***
— Это так неловко, — хихикнул Эдгар, робко пододвинув к себе весьма скромное, но выглядящее привлекательным меню. — Что берёшь? — проигнорировав его высказывание, спросил Ранпо, быстро пробегаясь искрящими от предвкушения глазами по перечню десертов. Эдгар неловко улыбнулся. Идея придти в именно в это кафе была его инициативой, и Эдогава сопротивляться не стал, целиком и полностью полагаясь на выбор студента. Сам выбор, собственно, провальным не был. Кафе располагалось неподалёку от университета, буквально в пяти минутах ходьбы, которые, учитывая нескорый шаг, растянулись на восемь, но мучительнее не стали. Эдгар стал ловить себя на мысли, что ему совсем не в тягость слушать вмиг ставшими энергичными монологи Рампо, и он, с вдохновением вслушиваясь в нотки его голоса, совсем не заметил, как они дошли до заведения. Оно носило какое-то пафосное название на французском, от него пахло корицей и горячим хлебом, и носило ауру солнечности и теплоты, даже когда по улицам витала зябкая промерзлость, которая даже через слой вязанной кофты Эдгара длинными пальцами-иголками пробиралась под кожу, заставляя поежиться и меланхолично мечтать о тёплом еноте под боком и кружке горячего чая. Или об обнимашках. И с недавнего времени (а именно с того самого, когда Эдгар стал непозволительно долго и влюблённо-мечтательно залипать на Рампо) об обнимашках с кем-то конкретным. По встрепенулся уже тогда, когда официантка торопливо записывала список заказов Рампо. «Я угощаю, не стоит» — всплывают в памяти собственные слова, а глаза уже медленно, но верно расширяются, как только Эдгар представляет себе длину чека. Официантка, записав около пяти-шести блюд, наконец обратила внимание на Эдгара, и спросила, не хочет ли он чего-нибудь. — Мне... кружку чая. Без сахара. Рампо, сидящий напротив, удивленно вскидывает бровь, и Эдгар, неловко мешкаясь, поясняет: — Диета, — с наигранным безразличием пожав плечами. По, признать честно, когда вел Рампо в это кафе в перерывах от безбожного витания в облаках надеялся на разговор аки с Шерлоком Холмсом, живым воплощения коего Рампо и являлся, но Рампо, кажется, об этом даже и не подозревал, во всяком случае, не задумывался об этом. Вовсю пользуясь эдгаровским «я угощаю», литературовед доедал уже третье по счету пирожное, соблазнительно облизывая костяшку, которая случайно задела облачко воздушного крема на тортике, и именно в этот момент Эдгар искренне и с чувством отвесил себе леща в мыслях, а в реальности лишь неловко кашлянул, сгоняя накопившуюся слюну, и отвернулся, туманным взглядом глядя в окно. Эдогава не переставал трепаться о всяких мелочах, пока Эдгар незабвенно смотрел на него, совершенно пропуская мимо ушей его трёп, и полностью игнорируя будущее, где он платит официантке от тысячи йен и больше. Кёке, стоявшей за кассой, где можно было просто купить булочку с собой, оставалось лишь сочувствовать пареньку и продолжать копить на колледж. А каким был бы Рампо плохим детективом, если бы не начал ни о чем подозревать, поэтому лишь спрятал улыбку в кулак и отхлебнул немного кофе, уже успевшего остыть. Как, собственно, и чай, к которому По даже не прикоснулся. — Диеты вредные, Эдгар, — вздохнул Эдогава и пододвинул блюдце с клубничным чизкейком. — Хоть кусочек. — и протянул вилку. По встрепенулся ввиду того, что профессор, кажется, впервые назвал его по имени, и неловко перехватил из рук того вилку, при легком соприкосновении кончиков пальцев получив удар в сердце, сравнимый с ударом током. — Ну, мы же не есть сюда пришли, — намекающе окидывая взглядом тарелки, оставшиеся после Эдогавы, отметил Эдгар, отламывая от чизкейка небольшой кусок. — А, ты об этом... Выкладывайте, уважаемый. Что вас беспокоит? — Усмехнулся Эдогава и подпер щеку рукой, всем своим нутром пародируя психолога. — Не смешно, — пробурчал Эдгар, поджимая губы, но продолжил: — Хочу посоветоваться с вами на счёт ситуации в колледже. — А какая у нас сейчас ситуация в колледже? — парировал Рампо, понимая, однако, что именно хочет обсудить студент. Он и сам был в курсе происходящего – но, скорее всего, студент либо подтвердит его догадки, либо добавит больше подозрений. Вздохнув, и наконец глотнув чай, по