Танго втроём

      Свет заходящего солнца осторожно пробрался через неплотные жалюзи и упал на белое одеяло, которое приняло форму лежащего под ним человека. Капельница мерно отдавала свои соки, насыщая истощённый организм полезными веществами. В углу на стуле сидел Коннор и перекатывал монетку, та подлетала в воздух и ловила игривый лучик света. Новак мерила шагами больничную палату. Доктор сказал, что ему стало лучше, и он может вполне ответить на все их вопросы. Однако синеволосый парнишка до сей поры дрейфовал где-то далеко за пределами этого бездушного мира. К счастью, он не погиб, «скорая» вовремя подоспела и оказала помощь. Прошло целых три дня после громкого события в «Grey Horse», журналисты, капая слюной, норовили взять штурмом место преступления и заснять всё, что движется. Собственно говоря, стрельба в ночном клубе, учинённая тем же самым Мартином Уайтом, унесла пятнадцать жизней. Поэтому телевидение просто разрывалось от обилия передач, посвящённых этому инциденту. Как выяснилось на допросе, этот сумасшедший мальчуган, ослеплённый властью, решил уйти красиво, попытавшись убить не только своего подручного, но и угробив жизни ни в чём не повинных людей. Власти потребовали приспустить флаги и объявить траур. Вскоре юноша зашевелился и медленно раскрыл глаза. Следователь, уловив движение, подошла к его постели и опустилась на стул. — Вы? — хриплым голосом спросил он. — Элен Новак, следователь департамента полиции Детройта, — продемонстрировав удостоверение, ответила она. — Нет… — улыбнувшись, проскрипел парень. — Вы из Канады, я знаю вас… Неужели вы притащились за нами из Оттавы? Хотя, я знал, что рано или поздно нас достанут. Не вы, так другие. Коннор убрал четвертак и поднял взгляд на свою напарницу, солнечный свет упал на его лицо, красивыми бликами заиграв в его карих глазах. Он по-прежнему не проверял её резюме, потому что понимал, что обнаружит лишь малую часть всей правды. К тому же, если она захочет, если поверит в то, что ему можно довериться, сама всё расскажет, собственно говоря, Элен это и делает, потихоньку посвящая детектива в свои секреты. — В тебя стрелял Уайт, верно? — Да. Он узнал о том, что я обратился в полицию… но… — он посмотрел на свою руку, вернее, на запястье, которое было замотано бинтом. — Я сяду, так? — Да, но ненадолго. Напишешь чистосердечное признание, дашь показания против Уайта, окажешь помощь следствию — судья будет милостив к тебе. Может, и условный срок получишь, если будешь очень хорошим мальчиком, однако, потом я не советую тебе долго задерживаться здесь, — пояснила Новак совершенно бесстрастным голосом. — А Марти? — поинтересовался синеволосый парнишка, сжав одеяло костлявыми пальцами. — Ему светит пожизненное за все свои грехи, впрочем, такой, как он, — она многозначительно посмотрела на Элвина, будто видит его насквозь. — Долго в колонии строго режима… кхм, он не продержится. Ну, да не будем, лучше расскажи: на кой чёрт тебе нужен был чип в руке, кроме открывания двери? — Вы и это узнали? — приподняв бровь, спросил юноша. — Мальчик, об это нам бы поведал судмедэксперт, если «скорая» не вытащила тебя, так что… тебе выпал шанс всё рассказать лично. — Приободряющее заявление, — заметил Элвин. Следователь всё внимательно записала, однако, долго мучить вопросами Элвина, как стало известно, Паркинсона, не стала, ему требовался покой. Впрочем, чип ему был вживлён Уайтом для слежки и ещё для нескольких бытовых функций. Ничего личного и сверхъестественного, как оказалось. Она пообещала сообщить его родителям, чем занимается их чадо в штате Мичиган, по поводу чего юноша долго возмущался, заявляя, что он совершеннолетний, а беспокоить мать и отца по такому «пустяку» не стоит. Впрочем, следователь настояла на этом и тот, сдавшись, согласился. Покинув стены больницы, напарники неспешным шагом, облитые золотыми лучами, побрели по улице. Болтая обо всём, пытаясь не вспоминать о работе, они не заметили, как пришли к дому следователя. Опершись руками о небольшую деревянную оградку на крыльце, Новак с грустью смотрела на потерявшие буйный цвет кусты шиповника. Где-то там, далеко за белым заборчиком, за Детройтом и за границей раскинулась мудрая Канада, она звала к себе, словно заботливая мать. Ей хотелось вернуться, окунуться в эти холодные, но такие приятные объятия родной Оттавы, но здесь… она нашла частичку себя, которая прямо сейчас