59

      Ночь. Жестокая холодная ночь. Мне не спалось. Я смотрел в потолок и думал о той девушке. О той самой, рыжей девушке. А потом о Кастиэле…       Неужели, ты позволил ей уйти, друг? Так просто убежать от нас, не сказав никому ни слова.       Я не прощу тебе этого. Я не прощу себя. Всё было… Всё было хорошо до аварии… Я же знаю.       Да, виноват. Да, отверг. Но это не повод вот так расставаться со мной. Кончилась дружба. Всё кончилось.       Я знаю, я дурак. Совсем дурак, ведь у меня были к ней чувства. Да что «были»? Они и сейчас есть во мне. Если бы ты знала… Ты бы ни за что не стала встречаться с Кастиэлем. Ни за что не села бы в эту чёртову машину, не лишилась бы своей жизни. Я бы хотел, чтобы ты помнила меня. Не таким, какой я был, когда отверг, а таким, какой я есть сейчас, когда всё понял и всё осознал. Расставил все точки над «и».       Утром твоя мама плакала мне в жилетку, а после пустила к тебе в комнату. Не знаю почему, я лёг на твою кровать и пытался унюхать запах… Запах твоих волос, тебя. Я водил пальцами по столу, на котором были разбросаны тетрадки. Я бы хотел, чтобы на полях снова оказались твои глупые рисунки.       Внезапно, я наткнулся на какую-то книжку. Оказалось, что это был твой дневник.       Записи начинались с момента, когда ты только перевелась в эту школу… Когда познакомилась со мной. Страницы были изрисованы сердечками, строки были заполнены словами о любви. Она казалась такой безграничной, но такой недоступной для тебя. А всё потому, что я был слеп.       — Чёрт, да просто слепой крот, — прошептал я и почувствовал, как по щекам покатились слёзы.       Я упал на кровать, держа ежедневник в своей руке, другой рукой вытирал слёзы. Мне было стыдно. Очень стыдно. Не за то, что я ревел, как девчонка, утыкаясь в подушку. Ты знаешь, почему. Я чувствую, что ты знаешь.       Последние записи были сделаны в больнице. Наверное, ты перечитывала свои примечания и пыталась вспомнить всё, что было. Как жаль, что тебе это не удалось… Я бы снова хотел увидеть твоё счастливое лицо, эту улыбку. Я бы сделал всё, чтобы ты снова была здесь.       «Мне кажется, что я влюбилась. Как будто никогда не влюблялась… Как будто это чувство для меня неведанно. Он очень красив. Сын совсем не похож на него. Этот мужчина чуткий и добрый. Вот бы снова увидеть его… Он появляется, когда мне плохо… Он дарит мне надежду и улыбку.»       Я вглядывался в слова, пытаясь найти ответ. Кто украл твоё сердце, Ева?       «Он является ко мне во снах, это очень мило… Моё сердце вырывается из груди, а самое главное, я знаю причину. Мне тепло от этих мыслей, я хочу утонуть в них. Вчера мне приснился поцелуй. Он целовал меня, даже сама представить себе не могу. Долгим и всепоглощающим показался мне тот поцелуй, словно не целовал меня до той минуты никто, и я никого не целовала. От того, что я думаю об этом, улыбка не сходит с лица. Даже если он меня не любит, я всё равно расцветаю.»       Когда я встретил тебя в больнице, ты не показалась мне такой счастливой, как описываешь это всё в своём дневнике. Скажи мне, кому ты врёшь?       Твои глаза были красные от слёз и полны боли. Я не понимал твоих чувств, но думаю, что тебе было не легко.       «Господи, это так странно, влюбиться в мужчину, который старше меня на 23 года! 23! Хотя выглядит он гораздо моложе. Можно сказать, что он заменил мне отца, ведь тот постоянно в работе. А Он первый, кого я увидела, открыв свои глаза. Он ждал меня, когда я вернусь…»       Следующая страница была изрисована цифрами. «41 + 18»… Неужели, ты влюбилась в…       »…Жан-Луи — отец Кастиэля и моя любовь.»       Я опешил. Что было у тебя на уме? Я бы хотел думать как ты, чтобы понять, почему ты ушла.       Ты не ушла, ты сбежала! Сбежала от всех проблем, сбежала от своих чувств, от своих родителей, от меня и даже…от отца Кастиэля. Ты знаешь, кто сбегает? Слабаки. Разве ты была слабой? Разве не могла пережить это?! Разве смерть — это выход?! Ты хотела, чтобы маньяк убил тебя? Чтобы Жан-Луи не спас тебя? Ты этого хотела?       Счастье есть, Ева. И ты могла бы его найти! Пусть у тебя отказали ноги! Пусть тебя настигла амнезия! Даже пусть ты влюбилась в отца своего парня! У тебя была инвалидная коляска и шанс на операцию. У тебя были друзья, которые бы помогли тебе всё вспомнить. И даже тот мужик был свободен, чтобы полюбить тебя. Но ты упустила шанс быть счастливой. Ты решила, что так будет лучше для всех. Вот только…кому сейчас легко?       Я смотрел на Кастиэля, который неохотно появился на кладбище. Он не собирался произносить прощальную речь. Её произнесу я.       Красноволосый парень скрылся за толстым стволом дерева, чтобы никто не видел, как он несчастен. Но ведь я заметил его слёзы.       Помнится, ты говорила, что мужчины не плачут? Так это потому, что ты их не умела доводить до слёз. Теперь, у тебя это получилось. Первый и последний раз.       Я подошёл ближе к гробу, раскрыл листок бумаги, где красовались размытые слова. Жалкий я или нет, решать тебе.       — …Прощай, моя дорогая, — через какое-то время закончил я.       Твоя мать подошла ко мне и приобняла за плечи:       — Спасибо, Лизандр.