сравнению с температурой которого воды Северного-Ледовитого покажутся тёплыми и расслабляющими, По, сглатывая прибежавший в горло комок, продолжил: — Позвольте начать с того, что я видел вне стен колледжа. Я... Как-то я нашёл ключи препода, – он чуть дрогнул – вдруг Эдогава обидится на такое слово? Но нет, он продолжал внимательно слушать. — Препода с другой кафедры. Кажется, его зовут Кенджи, химик... Я даже не уверен,имя это или фамилия. В общем, спросил его номер телефона, узнал, что он у кого-то там дома, не помню у кого: но он живёт в том же доме, что и я. Попросил пойти Ацуши со мной, для... для подстраховки. В общем, когда я туда постучался, за тот короткий миг, в который я отдавал ключи, я видел полный разгром, где-то в комнате позади Каджи я видел, что кто-то лежал на полу и ему было плохо. Где-то ещё с августа я начал замечать одного преподавателя с медицинской кафедры в толпе – Гончарова. Ну, знаете... который, как я слышал, всегда вместе с Достоевским преподает, – Эдгар отпил ещё чаю. – Выгляди он как обычно, я бы и внимания не обратил. Но... Он часто стал появляться ужасно бледным, под глазами пролегли почти что чёрные синяки. Когда начался учебный год – тут я полагаюсь только на слова Ацуши – в общем, он мне рассказывал, что часто их пары прерывались из-за того, что Гончаров-сан падал в обморок, а порой он и вовсе не приходил. Возможно, он сильно болеет, скажете вы – и наверное, будете правы, но мне как-то не по себе. — Вот оно как, — литературовед опустил глаза, тыкая чайной ложечкой в недоеденное шоколадно-вишнёвое пироженое. Варенье медленно вытекло из прослойки тонких шоколадных бисквитов, и потекло по блюдцу. Эдогава нахмурился. – Чувствовал странный запах из старой лаборантской? У меня над ней аудитория, и иногда по вентиляции несёт чем-то. — Н-нет... Слышал что-то, мол, там девушки вызывали кровавую Мэри, гадали, жгли волосы. — Ясно... М? – взгляд Рампо зацепился за синяк на шее собеседника. Едва видный, но глубокого синего цвета. Воротник был натянут до невозможного высоко, максимально скрывая травму — будто бы По стеснялся его. – А... Это что у тебя? – он указал прямо на синяк, буравя его взглядом. — Это? А... – студент немного замешкался. — Это мой кошелёк ударил меня за то, что я сегодня заберу у него столько денег.. – Эдгар уже мысленно подсчитал все цены за пирожные, и уже чувствовал, как его кошелёк стремительно похудеет: а он ведь совсем недавно получил деньги от родителей. — А, ты на счет этого... — Рампо едва заметно улыбнулся и начал рыться в карманах - ты же не подумал, что я буду есть за твой счет, правда? — А, я... — Эдгар зарделся и кашлянул в кулак. Тем временем Эдогава подозвал официанта и попросил счет. Расплатившись, он подмигнул выглядящему несколько поникшим Эдгару, и вскоре оба парня покинули кафе под аккомпанемент звонкого щебетания птиц. Эдогава, признать честно, романтиком, верящим в символизм пения пернатых, не был, и потому быстро устал от звуков улицы и поспешил занять себя разговором. Из головы совсем вылетели синяки Эдгара на шее, о которых он, несомненно, хотел допросить подробнее, но никак не решался, да и их небольшой диалог, начавшийся в кафе, закончился там же, а пинать мертвого - дело не столько неблагодарное, сколько бессмысленное. По задумчивому виду Эдгара можно было судить, что он взволнован, или, как минимум, чем-то сильно взбудоражен в плохом смысле этого слова. Так казалось снаружи ввиду глубоко задумчивого, нахмуренного взгляда, устремленного под ноги. Внутри же По обдумывал слова, сказанные профессором, но задать ответных вопросов пока не решался, полностью уйдя в свои собственные размышления и невольно хмуря брови. Пока профессор и студент безмолвно шли по безлюдным тропинкам городского парка какафония из шума автострады, щебетания птиц и шепота ветра в кронах безмолвных деревьев постепенно сходила на нет, оставляя место лишь для стука лакированных туфель об асфальт. Солнце медленно угасало, заливая аллею алыми лучами и заряжая сухой воздух мягкой вечерней прохладой, ощутимо щипающей нос и щеки прохладой уходящего дня. Так, По и Эдогава медленно дошли до автобусной остановки. — Где ты живешь? — резко спросил