стояла возле неё и ласково смотрела карими глазами. Она не подозревала, что не захочет покидать Детройт, в который следователь приехала, чтобы поймать несколько мерзавцев. Собственно, разбираясь в офисе со всякими бумажками, на добрую половину себя Новак мысленно была дома. Душа металась внутри её материальной оболочки, не зная, в какую сторону податься. Однако от гнетущих её мыслей спасло ласковое касание: Коннор осторожно опустил ладонь на её руку. Пускай он холоден, но способен согреть её. У них много общего с той страной, которой отдано её сердце, может, поэтому она так привязалась к детективу? — Ты пойдёшь к Хэнку? — осторожно, словно боясь чего-то (ответа «да»), спросила девушка. Посмотрев на розовый закат, в котором тонули стеклянные небоскрёбы, парень перевёл взгляд на Элен. Светодиодный круг на его виске окрасился на мгновение в жёлтый цвет, потом снова потускнел, став голубым, когда андроид заметил на глазах следователя собравшуюся влагу. Что-то кольнуло его под железным корпусом, покрытым искусственной кожей. — Ты испытываешь… страх? — прикинувшись бездушной вычислительной машиной, спросил Коннор. Что-то сильно стиснулось внутри неё, кажется, пустив кровавую слезу, наполненную горьким ядом. Прозрачная капелька вырвалась из её века и быстро, поймав луч заката, скатилась по щеке. Опустив голову, дав вечернему солнцу окропить её каштановые волосы оранжевыми бликами, она выдохнула. Больно. Слишком больно, чтобы терпеть. — Коннор, я… — выдавила Новак, превозмогая колкие ощущения в области груди. — Да, я боюсь, потому что не знаю, что будет дальше. Я не понимаю, что со мной происходит: бьюсь головой об одну и ту же балку, но не пытаюсь этого прекратить, потому что есть иллюзии того, что я… ах, Коннор, я не могу сказать, это слишком… нерационально. Диод снова изменил свою окраску, приняв тревожный цвет. Где-то на подсознательном уровне он догадывался, о чём не могла рассказать Новак, о том, что в него не встроено. Он видел, как её душа рыдала от одиночества, от необъяснимых и противоречивых чувств, которые в его системе появились недавно, спрятавшись где-то в глубине его карты памяти под непонятным названием. Ласково коснувшись её волнистых волос, Коннор провёл рукой по её голове, его белые пальцы цеплялись за каштановые вихры. Он проводил ладонью снова и снова, пытаясь вобрать в себя ту горечь, которая отравляла Элен. Он надеялся, что будет устойчив к этому яду. Новак подрагивала, пытаясь справиться с внутренним разразившимся хаосом, но пока получалось плохо. Детектив коснулся её плеч и осторожно подтянул девушку к себе, плотно прижимая к груди, пытаясь согреть и успокоить несуществующим теплом. Человеком или хотя бы чувствующим существом, оказывается, быть не только приятно, но и больно. Биокомпонент, призванный обеспечивать циркуляцию голубой крови по телу андроида, начал давать сбои: трещать составляющими винтиками и хрустеть маленькими детальками, причиняя болезненные ощущения. Нет, он оказался не устойчив к этому яду, и его «органы» начали работать нестабильно: то замедляясь, то ускоряясь. Прижав к её влажному лицу ладонь, Коннор принялся целовать каждый дюйм её кожи. Он должен забрать весь яд, просто потому что она не должна страдать. Его ресницы намокли, слепляясь по две или по три волосинки. Он чувствовал, как Элен дрожала в его руках, содрогаясь от внутреннего Содома, который теперь заражал и его. Девушка сжимала пальцами его рубашку и прижималась теснее, будто это спасёт её от всего злого мира. От мира, который был построен на костяном фундаменте из стереотипов, ярлыков и узких рамок, в которые она, вернее, общество загнало её. Её слёзы капали ему на рубашку, но некоторые из них оставались на его губах тонкой солёной плёнкой. Отбросив в сторону анализы, которые запрашивала система, Коннор, превозмогая боль от программных сбоев, нашёл её губы и неловко прильнул, скрепив две абсолютные разные формы жизни воедино. Всхлипывая, Новак, не помня себя, отвечала ему на каждое действие, боясь пропустить осторожное движение его рук или губ. Если он отпустит её — она погибнет в этих жёстких рамках, они раздавят её, не оставив и следа. Боль потихоньку стала утихать, постепенно втягивая свои острые когти и становясь чем-то другим. Чем-то, что ласково обняло её сердце и потянулось шёлковой лентой ниже. — Коннор… — сквозь поцелуй попыталась произнести она, — Коннор, подожди… — она