Танго втроём

      Под сенью дружных звёзд развернувшаяся опера сердец подошла к своему логическому заключению. Холодный северный ветер всё чаще и чаще трепал волосы Новак. Она зовёт, ждёт свою верную дочь. Впрочем, кусочек той Канады, найденной в Детройте, одарил её ласковым взглядом и слабой улыбкой, которая была ясна только ей одной. Лейтенант Андерсон пожал руку Новак и одобрительно кивнул. Их отношения заметно улучшились, к сожалению, только в конце этого небольшого приключения. Два дня назад по дороге в офис «Канала 16» в громыхающей на все лады машине тихонько звучали песни «Knights of the Black Death». Новак, сама не давая себе отчёта, тихонько покачивала головой в такт музыке. Хэнк, бросив взгляд на зеркало дальнего вида, опешил, когда нашёл своего единомышленника да не где-нибудь, а в потенциальном «враге народа», в доставучей всезнайке Элен Новак. Хмыкнув, лейтенант прибавил. Окна задрожали, повинуясь рваным ритмам и визгу гитар. Недолго думая, следователь «на слабо» попросила сделать громче. Андерсон улыбнулся и затряс седой головой. Так и пророс сквозь почву ненависти сочный росток дружбы, пригретый хэви-металом. Впрочем, процесс перевода Элен Новак на новое место работы затянулся на два месяца. Через пять недель после её отъезда Фаулер возбуждённо говорил о чём-то по телефону с капитаном канадской полиции. На следующий день Джеффри светился, как солнышко, и молчал до самого прихода письма, которое было перехвачено Коннором. Его содержание детектив бережно сохранил на карте памяти и, словно ребёнок, перечитывал с особым волнением. Собрав нужный пакет документов, получив наставления и одобрительный взгляд капитана полиции Канады, Новак, в звании детектива, ступила на борт самолёта, который унёс её на островок преступности и технологического будущего. Канада должна отпустить Элен - здесь её работа давно закончена. Элен попросила Коннора не встречать её, а дождаться, когда она приедет домой и разложит вещи. «Она определённо что-то задумала», — думал детектив, когда проходил мимо того фонаря, который был свидетелем их невинных встреч в дымке ночи. Воскресное солнце грело по-осеннему приятно, ветерок ненавязчиво трогал каштановые волосы детектива. Кроны одетых в золото деревьев мелодично шелестели, повинуясь шустрым потокам воздуха. Он волновался. Все эти два месяца он не мог найти себе места от этого непонятного кода в системе. Тихонько открыв калитку, он бросил взгляд на пожелтевший куст шиповника, на котором горели красные плоды. Когда-то это были прекрасные розовые цветы. Когда-то было лето. Когда-то он был машиной. Всё меняется. Брюнет тихонько ступил на крыльцо и постучался. Когда девушка открыла дверь, Коннор молча обнял её за плечи и притянул к себе. Он не был способен сказать ей что-либо: слова ужасно путались. Ощутив тепло её тела, мягкость волос, он что-то неразборчиво пролепетал. — Я тоже, — ласково ответила девушка и провела ладонью ему по спине. Нет, он стал слишком живым в период этого расставания. Долго на крыльце они стоять не стали. Новак провела напарника в дом и попросила подождать её в гостиной. Детектив опустился на диван и стал оглядываться по сторонам, пытаясь выцепить новую деталь в интерьере, однако, его слегка смутила пустая рамка, которая лежала на журнальном столике. Не создавая лишнего шума, Новак пришла в комнату и остановилась за спинкой дивана. Он пока ничего не подозревает. Коннор слегка вздрогнул, когда на его коленях очутился белый пушистый комочек. Вислоухое чудо подняло на парня мордочку, подалось вперёд и неуклюже вытянуло лапку. Детектив, не отрываясь, смотрел на это белое существо с блестящим чёрным носом-кнопкой. Элен примостилась рядом — ласково поцеловала брюнета в висок. — Элен… это… — он пытался подобрать слова, которые по-прежнему спутывались в один тугой узел. — Я знаю, как ты любишь собак, поэтому… он твой, — ответила Элен. Коннор осторожно опустил ладонь на спинку щенка и пододвинул его ближе к себе. Ступив нетвёрдой лапкой ему на грудь, комочек лизнул детектива в щёку. Он мягко улыбнулся и прикрыл глаза, ощутив на коже холодный и влажный нос. Детектив догадывался, что эта встреча будет какой-нибудь необычной, но не думал, что настолько. Обхватив крохотное собачье тельце, Коннор приподнял кусочек мягкого снега и прижался к нему щекой. Ужасно тёплый и мягкий. Щенок осторожно лизнул его в каштановые волосы. Элен не могла оторвать взгляда от этой картины. И общество пытается доказать, что он всего лишь бездушная машина? Нет, оно глубоко ошибается. — Самоедская лайка? Как Лэсси и Питт? — продолжая смотреть на чудо с белоснежными ресницами, спросил он. — Скажу больше, это и есть щенок Лэсси и Питта, — проведя по волосам Коннора, проговорила Новак. — А Сумо? — неловко, погрустнев, спросил парень, посмотрев на напарницу. Обойдя диван, Элен опустилась возле брюнета. Погладив щенка, девушка спокойно ответила: — Я знаю, ты сможешь любить их обоих, а они смогут подружиться. Поверь, этот пушистый негодник ещё заставит растаять этого здоровяка, — она легонько толкнула его в плечо. Коннор поднял на неё виноватый взгляд. Щенок к этому моменту успокоился и улёгся у него на руках, свернувшись калачиком. — А что тогда останется для тебя? — Ах, Коннор… — она вспыхнула. Невозможно было оценить её восторга. Ему на мгновение показалось, будто он сказал глупость. Выдохнув, Новак мягко улыбнулась и придвинулась ближе к парню. Взгляд Коннора смягчился, но он по-прежнему не был уверен в правильности своих слов. Обняв его руку, Новак положила голову на плечо детектива и проговорила: — В тебе достаточно тепла, чтобы его хватило и мне…