профессор, разрывая повисшую тишину и выводя Эдгара из долгих раздумий, заставляя того едва заметно зардеть. — Почти на другом конце города, - признался По, устремив затуманенный смущением из-за внезапного внимания взгляд вдаль. — Вот как, - едва слышно ответил Эдогава, и, подумав мгновение, добавил уже громче: - Может, переночуешь у меня? Мне две остановки отсюда. — Н-не стоит! — принялся отнекиваться По, для большей убедительности пару раз махнув руками, стараясь скрыть с новой силой нахлынувшее смущение. Палитра эмоций за этот день сводилась к разным формам смущения, и, пусть это и довольно неловко признавать, причиной алеющих щек студента сегодня был только Рампо. — Да ладно тебе, утром сам до колледжа подвезу. Эдгар задумался. — И у меня есть целый книжный шкаф со сборниками английского детектива. Эдгар задумался глубже. — За мои деньги на метро поедешь. Эдгару доселе не казались предложения такими заманчивыми, поэтому он, забыв о некормленном Карле, смиренно ожидающем хозяина, сказал: — Ну ладно. "Как будто ты мог отказать", - в мыслях у себя усмехнулся Ранпо, но на деле лишь лучезарно улыбнулся и прищурился, выискивая вдалеке нужный номер автобуса. К счастью, он не заставил себя долго ждать, и уже через три минуты парни в той же мягкой тишине ехали на полупустом автобусе в неизвестном для Эдгара, который не был любителем прогулок по городу, направлении. Предложение Рампо выбило его из колеи, и По уже не мог, как полчаса назад, отключить все внешние раздражители и углубиться в мысли, наслаждаясь приятной компанией себя самого, находя в этом блаженную отдушину для терзающих его мозг мыслей. Сейчас же все радумия студента вились вокруг Рампо и его небывалой любезности. Хотя, почему небывалой? Эдгара грела мысль о том, что профессор хоть немного может ему довериться и приоткрыть свою душу не как профессор студенту, а как... другу? Тем временем, автобус уже подъехал к остановке, и из тревожной полудремы Эдгара вывел мягкий, но ощутимый толчок профессора. Контраст духоты маршрутки и вводящим в ступор холода ночной улицы ощутимо давил на ребра, заставляя осторожно втянуть почти что ледяной воздух и плотнее прижать к разморившемуся телу края шерстяного кардигана, что Эдгар заносил уже до дыр. До дыр, кстати, в прямом смысле, но бедного студента мало волновали такие мелочи, да и не один он так ходит. — До твоего дома далеко? — вдруг поинтересовался Эдгар, надеясь поскорее сжать батарею в искренних объятиях и никогда больше ее не отпускать. По крайней мере до тех пор, пока холод на улице сойдет на нет. Батарея в комнате в общежитии работала, но, мягко говоря, нестабильно, и играла больше роль декора, нежели вещи, которую можно применить на практике, поэтому студенты, некогда объединившиеся под одну крышу, в этом вопросе были независимы. Каждый грелся как мог, и сожители Эдгара в том числе: Чуя грел кровь спиртным, Тацухико грел сердце впечатлительному По своими историями и делился запасным пледом, а Ацуши предпочитал уходить на этаж кровати выше, обосновывая это тем, что там батарея греет лучше, еда вкуснее и небо голубее, но Эдгар, как и, собственно, все общежитее, знал, что голубее наверху только Акутагава, остатки зачерственелого хлеба доели тараканы, а батарея сломалась еще четыре года назад. — Ну вот мы и на месте. Эдгар не успел и оглядеться, а уже его преподаватель тащил в сторону своего подъезда, а далее – и тёплой квартиры. Запах её напоминал дом в Америке – запах старый, давно забытый, запах, который он последний раз встречал в четыре года – он снова встретил его в квартире детектива. На душе стало тепло и ласково, будто его снова обняла мама. Эдгар присел на табуретку и начал медленно, аккуратно расстёгивать сапоги, стараясь по максимуму растянуть эту уютную атмосферу, в то время как Рампо уже скинул плащ с ботинками в коридоре (словно проголодавшийся после долгих игр на улице ребёнок, прибежавший с улицы к обеду, ей-богу) и суетился на кухне с чайником. — Ну чего ты завис? — резкий оклик Рампо вырвал студента из нирваны. – Я чай приготовил. — А? Да, я иду. — По вспопыхах сбросил пальто, но тут же повесил его на крючок в гардеробе и в носках отправился на кухню, однако, чуть не