уперлась ладошками ему в грудь. Детектив послушно отпрянул, глядя на девушку из-под приподнятых век. — Ты… — чуть было начала следователь, посмотрев на посиневшую линию горизонта. Она вспомнила, что ему нужно идти домой, к лейтенанту Андерсону. — Я останусь с тобой, Элен, — он наклонился к её лицу, так, что их лбы соприкоснулись. — Слышишь? Останусь. Выпутавшись из его объятий, Новак взяла за руку детектива и прошла в дом. Не включая свет, они быстро миновали коридор, когда проходили мимо зала, слегка задели диван. Вскоре напарники остановились посередине комнаты, которая слабо освещалась последними лучами заката. Глаза детектива, подёрнутые сладкой негой непонятного кода, блестели в полутьме. Он жутко хотел чего-то, но не понимал чего. Лёгкое смятение от непонятных «чувств» зажгло жёлтым огнём диод на его виске. Новак стояла рядом с ним, не решаясь сделать первый шаг на пути к своей нерациональности и его полной девиации. Накрыв ладонью светодиодный круг, девушка заглянула в его глаза. Она почувствовала, как вызванный им огонь растопил её сердце, оно капало, словно восковая свеча, собираясь густой тёплой массой в низу живота. Отняв ладонь от его виска, Элен увидела, что ничего не изменилось, он тот прежний Коннор, её напарник, та якобы бездушная машина, разбудившая в ней что-то невероятное. Приподнявшись на носочки, следователь, прикрыв глаза, мягко коснулась его губ. Руки парня медленно легли на её талию, постепенно спускаясь к пояснице и бёдрам. Он с трепетом прижимал её голову, чувствуя мягкость её каштановых волос. Если они достигнут общего конца, и, если они после этого исчезнут, то пускай это произойдёт одновременно, чтобы не почувствовать горечь одиночества в этом проклятом мирке, где станет на одно прекрасное создание меньше. Высвободив руки, девушка ослабила его галстук, тот блеснул серебристым рисунком и упал на пол возле их ног. Она много раз видела, как Коннор его всякий раз затягивает, когда должен приступить к какой-нибудь важной работе. Пуговички одна за другой выскальзывали из своих уютных петель, обнажая светлую кожу парня, на которой темнели небольшие точечки. Расстегнув пуговицы до середины груди, Новак отпрянула от детектива и приспустила пиджак с его плеч. Одежда гармошкой собралась на мужских локтях. Он боялся раскрыть глаза, боялся сделать лишнее движение. Девушка тихонько поцеловала Коннора в уголок губ и коснулась его рук, которые застыли у неё на пояснице. Вскоре он расслабился и виновато посмотрел на Элен, будто он стеснялся всего того, что с ними происходит. Бережно убрав пиджак детектива в сторону, следователь потихоньку стала подталкивать Коннора к постели, он аккуратно опустился на мягкую поверхность. Девушка разместилась между его коленей. Диод на виске андроида бросался из крайностей в крайности, становясь то голубым, то жёлтым. Ему настолько плохо от системных ошибок, что скоро провалится в омут вязкого удовольствия. Новак продолжала методично освобождать пуговички, и, когда прикоснулась к последней, попыталась снять рубашку. Но она не смогла этого сделать - что-то держало одежду снизу. Чтобы надолго не оставлять Коннора, девушка снова прильнула к его губам. Вся целомудренность в движениях вскоре исчезла, они задыхались от каждого обжигающего движения языка или губ. Схватившись за воротник, следователь стянула белоснежную материю с его плеча. Плавный холодный свет от взошедшей луны разлился по его телу, оттеняя все плавные черты. Его сотворил не станок, а боги, чьими руками была создана жизнь на земле, наполненная изысками и неописуемой красотой. Тень чёрной лужицей собралась в ключичных ямочках и под выпирающими имитированными косточками. Детектив начал часто дышать, это возбуждало, даже несмотря на то, что это всего лишь имитация этого процесса. Он потихоньку стал тянуться к ширинке на своих штанах, впрочем, расстегнуть её левой рукой было немного сложновато, несмотря на то, что он андроид. Парень что-то неловко произнёс, когда ощутил прикосновения женских губ на шее, постепенно спускающихся к ключицам. Замочек, затерявшийся в ткани, наконец-то поддался и опустился вниз. Биокомпоненты трещали под корпусом от приливающей к ним энергии. Проводки напрягались, пропуская толпы электрических импульсов, которые бегали от одного устройства к другому. Его дрожащие руки потянулись к девушке и принялись расстёгивать её блузку — некорректное