***

      Говорил пророк: «Настанет тот день и миг, когда человеку станет стыдно назвать себя человеком. В рыле, отразившемся в луже, не узнает он прежнего человечьего лица. По-звериному завизжит, испугавшись глупой лжи народа. Побежит спрашивать: кто он? На что народ опрометчиво скажет, едва подавив желание покрутить у виска, что — человек. Токмо народ уже не оный, народ — стая отверженных зверей».       Таких пророков рождало меньшинство и время, текущее, словно горная река. С каждым столетием человечество всё больше и больше теряло себя, и пыталось понять: каково это быть человеком. Большинство кричало, что человек тот, кто право имеет. А меньшинство тихонько шептало себе под нос, что человек тот, кто чувствует и понимает.       Однако человечество, в конечно итоге, погрязнув в накопительстве и присвоении, очутилось на пороге забвения. От их решения будет зависеть исход нового века, который, при неудачном стечении обстоятельств, станет последним. В обществе всё чаще проскальзывают идеи о становлении человеком. Однако многие, усмехнувшись, заявят с серьёзным рылом: «Зачем? Я и есть человек!».       Ничтожные крупицы, очнувшееся ото сна, пытаются заново постичь все премудрости человечности и вернуть былое имя, омрачённое кровью и грехами. А большинство? Большинство так и продолжает тянуться угрюмым караваном по тропе развлечений, войны и деградации. Всё меркнет перед их глазами, постепенно превращаясь в пыль. В какой-то момент они остановятся и поймут, что это всё не есть жизнь, а просто праздное существование, не имеющее никакого смысла.       «Жизнь — не есть алкоголь и наркотики, жизнь — не есть лёгкие удовольствия, жизнь — не есть деньги, жизнь — не есть слава», — словно молитвой начнут лепетать они дрожащими губами. Кто-то поймёт простую истину в раннем возрасте и избежит падения в пропасть, а кто-то внемлет словам внутреннего садиста, когда тление уже будет невозможно остановить.       «Стань человеком! Стань человеком!», — кричали машине, и она стала им. «Стань человеком!», — кричали человеку, и он стал зверем, махнув когтистой лапой.       Если тебе крикнут: «Стань человеком», то что сделаешь ты?