споткнувшись о стол – но вовремя сообразив, он сел перед ним и парой чаш с дымящимся напитком. – Так, как же ты собираешься действовать? Есть варианты? – даже не дав Эдгару устроиться поудобнее, Рампо задал свой вопрос. Эдгар, несколько замешкавшись, ответил: — Ну, у меня был вариант подслушать то, о чём они могут говорить в той лаборатории... — Эдга-а-ар, ты такой наивный! – Эдогава начал говорить своё, вновь не дав Эдгару договорить своё. — Думаешь, они не убираются там после того, как сварили или доварили, или начали варить очередную партию? — Да, но... — Вот и молодец, что понимаешь. Ты что-то хотел сказать? Давай говори. — Я хотел предложи... — Эдгар на секунду притормозил, наблюдая, чтоб Рампо не перебил его вновь, желая сказать всё, что хотел. – Так вот, я хотел предложить, чтоб вы попросили запасные ключи от лаборатории. У них наверняка есть свой химик, которому ключи от кабинета принадлежат, так что можно попросить у кого-нибудь, проникнуть в старую лаборантскую до прихода тех людей, которые шумят там, и... — Стой-стой-стой! — детектив приостановил студента, чуть прищурив изумрудные глаза в усмешке. – Почему ты заговорил о лаборантской? Я-то всё понимаю, и возможно, то, что ты скажешь, совпадёт с моими мыслями по этому поводу, но я хочу знать причину того, почему именно ты, – он сделал акцент на этом слове. – Именно ты заговорил о лаборантской. Может быть, ты знаешь что-то, что неизвестно мне, человеку, которого ты пока что не полностью, но втянул в это дело. Ну-ну. Я жду ответа. — Я... Я это... — Эдгар был на пару секунд введён в ступор последними словами Рампо. «Я жду ответа.» Он почувствовал себя самым настоящим преступником, мог бы ответить любую чушь, и тем самым сдать себя ложными показаниями. Если бы это был настоящий полицейский, для По уже всё было бы кончено. Но ведь это просто Рампо, милый преподаватель литературы, верно? Студент вдохнул, и продолжил. – Вы как-то упоминали странный запах из лаборатории... Моя интуция подсказывает мне, что именно там происходит то, из чего можно провести закономерную линию о том, что рассказывал я. Возможно, нам как-то удастся дополнить эту линию, и всё станет ясно. На пару секунд повисла тишина, нарушаемая только стуком дождя в окно, и... На всю кухню рассмеялся Рампо. — Ты меня не разочаровал, Эдгар! – он потрепал его по волосам, продолжая выпускать из себя короткие смешки. – Но это совершенно не значит, что ты умнее или хотя бы равен мне, величайшему детективу! — Детектив, который работает в школе. — Эдгар, тихо. Кто учитель? Я. Вот меня и слушайся. Допивай чай и пойдём спать. Я футоны достану, а ты иди зубы почисти, – практически приказывая, Рампо допил свой и указал студенту на дверь ванной. — Я... но, Рампо-сан, я не брал зубной щётки. Детектив обречённо закрыл глаза и помассировал лоб пальцами, фактически, просто подпирая его, и изображая крайнее недовольство. — Просто почисти их пальцем. У меня нет щётки специально для гостей. Студент кивнул и убежал в ванную, вскоре направившись оттуда в сторону спальни-гостиной, где и должен был спать. Подумать только – только вчера он и не смел думать о том, что пойдёт со своим учителем в кафе, что всё, что он надумал вместе с Ацуши, может не быть каким-то пустяком, что он сегодня ляжет спать рядом со своим преподавателем. Когда он пришёл, Рампо уже крепко спал, завернувшись в старый, выцветший, когда-то бывший ярким и цветастым футон. Аллану же достался коричневый, но не менее тёплый вариант — он с удовольствием забрался в него, и неожиданно быстро погрузился в сон, просто коснувшись головой подушки. Завтра будет новый день.***
