоть на миллион жизней на Луне во времена Серебряного Тысячелетия. После перерождения именно она стала нашей новой родиной. К тому же… Усаги замолчала и перевела взгляд в окно. Там, над городом, огромная, но кажущаяся такой воздушной, сияла Луна. Притянутая к планете силами, превыше гравитации, она так и осталась вращаться на изменённой орбите. Уже никогда на её полях не заколосятся серебряные моря белой пшеницы. Не застрекочут причудливые трёххвостые полупрозрачные птицы-певуньи по утрам. Не вспыхнет фейерверками небо над гордой и величественной лунной столицей, в которую каждый месяц стекались гости со всей Солнечной системы, чтобы посетить традиционный Хрустальный Фестиваль. Никогда больше правительница Луны не взойдёт на трон маленького, но гордого государства. Но Усаги это, казалось, уже не волновало. Мамору поцеловал её, отвлекая от терпких мыслей. Она повернулась к нему и, улыбнувшись, запустила пальцы в густые волосы, тронутые серебряной дымкой. — Ты не договорила, — мягко заметил он. — Что «к тому же»? — К тому же, — Усаги хитро улыбнулась. — Я думаю, что мама прекрасно знала, что я всё равно выбрала бы Землю, если бы мне дали такую возможность: решить, где провести следующую жизнь — на Луне или здесь. Она знала, что я выбрала бы тебя. И она прижалась к губам Мамору, вкладывая в этот поцелуй переполнявшую её любовь и безграничную нежность. — А я тебя, — Мамору прижал жену к себе настолько близко, насколько позволял её округлившийся животик. — В любой из жизней. Он потянулся к поясу её халата, и вскоре ткань соскользнула с женских плеч. Следом двинулись его губы, целуя каждый сантиметр открывшейся нежной кожи. Усаги блаженно вздохнула и прикрыла глаза. — Знаешь, я рад, что наши ребята смогли всё же поладить друг с другом, — произнёс вдруг Мамору, пока стягивал с жены ночное платье. — Я бы не вынес каждодневных перепалок оставшуюся тысячу лет. Запер бы всех, — под «всеми» он подразумевал, разумеется, Минако с Кунсайтом и Рей с Джедайтом. — Под замок. Причём на пару-тройку сотен лет, чтобы подумали над своим поведением. Усаги рассмеялась. Она расстегнула пуговицы на рубашке мужа, дразня его шаловливыми, словно ласка крыльев бабочки, прикосновениями к коже. — Я думаю, они это прекрасно поняли, потому и решили помириться. Или они просто завидовали нам или Ами с Зойсайтом. Или Нефриту с Мако. — Или они просто сходили к психологу и обсудили все свои претензии друг к другу., — фыркнул Мамору. Пальчики жены уже проворно расстегнули молнию на его брюках и приспустили ткань ниже, нежно поглаживая его восставшую плоть. Мамору уже готов был повалить Усаги на диван, но она неожиданно резво для своего положения вскочила на колени, нависая над ним. — Сегодня я сверху! — заявила Усаги. Она удобно устроилась у него на коленях. Её глаза ярко сияли в свете полной луны — в них мерцала древняя магия, струящаяся в её жилах. — Маленькая чертовка, — восхищённо протянул Мамору. Он любовался точёной фигуркой жены, словно сотканной из лунного света, и понимал, что готов был сразиться хоть с армией дроидов ради этой жизни, к которой они все наконец-то пришли. Потому что всё у них наконец-то было хорошо.