действие. Выскользнув из его объятий, Новак спустила с него штаны, те, шурша тканью, опустились на пол. Проблема, возникшая с рубашкой, теперь стала ясна: ноги детектива опоясывали чёрные ремешки с зажимами, которые крепко удерживали одежду на месте. Не успела девушка их отстегнуть, как брюнет подхватил её и затащил на постель, нависнув над ней. Она широко распахнула глаза, посмотрев на его лицо: диод светился жёлтым колечком, а его скулы, кажется, приобрели какой-то другой оттенок. Вид у него был сосредоточенным и каким-то… влюблённым? В следующее мгновение следователь ощутила серию бестактных прикосновений, изучающих её тело. Коннор бережно проводил пальцами по её животу, мягкой груди, однако, тактильного восприятия ему было мало, он хотел больше ощущений и данных. Стащив мешающие вещи, брюнет наклонился, прильнув к её шее. Дорожка поцелуев протянулась почти до самого низа живота девушки — дальше только брюки, скрывающие самое интимное место. Она цеплялась пальцами за покрывало, безуспешно прищипывая и сжимая его. Детектив приподнялся и задумчиво задержал взгляд на возбудившейся груди, он готов поклясться, что мгновение назад она выглядела иначе. Реакция на его прикосновения? А что станет, если он начнёт действовать немного по-другому? С губ Элен сорвался мимолётный стон, когда Коннор, преследуя исключительно цели экспериментального характера, коснулся горошинки соска языком. Он даже немного испугался, услышав возбуждённый «ох». — Элен? Всё… всё в порядке? — отпрянув, обеспокоенно произнёс андроид. — Более чем, — сглотнув, тихонько, почти шёпотом, ответила следователь и притянула детектива к себе. Словно любопытное дитя, Коннор повторил свои действия, впрочем, результат был абсолютно идентичен предыдущему. Следователь снова испустила стон и сжалась, испытывая тянущее ощущение внизу живота. Эта сладкая пытка уже стала каким-то издевательством, книгой без своего чарующего эпилога. Она хваталась за его белые плечи, проводила пальчиками вдоль имитированного позвоночника, касалась поясницы и тщательно изучала каждую впадинку. Совершенство. За каждым лёгким и горячим движением скрывалось настоящее волшебство, превращающее каждого из них во что-то совершенно новое. Однако их молитвы о том, чтобы это никогда не заканчивалось, звучали в унисон тяжёлому дыханию. Впрочем, время, действительно, как будто замедлило свой ход. Вместо привычного хода секундной стрелки звучали их сердца, пускай даже одно из них является просто имитацией другого. Каждое его касание, движение, взгляд — одна большая поэма, состоящая из отдельных, тесно переплетённых слов. Они по восходящей выстраивались в один ряд, приобретая ещё больше огня и страсти. В конечном итоге последнее слово, самое жаркое и полностью отражающее его любовь не имеет своей звуковой интерпретации, его только можно почувствовать. Брюки соскользнули с края кровати и тихонько шлёпнулись на пол, звякнув ремнём. Кропотливые изучения женского тела дали свои плоды, детектив нашёл ещё несколько точек, которые вызывают фантастические результаты. Система вновь запросила выполнение анализа, когда Коннор взял на пробу прозрачное, немного вязкое вещество. Не особо вникая в полученную информацию, детектив методично повторил свои действия. Он чувствовал её напряжение, более походящее на сопротивление. Не давая сомкнуть следователю ноги, андроид продолжал играться с человеческой чувствительностью. Прогнувшись в спине, Элен вскрикнула и расслабилась, тяжело вдыхая одуряюще горячий кислород. Коннор приблизился к девушке и ласково поцеловал в пульсирующий висок. Она, что-то пролепетав, перевернулась на бок и уткнулась ему в грудь. Он боялся заглянуть в реестр, он, должно быть, пестрит всякого рода ошибками. Ему нужно будет провести проверку всех систем, но это будет потом, а сейчас он хочет побыть с ней, а не с этими проклятыми цифрами и буквами. Коннор провёл рукой по её немного влажным волосам, а затем легонько коснулся губами мочки уха. — Это… неопасно для нашей рациональности? — более или менее отдышавшись, произнесла она. — Нет, Элен, неопасно, — шепнул парень. Детектив провёл кончиками пальцев по спине Новак, её бледная кожа тут же покрылась мурашками. Её реакции чаруют… Через какое-то время следователь сладко засопела в его объятиях. Вытянув руку, Коннор подцепил махровое покрывало и накрыл им девушку. Она не должна замёрзнуть рядом с ним. Никогда.