Половица трухлявого пола противно и тягуче заскрипела, стоило только Ацуши переместить на неё ногу, которую он, услышав предупреждающий скрип, резко убрал, дабы не перебудить все общежитие. До заветной дверцы холодильника, которая даже через плотную темноту непроглядной ночи продолжала оставаться единственным маяком и ориентиром на кухне, едва заметно поблескивая своей, уже успевшей несколько выцвести до лёгкого жёлтого налёта в некоторых местах, белизной, оставалось пройти около двух шагов. Накаджима с полминуты постоял, переводя дух и прислушиваясь, надеясь, что никого не разбудил, и, собравшись с силами, через пронзительные скрипы половиц добрался до холодильника, стараясь как можно тише открыть дверцу. Парень на ощупь принялся искать сок, срок годности которого заканчивался буквально через пару дней. Мысль о том, что его нужно обязательно допить, промелькнула в беспокойном рое других, не менее глупых мыслей, которое обычно появляются перед сном, но влияние именно этой оказалось наиболее сильным. Ацуши потянулся за стаканом, перед этим предварительно поскрипев дверцей кухонного шкафа, и услышал тихое поскрипывание несчастных половиц, доносящееся прямиком из коридора, который вёл на кухню. Накаджима взволнованно обернулся. — Э? Акутагава? В проеме коридора маячил темный силуэт Рюноске, слабо обрамляемый лунным светом. — Я думал, ты к себе свалил, — прошипел Акутагава и прошёл на кухню. Ацуши оставалось только тихо стоять и молиться, чтобы он имел возможность стать невидимым или провалиться сквозь пол, подальше от раздражённого взгляда Рюноске. Тот, в свою очередь, взял из рук Ацуши пакет сока и налил его содержимое в стакан, не говоря ни слова, своим молчанием будто прожигая Накаджиму насквозь. — Если ты злишься из-за того, что тогда проиграл в Монополию, то я... — Я не злюсь. – холодно оборвал его Акутагава и сделал небольшой глоток. — Тогда что? — обессилено вздохнул Накаджима, забывая про шёпот. — Я не злюсь, — прошипел Акутагава, выделяя каждое слово. Рюноске, резко отвернувшись, пошёл обратно в комнату, угрюмо шаркая ногами по полу, так и оставляя несчастный сок не допитым. — Да ты меня уже неделю игнорируешь! — всплеснул руками Накаджима и впился требовательным взглядом в спину Рюноске — как раз после той игры, — добавил он уже тише. И ведь обида Акутагавы не была бессмысленной. Его оскорбила глупость, детская наивность Ацуши.***
Смех, недовольные возгласы, извинения, запах газировки — всё это долгое время окружало слух Тигрёнка, пока он не услышал что-то, что оторвало его от игры в Монополию вчетвером, со своими тремя друзьями. Его внезапно отвлёк тихий стук в дверь. «Может быть, кто-то ещё пришёл?» — подумалось Тигрёнку, и он встал из-за журнального столика, направившись к источнику звука. Чёрному Дракону это не понравилось. Он мог простить ему почти что угодно, кроме тех вещей, которые он сделал сам, по своей же глупости, не случайность – глупость. Впрочем, и это прощалось, но на это уходило куда больше времени, чем на прощение, к примеру, того, что Дракону Тигрёнок наступил на ногу. Дракон притаился за косяком двери. Тигрёнок, даже не спросив, кто за дверью, открывает её? — Болван! — белого дурачка быстро останавливают за руку, и строго смотрят в глаза. — П-почему! — он совсем не понимает – что же он натворил такого? — Ты почему дверь незнакомцам открываешь? — Я... Я... — Не якай мне тут. Совсем головой не думаешь. Спросил бы хоть, кто там, в глазок бы глянул, так нет – полез открывать. А ноги ты тоже перед первым встречным раздвинешь? — Эй, я из детдома, я не знал, что нельзя так! — Мы оба из детдома, дебил! — И подожди, какие ноги? Я же маль... Но ответа на свой вопрос он так и не получил. — Иди назад, в монополию играть. А я гляну, кто это. Тигрёнок, слабо кивнув, убежал к своим друзьям – Ворону, Сказочнику и Огню. А Дракон ничего не увидел, но услышал топот каблуков. Когда Дракон вернулся к Игре, он неожиданно понял, что их стало пятеро. — Ты уверен, что всё в порядке? Этот шёпот услышал Дракон за своей спиной, и тут же угодил в Тюрьму до конца игры.***
Рюноскэ обречённо вздохнул. — Ты удручаешь своей наивностью. Этого вполне хватило на обоих.***
С некоторых пор Ацуши – с самого утра, в автобусе, когда он открывал дверь колледжа – всё в его душе протестовало против того, чтоб идти туда. Будто бы сегодня должно что-то произойти, что-то, куда ему ввязываться уж точно не захочется, но скорее всего это случится. От нечего делать он начал размышлять – что же ему придётся такое увидеть? Предположений было много, но выбрать какое-то одно он не смог, и предпочёл отдать всё в руки госпоже Судьбе. — Привет, Эдгар! — в толпе учащихся, быстрым шагом спешащих к уроку, Накаджима заметил неторопливо плетущегося Эдгара — кажется, у него сегодня изменения. Вспоминая то, что случилось вчера, он решил спросить третьекурсника о его самочувствии. Он схватил его за плечо, не сумев толком угнаться за высоким Алланом. — Как ты? Ничего не болит? — А? — студент приостановился и обернулся на зов друга. — Я... Я в порядке, не волнуйся обо мне. Правда, всё прекрасно. А ты как? — О, я прекрасно... — Ацуши незадачливо почесал затылок. — Только вот знаешь, не отпускает такое ощущение, будто сегодня что-то произойдёт. — Возможно, ты прав, — туманно ответил Эдгар и свернул куда-то в сторону. Сегодня действительно должно было что-то произойти. Доработанный утром план с Рампо-сенсеем, разрешение от него не идти на первую пару с ним — просто, чтоб морально подготовиться. Всё должно пойти по плану. Безопасности и собственного спокойствия ради Эдгар хотел привлечь Ацуши и кого-нибудь ещё. Вот только кого? Твена? Он довольно храбр, да и он сам обещал, вроде как, дать ключи от той лаборантской. По на секунду приостановился — Ацуши, и кажется, Хигучи с Тачихарой шли на пару. Если его заметят последние двое — беды не миновать. Немного ожидания — дверь за ними захлопнулась, и По может спокойно выйти из-за угла. Так тихо. Чем бы заняться?***
Накаджима, зайдя в аудиторию, был удивлён внезапной смене преподавателей. Нет, резкая смена учителей без предупреждения была нормой — особенно, если это было утром. Удивили те, кто пришёл заменить Огая — даже не сам Достоевский был удивителен, а Гоголь. Что он забыл на этой кафедре? — Друзья мои, — по аудитории раздался мелодичный, мягкий голос Достоевского. — Доброго утра. В надежде на то, что сегодня не наступит Судного Дня, и мы все не отправимся в Ад, я начну эту пару. Сегодня я, с господином Гоголем, преподавателем психиатрии, подготовил для Вас кое-что особенное. Он очень старался, и поэтому, постарайтесь слушать его внимательно и как можно тише. — С-спасибо вам, господин Достоевский, — из-за его спины вышел Гоголь — он будто сошёл прямо с тех слухов о нём же — и первый раз в жизни Накаджимы они не соврали. Он действительно был худым и плохо выглядел, пусть и было видно, что он приложил какие-то усилия для того, чтоб приготовить для студентов не что-то по теме урока, но при этом интересное, чтоб не проводить время зря за игрой в "виселицу", как это делали некоторые преподаватели, заменяющие других — Сегодня вашего учителя нет, и так как он собирался дать вам важную тему, я не стану вас загружать. Глаза профессора горели нескрываемым волнением вперемешку с безумной искоркой, которая блуждала в отражении на его блике постоянно, оттого он и отталкивал студентов, по сути, ничего для этого не делая. Николай, дождавшись, пока самые мелкие смешки, прошедшие по аудитории, улягутся, прочистил горло и начал. – К моему большому сожалению, профессор Огай, коего я, - Гоголь резко оборвался на полуслове. – Мы, - поправил Фёдор. – Коего мы пришли замещать, должен был уделить вам сразу несколько лекций, посвящённых отдельной главе в истории психиатрии. К сожалению, он сейчас не в состоянии вести пары, поэтому нам придётся за в-весьма недолгий срок пройти достаточно интересную, но оттого не менее сложную тему. Итак, лоботомия. Николай бросил короткий взгляд на Достоевского, словно ожидая его одобрения, и, выдержав пару секунд, продолжил: — История лоботомии берет своё начало в 1935 году. Португалец Эгаш Мониш п-первым высказал гипотезу о том, что некоторые манипуляции с афферентными и эфферентными волокнами в лобной д-доле могут быть эффективными против ряда психических расстройств... Ацуши поморщился. Что сказать, за первый курс ему попадались преподаватели... скажем, всякие. Кто-то являлся обладателем глубокого, зычного голоса, за слушанием которого иногда ловишь себя на неспособности нормально усвоить материал, у кого-то был низкий голос, у кого-то нарочито высокий, словом, манера преподавания у каждого была сугубо индивидуальная, но доселе Ацуши не испытывал такого противоречивого чувства на счёт голоса лектора. Когда Николай, несколько неуверенный в том, что он говорит, пытался добиться внимания учеников, это выглядело... мило? ранимо? Студенты, заметив, что внимание преподавателя ослабло, мало-помалу начали поднимать прежний гул. Не обращая внимания на учащихся Николай продолжал бубнить материал, даже не нуждаясь в том, чтобы время от времени подглядывать в справочник. Достоевский, все это время копавшийся в лаборантской, резко хлопнул дверью комнаты, заставляя учеников, и, признаться, самого Гоголя, вздрогнуть и замолчать. — Б-благодарю, — кашлянул Николай и продолжил. Следующий час лекции Фёдор никуда не отходил, внимательно мониторя аудиторию взглядом, и потому в ней стояла идеальная тишина, нарушаемая лишь голосом Николая, который хоть и приобрёл фантомные ощущение уверенности, когда тень Достоевского мягко касалась его плеча, но нотка волнения так и продолжала время от времени скользить в голосе лектора. В конце концов лекция, которая обещала быть интересной, начала медленно давить на воздух и звенящую тишину, словно заливая в веки свинец, заставляя непроизвольно зевать и отсчитывать время до конца. Как бы Ацуши не был прилежен, все сводилось к одному: он медленно потянулся за телефоном и зашёл в чат с Эдгаром. Онлайн. Неудивительно. Непринуждённая переписка некоторое время была уютным пристанищем, оберегающим юношу от реальности, в которой царила весьма неприятная атмосфера — Эдгар закидывал его в мессенджере милыми GIF-ками с котятами, мемами и подобной лабудой. Но постепенно переписка в своём настроении с тем, что творилось в аудитории — это случилось довольно быстро, когда будущий литератор сказал, что ему нужна помощь. «Эдгар, что случилось? Почему именно я?» — Ацуши быстро напечатал ответ: подобное проигнорировать было нельзя. Конечно, Аллан вполне мог запасть на свою сокурсницу Луизу и позже попросить своего друга в делах любовных. Голос разума твердил именно об этом, но чувство беспокойства не покидало грудь. По другую сторону экрана начали набирать ответ. «Понимаешь, мне нужно кое-за кем последить...» Ацуши выдохнул с лёгкой улыбкой: голос разума не обманул его. Кажется, действительно дела любовные. Потому он быстро напечатал ответ, соглашающийся на это дело, после чего сунул телефон в сумку. По часам уже должна была окончиться лекция — о чём Достоевский и объявил секунд через тридцать, распустив***
За то время, пока Ацуши отсиживал на лекции и обдумывал мутноватые слова друга, ему нетерпелось уже узнать, что же там задумал Эдгар — потому он даже пропустил лекцию декана, Акико, только бы поскорее узнать. Ему даже не пришло в голову написать ему или позвонить — но вот уже Аллан, собственной персоной, идёт в сторону места встречи: и очень удивляется, когда видит там Накаджиму. — Ты чего тут делаешь? — он немного растерялся, ведь пары у того должны были кончиться полтора часа назад. — Я отпросился у Акико-сан, чтоб поскорее тебе помочь. Разве не здорово, что я пришёл пораньше? — Несомненно, это прекрасно, только придётся ждать ещё больше. — Оу. Так кого ждём? — Тут мне нужно кое-что тебе разъяснить, Ацуши... — Эдгар немного замялся, не зная, с чего бы начать предложение. — Мы следим не за девушкой, и не за птицами, как это было в прошлый раз. Пойдём. Он довольно грубо схватил друга за руку, и повёл Накаджиму к старой лабораторной при колледже: она находилась в подвале — этому месту пришлось таковым стать в силу некоторых обстоятельств, но тем не менее, тут были окна. Вопросов насчёт них не возникало: при землятрясении оно вполне могло потихоньку уйти под землю. В комнате, как и на всём этаже, царила неясная, но пугающая атмосфера — пыль витала клубами, тут давненько никто не убирался. Но на полу лабораторной были отчётливо видны следы от большого размера обуви. — Если мы не натопчем тут ещё следов, то оставим много подозрений, и скорее всего тот, за кем мы следим, просто уйдёт в другое место, почуяв слежку... — Пробормотал Эдгар, заставляя Ацуши топтать лишние сто шагов по помещению. — Так за кем мы следим? — неожиданно для Ацуши, он загорелся большим энтузиазмом, узнав, что они следят не за какой-то там девочкой, и возможно, тут намечается нечто большее, чем он ожидал — впрочем, это же его и пугало до чёртиков. — Я не уверен, но предполагаю, что его зовут Кенджи. — Эдгар осматривался в поисках приличного убежища для себя с другом: и заметил пустые коробки за грудой всякого медицинского хлама вроде пустых пластинок от таблеток, разбитых колб, помятых пакетов и другого рода мусора. Внезапно, там же, он обнаружил кучку конфет в пакетике от них же: они лежали в одном из деревянных ящиков. Ему показалось странным, что они только красные, но чего только в мире не бывает? Он сунул их в карман брюк и жестом подозвал товарища. — Сюда можно спрятаться. Иди сюда. — Да? Ох,отлично... — Ацуши, уже в некоторых сомнениях, полез в одну из коробок. «Если б не приют, я б тут и жил сейчас» — внезапно подумалось ему. — Удобно тебе там? — Да, вполне... А зачем мы следим за Миядзава-саном? — Накаджима незадачливо наклонил голову в ожидании ответа. — В школе происходят странные вещи... Ты не замечал? Люди часто падают в обморок, а на моей кафедре я заметил, как... — Эдгар замялся, поняв кое-что важное: его лучшая подруга, Луиза, судя по всему, тоже была как-то связана с этой историей. — Одна из студенток ужасно громко и быстро тараторила свой проект по биографии одного писателя: это совсем не было на неё похоже. Благодаря нашим с Рампо-саном знаниям мы поняли, что нужно идти сюда. Также мы выяснили, что тут часто проводят какие-то опыты... Видишь, стол вон там совсем не пыльный, а в шкафу у той стенки куча активных веществ? Я с Рампо-саном пофотографировал их. Они сами не представляют никакой опасности: но возможно, из них можно сделать что-то невообразимое. Например... — Даже не произноси, я понял. — Ацуши передёрнуло: если всё действительно настолько серьёзно, то лучше отступать прямо сейчас: но когда ему в голову пришла эта мысль, уходить было довольно поздно. По коридору прозвучал стук деревянных гета*, сопровождаемый скрипящим паркетом. Кое-кто пришёл пораньше. — Э? — в комнату вошёл мужчина лет 30. Эдгар зажал себе рот, не желая издавать ни звука, и скосил глаза, наблюдая за человеком в медицинском халате. Воздух содрогнулся от стука железного ящика. Он коротко оглядел помещение. — Э? Кто открыл дверь? Не думаю, что что-то серьёзное. Малолетки какие-то, по заброшенному шарятся... Этот замок можно хоть ножом вскрыть. Надо валить пошустрее из этой холупы... Он начал потихоньку складывать колбы с веществами в этот самый ящик: порошки в пакетиках сунул в полиэтиленовый пакет из Ханамаса*, и уж точно не желал слишком долго заморачиваться и торчать тут подолгу. Но кто-то позвонил: произошёл короткий разговор. Слов со стороны собеседника никто из студентов не услышал: оба были напуганы до чёртиков и желали только свалить отсюда поскорей. Рубашка Ацуши пропиталась потом практически везде, от спины до подмышек, а Эдгару, по неудачной случайности надевшему сегодня вязаный жилет, было и того хуже. — Что? Ты уверен? Да ладно тебе, всё нормально будет. Осмотреть помещение? Ну ладно, хрен с тобой, я просто на автобус опаздываю, и... — мужчина поставил багаж на пол, и лениво обошёл помещение. Студенты практически перестали дышать, и их сердца синхронно остановились, когда некто подошёл к их ящикам. Но, кажется, он в них даже не заглянул. — Боже, да нет тут никого! Ты слишком сильно волнуешься. Всё хорошо. Я пойду? Отлично. Где новое место? СМС скинешь? Отлично. Бывай. Мужчина повесил трубку, и распрощавшись с собеседником, пошёл вон из лаборантской. Как только стук гете притих вдалеке, парни выскочили из ящиков, и Накаджима со всех ног побежал в сторону выхода, как и Аллан, поступивший абсолютно симметрично. — Эй! — пошатнувшийся Тацухико окликнул бегущих сломя голову. — Куда это вы так торопитесь? Они, не оглядываясь, продолжили бежать к выходу, где и оставили свои сумки. — Придурок! Я тебя тут стою, дожидаюсь! — Рюноскэ, стоявший около входа, всё это время, сразу же напал на и без того напуганного мальчишку. — Ты где был? Повисло неловкое молчание. —...Бегал?. — с кислой улыбкой выдавил Ацуши, чем ещё сильнее убил в Акутагаве хоть какие-то зачатки хорошего настроения, зародившиеся в начале дня. О — Пошли домой. Мы уже два автобуса пропустили. — он грубо схватил его за руку, и потащил юношу в сторону транспортной остановки. Рядом с парадным входом в колледж сидел Шибусава, тихонько улыбающийся происходящему. — Скоро всё будет намного интереснее: а это только начало, мои мальчики.